Я хотел ненавидеть Питер

Шастун в каком-то беспамятстве шагал вдоль почти не освещённого в ночи моста. Вокруг было пусто, но вдруг прямо перед ним возникли две тёмных фигуры у самых перил. И хотя никого больше не было, шума было достаточно: то ли ветер, то ли вода, то ли машины.
Шастун покосился на этих людей, стоящих к нему спиной, но пошёл как бы мимо, аккуратно поглядывая из-за спины. Это были мужчины, молодые парни. И в момент осознания, что это именно мужчины, Антон задумчиво нахмурился, остановившись неподалёку от ребят, а они повернулись к нему лицами. Шастун в испуге подскочил, крепко цепляясь длинными пальцами за металлические прутья, противно скрежетая при этом по ним многочисленными кольцами и прижимаясь к этой ограде спиной. Он громко сглотнул, а сердце его забилось в разы чаще, как только он увидел Арсения и себя.
Ничего не понятно. Улица вокруг размылась, всё то, что и так было затемнено, исчезло вовсе, а видны были лишь две счастливые улыбки и нежные объятия. И именно в эту секунду, когда Антон секундно моргнул, пытаясь что-то понять, всё потухло, всё пропало, и когда он открыл глаза, больше ничего этого не увидел.
Он проснулся. Всё это был сон. Первый сон в жизни Шастуна. Никогда он не видел такого за всё время, поэтому сейчас вообще ничего не смыслил.
— Чего, блять? — хрипло прошептал подросток, приняв полулежачее положение и потерев глаза.
И снова в такой неподходящий момент в комнате появился Попов, и не просто Попов, а полуголый Попов. Именно это заставило Антона пробудиться до конца — он увидел подкаченный торс сквозь не до конца разлепившиеся веки.
— Проснулся уже? — спросил Арсений, выворачивая домашнюю футболку на лицевую сторону. Антон молчал. Он не понял, как так получилось, но он стал невольно всматриваться в родинки на теле учителя и даже считать их. — Анто-о-он? Приём! — усмехнулся старший.
— А! Да! Да! — почти сразу же отозвался младший, в секунду залившись краской. Ему даже глаза было стыдно поднимать.
— Ты чего? Всё в порядке?
— Да, да, конечно. Всё нормально… — мальчишка шумно выдохнул и потёр лицо ладонями. — А как вообще..? Мы же ехали после… А как мы здесь?.. — осенило его вдруг, когда он понял, что сейчас сидит на диване, который в последний раз видел вчера утром.
— Как? Ты не помнишь? Мы ж в лифте поднимались вместе. Не, ты сонный, конечно, был, но…
— Ничё не помню, — устало прервал его подросток.
— Серьёзно?
— Угу.
— Да-а-а, подвпечатлила тебя прогулочка и денёк в целом, я так понимаю. Ну ничего… Выспался хоть? — усмехнулся старший. Парень кое-как кивнул, всё ещё не поднимая глаз.
— Странно выглядишь. Точно всё в порядке?
— Сон… Впервые в жизни приснился сон. Я никогда не видел снов… — всё же признался мальчишка с заметным волнением на лице.
— Что? Впервые? Впервые в жизни? — удивлённо хмурился старший, усаживаясь на подлокотник кресла.
— Может, я их не помню, но… когда кто-то говорил о снах, я даже не понимал каково это.
— Ого!
— Мда… — Антон сонно потёр глаза, всё ещё не оставляя мысли об увиденном.
— Так а что приснилось-то?
— Это… Неважно… Неинтересно… — заметно стушевался подросток, пряча глаза в пол. Арсений понял, что лучше не доставать парня, да и самому было неудобно.
— Ну, там на кухне завтрак. Думаю, разберёшься. Мне нужно поработать, тетрадки ваши проверять, — улыбчиво сказал Попов уже на пути в свою спальню.
— Спасибо! — вдогонку крикнул мальчишка, когда тот уже закрывался в комнате.
— Нет, это точно пиздец, — решительно вынес вердикт Шастун, снова упав на подушку.
Он ещё с минуту лежал, стараясь понять хоть что-то, но всё мимо, поэтому он и пошёл на этот рискованный, но единственный шаг — зашёл в беседу с Катей и Димой.

Тоха ШастЭто пиздец, ребят. Влип по самое не хочу.Мы можем встретиться? Помощь нужна.9:53Димка Поз
Что-то серьёзное?
9:55
Ты сейчас где вообще?
9:55
Тоха ШастДа. Очень.9:55Я у Попова, но отсюда мне срочно нужно уйти, хотя бы на день.9:56Катесон
Антон, ты пугаешь. Что за необходимость?
9:57
Димка Поз
Давай ко мне на ночь? Мои против не будут.
9:57
Здесь разберёмся.
9:57
Тоха ШастПоз, от души.9:58Катесон
Ну я тоже, значит, сейчас приду.
Я ж нужна там вам или нет?
9:58
Тоха ШастКать, очень нужна.Вы оба мне сейчас очень нужны.10:00
Антон еле как допечатал эти сообщения, пытаясь собраться с мыслями, а выходило это дерьмово. Он продолжал думать всё о том же и даже о большем. Теперь это пугало.

***Пятнадцать минут, и Шастун уже одетый, умытый, но помятый и с явным волнением на лице аккуратно, почти на цыпочках шагает в сторону комнаты учителя. Но Антон был бы не Антоном, если бы всё удалось сделать тихо. Каким образом — неизвестно, но он запнулся в ногах на ровном месте и шумно припал к стенке, болезненно скривив лицо. И чтобы не вызывать лишних подозрений, парень как можно скорее постучал.
— Да! Заходи! Ты чего там падаешь? — с доброй, но тоже какой-то неловкой усмешкой спросил Арсений, когда дверь в его комнату открылась.
На пороге стоял донельзя смущённый и красный подросток уже в куртке и с рюкзаком на спине, а за порогом, то есть в самой комнате, за столом сидел Арсений со своими бумажными талмудами.
— А… ты куда? — заметно растерялся старший.
— Я… Я это… — парень отчаянно старался не поднимать глаз на Попова, каждый раз пытаясь найти нечто «более интересное» — например, шкаф или кровать. — Я к Димке тут собрался… на ночёвку… Ты же… не против?
— Вот оно что… — задумчиво нахмурился мужчина, сам уводя глаза от мальчишки, боясь при этом наткнуться на тот самый чистый детский блеск честности и искренности, что был вчера. — Не думал, что тебе вообще будет интересно моё мнение, но… Просто давай без глупостей? Без всякого алкоголя и приключений, договорились? Завтра у нас у всех дела, у тебя и у меня в частности.
— Да… да… — тихо отвечал Шастун, делая вид, что смотрит на учителя за счёт поворота головы. На самом же деле он смотрел гораздо выше тёмной макушки — куда-то в зашторенное окно. Попову было некогда разбираться насчёт взглядов Антона, потому что он сам был занят абсолютно тем же.
— Тогда… до завтра? Ничего же не забыл для матча?
— Нет, нет, я всё взял.
— Ну, хорошо…
Снова смущающая обоих тишина.
— Может, — тут Арсений сделал прям значительную паузу, зная, о гордости парня уже многое, — деньги нужны?
— Нет, — достаточно быстро и резко отреагировал подросток, — у меня всё в порядке. Спасибо.
Снова неловкая пауза, и Шастун скрепя сердце заговорил первым:
— В общем… пошёл я тогда… ладно?
— Да, давай! — напоказ улыбчиво отозвался литератор.
И как только дверь закрылась, он откинулся на спинку стула, задрал кверху голову, небрежно стянул с глаз очки и шумно вздохнул, потерев глаза пальцами.
— Как вовремя… — прошептал сам себе Арсений, набирая на телефоне наизусть выученные номера, даже не обращаясь к контактам.

***— Здорова, — Шастун с Димой наспех пожали друг другу руки, пока тот разувался.
— Что с лицом? — тихо спросила Катя, приобняв Антона, пока тот снимал куртку.
— В смысле? — Антон резко встрепенулся в поисках зеркала в прихожей, но там его не было.
— Ты мутный какой-то…
— А, ты об этом… — хмыкнул подросток, уже немного выдохнув. Он лишь продолжал оглядываться, пытаясь понять, дома ли родители Позова.
— Расслабься, мои в ТЦ уехали. Там до вечера точно проторчат, я маму знаю…
Шастун прикусил губу и кивнул.
— Ко мне пойдём или вы есть, может, хотите? — в прихожей повисла явная неловкая пауза. Антон с Катей переглянулись и решительно отказались. Все молча прошли в небольшую комнату Димы, где уже были не раз.
И вот уже с минуту почти Катя с Димой, сидящие на краю кровати, наблюдали за ёрзающем на диванчике напротив Антоном.
— Тох, — на выдохе прервал его Позов, — что случилось? Чё с тобой?
Шастун боязливо поднял глаза, всё ещё пытаясь собраться с мыслями и выдать конкретный ответ, но он боялся, поэтому на выдохе протянул друзьям баночки с пивом, что купил по дороге. Пара снова переглянулась, посмотрев на эти жестяные банки.
— Тош, ты правда пугаешь. Завтра ведь игра у тебя, у нас школа… Забыл? — озабоченно спросила Добрачёва, заглядывая в зелёные и даже блестящие глаза. Шастун ухмыльнулся, с шипением открывая своё пиво. «Тоша… Набралась у Поли…» — улыбчиво всплыло в голове парня. Оба смотрели реально взволнованно, и Антон в который раз убедился, что нашёл сокровище на своём пути — друзей, настоящих друзей.
— Не знаю, стану ли я смелее от пива, но… попробовать стоит…
— Скажи уже что-нибудь, а? — нетерпеливо просил Дима.
— Вы, может, выпьете хоть чуть-чуть? На трезвую такую информацию воспринимать сложно даже мне…
Катя с Димой опять с сомнением на лицах переглянулись, но всё же откупорили крышечки и сделали пару глотков, в то время как Антон выдул всю жестянку в 0.33 литра.
— Я… влюбился, ребят…
— Влюбился?! В кого?! Это же круто, Шаст! Расскажешь? — в момент оживились ребята.
— О, да-а-а… Круче и быть не может… — истерично хохотнул подросток. — Я даже не знаю, как и почему, но…
— Кто она? — перебила его Добрачёва, а у самой улыбка была до ушей. Она уже была рада за друга, не зная никаких подробностей.
— Она… — прикусив губу, заговорил Шастун, на нервах безрезультатно сминая в руках ту самую банку. — Она — это Арс, более известный как Арсений Сергеевич Попов, — с ухмылкой всё же выговорил он, через силу не тряся ногами от страха. Ребята отреагировали не сразу. Они молчали, а на лицах их застыло то самое выражение «подожди, я щас в ахуе». Не этого они ждали…
— Па-погоди… то есть… что, прости?!
— Вы всё правильно услышали.
— То есть ты не шутишь сейчас, а говоришь правду? — недоверчиво спросил Дима, всё же имея догадки насчёт возможного дебильного «розыгрыша». Антон не сказал ни слова, он просто медленно поднял голову и посмотрел другу в глаза, привычно прикусив губу и покачав головой.
— Ух, ёб твою мать… — послышалось и от Кати, и от Димы.
— Я правда пойму, если вы сейчас осудите, пото…
— Ты чё, придурок, что ли? — нахмурился Дима, тряхнув головой и поднявшись на ноги.
— Ты реально думаешь, что мы как-то переменемся из-за твоих чувств к какому-то человеку? Или ориентации, может? — Добрачёва сделала шаг вслед за Димой. Антон ничего не ответил, он просто смотрел на них самыми наивными и беззащитными глазами.
— Нет, он так и думал, — догадливо заключил Позов. — Идиот… — ребята сели по бокам от Антона и мягко обняли его. — Нет, мы в шоке, конечно, хотя в каком шоке… Мы в ахуе, но…
— Ты правда придурок, Антон… — тихо прошептала Катя. — Как тебя угораздило? Он же…
— Не знаю… Но такого я никогда не чувствовал. Он рядом, и я могу быть спокоен… во всех смыслах… Он просто… просто…
— Вот прям так?
— Ещё хуже… Я не смогу объяснить… — устало отмахнулся подросток. Ему вправду было трудно что-то объяснить на уровне общего восприятия. Мозг отказывался как-либо работать.
— Ты поэтому решил уйти сегодня?
— Да. Проснулся и его сразу увидел. Тогда и понял, что целый день я не выдержу…
— Это серьёзно.
— Вчера вечером мы вместе гуляли долго очень. Он так старательно рассказывал мне всё, что только знал, а я просто слушал и не мог наслушаться… А потом, когда мы уже возвращались я так и сказал, что зря собирался ненавидеть Питер за переезд, потому что здесь я встретил его, вас, ну и… Короче, вот когда это говорил, я и понял, что со мной…
— Эх, нихер-ра себе… — послышалось от Димы.
— Ну хорошо, давай по порядку, спокойно: ты, получается, у нас по… мальчикам? — аккуратно начала Катя.
— Нет… Да… Не знаю… — растерянно посыпалось от Шастуна, потому что он реально ничего не понимал. — Я, видимо, по Арсениям… По одному конкретному… — с ухмылкой заключил он всё-таки.
— Это мы поняли…
— Слушай, даже то, что ты влюбился в нашего учителя, это не так плохо… — с озадаченным лицом проговорил Позов.
— Издеваешься? — хмуро отозвался Антон.
— Нет. Симпатия, чувства, любовь — это же всегда круто.
— Поз, что ты хочешь от меня?
— Ты не будешь признаваться? — напрямую уже спросил парень.
— Нет! Ты что! — резко ответил тот.
— Тош, так тебе хоть легче станет… Мы вот с Димой ходили, страдали, пока ты не появился… — мягко заговорила девушка.
— Вы ровесники, а мы учитель и ученик. Да, общаемся уже на «ты», многое друг о друге знаем и…
— Это же правда много, Тох. Он ведь сам подпустил тебя так близко, — неожиданно прервал его Дима.
— Да… — Шастун тяжело вздохнул. — Это много… Но я не хочу ломать его нормальную жизнь и свою и так никчёмную. Это не надо ни ему, ни мне.
— Да каким образом ты что-то сломаешь?
— А вы не понимаете, какая шумиха может подняться? Да даже похуй на шумиху, вы представляете, что он подумает обо мне? Да он за мной носится, заботится, отовсюду вытаскивает, а я…
— Но больше же он ни с кем так не делает… — робко прервала эти речи Катя. Антон повернулся к ней.
— И что ты хочешь этим сказать?
— Н-ничего…
— Короче, давай так, — решительно заговорил Позов, — если ты захочешь об этом поговорить, мы будем с тобой говорить, если захочешь найти выход какой-то, мы тоже рядом. Только не спеши принимать решений, ладно?
— Ладно… — тихо прошептал Антон. — Спасибо вам. Я бы не вынес, если бы вам не рассказал, хотя очень боялся…
— Дурак ты… — улыбчиво фыркнула Катя и снова обняла парня. — Мы, по-твоему, дикари бессердечные?
Весь день ребята провели вместе, успели погулять и сходить в кино на пару сеансов только для того, чтобы отвлечь Антона хотя бы от мыслей об учителе, но тот, даже не подозревал, что сейчас происходит с Арсением, пока заливал в себя вот уже третью банку пива за этот день под возмущённые взгляды и слова друзей.

***— Так чё за разговор у тебя к нам? — спросил Матвиенко, по-хозяйски плюхаясь за стол рядом с Пашей и вытаскивая из вазочки конфету.
Арсений молча вытащил из верхнего шкафчика бутылку коньяка, рюмки и поставил всё это на стол прямо перед друзьями. Паша с Серёжей хмуро переглянулись, оставив где-то далеко уже прежние улыбки, и посмотрели на Попова, что со вздохом сел за стол.
— Если Арс достал коньячину вечером в воскресенье, зная, что завтра ему нужно распинаться перед детишками… — задумчиво начал Матвиенко.
— Да-да, у меня проблемы, — нетерпеливо перебил его Арсений.
— А школьник твой… где? — опасливо оглядываясь, спросил Сергей.
— Его сегодня не будет. Он у друга на ночёвку остался, — отмахнулся Попов, а сам лишний раз прокрутил в голове такую многозначительную сейчас фразу «твой школьник».
— Ну? — Паша понял, что правда что-то случилось, поэтому молча разлил по стопкам и внимательно уставился на друга.
— Встрял я жёстко… — на выдохе признался тот. Никто не перебивал даже долгие паузы, стараясь не сбить ни на секунду. — Влюбился я…
— Ух ты, нихера! Круто же! И в кого? — одновременно завелись парни, а Арсений буквально за секунду осушил свою рюмку и ловко налил по новой.
— А чё ты заливаешь так? Не горе же…
— Ага, — нервно усмехнулся литератор. — И знаете вы этого человека, оба.
Паша с Серёжей опять мельком переглянулись, в уме проводя какие-то параллели.
— И этот человек сейчас у своего друга на ночёвке…
Арсений упёрся взглядом в стол и опять опрокинул рюмку коньяка внутрь, пока Воля с Матвиенко пытались что-то вынести из этих слов за считанные секунды.
— Погоди, ты серьёзно сейчас?
— Паш, каким дебилом нужно быть, чтобы шутить на такую тему?! — прикрикнул Арсений, слегка отшвырнув свою стопку.
— Да тихо ты, извини… — растерянно выставил тот руки вперёд. Арсений шумно вздохнул и упал лицом в собственные ладони.
— Вот в этого самого Антона? — на всякий случай уточнил Серёжа, но ответа не последовало. Всё и так было понятно. «А может, и горе…» — проговорил у себя в голове парень, вспомнив свой недавний вопрос, и одним разом выпил рюмку.
— То есть прям конкретно? — спросил Паша, положив другу на плечо свою ладонь.
— Прям да, — глухо послышалось от закрытого руками лица.
— Пиздец…
— Когда? — опять задал вопрос Воля. Он был удивительно спокоен. Арсений убрал руки и внимательно взглянул на Пашу.
— Я не знаю. Не знаю.
— А я вот знаю… — улыбчиво хмыкнул тот.
— Чего? — Серёжа с Арсением в недоумении вскинули брови, совсем не ожидая подобного выпада.
— Я же видел, как ты смотришь на него, как бегаешь везде за ним, со мной о нём говоришь… Я всё думал поговорить, боялся чтобы ты опять не…
— То есть как? Что ты мог знать, если я сам вчера только-только что-то понял?
— Значит, ты не хотел этого замечать, — спокойно пожал плечами биолог.
— Да что ты несёшь? Я сейчас не хочу этого замечать, а тогда не ёкало определённо ничего!
— Прям ничего?
— Ну… — задумался вдруг Попов, пролистывая все моменты и в действительности осознавая, что происходило всё это время.
— Вот именно, — хмыкнул Воля, выпив свою стопку.
— Арс, только не говори, что ты собираешься теперь куда-нибудь свалить… — настороженно зарёкся Матвиенко, намекая на прошлое друга.
— Куда свалить, если он у меня живёт? — на полном серьёзе говорил литератор. — Твою мать… Я не могу… Я не хочу… Не хочу я больше ничего.
— Прекрати, — решительно отрезал Паша. — Кого ты хочешь обмануть?
— А что вы хотите?! Хотите, чтобы я пошёл к нему с признаниями?! Да он решит, что я педофил больной! Пойдёт в полицию, в школу..!
— Угомонись, я сказал! — Воля силой усадил подскочившего Попова. — У тебя как с мозгами? Мы об одном человеке говорим вообще? Это вот этот Шастун, который одиночкой бьётся который год по жизни, пойдет в ментовку заяву катать на слова учителя без ведома родителя даже? Ты в своём уме? Думаешь, ему ещё и с этим проблемы нужны? Он годами так жил, и никто не знал. У него дед умер, и никто не знал. А тут ты сейчас просто признаешься по-человечески, а он пойдёт трепаться? Ты с ним уже сколько общаешься, а не понял, что ему похер на всё и всех вокруг и он просто хочет спокойного существования? Я просто удивлён, что он не скинулся с окна от такой жизни, особенно в его возрасте…
— Что т-ты несёшь? — оторопелым шёпотом произнёс Арсений, а у самого перед глазами всплыли картинки запястий Шастуна с характерно белыми шрамами.
— А хочешь сказать, я не прав? — ещё смелее хмыкнул Воля. — Ему семнадцать, а жизнь полное говно, как не оспаривай. И если хочешь знать, он на человека более-менее стал похож рядом с тобой только, а то ходил как зомби или собака побитая…
— Да хватит… — болезненно скривился Попов, выпив уже третью стопку коньяка. Ему самому было больно слышать эти в действительности факты об Антоне.
— Вы вчера у меня были… — тихо начал говорить Серёжа, и всё внимание переключилось на него. — Как я мог не заметить…
— Значит, всё не так очевидно. Радует, — без тени счастливой эмоции прокомментировал Арсений.
— Тебе нужно с ним поговорить, — настаивал Паша. — Он должен знать.
— Я не буду с ним об этом говорить.
— Арс, не веди себя как ребёнок.
— Да это он ребёнок, а не я!
— Вот, кстати, сейчас ребёнок именно ты, — присоединился и Матвиенко.
— Я не должен этого делать, как вы не понимаете… Да, он вчера признался, что рад… что счастлив встрече со мной, но он во мне видит просто заботу и поддержку. Он во мне видит человека, который хоть как-то может ему помочь. Может, воспринимает как друга, а может, как отца, но не…
— Во-первых, не говори за него. Во-вторых, какая нахер разница за кого он тебя принимает? Главное — призна…
— Есть разница! Неизвестно, как он отреагирует, а я не хочу, чтобы он в случае чего опять шатался по улицам целыми днями и убивался на работе по ночам, ничего не евши неделями. Плевать, что там чувствую я, мне просто это нужно заглушить и дать ему нормальную спокойную жизнь после тех лет хотя бы ненадолго.
— Да… Придурок ты, Арс… — выдохнул Воля. Он явно сдался, поняв, что нечего тут больше доказывать.
— Зато теперь точно понятно, что ты реально втрескался, — добавил Серёжа, разлив всем новую порцию коньяка.
Они молча осушили рюмки и ещё с пару минут не проронили ни слова.
— Не надо на меня так смотреть, — грозно прошипел Попов, чувствуя на себе постоянные взгляды.
— Да кому ты нужен, — небрежно отмахнулся Паша, но всё же отвернулся.
— Кроме Антона… — тихо добавил Матвиенко.
— Серёж! — не выдержал уже Арсений.
— Да всё, успокойся, — Паша первым прервал нарастающую по напряжению «схватку», закрутив на горлышке оставшегося коньяка крышечку. — Хватит с тебя.
— С чего это? — учитель явно завёлся. Он и сам больше не планировал пить, но после такого гласного запрета он явно сменил маршрут в своих убеждениях.
— С того. Тебе завтра этим перегаром дышать на детей, как и мне, между прочим.
И Попов уже надумал ответ и даже рот открыл, чтобы озвучить его, но тут раздался звонок его же телефона, а надпись на экране была многообещающая и настораживающая как никогда: «Позов Дима». Восемь часов вечера ведь, а Антон где-то рядом с ним. Учитель прокашлялся и даже встряхнул на голове волосы для большей убедительности в своей трезвости при разговоре с учеником.
— Алло. Да, Дим, здравствуй. Что-то случилось?
— Здрасте, да, — сбито послышалось на том конце на фоне шума ветра и отдалённого гула машин.
— Что-то с Антоном? — встревоженно уже спросил Попов, и Паша с Серёжей хмуро обратили на него внимание.
— Да, — спустя паузу нехотя признался Позов. — В общем, он напился и сейчас буянит, идти ко мне не хочет, никуда не хочет, а мои если и спалят, то…
— Я тебя понял, — строго ответил Арсений. В ту же секунду, как только он услышал слова «напился», мгновенно в глазах его прояснело — он разозлился. — Где вы сейчас?
— Мы прямо у входа того кафе, где он раньше работал.
— У кафе?
— Да, долго объяснять… — устало послышалось от Димы, а вместе с тем были слышны и какие-то неразборчивые вопли Антона.
— А ты не пил?
— И это долго объяснять… — на выдохе признался подросток, пытаясь унять друга свободной рукой.
— Так, ясно. Дим, продержись ещё немного, только не вляпайтесь никуда, я очень прошу. Уже еду, — Арсений говорил в спешке, да и поднимался уже, только бы скорее добраться до этого несовершеннолетнего любителя спиртного.
— Гадёныш… — яростно прошипел учитель, прервав телефонный разговор.
— Чё случилось? — крикнул Матвиенко, потому что Арсений уже улетел в свою комнату, чтобы одеться.
— Вызовите такси быстрее!
— Да что случилось-то? — на этот раз задался вопросом Паша, вбивая адрес друга в своём телефоне.
— Ничё! — нервно ответил мужчина, когда вернулся на кухню. — Этот… Шастун опять накидался! А я ему говорил не пить, когда он уходил, и он даже пообещал не делать этого! А в итоге!..
Воля с Матвиенко наблюдали за взвинченным другом, нервно накидывающим на себя пальто, а затем загадочно переглядывались друг с другом. И они оба поняли свои мысли, потому что те были действительно одинаковы. Спасибо, что эти ухмылки они смогли скрыть от Попова, который продолжал рычать и возмущаться в ожидании машины.
— Ну, ладно, чё ты? Подумаешь, выпил пацан… Все мы это проходили в его возрасте, — спокойно так заговорил Серёжа.
— Кто проходил? Я, например, не проходил! — всё ещё срывался литератор.
— Зато сейчас проходишь, причём одновременно с ним… Тоже мне, воспитатель нашёлся… — тихо буркнул Паша, кивнув на бутылку на столе. Арсений одним взглядом прожёг в нём дыру, а потом всё же сорвался в прихожую.
— Дверь захлопнете, если что! — сердитым тоном бросил он и выскочил на лестничную площадку. Ребята усмехнулись и отбили друг другу «пятюню».
— Да… Арсюшка наш даёт, конечно…
— Да этот пацан сам на него смотрит как на идола… — вздохнул теперь Паша. — Только слишком много рамок и правил в нашей жизни. Этот слишком правильный, тот слишком наученный несправедливостью…
— Это мы ещё посмотрим! — хмыкнул Матвиенко и встал из-за стола.
— Тут мы вряд ли ещё что посмотрим, погнали…
— Ну, погнали.

***Двадцать минут спустя Арсений всё-таки доехал до «Онегина», благодаря минимальным пробкам и шустрому водителю. Только машина остановилась на парковке перед входом, Попов выскочил оттуда, оставив дверь открытой, и подбежал к этим двоим. Картина была та ещё: чуть приглушённый жёлтый свет из витрин, вдоль улицы ходят люди, а кирпичную стену подпирает что-то громко и неразборчиво говорящий подросток и его друг, который всеми силами пытался удержать того и заткнуть одновременно.
— Здрасте! — это от Позова прозвучало максимально обрадованно. Он действительно выдохнул, потому что каждую секунду боялся, что их всё-таки загребут куда-нибудь. Арсений не ответил, он просто подлетел к Шастуну, резко одёрнул его за плечи и заставил посмотреть на себя.
— Шастун! Закрой рот! — он прорычал это злобно, озираясь по сторонам на некоторых заинтересованных в происходящем прохожих.
— О-о-о, Арсений Серге-е-еич! — пьяно протянул парень, перестав говорить что-то про монархию и литературу. — А чё Вы тут дел-лаете?
— Сюда иди! — учитель рывком схватил его за руку и подхватил за спину, пытаясь довести до машины.
— А куда Вы меня тащите?! А я не хочу! Оставьте меня здесь! Я им ещё докажу, что…
— Я щас тебе так докажу, что ты потом никому никогда ничего не докажешь, понял меня? — сердито прошипел мужчина, заглянув в лицо пьяного подростка.
— Да не поеду я никуда! Чё Вы меня сюда запихиваете?!
— Замолчи, я сказал! — негромко, уж на фоне Шастуна точно негромко, прорычал литератор, когда ему всё же удалось закинуть Антона на заднее сиденье. — Дим, садись!
Дима всего лишь на секунду усомнился в том, чтобы присоединиться к этой увлекательной поездке, но увидев такого разъярённого учителя, не решался ослушаться. Всё же все трое сели сзади и поехали по первому адресу — адресу Димы.
— Так что случилось? — тихо спросил Арсений, чтобы не привлекать внимание водителя, хотя тому было прям пофиг. А уж как ему нравился невнятный бубнёж Шастуна — ни в сказке сказать, ни пером описать…
— В общем… Мы целый день гуляли и при нас с Катей он выпил три банки пива, хотя мы и отговаривали. Пару часов назад договорились, что вдвоём встретимся в парке знакомом, потому что я пошёл провожать Катю домой, а Шаст сказал, что у него там свои какие-то дела… И в итоге я его еле нашёл в этом кафе уже в таком состоянии, и, кажется, ему отказали в прежней работе…
— Отказали! Отказали! Да я вообще им..! — вдруг громко вскрикнул Антон, услышав, последние слова друга.
— Угомонись! — стиснув зубы, прямо в ухо прорычал ему Попов и жёстким жестом прижал к себе, уткнув носом в шею. Шастун замолк и неконтролируемо покрылся мурашками, а когда вдохнул крепкий кофейный запах, смешанный со сладким парфюмом, с ним это случилось повторно. Он действительно затих, но ненадолго. Потом продолжил как ни в чём не бывало нести пургу обо всём подряд. Особенно впечатляющим был монолог о камнях в песке, которые «так специально прячутся под песчинками на пляжах, и из-за них я всё время спотыкаюсь и падаю».
— О Господи… — тяжко вздохнул мужчина, запрокинув голову назад и потерев переносицу. — Ладно, спасибо на том, что целы оба…
Ещё пара минут весёлой поездки с незатыкаемым Шастуном, и первым добрался до дома Позов, затем и до квартиры Попова доехали. Водила наконец выдохнул, когда эти двое вышли из машины и добрались до входной двери.

***— Ты просто невыносим, когда пьян… — отчаявшись, признался Арсений, как только они вошли в квартиру.
— Разве? — нагло ухмыльнулся подросток, перестав завывать непонятные песни и самостоятельно разувшись. Попов к этому времени успел только скинуть с себя пальто.
— Да, — слегка озадаченно ответил мужчина, удивлённо вздёрнув брови на что-то вразумительное из уст парня за последнее время.
— А по-моему, я восхитителен… — мечтательно улыбнулся подросток и шагнул вперёд по коридору.
— Стоять! — Арсений грубо схватил его за плечо, развернул и прижал к стене. — Ты меня вывести решил, да?
— Я? — пьяно ухмыльнулся мальчишка.
— Шастун, я терпеть могу долго, но в один прекрасный момент не сдержусь, и ты получишь сполна за свои выкрутасы.
— А я ничё и не делал… За что получать-то? — вызывающе ухмылялся подросток, податливо расползаясь по стене под хватом рук учителя.
Арсений смотрел в эти хмельные ярко-зелёные глазюки, и сердце его начинало биться чаще — они правда выглядели слишком вызывающими. Только мозг спустя пару секунд молчания заставлял откинуть все дурные мысли и желания, а это было очень не просто.
— Ты пил. Мы договорились, что никакого алкоголя сегодня не будет, — серьёзно проговорил литератор.
— Ну, договорились…
— Так какого чёрта ты так напился?!
— Так вышло, — легко пожал плечами мальчишка.
— Как «так»? Почему ты опять пил, я тебя спрашиваю?
— Пытался забыться, — горделиво задрав нос и неуклюже засунув руки в карманы джинсов, ответил Шастун, не отрываясь при этом от потемневших глаз Попова, что нахмурился, услышав эти слова.
— В смысле? Что случилось? — уже озабоченно спросил учитель, забыв о гневе. Но парень не отвечал, продолжая глупо улыбаться. — Антон, что произошло?
— Прикинь… влюбился я… Друзья даже подтвердили, что не лечится это…
— Что?.. — неслышно спросил Арсений, ослабив хватку на плечах подростка. Он реально растерялся. Голос пропал, сердце на секунду остановилось, а глаза вообще испуганно как-то расширились. Он побоялся выдать тревогу, и это было оправданно. — Это же… хорошо? — чуть прокашлявшись, снова спросил учитель.
— О-о-о, да! — саркастично улыбнулся мальчишка, опустив голову и потерев глаза.
— Хочешь… поговорить об этом? — Арсений, кажется, побледнел даже, но старался держаться пусть и в пьяных глазах Антона. Ему стало больно только от мысли, что этот мальчик будет с кем-то, кто его, вероятно, даже не любит. Особенно, как он.
— А что говорить… — нервно хохотнул Шастун. — Я влюбился в человека, а что с этим делать — не знаю…
— То есть как?
— Вот так как-то, — пожал тот плечами, подняв голову и снова всего раз взглянув в глаза напротив и тут же утонув в них в не состоянии отвести взгляд куда-то ещё. Да, в этот раз обычно ясно-голубые глаза были не такими, но и Шастун был не такой… — Я знаю, что получу отказ, да и признаваться будет опасно…
— Почему же? — эти слова уже пугали Арсения, особенно та самая болезненная улыбка на искусанных губах нещадно рвала его сердце.
— Потому что… — были ли в эту секунду в голове Антона мысли? Были. Он всё думал, что хорошо было бы просто остановить время и навсегда остаться вот таким и чтобы перед тобой стоял Арсений, в глубоких глазах которого так и видно искреннее переживание и заботу. Или же просто умереть и быть каким-то упоротым духом, что поселится в квартире Попова, чтобы постоянно наблюдать за ним. Эти мысли и вызывали на его губах грустную улыбку с тенью только или даже намёком на отчаянный беззвучный крик. — Потому что… — хрипло растягивал он, — этот человек… это ты.
— Ч-что? — безголосо переспросил Арсений, но больше никто ничего не говорил. Пьяные глаза обоих не отрывались друг от друга ни на секунду, находясь будто вне времени и пространства, как и мечталось недавно Шастуну.
— Ты… сейчас… шутишь? — тихо и очень осторожно спросил старший, всё ещё не отпуская острые плечи и испытывая мелкую дрожь в коленях, что заставила его невольно отшатнуться назад. «Мне послышалось. Мне послышалось…» — вторил он про себя, стараясь дышать ровно.
— Нет, вот такой вот я урод… — смело хмыкнул Антон, пожав плечами и опустив голову. Ему было стыдно за себя, за свои чувства, желания, он не мог больше смотреть в эти глаза. Он был не достоин их. — Прости. Я уйду, только вещи заберу свои, а ты пр… — Шастун говорил это совсем немного заплетающимся языком, будто и не он пять минут назад в лифте валился с ног и запевал что-то про зиму и метель. Арсений напротив — совсем не моргал и не отводил глаз. И не успел Антон договорить то, что хотел, Арсений медленно и очень нежно коснулся только кончиками дрожащих пальцев до его подбородка и поднял его, чтобы снова заглянуть в эти зелёные изумруды.
— Антон… — почти неслышно прошептал Попов, неверяще качнув головой из стороны в сторону. Шастун вынужденно посмотрел на учителя и в недоумении и каком-то ожидании уставился в теперь невероятно светлые, почти прозрачные глаза, чего не было даже несколько секунд назад.
Арсений прикрыл их и бережно, будто невесомо вовсе, прикоснулся к губам мальчишки своими, а тот напряжённо втиснулся в стену от испуга, а после растаял в тёплых руках, которые так трепетно держали его за лицо. Он просто закрыл глаза и в эти оставшиеся мгновения невольно сравнял своё дыхание с дыханием Арсения, который едва касался его.
Попов аккуратно оторвался от этих поистине желанных губ, к которым так боялся прикоснуться, и неловко усмехнулся, всё ещё не отводя взгляда от широких испуганных зрачков.
— Это… что было? — в свою очередь, пытался отдышаться младший.
— Поцелуй, — прошептал литератор, мягко проведя большими пальцами по острым скулам подростка.
— Мне пора унять свою фантазию… — зажмурившись и опустив голову, произнёс парень, будто это всё было не наяву, а только в его голове.
— Антош, я сам не верю… — как в лихорадке, хрипло проговорил мужчина, снова приподнимая его голову и убирая с глаз падающие кудряшки.
А на лице парня был только вопрос. Он даже не знал, что спросить или сказать, он не мог. Появился какой-то блок, не позволяющий даже дышать спокойно.
— То есть?.. — только и смог выговорить он.
— Я люблю тебя…
— Не-е-ет… — Шастун неверяще качал головой, пытаясь внушить самому себе, что он не ведётся даже на такие «розыгрыши».
— Да, — прошептал Попов, и в этот миг его глаза излучали невероятную любовь и честность. Больше ничего Антон и не видел сейчас, только эти глаза, которые приковывают к себе с первой секунды.
— Да… — в ответ сипло прозвучал голос Антона, и парень вместо того, чтобы впиваться в стену всеми силами, как и продолжал делать до этого, резко бросился к нему в объятия, крепко обвив мускулистую спину руками и уткнув нос в чужое плечо. Дыхание перехватило у обоих, Попов тепло расплылся в улыбке и ответно обнял парня, тихонько прикоснувшись губами к русой макушке.
— Не отпускай… Не… не отпускай меня… Никогда, слышишь? — шептал Антон, изо всех сил вцепившись в мягкую кофту учителя. Он проговорил это почти без голоса, нервно сглатывая подступающий к горлу комок и плотно сжимая веки.
— Тише-тише… — едва слышно говорил мужчина, мелко целуя его в голову несколько раз подряд.
— Не отпускай… — судорожно повторил Шастун.
— Нет. Не отпущу, мой хороший… Не отпущу.
Они забыли обо всём вокруг, обо всём, что есть, было и будет. Они стояли здесь и сейчас: пьяные, уставшие, и не отрывались друг от друга, прислушивались к общему дыханию, очень боясь нарушить этот чрезвычайно трепетный момент.
— Если бы не ты… — всё же оборвал тишину Арсений.
— Что?
— Ничего, — мимолётно улыбнулся тот и ещё крепче прижал мальчишку к себе.

***Через пару минут они уже лежали в одной кровати под одним одеялом и снова в обнимку. Он так и не отпускал его.
— Я не верю… — тихо сказал Антон куда-то в темноту.
— Я тоже… Будем не верить вместе? — усмехнулся старший. Антон не ответил, он просто спрятался в шее у литератора, в этом, казалось, опьяняющем запахе кофе, который так не любит Шастун. Лишь от этого человека он был не такой, как всегда.
— Тот сон… — вдруг тихо заговорил Антон. — Там был ты… и я…
— Было что-то плохое? — прошептал тот в ответ, успокаивающе перебирая пальцами мягкие пряди русых волос.
— Нет, наоборот… Они, мы то есть, стояли на мосту и… улыбались…
— Улыбались… — мечтательно повторил Арсений, прикрыв глаза.
— Может, это тоже сон, раз я научился их видеть? — робко спросил мальчишка.
— А сон может быть общим? Одним на двоих?
— Не знаю… Пусть и сон, хочу хоть немного побыть счастливым… — почти неслышно проговорил парень, вздрогнув от этой мысли.
— Э-э-эй, — шёпотом протянул учитель, мягко повернув его к себе лицом и заглянув в глаза, — это не сон. И я сделаю всё, чтобы ты был счастлив наяву. Слышишь?
Антон молча опустил глаза и в этой темноте стал невольно вглядываться в усеянную родинками грудь и шею.
— Антон, посмотри на меня, — всё ещё тихо просил старший, и Шастун послушно поднял глаза.
Их носы находились в паре сантиметров друг от друга, а они просто тонули в глазах напротив. Ничего больше не нужно было. Они забыли всё, что хотели сказать, и просто смотрели, будто это было всё, что им нужно в жизни, но так оно и было на самом деле.
— Не видел ничего красивее твоих глаз… — признался Попов, нежно проведя ладонью по волосам парня.
— А я твоих… Никогда бы не подумал, что буду скучать по чьим-то глазам… — подросток усмехнулся, приняв самого себя за умалишённого.
— Скучать?
— Да… Целый день не мог их выбросить из головы…
Арсений поцеловал его в лоб и снова уложил к себе на грудь совсем без слов. Они были излишни, всё и так было ясно, по крайней мере, пока…
Так и уснули. Оба и вместе, совершенно не веря своему счастью. Они не были готовы обсуждать что-то, они просто наслаждались тем, что находятся рядом.