Глава 27
Юля
Наверное, от счастья можно даже лопнуть. Во всяком случае я чуть ни лопалась, когда наблюдала за Даней наши три дня.
Важного и вечно серьёзного адвоката Милохина как подменили.
Мой Милохин умел громко смеяться. Он грозно зыркал на всех, кто решался посмотреть в мою сторону в кафе. Закатывал от удовольствия глаза, когда пил газировку на ночной парковке. И был таким заботливым, осторожным, что иногда мне хотелось остановить его и поклясться, что не хрустальная.
Наверное, я все же правильно делала, что никогда не мечтала о нем. Если бы хоть на миг могла представить, что можно быть такой счастливой, не дожила бы. Я бы засохла от тоски без его губ, рук, улыбки... без его счастья.
Даня словно сбросил несколько лет. Порой мне даже казалось, что морщинки у глаз разгладились. Он шутил со мной. Ел все, что готовила я или Галина.
За все время нашего маленького отпуска он ни разу не открыл ноутбук. И даже сумел получить удовольствие от грязевых ванн в саду, которые устроил ему Второй Демон.
- Ты уверена, что эта собака, на самом деле пес, а не чудовище из преисподней? - спросил Даня, когда во второй день мы смогли выбраться во двор.
Будто понимал человеческую речь, Демон демонстративно повернулся к мужу спиной и тряхнул головой.
- Он хороший! Очень. Просто молодой еще.
- Эта зверюга вообще-то скалилась на меня!
- Когда в детстве ты спасал меня от его предшественника, тот тоже скалился! Но, помнится, кто-то уверял, что это ничего не значит.
Смотреть на этих двоих было так забавно, что смех сам рвался из груди. Мой мужчина и мой пес. Каждый гордый, важный и уверенный, что слушаться должен второй.
- СанСаныч хоть кинолога ему вызывал? Не пес, а осел упрямый. Ни команд не знает, ни уважения.
Даня отбросил в сторону мячик, которым до этого пытался увлечь Демона.
- Он сам дрессировал его, как и Первого. - Я подняла повыше воротник куртки, чтобы спрятать улыбку.
- То есть он ему с питомника вбивал в голову мысль, что самый главный враг - это я?
- Примерно так, - пришлось сознаться. - У СанСаныча авторская система дрессировки. Когда у Демона что-то не получалось, он называл его Даней.
- Что?! Серьезно?
- Да, так и говорил: «Ну ты, Даня!»
- А когда получалось, называл в честь себя Александром?
- Нет. Когда все было хорошо, он звал его просто Демоном. Как и прошлого пса.
Улыбка медленно сползла с моих губ.
- Первого давно не стало?
Мгновенно забыв о собаке, муж подошел ко мне. Уже привычно сгреб в объятия и заставил прижать голову к его груди.
- Сразу после Николая Петровича. Я всегда думала, что Демон считает своим хозяином СанСаныча. Они были не разлей вода. Когда у приемного отца случился удар, я даже не заметила, что с собакой что-то не так. Верила, что это такая собачья реакция на нашу панику. А через день после смерти хозяина дома, пес не проснулся.
- Вскрытие делали?
- Да. СанСаныч подозревал отравление. Все записи с камер проверил. Прислугу допросил.
- А оказалось нет... - Даня покосился на домик охранника. Выражение на его лице сложно было определить точно. То ли недовольство. То ли раздражение. То ли досада.
- Вскрытие подтвердило инфаркт. С малинуа такое случается нечасто. Это очень крепкие псы. Но Демон полностью повторил диагноз своего хозяина.
Мне было горько вспоминать тот период. Даже сейчас глаза стали влажными от слез.
- Я не знал...
- Тогда нам всем было не до собаки.
Я еще теснее прижалась к мужу. Мы два дня не вспоминали о прошлом. Каждый запер свой шкаф со скелетами и жил, словно до нас ничего не было.
- Я совсем не помню, сказал тебе что-нибудь на похоронах или нет. - Даня зарылся носом в мои волосы. - Все как в тумане прошло.
- Тебе самому было не до слов.
- Как всегда стараешься меня оправдать?
Горячие пальцы нежно, едва касаясь, погладили по щеке.
- Я всегда буду тебя оправдывать.
Не знаю, зачем я это сказала. Вырвалось само.
- А если я сделаю тебе больно? - Даня наклонил голову и сурово посмотрел в глаза.
- Не сделаешь!
- В жизни случается всякое...
- Больше не случится.
- Маленькая, мужчины иногда делают больно. Без умысла. Просто потому что по-другому смотрят на жизнь. Или ради блага ближних. Твоего, например.
- А можно мне не делать больно? Даже во благо.
Я втянула шею в плечи. Совсем как на экзамене перед строгим преподавателем. А потом не выдержала и показала этому благородному умнику язык. Самый кончик.
Будто не поверил своим глазам, Даня моргнул и тут же закашлялся.
- Серьезно? - прохрипел он, и все напряжение слетело с него в одно мгновение.
- У тебя самая серьёзная жена на свете!
Пока важный адвокат Милохин снова не занял место моего любимого мужчины, я вырвалась из его объятий и схватила мячик Демона.
- У нас вообще-то был важный разговор, а ты мне язык показала! - послышался возмущенный рев. Слишком громкий для настоящей обиды. Показной.
- А сейчас я тебя ещё бегать заставлю!
Мой драгоценный муж начал закатывать рукава, грозя расправой. Но я показала мяч псу и резко бросила пас Дане.
Отвернись он или проигнорируй, у меня ничего бы не вышло. Однако азарт сделал свое дело. Одной рукой Даня ловко поймал подачу. Замахнулся в мою сторону. Но Демон уже навострил уши.
Стоило мне крикнуть «Отбери!», он сорвался как стрела с тетивы, и весь двор превратился в стадион для гонки.
С криками.
С хохотом.
С падениями в грязь.
С поцелуями.
И многозначительными обещаниями добраться до моей попы, которые периодически мешались с проклятиями в адрес пса.
* * *
Наши три дня получились сказочными. Я узнала столько нового о собственном теле, сколько не вместилось бы ни в одну книжку.
Даня сдерживался изо всех сил. Он мучил нас обоих поцелуями. Катал меня по поселку за любой ерундой. Но иногда все же срывался. Нас накрывало так сильно, что не нужны были кровати или диваны. Не волновало, светло в комнате или темно.
Его несло. Меня несло. Губы, руки, тела сталкивались. И результаты этих столкновений невозможно было вспоминать без смущения.
«Этот твой свитер... Я его сожгу!» - оправдывался Даша потом.
«Пожалуйста, запирай двери. Я же не железный!» - возмущался он, когда заставал меня в душе или во время переодевания.
«Ты уверена, что все хорошо?» - встревожено уточнял каждый раз после близости, и мне сквозь слезы, сквозь туман в голове приходилось успокаивать этого сумасшедшего.
«Мне хорошо, клянусь тебе. Очень хорошо. Не знала, что так бывает», - шептала я ему на ухо незнакомым, охрипшим голосом.
«Я теперь не знаю, как смогу жить без этого? Может, бросим работу и учебу? Поселимся в спальне. Выучим телефоны служб доставки, а акционеров отдадим на растерзание СанСанычу!» - умоляла, когда Даня очередной раз пытался сбежать из кровати.
Потрясающе было.
Порой мне даже казалось, что мы не Даня и Юля, а какие-то другие люди. Что не существовало никогда брачного контракта, отдельного соглашения на год и горькой первой брачной ночи.
Невозможно было в них верить, когда Даня хрипел на ухо мое имя. Когда заставлял срывать голос от удовольствия. Или уставший, насытившийся прижимал к себе перед сном.
К такому можно было лишь привыкнуть. Сразу. Окончательно!
И я привыкала.
Запоминала каждую его улыбку. Училась шутить над этим хмурым гением. Не спрашивала, как будем жить после окончания неожиданного отпуска. И отказалась присутствовать на встрече с риелтором.
- Это займёт минут пятнадцать. Не больше, - он словно оправдывался. - Я давно планировал продать дом. Сейчас нужно только передать ключи и показать, где счетчики.
- Ты не обязан передо мной отчитываться!
Почему-то даже слушать не хотелось. Сама мысль, что в соседском доме станут жить чужие люди, пугала меня до чертиков. Для меня это всегда был дом Дани. Местом, где он первый раз поцеловал меня, и где я поняла, что влюбилась в него по уши.
- Я собирался встретиться в ней через неделю в Москве, но она оказалась в Питере.
Даня словно не верил мне. Гладил по затылку, как кошку, и косился на часы.
- Я ничего не имею против продажи. Обещаю, что не оставлю тебя ночевать на улице.
- В кровати я устраиваю тебя больше?
- Мы ещё диван в гостиной не проверили. - Мне пришлось самой убрать его руки. С этими оправданиями пора было заканчивать. - Но жить на два дома все равно не получится. У нас есть этот, и в нем, вроде бы, неплохо.
Не знаю, что я рассчитывала услышать в ответ. Продумывать каждую фразу, как мой умный муж, я пока ещё не научилась.
Но Даня не сказал вообще ничего. Он лишь улыбнулся... одними губами. И все мои «у нас» и «жить» улетели в пустоту.
* * *
Спустя три дня Даня улетел тоже. Его секретарша чуть не плакала в трубку, рассказывая, какой завал в офисе. И мне пришлось его отпустить.
Первый раз это было сложно. Никакая близость не могла стереть из памяти прошлые три недели ожидания. Дом опустел, и впервые мне было в нем неуютно.
Наверное, только благодаря ежедневным звонкам получилось протянуть целую неделю по отдельности.
Мы больше не прятались друг от друга. По вечерам, включив видеосвязь, я занималась своими делами, Дана своими. Между нами было семьсот километров по трассе и словно пять шагов благодаря камере и монитору на ноутбуке.
В субботу вечером в расставании снова случился перерыв. Теперь у Дани не было трех дней. Ночь и день мы изо всех сил старались наверстать упущенное и запастись ощущениями на неделю вперед.
Моя шутка про то, чтобы запереться в спальне и выучить телефоны доставки, перестала быть шуткой.
За пару таких выходных СанСаныч смирился с курьерами в доме, а его жена Галина научилась незаметно, словно призрак, приносить завтраки и загружать посудомоечную машину.
Жизнь вошла в новый режим. Ожидания, как паузы. Встречи, как точки. Сплошная морзянка. Но где-то через полтора месяца мне неожиданно стало мало.
Никакие экзамены не могли больше спасти от одиночества. А в один из дней я посреди недели собрала вещи и заказала билет на самолет.
Ни гроза, и очередной питерский потоп не смог ли бы меня остановить. Даня тоже останавливать не собирался. Как в мой первый визит к нему домой, он извинился, что не сможет встретить. Но просить скоротать время в ресторане не стал. Вместо этого он передал ключ от дома своему водителю и попросил дождаться его дома.
- Ни в чем себя не ограничивай. Можешь хозяйничать. - Он показал по видеосвязи ключи.
- Это намек на то, что ты приедешь голодным, и тебя нужно будет покормить?
- Еду можно заказать и в ресторане. А я... Я уже неделю голодный. Сильно!
Важный адвокат Даниил Милохин ослабил узел на галстуке и совсем несерьезно подмигнул мне. Как мальчишка!
- В таком случае... голодных будет двое. - Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди от счастья. Мало того, что Даня впервые доверял мне ключи от своего мужского логова, так он еще и соскучился.
- Тогда жди меня!
В камере мелькнул Паша, и Даня снова стал серьезным.
- Я дождусь, - сказала я одними губами, отключила телефон и... неожиданно странное, нехорошее предчувствие заставило остановиться и, чтобы не упасть, сесть на собственный чемодан.