Одержимый

Регина

На следующий день обработанные фотографии уже пришли на мою электронную почту. Все десять штук получились превосходными, и, сделав из них коллаж, я выставила в историю на своём аккаунте в Telegram.

— И то есть ты не знаешь, кто отправил тебе цветы? — Рима уточняет с озадаченным выражением лица.

— Получается, что так. Хотя я могу предположить, что от Троицкого, но до последнего не хочу верить в это.

Рима откидывается на спинку дивана и задумчиво потирает подбородок.

— Учитывая вашу последнюю переписку, возможно, и он. Втюрился в тебя!

— И что мне делать?

— Выбирать свадебное платье.

— Рима!

Подруга заливается смехом и пихает меня плечом.

— Шучу! Единственный вариант, узнать от него или нет — спросить напрямую. Чего гадать-то?

— Я бы предпочла не контактировать с ним.

— Тогда теряйся в догадках. Вдруг это какой-нибудь старый смарчок?

— Ещё не легче.

— Давай, пиши, — подбодряет она. — Через экран он точно не укусит.

— Да не буду я ему писать!

— Регина, не будь такой упрямой, — Рима тянется к моему телефону и замирает с глазами в пять копеек. — Ого!

— Что?

Подруга суёт телефон мне в лицо, и я чуть ли не соскакиваю с дивана, когда вижу на главном экране сообщение от Германа.

— Даже писать не пришлось, — нервно хихикает Рима. — Что он хочет?

Захожу в нашу переписку и слышу рядом потрясённый вздох. Троицкий ответил на мою историю.

Герман: Красный тебе к лицу. Смотрели ли на тебя другие мужчины?

Я: Какая разница?

Герман: От неё будет зависеть, смогут ли они спокойно передвигаться дальше или нет.

Он в открытую угрожает их жизням! Меня пробирает страх. Серьёзно ли Герман говорит об этом или просто пустые обещания — неизвестно.

Герман: Тебе понравились цветы?

Мы с Римой почти сталкиваемся лбами, но вовремя отпрыгиваем друг от друга.

— Это он! Герман точно влюбился в тебя! — восклицает она.

Я стараюсь выровнять дыхание, но оно сбивается. Боже, если он выйдет на контакт с родителями и предложит им крупные деньги, я попаду прямо к нему в руки! Никаких долгих поисков, которые дарят надежду, что всё изменится. Моя жизнь изменится по щелчку пальцев, а Троицкий будет выступать как мой кукловод. Сцепляю зубы и агрессивно стучу пальцами по экрану:

Я: Нет. Зачем вы их вообще подарили?

Герман: Захотел и подарил. Имеешь что-то против?

Я: Да, имею. Не хочу их получать от Вас.

Герман: Но будешь.

Я: Ну уж нет! Я их все буду выкидывать или отсылать Вам обратно.

Герман: Выкидывай сколько хочешь, красавица. У меня достаточно средств, чтобы покупать тебе цветы и не только.

Я отшвыриваю телефон, словно бедный гаджет виноват в происходящем.

Упрямый осёл!

Наглец!

Безнравственный козёл!

Всё самое худшее, что только может существовать!

— Наверное, ты скажешь, что лучше бы это был старый смарчок, — Рима нарушает тишину, которая разбавляется моим гневным сопением. — И я полностью с тобой соглашусь.

***

В доме родителей во всю убираются горничные, явно к чему-то готовясь. Я так и не поняла, для чего меня позвали сюда.

— Добро пожаловать, — дворецкий вежливо улыбается мне и помогает снять пальто. — Ирина Павловна хотела видеть вас.

Киваю и оглядываюсь вокруг, но мамы нигде нет. По идеально вычищенной лестнице поднимаюсь наверх. Ещё десять человек убирают второй этаж. Такое ощущение, будто их заставили драить до идеального блеска. Дверь в спальню родителей открыта, и я заглядываю в неё.

— Проходи, — мама не поднимает глаз, листая очередной журнал про моду.

— У вас гости? — спрашиваю я, оставаясь стоять в дверях.

— К нам приезжает новый партнёр отца. Очень умный, успешный, а самое главное — богатый мужчина! То, что он решил сотрудничать с твоим отцом настоящее чудо.

— И? — выжидающе смотрю на неё.

У меня плохое предчувствие.

— Отец рассматривает его как возможный вариант для брака. Пока рано говорить об этом, поскольку мы ещё не решили вопрос с другим мужчиной. У обоих безупречная репутация, и роскошная жизнь тебе гарантирована.

— Может, мне сразу за двоих выйти? — огрызаюсь я.

— Регина, я говорю с тобой о серьёзных вещах!

— Тогда, раз они такие идеальные, сведите их между собой.

Мама прожигает меня рассерженным взглядом и поднимается с кресла. Её медленная походка не выглядит угрожающе, но я вовремя не успеваю среагировать, когда она до боли хватает меня за челюсть.

— Ты делаешь то, что мы тебе говорим, — цедит, склоняясь надо мной. — Если начнёшь ёрничать, отдадим тебя за пятидесятилетнего мужчину. У него десять фабрик в Санкт-Петербурге и ещё пять в Москве. Всё понятно?

В глазах всё расплывается, а нижняя часть лица болит.

Регина, не смей плакать!

Выколю себе глаза, но не позволю себе рыдать перед ними.

Мама отступает, когда я покорно киваю.

Мышцы сжимаются от желания вскочить и убежать отсюда, но я терплю. Она рассматривает меня с ног до головы и удовлетворённо улыбается.

— Новое платье выбрала к удачному случаю. Молодец.

Как можно быть такой? Я лучше бы умерла, если бы знала, что буду такой, как она.

— Теперь спускаемся вниз и делаем дружелюбное лицо, чтобы не распугать людей.

Мама поправляет причёску, подкрашивает губы и выходит в коридор с расправленными плечами. Никто из персонала не поднимает на неё глаза. Эта женщина обозначила свой авторитет в доме. Дворецкий раскрывает перед нами французские двери в зал, где обычно проходят различные встречи по бизнесу.

Прямоугольный стол во всю длину комнаты забит различными блюдами. Официанты суетятся, но выполняют всё аккуратно. Они осведомлены, что за малейшую оплошность можно получить сполна от моих родителей.

За столом уже сидят несколько мужчин, в том числе и мой отец. Их голоса разносятся эхом по всему периметру зала. Я неспешно подхожу к месту, где всегда сижу, и, подняв глаза на мужчина напротив, прирастаю к полу.

Нет.

Этого просто не может быть.

У меня точно галлюцинации.

Отец встаёт рядом со мной и произносит:

— Регина, это мой новый партнёр — Герман Троицкий.

Чёрные глаза удерживают мои в мучительно долгом контакте. Герман подавляет ухмылку и слегка наклоняется над столом, беря мою ладонь в свою.

— Добрый вечер, — он целует мои костяшки и явно наслаждается замешательством, которое очень легко считать по моему выражению лица. — У вас потрясающая дочь.

Мама горделиво расправляет плечи и улыбается:

— Герман Эмильевич, нам очень приятны ваши слова.

Он даже не смотрит в их сторону!

Отец незаметно пихает меня, чтобы я хоть что-то сказала. Я прочищаю горло и со всей фальшивой вежливостью, на которую только способна, говорю:

— Добрый вечер. Надеюсь, вам понравится приём у нас.

— Несомненно, — многозначительно отзывается мужчина.

Только мы оба знаем, что сегодняшний вечер — не часть начинающегося сотрудничества, а противостояние между нами.

Троицкий не намерен сдаваться, но и я, скованная запретами, не позволю ему ощутить сладкий вкус победы.