Глава 12
Время пронеслось очень быстро, и я не заметила, как подкрался полдень.
Надев первое, что попалось под руку — этим оказались темные, почти черные, джинсы и простая белая футболка, — я обула кроссовки и вышла из квартиры.
Поймать такси оказалось не сложно, хотя обычно в это время, даже несмотря на воскресенье, редко удается встретить свободную машину. Назвав водителю адрес, я прислонилась головой к стеклу и, глядя на проносящийся мимо меня город, вновь погрузилась в свои мысли, невольно начиная строить новые догадки.
Задумавшись, я опять потеряла счет времени и очень удивилась, когда автомобиль остановился напротив родительского дома.
Расплатившись, я вышла и, глубоко вдохнув, двинулась по усыпанной гравием дорожке.
Двухэтажный дом из желтого кирпича с розовой крышей, словно белая ворона, выделялся среди красно-коричневого полчища окружавших его особняков. Казалось, что, несмотря на достаточно туманный день, он излучал своеобразное тепло.
Крыльца как такового не было. Одна единственная широкая ступень переходила в небольшую деревянную веранду, на которой расположились маленький деревянный столик, небольшой плетеный диван, на котором спокойно могут поместиться двое, не стесняя друг друга и такое же плетеное кресло.
Я посмотрела на светло-коричневую дверь. Внутри меня все сжалось, предчувствуя что-то ужасное. Сердце пустилось в бешеный пляс. Я не слышала ничего, кроме его стука в собственных ушах.
Собрав последние остатки самообладания, я занесла руку, но не успела, и поднести ее к звонку, как дверь открылась.
Передо мной предстала женщина с такими же плавными чертами, как и у меня, со светлыми волосами, едва прикрывавшими уши. Моя мать.
Увидев меня, она сразу же бросилась мне на шею и крепко заключила в свои объятия, на которые я охотно ответила.
Мы не виделись больше полугода, поэтому ее реакция была ожидаема.
— С чего ты такая радостная? Неужели дебет с кредитом сошелся? — с усмешкой поинтересовалась я.
Ответом мне послужил звонкий смех матери. Будучи бухгалтером в какой-то небольшой фирме, она оценила шутку.
В свои сорок семь лет, будучи матерью четырех детей, она выглядела более чем молодо. Буквально ни одна черта ее лица не выдавала истинного возраста.
— Да, Грейс. Почти, — откликнулась она, отстранившись от меня.
Продолжая посмеиваться, Мелисса отошла и пригласила меня в дом. Я вошла, после чего мама закрыла дверь и направилась в сторону кухни. В полной тишине я последовала за ней.
Отец, вероятно, был в командировке. По-другому я не могу объяснить себе его отсутствие в столь поздний час выходного дня.
— Будешь чай? Или кофе? — спросила она, включая электрический чайник.
— Кофе, — коротко бросила я, думая, как начать разговор.
— Подожди пару минут. Сейчас я все сделаю, и поговорим, — словно прочитав мои мысли, ответила мама, кивнув головой в сторону столовой, как бы говоря: «Иди, сядь, я сейчас приду».
Я спокойно подошла к столу и присела на самый край стула так, чтобы иметь возможность быстро и без лишних препятствий встать. Я так садилась сама того не осознавая, когда находилась в нервной обстановке.
Пока я оглядывала светлые оранжевые, едва отличимые от белого, обои на стенах с причудливыми цветочными узорами, мама уже закончила делать нам кофе и вернулась к столу. Поставив кружки и небольшую вазочку с печеньем и пастилой, она села напротив меня.
Мелисса тяжело вздохнула, не зная с чего именно начать разговор. Я сомкнула обе руки на кружке, в упор глядя на ее содержимое. Казалось, что если буду долго всматриваться в жидкость, я увижу в ней все, необходимые мне ответы.
Мать прокашлялась.
— Грейс, — произнесла она, нарушая молчание. — Да, у тебя была сестра. Но она... Умерла.
От неожиданности я вытаращила глаза и вопросительно уставилась на собеседницу.
— Да, — с сочувствием в голосе сказала мать. — Все было именно так. — Ее взгляд стал грустным и одновременно задумчивым.
Я сделала глоток кофе из кружки и приготовилась выслушать историю.
— Это случилось на восьмой день после вашего рождения. За три дня до нашей выписки. В то время я была в очень тяжелом состоянии и когда остальные матери уже лежали со своими детьми, вы продолжали находиться под наблюдением медсестер, потому что я была просто не в том состоянии, чтобы ухаживать за вами.
— Да, я помню, ты рассказывала, что нам с тобой пришлось провести в больнице почти две недели, — перебила я, не желая выслушивать по десятому кругу уже известную мне историю. Но лишь произнеся это вслух, осознала, насколько грубую ошибку я совершила. Моей матери и без того очень тяжело вспоминать прошлое, которое, к тому же, связано с потерей дочери, а тут еще и я своим нетерпением, подливаю масло в огонь...
Осознав это, я опустила голову, и вновь стала бездумно смотреть в полупустую кружку с уже остывшим напитком, в ожидании продолжения истории.
Но Мелисса не спешила прерывать воцарившееся молчание. Она глубоко вдохнула и, подобно мне, уставилась ничего не видящим взглядом в деревянную, покрытую лаком, столешню.
— В общем, в тот день у нас на этаже случился пожар. — На глаза у моей матери стали наворачиваться слезы, а голос стал настолько тихим, что я начала сомневаться в том, действительно ли я услышала эти слова, или они оказались плодом моего воображения. — Родителей успели в экстренном порядке эвакуировать, потому что в большинстве своем мы сами могли это сделать и, следовательно, выбегали с детьми. Но вы были не со мной, и ваши жизни оставались на плечах медперсонала. Тогда погибло, по словам врачей, восемь детей. В их числе и твоя сестра. — Ее плечи стали сотрясаться в беззвучных рыданиях. Руки не могли удержать кружку. Я моментально вскочила со стула, подошла к ней и обняла, положив свой подбородок на плечо матери. Она встала и заключила меня в свои объятия, едва позволяя дышать.
От этой истории я буквально потеряла способность говорить. Мне не удавалось выдавить из себя ни единого звука. Но на этом история не заканчивалась. Собравшись с силами, Мелисса отстранилась от меня и продолжила таким же едва слышным шепотом.
— Примечательно то, что все погибшие были либо кем-то из двойняшек, тройняшек или близнецов. Никто из родителей не видел их тел, потому что со слов врачей и администрации, всех умерших детей, которым еще не исполнилось десяти дней, обязана утилизировать больница. — Завершив историю, мама разрыдалась, уткнувшись в мое плечо.
Узнав всю правду, я тоже не смогла сдержать слез. Мы молча стояли посреди столовой, обнявшись, и пропитывая кофты друг друга соленой влагой, лившейся нескончаемым потоком из наших глаз.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем нам удалось совладать с собой и отстраниться.
Мне было крайне сложно не сорваться и не рассказать матери о беспокоящих меня снах, но я понимала, что на сегодня этого потрясения будет достаточно, да и путь в иллюзорном мире мне следует пройти самой. Не стоит впутывать в эти дела реальных людей и выносить в реальность моменты из мира иллюзий. Рано или поздно в одном из миров все может выйти из-под контроля и тогда придется бояться собственной тени...
Мне не хотелось оставлять мать одну после того, как заставила ее бередить старые раны, поэтому я приняла решение остаться с ней еще на несколько часов.
Успокоившись, мы перешли в гостиную, где начали в очередной раз просматривать детские видео.
Пока мать наполняла себя чувством ностальгии, я размышляла о том, что же может представлять собой Кэтрин. Быть может, это, в самом деле, дух моей сестры? Но почему тогда во снах она не спасает меня, как поступают истинные ангелы-хранители, а наоборот?
А что если она является реальным человеком, который так или иначе оказался связан со мной?
По крайней мере, мне стало понятно одно: в прошлом сне, в палате с детьми, мы не просто так столкнулись с пожаром. И теперь мне понятно, что Кэт тоже не случайно застряла в окружении бушующего пламени.
Все это было отражением нашего прошлого...