Глава 23
ЛИСА.
Когда я просыпаюсь в темной комнате, плотные шторы не пропускают даже малейшего света, я сначала не понимаю, где я нахожусь. В комнате странно пахнет кедром и можжевельником, а простыни кажутся какими-то неправильными. Гораздо мягче, чем я привыкла, с шелковистым одеялом, укрывающим меня, и горой мягких как перья подушек.
Я моргаю и медленно сажусь. Я спала так крепко, что даже не видела снов, и я тру руками лицо, пытаясь рассеять туман. А потом, когда я оглядываюсь и вижу пустое, смятое пространство рядом с собой, я вспоминаю, где я нахожусь. Я в своем новом, временном «доме». В пентхаусе моего мужа. Мой муж, наследник криминального авторитета, и дьявол, с которым я заключила сделку.
Дьявол, который искушал меня больше, чем я хочу признать прошлой ночью.
Чонгук оставил меня одну, как и обещал, пока я отмокала в ванне. Это было искушение, которое я не могла игнорировать, в моей маленькой квартире-студии крошечная душевая кабинка и нет ванны, и я не принимала ванну с тех пор, как в последний раз останавливалась в отеле во время клиентской поездки много лет назад. Я нашла бутылочку масла для ванны с ароматом жасмина, наполнила ее водой настолько горячей, насколько могла выдержать, и отмокала в ванне, пока мои пальцы не начали сморщиваться, а вода не стала холодной. А затем я сняла макияж, сделала процедуру по уходу за кожей и надела мягкие домашние брюки и майку. Я убедилась, что уже легла в постель до того, как поднимется Чонгук, чтобы он не успел как следует рассмотреть меня без бюстгальтера. Я знаю, что не смогу избегать подобных вещей вечно, но вчера вечером я не думала, что кто-то из нас сможет справиться с еще одним искушением.
И я была права.
Я притворилась спящей, когда он подошел, и легла так далеко на другой стороне огромной кровати, как только могла, и, думаю, он в это поверил. Но я долго не могла заснуть, мучительно ощущая мужчину в постели рядом со мной, тепло его мускулистого тела, и тот факт, что я даже не знала, на нем ли рубашка, и я слишком боялась смотреть. Я не думала, что смогу вынести, увидев его полураздетым.
Находиться так близко было словно пытка. Знать, что если я перевернусь и прикоснусь к нему, он может стать моим. Все удовольствие, которое предлагал поцелуй в моей квартире, было в нескольких дюймах от меня, умоляя меня поддаться ему, и закрыв глаза и пытаясь игнорировать это, я чувствовала, что это самое трудное, что я когда-либо делала в своей жизни.
Теперь Чонгука даже нет. Он не остался в постели, ожидая моего пробуждения. Я нащупываю пульт на тумбочке, который, как он мне сказал, открывает шторы, и нажимаю на кнопки, пока одна из них не сработает, темные шторы раздвигаются и заливают комнату утренним светом, пока я быстро моргаю.
Я долго сижу, пытаясь решить, что делать, прежде чем слышу сильный стук во входную дверь.
Черт!
Я вскакиваю с кровати, вспоминая, что мои вещи должны быть доставлены сегодня. И мои «вещи» включают в себя Пуговку, которую Далия обещала аккуратно передать курьерам Чонгука, и о которой Чонгук до сих пор не знает.
— Черт, — снова бормочу я вслух, оглядываясь в поисках халата, который я оставила на стуле вчера вечером. Судя по виду пентхауса Чонгука, он либо чистюля, либо каждый день приглашает сюда домработницу, и у меня такое чувство, что это может стать первым предметом разногласий между нами. После того, как он узнает, что у меня есть собака.
Я хватаю халат, накидываю его и завязываю пояс, спеша вниз по лестнице. Я чувствую запах кофе, который на мгновение отвлекает меня, но только на секунду, когда я вижу, как Чонгук встает с дивана и направляется к двери. Я спускаюсь по лестнице, достигая последней ступеньки как раз в тот момент, когда он тянется к дверной ручке, выкрикивая мое имя как раз вовремя, чтобы его перекрыл шквал лая.
— Какого хрена? — Чонгук делает шаг назад, что его курьер воспринимает как приглашение войти с первой из моих сумок и Пуговкой.
В тот момент, когда Пуговка видит меня, она так сильно дергает поводок, что вырывает его из руки мужчины, несется ко мне в облаке белого пуха, и бросается на меня. Я хватаю ее обнимаю и сжимаю, прежде чем поднять глаза на грозное выражение лица Чонгука.
Одна из его бровей поднимается.
— Полагаю, этому есть объяснение?
— Что? У меня есть собака! — Рискую я.
Глаза Чонгука сужаются. За его спиной я вижу, как курьер вносит коробки с моими вещами, старательно избегая смотреть на Чонгука. По тому, как быстро он движется, я могу сказать, что он хочет убраться отсюда как можно скорее, и я его не виню.
— Ты не думала, — медленно говорит он, — что за последние две недели, в любой момент, было бы хорошей идеей рассказать мне об этом?
Я закусываю губу, когда Пуговка прижимается ближе к моим ногам.
— Учитывая, как ты сейчас на меня смотришь, нет. Я не думала.
Чонгук хмурится.
— И Гас тоже мне не сказал. Несмотря на то, что провел последнюю неделю с тобой, в твоей квартире, и, несомненно, видел... это.
— Я просила его не говорить тебе, — признаюсь я. — Я боялась, что ты отреагируешь именно так, — добавляю я, прищурившись. — И Пуговка не подлежит обсуждению.
— Пуговка. — Он перекатывает имя во рту. — У меня нет домашних животных, Лиса.
— Ты владеешь зданием, — указываю я. — Ты наследник Мафии. Кто запрещает тебе?
— Я. Я бы сказал, что она не может быть здесь.
Меня охватывает гнев, и я выпрямляюсь, положив руку на макушку Пуговки.
— Серьезно? Ты собираешься сказать мне, что она должна уйти? Потому что если она уйдет, то и я тоже. — Я сжимаю губы, глядя на своего нового мужа сверху вниз. — Помнишь, как ты сказал, что Гас не подлежит обсуждению? Что он должен остаться, или ты отменишь все это? Ну, это моя линия на песке. Пуговка остается, или я ухожу. Я добьюсь аннулирования.
— Она важнее твоего магазина? — Чонгук скрещивает руки, и я вижу, как по его лицу пробегает взгляд, который я могу прочитать на удивление хорошо.
Он не может поверить, что стоит у себя дома и спорит со мной об этом. Я уверена, основываясь на каждом нашем разговоре и моем взаимодействии с ним до сих пор, что все спрашивают, как высоко, когда Чон Чонгук говорит прыгать. Он не может поверить, что я не боюсь его гнева, и что я не поддаюсь его явному желанию не иметь собаку в доме.
Но я его не боюсь. Я недостаточно знаю о его мире, чтобы понять, почему я должна бояться, и, честно говоря, мне это нравится. Потому что это позволяет мне встретиться с ним лицом к лицу и не отступать.
— Если ты спрашиваешь, я понимаю, что у тебя никогда не было питомца. — Я глажу макушку Пуговки, глядя на Чонгука. — Я не отступлю от этого.
Он долго смотрит на меня.
— Ты должна была мне сказать.
— Ты должен был мне сказать, что у меня будет телохранитель, — бросаю я в ответ. — Полагаю, мы оба упустили некоторые вещи, пока это не стало абсолютно необходимым. — Мило улыбаюсь ему. — Мне стоило включить это в контракт?
Чонгук смотрит на меня, проводит рукой по волосам, с досадой дергая их за корни.
— У меня есть работа, — резко говорит он, разворачиваясь на каблуках. — Ты можешь провести день, выясняя, куда положить все свои вещи. Моя домработница будет рядом, так что убедись, что твоя собака дружелюбна к ней. И Гас тоже вернется, — добавляет он. — Он твой постоянный телохранитель, пока длится этот брак.
Взгляд, который он бросает на меня, говорит мне, что он надеется, что это не продлится так долго. Он выглядит злым, и, полагаю, если я посмотрю на это с его точки зрения, я смогу понять почему. Но мне все равно. Меня вырвали с корнем. Загнали в эту сделку, заставили жить в одном доме с Чонгуком, делить с ним постель. Все потому, что его бизнес совпал с моим, а мой магазин был выбран как нечто, что может быть под угрозой. Он тратит деньги, чтобы все исправить, но я подстроила всю свою жизнь, чтобы выполнить свою часть сделки.
Он сможет делить пространство с моей чертовой собакой.
Пуговка скулит, когда Чонгук уходит, хлопнув дверью, и я чешу ее за ушами.
— Он привыкнет к тебе детка, — обещаю я и иду искать кофе.
Час спустя, напившись кофеина и поев, я еще немного исследую пентхаус. Как бы я ни скучала по своему дому, я не могу отрицать, что жилое пространство Чонгука великолепно и роскошно за пределами всего, что я когда-либо могла себе представить. Его кухня - самое современное оборудование, вид из окна потрясающий, в комнате отдыха в задней части пентхауса есть телевизор, занимающий всю стену, и когда я укутываюсь и выхожу на балкон, я могу представить, как бы я сидела здесь в любое другое время года, пила бы чашку кофе или бокал вина, читала бы книгу или просто любовалась видом.
Пробуду ли я здесь долго? Это напоминание о том, что я на самом деле не знаю, как долго продлится этот брак. Моя часть сделки зависит от того, как долго проживет отец Чонгука. Наш брак закончится, когда Чонгук официально станет наследником, и его отец больше не сможет навязывать ему условия, которые он не хочет. Но Чонгук не очень ясно дал понять, как долго, по его мнению, это может продлиться, только то, что его отец не в очень хорошем состоянии здоровья.
Это могут быть годы.
Я знала это, когда соглашалась на брак. Но теперь, когда я здесь, в доме Чонгука, вспоминая прошлую ночь и то, как тяжело было спать рядом с ним, я не могу не задаться вопросом, правильный ли я сделала выбор. Действительно ли сделка, которую предложил мне Чонгук, была чудом, как показалось поначалу, или я попала в ловушку.
Я все еще не думаю, что он мне лгал. Я думаю, он отпустит меня, когда время нашего брака подойдет к концу. Но что произойдет в это время... все это внезапно кажется гораздо более неопределенным, чем я хотела бы.
Когда я возвращаюсь в пентхаус, Гас находится на кухне.
— Я не буду здесь торчать, — успокаивает он меня, когда Пуговка подбегает к нему. Что бы ни думал о ней Чонгук, моя собака и мой телохранитель стали близкими друзьями всего за несколько дней. — В этом здании достаточно охраны, так что мне не нужно следить за тобой круглосуточно. Но мне нужно будет пойти с тобой, когда ты уходишь. Куда бы это ни было, — добавляет он твердо.
— Неважно, выскакиваешь ты на секунду или отводишь эту малышку пописать. — Он похлопал Пуговку по голове.
— Убедись, что я с тобой.
В моей груди нарастает разочарование, но я киваю. Я знаю, что борьба с этим не принесет мне никакой пользы, и я не выиграю эту конкретную битву. Я застряла с телохранителем на время этого брака, и мне просто придется к этому привыкнуть.
Но это не значит, что я должна радоваться этому.