Глава 42. Юля
– Встречаете? – спрашивает Милохин, скидывая объемную кожаную сумку и разводя руки в стороны.
Котлетка радостно трется у него в ногах.
Неуклюже подбегаю, становлюсь на цыпочки и ныряю носом в холодную шею. Боже.
Заторможенно хлопаю глазами, еле дышу.
Дышу им, пока у меня есть на это право.
– Соскучился, малышка. Капец тебе, – хрипит он, покрывая горячими поцелуями холодные щёки.
Даня! Мой Даня!
Почему всё так? Почему судьба такая жестокая? Почему она сделала так, что именно ему я набрала в ту ночь? Не Мирону и не папе. А именно Данилу Милохину… Человеку, в которого влюбилась в первую же нашу встречу.
Я всегда буду помнить, как стояла посреди комнаты Мии в доме Алиевых и смотрела на него.
Скажи мне тогда, что именно Данил станет моим первым мужчиной… я бы ни за что не поверила. Он был такой взрослый, такой большой и по-мужски серьезный… Казался кем-то вроде божества…
Почему? Почему?..
Даня накрывает мои дрожащие губы с рыком, проталкивает язык внутрь. Отвечаю на поцелуй неистово.
Я во всем виновата.
Мужские руки нетерпеливо сжимают ягодицы. Чуть грубовато, но я выдерживаю. А потом упираюсь в твердые плечи и отстраняюсь. В поисках правды кружу глазами по любимому лицу.
– Как съездил? Все хорошо?
– Да, – кивает он, отстраняясь.
Отворачивается, чтобы снять куртку. В исступлении упираюсь лбом в широкую спину, покрытую тканью белой рубашки.
– Голодный? – шепчу.
– Ещё какой, – смеется он. – Кстати, привёз тебе подарок.
– Подарок?
– На день рождения. У тебя ведь скоро.
Коротко киваю.
Скоро.
Но я его не хочу.
Ничего не хочу.
– Держи, – развернувшись, Данил вытягивает передо мной бархатную коробку.
– Что это?
– Открой.
Закусив губу, аккуратно приподнимаю крышку. Размер бриллиантов кричащий, но сейчас совершенно меня не интересует.
Вряд ли Милохин может подарить мне что-то впечатляющее больше, чем разговор с его отцом, закончившийся около часа назад.
– Иди примеряй, – отправляет он меня в гостиную. – Я сейчас.
Послушно прохожу к зеркалу и подрагивающими от волнения руками, нацепляю серьги.
– Ты кого-то убила, Юля? Что за труп в мусорке?
– Утка, – мажу взглядом по смеющемуся лицу за спиной. – Хм… Испортилась.
Хладнокровно вру, потому что выкинула бедную птицу на эмоциях. Да простят меня все голодающие в странах третьего мира, но когда я вернулась в квартиру, и увидела тушку в раковине, она словно напомнила мне, какая я наивная…
Стало так противно. Я сделала это не задумываясь.
– Ты сегодня слишком серьёзная. Совсем как большая, Юля. Видимо, я плохо на тебя влияю, – с печальной улыбкой произносит Данил.
Он плотно обнимает со спины и рассматривает отражение в зеркале. Наши взгляды сталкиваются лишь на секунду. Его – умиротворенный и открытый, мой – отрешённый и диковатый.
– Нравятся?
Грею пальцами холодный камень, закрепленный в основание из белого золота. У мамы в сейфе достаточно украшений, чтобы я хотя бы примерно оценила стоимость преподнесённого мне подарка. И, конечно, его значение…
Откупиться хочет перед отъездом? Поверить не могу.
– Да… Красивые. Спасибо, – шепчу, растирая мочку уха вместе с серьгой.
– Ты красивая. Очень.
Данил кончиком носа касается моей щеки. Жест трогательный, но я вдруг не сдерживаюсь. Пекло внутри адское. Изменившись в лице, выпаливаю:
– Как прошло собеседование, Данил Вячеславович?.. Вас можно поздравить?..
Разом всё чувствую. Как каменеют руки, сжимающие талию. Как напрягается мощное тело. Сразу больно становится.
Я физически ощущаю смертельную боль. Потому что уже в следующем месяце его здесь не будет. Ни в городе. Ни в моей квартире.
Нигде.
Жутко становится.
Хочется глотнуть воздуха, но не могу. Вместо этого издаю полуживотный вскрик.
Он – лёд, я – пламя.
Наша любовь обречена на смерть. В любом случае.
Милохин меняется в лице. Ещё крепче обнимает. До хруста в ребрах. До чудовищной боли в них. Ведь то, что под ними уже больше часа кровоточит.
– От кого ты узнала? – спрашивает, сквозь зубы.
– Достаточно того, что не от тебя, – с обидой произношу и пытаюсь вырваться.
Но где мне там… Не справиться…
Тихая истерика выходит наружу громким плачем.
– Я же просил. Просил просто подождать, – шепчет Данил мне в ухо. – Малышка…
– Какое это имеет значение, если ничего не будет? И никакого года не будет! – кричу, бешено глядя ему в глаза через отражение. – Почему ты мне не сказал?
– Я сказал. Сказал. Просто сроки поменялись. Не я решаю, Юля.
Прикрываю лицо руками и реву навзрыд.
– Это всё из-за меня. Это всё из-за меня. Я места себе не нахожу.
Я бы даже его нелюбовь пережила. Пусть бы он трахнулся с Морозовой. Пусть.
Всё бы пережила, но не это…
– Успокойся, успокойся, малыш, – шепчет Даня, всё ещё держа меня в руках, словно в клетке. – Ты здесь вообще ни при чем.
– Не ври мне, – снова пытаюсь вырваться. – Почему ты все время мне врешь? Твой папа все рассказал… Всё-всё…
– Блядь.
Кричу, потому что от злости Данил хорошенько встряхивает моё тело.
– Во всём одна я виновата. – причитаю.
Мне впервые всё равно, как я выгляжу в присутствии Милохина.
У меня жизнь рушится. И у него… у него ещё больше и это так больно…
Данил утыкается мне в шею и с силой дышит, высекая на коже мурашки. Дышит, словно я баллон с кислородом. Единственный на земле.
– Они бы нашли на чем меня поймать, Юля, – хрипит в ухо. – Разговоры начались еще в начале пятого курса. Сперва выдернули с пар на кафедру. Их было двое. Обычные люди в штатском. Разговаривали вежливо, предложили сотрудничество и контракт на пять лет. Сказали, что давно наблюдают, хвалили. Вербовка успешных студентов с яркими заслугами в спорте и отличными характеристиками с места учебы – обычная практика для спецслужб. В этом нет ничего особенного.
– Ты отказался?
– Отказался. У меня никогда не было военных амбиций. Я в армию, будем честны, никогда не собирался. Не горжусь этим, но и дебилом себя не считаю. Каждому своё. Кому-то родину защищать, кому-то строить и проектировать дома. У всех свой путь, Юля.
– Что было потом, Дань?
– Потом случилось то, что случилось. С тобой. С нами. Отец Афанасьева решил во что бы то ни стало организовать для меня прилюдную порку. «Сын сенатора устроил кровавую драку». Были куплены все газеты, интернет-порталы вплоть до развлекательных. Даже к Малахову, блядь, уже обратились. Отец просто вынужден был бы уйти в отставку.
– Но ведь ты… мы были правы?..
– Всем похуй, малыш. Если проводить это как самооборону, то пришлось бы протащить через ад тебя, и всё равно было бы превышение пределов необходимой обороны. Мы с твоим отцом решили, что это лишнее.
– Вы всё решили за меня…
Но Милохин будто не слушает, продолжает:
– Потом снова пришли они. С конкретным предложением, Юля, уже не таким вежливым. Вместо тюрьмы, реального срока и огласки – армия. Потом роль так называемого особиста, сотрудника особого отдела. Тогда, когда придёт вызов. В аспирантуру я пошел, потому как надеялся, что пока учусь, они не будут тревожить, но оказывается сочетать преподавание с работой в спецслужбах не возбраняется.
– Но… ты ведь человек… Почему у тебя не может быть отношений? Девушки? Я не понимаю…
– Потому что такие условия, Юля. Для сотрудников службы безопасности выезды из Москвы только по рапорту. Никаких заграничных поездок, если это не касается особых заданий, оформление допуска к сведениям, составляющим государственную тайну. Да и в целом работа по внедрению в преступные группировки не предполагает наличие семьи. Ты должна понимать, это может быть год-два жизни в чужой шкуре. Несколько лет чужой жизни, Юля, где у меня тоже может быть девушка.
Прикрываю глаза от ужаса. От всего, что он говорит, выть хочется. И выхода нет…
– Разве так бывает? Мне казалось… только в кино… И что это за жизнь такая, Дань?
– Я сам её выбрал, когда согласился.
– Из-за меня…
– Нет, Юля. Из-за себя.
Откидываю голову на его плечо и громко всхлипываю.
– Ты врёшь. Всё врёшь.
– Из-за себя… и проклятой отцовской репутации, которая в печенках у меня сидит…
______________________________________
Звездочки)
Люблю❤️