Глава 32
Даня
Несмотря на то, что доставкой гостей в ресторан занимался я, обратно они возвращались самостоятельно. Француз, может, и надеялся на такой прогиб с моей стороны, но все его надежды были мне до лампочки.
Юле ничего объяснять не пришлось. Дождавшись, когда официант заберет чаевые, она сама вызвала такси и поблагодарила меня за встречу. Настоящая бизнес-леди. Светская львица. Причем не такая, какой была ее поднявшаяся с низов приемная мать, а настоящая - самой высшей пробы.
Если бы не последний взгляд на балконе, я бы решил, что девочки, перевернувшей всю мою жизнь, больше нет. Доктор и меценат Юлия Гаврилина была полной противоположностью той горячей девчонке, которая заставляла меня скакать за собакой по грязи и изводила поцелуями на парковке возле дешевой забегаловки.
У Юли изменились даже жесты. Прежнюю порывистость сменила уверенная плавность. А пухлые губы алели теперь не от поцелуев или стыдливых укусов, а от помады.
Ради такой женщины можно было свернуть шею и остановить машину, чтобы вдоволь насмотреться на изящную походку и соблазнительную фигуру, упакованную в шелка.
Идеальная партия французу. Женщина с обложки.
Только мне больше всего на свете хотелось стянуть с Юли все эти тряпки, вырядить ее в старый растянутый свитер и заставить с хохотом бегать по двору... не на каблуках, а босиком. Чтобы любоваться маленькими пальчиками, розовыми пятками. А потом подхватить это сокровище под ягодицы и забросить длинные ноги себе на талию.
Говорят, самая тяжелая зависимость - наркотическая. Но, похоже, умники, которые так считают, никогда не ощущали того, что однажды сделала со мной одна влюбленная девчонка.
«Как прошло?»
Сообщение от Паши застало меня уже в машине.
Такси с французом и Юлей давно уехало, а я, вместо того чтобы завести двигатель, все смотрел на ночной лес. Темный, как и то, что копошилось сейчас на душе.
«Фурнье твой. Секретарь завтра вышлет ему договор. Как вернет подписанный - начинай!» - Печатать было лень, потому вместо СМС я отправил голосовое сообщение.
«Твои подозрения подтвердились?»
«Да. Только цель я пока не понял. Устрой ему проверку. Если понадобится - я подключу своих людей», - снова выслал голосовое.
«Принято», - тут же ответил Паша.
Теперь можно было класть телефон в карман и выруливать со стоянки. Охрана уже начала коситься в сторону моей машины. Но стоило опустить руку, на экране вспыхнул новый вопрос.
«А как она?»
И спустя несколько секунд еще один:
«Правда, что твоя бывшая сейчас настоящая бомба?»
Чтобы не высказать Паше все, что думаю по поводу его любопытства, пришлось набрать полную грудь воздуха и медленно выдохнуть.
Бомба? Юля?
Воздух выходил со свистом, как из проколотой камеры. Но не отвлекало. Фантазия, будто издеваясь, рисовала на стоянке долговязого мужчину со светлыми кудрями и красивую молодую женщину рядом с ним.
У нее были нос, щеки и глаза той девочки, которую я когда-то бросил. У нее было тело, которое я изучил губами много раз. Но это была не она.
За несколько месяцев счастья каждый из нас заплатил свою цену. У меня это был выматывающий судебный процесс и два года тюрьмы, из которой я вышел только благодаря Паше. А у моей золотой девочки...
Даже сейчас за грудиной горело, когда вспоминал то время.
Наивный, я верил, что легко смогу выбраться, упечь за решетку виновных и вернуть свою жену.
Я верил в это, когда давал против себя показания в суде. Ни секунды не сомневался, когда услышал приговор: «Пять лет в колонии строгого режима». Стиснув зубы, терпел, когда многие из тех, кого я помог отправить за решетку раньше, начали передавать болезненные «весточки».
Верить и терпеть ради Юли было несложно.
Дни сменялись ночами.
Ночи - днями.
И первые недели быстро превратились в месяц.
Вера отказывалась умирать, даже когда в начале второго месяца Паша сказал, что один из акционеров неожиданно исчез, и распутать клубок стало еще сложнее.
Вера стойко держалась, когда мои люди сообщили об опустевшем счете на Каймановых островах.
Но новость о том, что Юля попала в больницу, отправила меня в нокаут жестче, чем это умели делать соседи по камере.
Именно тогда я впервые дал отпор и угодил в изолятор. Слепой ярости собралось так много, что не испугали ни холодные стены, ни низкие потолки в новом «жилье» площадью два на два метра.
Я проклял тот день, когда позволил упечь себя в тюрьму вместо того, чтобы сбежать со своей девочкой куда-нибудь подальше и уже оттуда разбираться с ситуацией. Плевать стало на то, что мы потеряли бы банк и мое юридическое бюро.
Я готов был лезть на стену от желания быть сейчас с женой. Успокаивать ее. Обнимать...
А потом, только-только вернувшись в камеру, узнал причину неожиданной «болезни» и обеспечил себе еще две недели карцера.
С переломом, с ушибами везде, где это было возможно. И с таким беспросветным отчаянием, что вонючий штрафной изолятор показался раем.
* * *
Жизнь не так уж часто баловала меня, но те, первые, месяцы тюрьмы стали особенно тяжелыми.
Беспомощность вытягивала все силы. А мысли о жене не давали спать по ночам. Казалось, знал, на что иду. Но это было не так.
Отпустило лишь к концу первого года. На фотографиях из Гамбурга Юля выглядела уже не тенью себя прежней, а просто красивой молодой девушкой. Одинокой, но сильной. Да и в деле с акционерами случились первые подвижки.
Мои люди смогли-таки найти сбежавшего акционера. К сожалению, он был уже мертв. Но Паша железной хваткой вцепился в этот факт и спустя пару месяцев смог добиться пересмотра дела по вновь открывшимся обстоятельствам.
Шанс на то, что это поможет, был один из ста. Не так уж мало в моем случае. И мы оба это понимали.
Постепенно, вместе с хорошими новостями, вернулось и желание жить. С изоляторами было покончено. С «доброжелателями» тоже.
К такому бешеному, как я, больше никто не совался. И вместо орлов с заточками рядом стали появляться другие «птицы». Кому-то нужна была консультация юриста. Кто-то просто предпочитал держаться рядом. Со временем меня высмотрели и старожилы.
Одним из них стал Захар. Шестидесятилетний сухонький мужик в татуировках с ног до головы и со взглядом повидавшего жизнь степного волка.
Захар не спешил на волю. В моей профессиональной помощи он не нуждался. Но под его защитой было много тех, кому опытный адвокат нужен был как воздух.
Так незаметно и у меня, и в бюро прибавилось дел. Неунывающий Паша смеялся над тем, что теперь и он оброс криминальными связями. А мне наконец перестали сниться кошмары с моей девочкой на больничной койке.
Второй год в колонии пролетел не так стремительно, как хотелось бы. Однако его финал стоил любых трудностей.
Добиться оправдательного приговора ни Паше, ни моим людям так и не удалось. Акционеры вовремя спрятали концы в воду. Но вместо организатора преступления я был признан соучастником. Так пять лет колонии быстро превратились в три. А потом и в условно-досрочное освобождение.
В то, что все закончилось, я не мог поверить ни дома, ни в офисе. Дом казался чужим и слишком большим. Мне не спалось на широком мягком матрасе, а хорошая еда из ресторана вызывала изжогу.
В бюро тоже все было не так, как я когда-то планировал. Без оправдательного приговора не приходилось и мечтать о своей лицензии. Дорога в суды стала закрыта. А за два года отсутствия половина клиентов отсеялась сама и еще часть перешла к конкурентам, которые поливали меня грязью на каждом углу.
Вольно или невольно я оказался почти в том же положении, как и в начале своего срока. Все было новым, впереди ждали месяцы и годы адского труда.
В этой ситуации радовало лишь одно - билеты в Гамбург, которые Паша торжественно вручил мне сразу после освобождения.
Благодаря этим билетам я не свихнулся в пустом доме и не отправил на тот свет парочку журналистов, пожелавших прославиться на моей засекреченной истории.
Гамбург должен был стать спасением. Из-за того, что виновных так и не нашли, я не мог рисковать Юлей и открыто возвращаться в ее жизнь. Но мне нужно было хотя бы увидеть свою жену. Самому рассказать ей правду. И, если еще любит, пусть тайно для всего мира, вновь сделать своей.
Весь полет я вспоминал жуткие фото из палаты и продумывал слова. По дороге в клинику, где работала Юля, дважды останавливался у цветочных магазинов и менял букеты.
Нервы были напряжены в струны. Казалось, тронешь - зазвенят. На последнем судебном заседании так не волновался, как в машине такси. Но первые же минуты в клинике расставили все по местам.
Я узнал ее сразу. Рассмотрел в потоке пациентов и персонала.
Она была красивее, чем на фото или в моей памяти. Худенькая, легкая, она порхала в своем бирюзовом костюме между палатами. Улыбалась малышам. О чем-то важно говорила с их родителями. И позволяла какому-то молодому врачу брать ее за руку.
До этого момента я не знал, что способен чувствовать ревность. Юля столько лет была только моей, что даже воображение не могло нарисовать ее с другим.
Как последний маньяк, я целый день незаметно пялился на этих двоих. Ходил по пятам, боясь дышать на свою девочку. Наблюдал, как она улыбается чужим шуткам, как позволяет прижимать себя к груди и пьет кофе из одного на двоих бумажного стаканчика.
Я видел самую красивую в мире женщину. Молодую. Яркую. Не запятнанную тюремной грязью. Живущую полной жизнью. И не мог заставить себя подойти к ней поближе или хотя бы окликнуть по имени.
Это был особый вид пытки. Хуже карцера. Больнее ударов под ребра.
На то, чтобы вдоволь насытиться этим мазохизмом, ушло три дня.
В первый я еще пытался догнать Юлю в длинных, запутанных коридорах клиники. Следил за ней, ни на миг не выпуская из виду.
Во второй - провожал на машине на работу и обратно.
А в третий вручил очередной свой букет молодому доктору.
Тот в конце смены стоял на крыльце клиники. Наблюдал сквозь огромную стеклянную дверь, как Юля прощается с кем-то в фойе. Здоровался с проходящими мимо коллегами. Изредка бросал нетерпеливые взгляды на часы.
- Ее ждешь?
Я не стал здороваться. Моего немецкого хватило бы и на длинный разговор, и на оправдательную речь в суде. Но желания общаться не было.
- Да. - Незнакомец расплылся в улыбке, словно мальчишка. - Нравится?
- Красивая.
Стараясь впитать каждую черточку, я медленно заскользил взглядом по тонкой фигурке. Будто чувствовал, что в последний раз.
- Очень! Самая красивая!
Под ложечкой засосало. Не от голода. Острее.
- Подруга? - Особой надежды уже не было. Но, как утопающий, я цеплялся за любую соломинку.
В ответ на этот вопрос врач горделиво поправил ворот рубашки и подмигнул мне.
- Моя невеста.
* * *
Дорога домой пролетела быстро. Когда заранее не питаешь никаких иллюзий, разочаровываться не так уж больно. К тому же... разочароваться в Юле я не смог бы, даже если бы сильно захотел.
Сам сделал все, чтобы она поверила в мое равнодушие. Лично заставил молчать всех свидетелей и ни разу не передал о себе ни единой весточки.
Два года тюрьмы превратили меня в совершенно другого человека. А Юлю лишили любимого мужчины и ребенка от него.
По дороге в Гамбург я еще верил, что можно исправить прошлое... вместе справиться со всем багажом утрат и вранья. А сейчас даже стало легче.
Мое болото уже засосало меня с головой. Но у Юли еще остался шанс. Ей не нужно было прятаться, встречаясь с любимым. Ничего не напоминало ей о горьком прошлом.
Быть может, впервые за все время нашего знакомства она смогла начать жить, как обычная девушка. Без болезненной первой влюбленностей и призрака другой женщины в детской комнате.
Решение отпустить мою девочку было адски трудным. Я словно наживую отрезал от тела часть себя.
Не спасали никакие пошлые шутки Паши. Не спасала квартира, которую риелтор нашла всего за сутки. Свобода, которую я так ждал, не принесла облегчения. Но, как всегда, его принесла работа.
Мои новые знакомства по ту сторону решетки неожиданно дали свои плоды. Будто я успешно прошел какую-то проверку, Захар стал направлять ко мне уже совсем других клиентов. Вместо подозрительных типов, тщательно скрывающих воровские татуировки, в бюро начали наведываться депутаты, чиновники, владельцы крупных бизнесов и даже богатые иностранцы.
Паша только и успевал ловить челюсть, когда секретарь сообщала о новом клиенте. А я учился работать по-новому. Без лицензии, не доводя дела до судов. Решая любой вопрос настолько деликатно и ювелирно, как делали это для меня самого когда-то другие «специалисты».
В этом водовороте постепенно стала притупляться моя боль и проснулись желания. Я не умер, хотя много раз мог отправиться на тот свет. Я не потерял здоровье, хотя многие пытались сделать из меня инвалида.
Жизнь продолжалась. Пусть не такая яркая, какой я ее помнил. Деньги текли рекой. Их стало гораздо больше, чем два года назад.
А однажды появилась и женщина.
Она вошла в мою квартиру поздно вечером. Как обычно - без приглашения.
Сняв с себя всю одежду, опустилась на колени.
А мне вдруг стало все равно, кто со мной рядом и сколько это будет стоить.