Я хотел ненавидеть Питер

Уже второй день Попов и Дима с Катей приходили в лицей полными неуверенности и недосказанности.
Самоподготовка у одиннадцатого класса закончилась со звонком. Литератор всех отпустил и начал готовиться к факультативу, на котором будет только Лиза…
Позов и Добрачёва быстро собрали вещи и подбежали к учителю.
— Арсений Сергеевич! — окликнула его Катя.
— Да, ребят?
— Мы бы хотели поговорить с Вами, — волнительно поджала губы девушка. Арсений посмотрел на обоих поочерёдно и кивнул, будто уже догадываясь, о чём, а точнее о ком, будет идти этот разговор.
— Пройдём? — спросил он, указав на дверь лаборантской, и все трое зашли в маленькую комнату, закрывшись от чуть шумных старшеклассников.
— Мы хотели по поводу Антона… спросить кое-что… — аккуратно начал Дима.
— Что-то случилось? — сдержанно, но явно беспокойно спросил Попов, бегая глазами с одного ученика на другого.
— Нет-нет! — одновременно поспешили ответить ребята. И в этот момент тревожность Арсения за Антона переросла в ещё большую.
— Что? — только и спросил он суровым тоном.
— Когда… Он Вам вообще что-нибудь говорил по поводу своего отсутствия? — собравшись с мыслями, спросил Дима.
— Да, он написал, что приболел, — моментально ответил мужчина. Катя с Димой хмуро переглянулись. — Ребят, что случилось? Что с Антоном? — уже действительно взволнованно спросил литератор.
— В том-то и дело, что мы сами не знаем… — сдалась Добрачёва, показав эту секундную эмоцию безысходности.
— Как? А что вы у меня хотели узнать? — нахмурился Арсений.
— Понимаете, он нам тоже написал, что заболел и будет дома, но он проходил чуть ли не весь тот триместр больной, хромой… Ему всегда всё равно на своё состояние. Он даже не понимает, когда болеет, думая, что это норма, — говорил Дима, стараясь выйти на главное.
— Что ты… хочешь этим сказать?
— Я не знаю. Но он больше не отвечает и не появляется в сети вообще нигде, — каким-то даже дрожащим голосом сказал Позов.
Арсений старался усмирить свою фантазию в этот момент и выглядеть в глазах подростков уверенным, но эти голубые, почти прозрачные глаза говорили за него. Он был напуган и ужасно взволнован.
— Когда вы его видели в последний раз? — всё же твёрдо спросил Попов.
— Мы… в последний раз встречались в среду на каникулах, — ответил Дима, переглянувшись с Катей для подтверждения.
— Шесть дней назад… — почти шёпотом сказал мужчина. — А потом? — добавил он уже в полный голос.
— Потом он молчал, только коротко отвечал в наших общих переписках, а в воскресенье вечером написал, что в школу не придёт, потому что заболел. После этого сообщения мы нигде не можем до него достучаться, а адреса не знаем. Он не говорил и не хотел, чтобы мы ходили туда…
— И мне тогда же… — задумчиво и очень тихо сказал Арсений, вспомнив позднее СМС. Его глаза потемнели и не останавливались беспокойно бегать из стороны в сторону. Голубые глаза будто утонули в этой чёрной тени страха за человека. — Я поеду к нему домой, а вы звоните мне, если будет новая информация, — решительно заявил мужчина, срываясь к шкафу.
— Нет! — в один голос выкрикнули ребята, и Попов остановился.
— Вы же знаете, что родители… — снова с содроганием в голосе заговорил Дима. Арсений опять суетно забегал глазами, будто ища ответа вокруг.
— А если я…
— Подождите, а Полина? — вдруг прервала обоих Катя, глядя на них ошеломлёнными глазами.
— Сестра? — уточнил Арсений.
— Да! Как мы могли забыть о ней! Она была в школе? Она приходила? — в одно мгновение завелась Добрачёва.
— Я… я не знаю даже, я не думал об этом, — пожал плечами учитель. Дима повторил этот жест.
— Сейчас уже не у кого спросить… У малышей уроки закончились давно… — разочарованно вздохнула девушка. И все мысленно присоединились к этому, помолчав с секунду.
— Подожди! Вы же номерами с ней обменивались! — резко вспомнил Дима, лёгонько пихнув девушку в плечо. Катя хлопнула раз ресницами, глядя в глаза Позова, и молча вытащила смартфон.
— Есть! — пролистав половину контактов, объявила она. — Гудки идут…
Все в этот момент насторожились, дыхание их будто соединилось в одно совершенно беззвучное. Все находились в ожидании и скрываемом ото всех страхе, буквально замертвев в маленьком кругу возле двери.
— Алло! Алло, Поля! — громко заговорила Катя, обрадовавшись тому, что девочка взяла трубку. Арсений жестами показал, чтобы Добрачёва поставила связь на громкую, и так она и сделала, выставив телефон вперёд на изогнутой руке.
— Катя, привет! — весело ответила Полина.
— Слу-у-ушай! — уж очень старалась та сделать беззаботный голос, хотя в глазах читалось абсолютно другое. — А ты дома?
— Да.
— А… Антон дома? — очень осторожно спросила девушка.
— Нет, — как ни в чём не бывало ответила Полина, и все трое переглянулись.
— А ты… Поль, а ты… не знаешь, где он? — продолжала очень мягко спрашивать Добрачёва.
— Не-а… — уже даже как-то расстроенно сказала девочка. — Он только сказал, что скоро приедет, — судя по всему, очень даже честно дополнила Полина. И в этот момент все трое напуганно спохватились и перекинулись взглядами, а Арсений начал жестами показывать Кате, чтобы та спрашивала дальше.
— Он не говорил, куда уезжает, да?
— Нет, он просто сказал, что обязательно вернётся… и… — в детском голосе послышались грустные интонации
— Что «и»? Что-то ещё ты хотела сказать, Поль? — уловила Катя эту тихую запинку.
— Ну, Тоша опять говорил, что наши одинаковые браслеты… Помнишь, мы показывали?.. означают, что мы друг о друге помним и что мы рядом… — а после этой реплики все значительно напряглись. Это не звучало в стиле: «Посиди тут. Я сейчас приду» или «К ужину буду». Даже из уст ребёнка эти слова казались слишком мрачными, что ли. Вот именно об этом и задумался Арсений, покусывая нижнюю губу.
— Тоша обещал не снимать. Он же правда не снимет? — после небольшой паузы вновь послышался тонкий голосок с явными нотками надежды и грусти одновременно. И в этот момент Попов будто очнулся и начал активно кивать головой и махать руками, подсказывая Кате, что девочку нужно обязательно успокоить. Она точно не должна переживать.
— Конечно! — растерянно отвечала девушка. — Тоша не снимет его никогда. Честно-честно! Веришь?
— Угу, — негромко послышалось на том конце провода.
— Поль, а когда он это говорил? Ты помнишь? — снова очень медленно и опасливо задавала вопросы девушка.
— Ну… По-моему, это было в пятницу… — задумчиво ответила девочка. И Арсений вновь сглотнул, представив всё самое худшее. Кажется, это же сделали и его ученики, потому что замолчали все, даже без всяких переглядок. Арсений успел перечесть множество возможных вариантов, задумчиво уткнувшись глазами в пол.
— А что, что-то случилось? — звонкий голосок из трубки нарушил эту тишину.
Именно в этот момент Попов снова словно отмёрз и замахал руками, давая понять, что малышке лучше больше ничего не говорить, ведь неизвестно, что она захочет сделать или спросить после уже не у них, и Добрачёва вновь всё поняла.
— Нет! Нет-нет! Ты чего… — активно затараторила Катя. — Всё в порядке!
— Да?
— Конечно! — уверенно закивала девушка. — Поль, давай я тебе чуть-чуть попозже позвоню и поговорим про… твои игрушки любимые. Ладно?
— Хорошо! — весело согласилась девочка, и разговор был закончен.
— Куда он мог поехать? — первым спросил Дима. Арсений покачал головой, перебирая различные мысли в своей голове, но не озвучивая их наяву.
— Так, — решительно заговорил мужчина. — Нужно съездить в кафе.
— В «Онегин»? — в свою очередь, нахмурился Позов.
— Да. Может, там он появлялся. А если нет, то должен был объясниться, — достаточно логично рассуждал литератор, уже натягивая на себя тёмное пальто.
— Арсений Сергеевич, можно мы с Вами? — с мольбой в глазах попросила Катя.
— Нет, ребят. Не нужно. Идите лучше домой, — учитель помотал головой, всё ещё находясь в своих мыслях.
— Пожалуйста! Это же важно!
— И в случае чего можем что-то подсказать. Пожалуйста, — дополнил Дима. Арсений оглядел обоих с ног до головы и шумно сделал вдох.
— Машину мою знаете? — спросил он. Ребята кивнули, мельком переглянувшись. — Быстро одевайтесь и идите на парковку. Я пока здесь закончу, — коротко дал указание Попов, и Дима с Катей, как с цепи сорвавшись, выбежали из лаборантской, а потом и из класса совсем без слов. Оба страшно нервничали и переживали за друга, но Позов всё же старался держаться уверенней и безэмоциональнее. Это успокаивало и Катю.
Арсений погасил свет в этой комнате, а потом в классе, где в полной готовности к элективу сидела Лиза.
— Лиз, прости пожалуйста, сегодня не будет факультатива. Мне срочно нужно уехать, — сбито тараторил мужчина, беспокойно оглядываясь по сторонам, — поторопишься?
Девушка растерянно кивнула, но вполне быстро собралась и покинула кабинет, распрощавшись с учителем. Попов же на всевозможных скоростях быстрого шага вышел на улицу, не забыв расписаться у охранника. У его машины уже в ожидании топтались подростки. Все молча запрыгнули в салон и поехали в кафе.

*** Оставив обоих в машине на заднем сидении, Арсений сам вбежал в кафе к барной стойке.
— Здравствуйте! — приветливо улыбнулся юноша по ту сторону. — Что-то закажете?
— Извините, пожалуйста… — Попов присмотрелся к бейджику, — Олег, не сможете ли Вы мне немного помочь в одном вопросе, связанном с Вашим коллегой?
— Попробую, конечно. О ком Вы хотите спросить? — недоумённо пожал плечами парень.
— Антон Шастун. Он здесь работает в ночные смены по будням.
— Антон Шастун… Я слышал о нём, но ни разу не видел и не общался. Может, Оля, наша официантка, знает что-то…
— А можно с ней как-то…
— Оля! — окликнул тот девушку, выходящую с небольшой кухни с пустым подносом.
— Да? — отозвалась высокая улыбчивая блондинка. — Здравствуйте, —  она кивнула Арсению, а он ей в ответ.
— Слушай, тут человеку помощь нужна… Ты знаешь Антона Шастуна?
— Шастуна? Ну да, он же работал тут. Его часто хвалили.
— Работал? — Попов намеренно точно выделил суффикс.
— Ну да, — кивнула девушка. — Меня ещё в пятницу просили выйти в ночь, потому что он уволился резко, а за день замену найти не могли, — как ни в чём не бывало подтвердила она.
— А! Это он, что ли? — задумчиво нахмурился парень за стойкой.
— Уволился… — тихо повторил мужчина, неосознанно потирая кожу на лбу пальцами руки, что опиралась на деревянную столешницу. — То есть уволился он в четверг? Или в пятницу?
— Молодой человек, я точно сказать Вам не могу, да и права не имею, — пожала плечами Ольга. — Но, кажется, заявление написал как раз в свою последнюю смену в четверг, а сказал, что из-за учёбы, по-моему. Он же школьник, вроде как… Может, сложно стало.
— Ясно… — удручённо как-то кивнул Попов. — Спасибо вам большое. Вы очень помогли, — поблагодарил он обоих и, не дождавшись ответа, развернулся и ушёл, затерявшись в собственных мыслях.

***— Ну что? — буквально накинулись на учителя ребята, как только тот сел в машину.
— Сказали, что он уволился в четверг ночью, — правдиво ответил мужчина, понимая, что здесь врать или скрывать что-то не имеет смысла.
— То есть как? — ошеломлённо хлопал глазами Дима.
— Я не знаю. Он написал заявление, отработал и ушёл. С утра пятницы искали нового сотрудника.
— Он не мог оставить работу… — напуганно отрицала факт увольнения Катя.
— А оставил он под предлогом учёбы… — вконец добил их Попов, упираясь взглядом в мрачную дождливую улицу.
— Это бред! Он бы никогда так не сделал! — хмуро прямо-таки возмущался парень.
— А выходит, что сделал…
— Нет, должна быть какая-то другая причина. Он шёл на работу в любом состоянии. Только если его туда не пускали из-за побоев, только тогда он не ходил, — активно аргументировал Позов.
— Я понимаю. Я прекрасно понимаю… — спокойным тоном говорил мужчина.
— Нет, Вы не понимаете, Арсений Сергеевич! — подключилась теперь и Добрачёва. — Что-то произошло! Он на связь не выходит! Полина сказала, что уехал…
— Так, стоп! — суровым и ровным тоном остановил всё это Арсений. — Мне нужно позвонить.
Дима с Катей переглянулись и всё-таки примолкли, пока Попов набирал свой контакт.
— Серёг, здоров! — чуть сдержанно поприветствовал друга Арсений.
— Ну здорова, старик! — ответил ему глубокий резкий голос с усмешкой.
— Слушай, мне помощь нужна твоя срочно…
— Эй-эй, чё с голосом-то? Умер кто? — настороженно «пошутил» Сергей.
— Серёг, серьёзное дело, — действительно убито как-то говорил Попов, будто гипнотизируя взглядом мокрый асфальт тротуара, что был виден через лобовое стекло.
— Ну давай, я слушаю тебя, — уже более сосредоточенно, но всё ещё потерянно сказал ему Матвиенко.
— Помнишь, ты говорил мне про Лёху, друга твоего? Мне срочно нужно подать в розыск на человека, — решительно заявил мужчина, и ребята сзади напуганно переглянулись, буквально видя перед глазами очень много плачевных исходов. Они уже мысленно и не только готовились прервать этот разговор.
— Арсюх, ты чего? — уже даже и Сергей насторожился. — Что случилось?
— Я не могу сейчас объяснить в полной мере. Просто скажи мне, он сможет помочь мне найти несовершеннолетнего человека, не обращаясь по этому поводу к его родителям? — а вот тут все снова выпали.
— Слышь, ты вообще чё там натворил, а? — с нервной усмешкой послышалось на том конце провода.
— Я же прошу тебя, без лишних вопросов, — устало вздохнул Попов.
— Всё-всё, понял. Говори, кого нужно найти.
— Записывай: Шастун Антон Андреевич, 17 лет, — чётко произнёс мужчина. — Я могу тебе данные других документов и даже медицинской карты сбросить, если надо. Это не вопрос. Но мне просто нужно знать, где он, — сказал Попов, а в голосе так и проскользнула интонация безысходности, которая слегка видна была даже в потускневших глазах.
— Попов, сейчас даже комментировать не буду. Скажи лучше, когда и где в последний раз видел и слышал?
— Со мной он связывался только в четверг поздно вечером, с друзьями тоже… — вспоминая всё, что нужно и не нужно, отвечал Арсений. — Только его младшая сестра говорила с ним и видела в пятницу, но это ребёнок. Она могла ошибиться, а я не хотел устраивать ей допрос… — заранее уточнил мужчина. — Он ей просто сказал, что уедет.
— Понял. Ещё что? — строго спросил Матвиенко с доносящимися характерными звуками корябанья ручки по бумаге. — Родственники там какие? Местный он? Не местный?
— Родственники? — переспросил Попов, оборачиваясь к ребятам, но те недоумённо пожали плечами. — Я не знаю… Скорее всего, никого… — присоединился он к их мнению. — А сам он из Воронежа. Переехал только в конце лета… — слегка озадаченно и медленно говорил Арсений, снова придумывая кучу поводов для исчезновения подростка.
— Ясно. Давай кидай ещё то, что у тебя есть, и я отдаю всё ребятам, — в спешке сказал Сергей.
— Серёж, это мой ученик, и там очень сложная ситуация… — на лёгком выдохе сказал Попов, потерев глаза рукой. — Ты сможешь объяснить им, что нужно проделать так, чтобы его родители об этом не узнали? Это важно.
— Я понял. Сделаю, как надо. Время не тяни. Кидай информацию на всякий случай и жди звонка, — дал указание Матвиенко, шумя какими-то бумажками в трубку.
— Хорошо, — коротко отозвался мужчина и сразу же отключился.
— Арсений Сергеевич… — нерешительно обратился к нему Дима.
— Ребят, кажется, вы по моим ответам и так всё поняли, — утомлённым голосом отозвался Арсений, глядя на обоих. — Спасибо, что обратились и помогли, но сейчас уже даже я ничего не решаю, а только жду, поэтому давайте адреса, я вас довезу домой, а сам в школу. Все документы там.
— Это Вам большое спасибо. Мы вообще не знали, что делать… — действительно с благодарностью в глазах говорила Катя.
— Только Вы поезжайте в школу сейчас. Мы вместе дальше пойдём. И Вы держите нас в курсе хоть чего-нибудь, ладно? — с надеждой в голосе попросил Позов.
— Конечно, — только и кивнул мужчина, слабо улыбаясь. — Но больше никто не должен знать обо всём этом, ясно? — уже более серьёзно спросил он. Катя с Димой лишь кивнули, и они распрощались.
Ребята проводили отъезжающую машину взглядом и в негодующих обсуждениях пошли вместе вдоль улиц.
Арсений же даже в таком коротком пути до лицея успел внутренне известись, предполагая самые ужасные исходы всей этой ситуации, но старался держаться. Во время светофоров он не терял никакой надежды и пытался даже дозвониться до Антона, но телефон был упрямо отключён.
Когда же Попов добрался до своего кабинета, он опустошил все копии дел своих одиннадцатиклассников и сфотографировал всё, что было в папке Шастуна, даже его фотографию. Всё это он отослал Серёже, а сам остался ждать в классе, не находя себе места. А как раз в этом состоянии его застал Воля, который решил заскочить к нему, потому что свои дела он доделал и хотел подоставать друга, но когда увидел эту тень, вышагивающую вдоль рядов парт туда-сюда, желание это пропало моментально.
Что ещё сказать? Арсению пришлось рассказать всё Паше. Всё от начала и до конца, потому что его застали в убийственном состоянии, а оснований не доверять Воле не было.
— Охереть… — реально ошарашенно проговорил мужчина, сидя за партой и подпирая голову обеими руками в районе висков. — Вот чего он такой, значит…
— Какой?
— Неживой… — коротко и точно ответил тот.
— Именно… — беспокойно вздохнул литератор. — И это только то, что знаю я. Он же ни черта не рассказывает…
— Да ты успокойся, успокойся, — решил всё же как-то остановить эту немую панику Воля, встав на ноги. — Ты же к Серёге обратился. Он, конечно, балбес редкостный, но связей у него много и для друга сделает всё, что только можно, — сказал он, остановив бесконечную маету обычным наложением ладони на крепкое плечо, укрытое пиджаком.
— Я понимаю, но я не знаю, чего от него ждать… Мало ли, что он с собой там сделает… — потерянно объяснялся мужчина, а голос его безудержно подрагивал, хотя Арсений и старался скрыть это.
— Прошло не так много времени…
— Прошла неделя, Паш! — всё-таки сорвался Арсений. — Это же человек! Что с ним за эти грёбаные шесть дней произошло, я не знаю!
— Эй-эй, тихо! — Воля опасливо покосился на дверь, думая, что друг повёл себя слишком шумно. — Давай сначала дождёмся звонка, а потом всё остальное, ладно?
— Ф-ф-ф… — Попов шумно выдохнул, взъерошивая смоляные волосы руками. — Ты прав… — признал он, успокаиваясь по-немногу. Биолог аккуратно шагнул назад, оставив того в покое. — Как вы там с Лясей? — неожиданно перешёл на другую тему Арсений, что Паша аж невольно брови вскинул, но озвучивать своё негодование не стал, а лишь подыграл.
— Да хорошо всё… На выходных к родителям её сгоняем, может быть, а может… — заговорил он, как вдруг рассказ прервался телефонным звонком Арсения. Тот поспешно вытащил смартфон, а как увидел надпись, тут же приложил к уху.
— Да, Серёг! — ответил он, одновременно включая громкую связь, чтобы Паша тоже слышал.
— Значит так, учитель, — налегке обратился к нему Матвиенко. — Пробили везде, где можно…
— Ну! — торопил его Паша.
— Это кто там у тебя? — насторожился Серёжа.
— Матвиенко, мать твою! Я это! Говори уже!
— А! Пашка! Здоров! — весело поприветствовал его Сергей.
— Да здоров-здоров! Что узнал, говори!
— Парень покупал билет на самолёт Питер — Воронеж с двухчасовой пересадкой в Москве четвёртого ноября, в четверг, но вылет был утром.
— Как? — удивился Арсений. — Ему же 17 лет! Он же не мог улететь без разрешения родителей…
— Арсюш, разрешение родителей на передвижение внутри страны не требуется. Он спокойно всё оформил по паспорту и улетел, — ровным тоном объяснил Матвиенко, а Арсений с Пашей молча в недоумении переглядывались.
— И… где же он? — потерянно спросил Попов, в упор смотря на друга.
— Дело в том, что он буквально час назад прилетел обратно… — задумчиво сообщил Серёжа.
— Как?! В смысле?! Ты серьёзно? — сыпались вопросы от обоих мужчин в сторону Матвиенко.
— Да. В аэропорту «Пулково» его видели по камерам, но сейчас пока не знают, где он.
— Серёга, спасибо тебе! Спасибо! Люблю всем сердцем! Я тебе должен! — кричал в трубку Арсений, параллельно натягивая на плечи пальто.
— Обращайся, Арсюх. Только потом объясни всю эту ситуацию. И я, кстати, ручаюсь, что его родители ни о чём не знают. Их не трогали.
— Серый, ты лучший! — напоследок громко сказал в трубку вместо Попова Паша и сбросил. — Ай да Серый! — довольно улыбнулся он. — А ты переживал! Жив он! На родину почему-то потянуло… — слегка мрачновато произнёс биолог последние слова.
— Ага… — не задумываясь, согласился Арсений, в спешке покидая тёмный класс и прогоняя оттуда и Пашу.
— А ты куда вообще? — наконец спросил Воля, когда его выставили за порог.
— В аэропорт. Поеду туда и прочешу ближайшую местность, — решительно заявил учитель, раздавшись эхом в коридоре.
— Ты серьёзно? — удивился Паша.
— Да. Мне нужно его найти, — уверенно сказал тот, провернув ключ в замочной скважине.
— Тогда я с тобой, — легко поставил себя мужчина.
— Оно тебе надо? — устало спросил Арсений, то и дело поглядывая на часы.
— Иди машину заводи. Сейчас спущусь, — только и бросил Воля и широким шагом рванул в свой кабинет. Попов и сказать ничего не успел. Лишь мысленно поблагодарил всех и вся за таких друзей и ушёл на парковку.

***Пока ждал Пашу, он успел позвонить Диме и очень кратко изложить главное: «Шастун жив, Шастун где-то в Питере». Остальное говорить не стал, но ребят и это хоть как-то успокоило. Ещё он убедил их в том, что пока вмешиваться не надо, а надо ждать. Кажется, те послушались.
А потом Попов вместе с Пашей поехали в нужный аэропорт. Привычные пробки позднего города заставляли Арсения нервно постукивать подушечками пальцев по рулю, а иногда и порыкивать, раз за разом встречая красный свет светофора и останавливаясь перед белой полосой или другими автомобилями, а при загорании зелёного резко срываться с места. Это не было похоже на обычного Арсения.
— Эй, Арс… — осторожно отреагировал Паша на очередной такой сдержанный выдох и рычание. — Всё с ним будет хорошо. Не переживай. Он же прилетел. Теперь мы хотя бы знаем, что он в городе…
— Я понимаю… — внушающе для самого себя проговорил мужчина.
— Тогда успокойся. Он не маленький, мозги есть.
— Нет, Паш, у него нет мозгов! — с раздражением отозвался тот. — У него вообще нет мозгов!
— Угомонись, я сказал! — чуть повысил голос второй. — Нет — значит, вставим. Только сначала найдём, а для этого нужно засунуть свои нервы куда подальше.
Арсений шумно выдохнул и умолк. Он снова тронулся вперёд, проехал около пяти километров и повернул в узкую темноватую дождливую улицу, по которой было быстрее добраться до аэропорта, как подсказывал навигатор. Она была не такой освещённой в это вечернее время. Только жёлтые фонари делились своим светом и тусклые витрины на стороне тротуара. Здесь светофоры встречались реже и транспорт тоже, за исключением лишь нескольких легковых и синего троллейбуса, которые разбавляли пустую узкую дорогу, заставленную по обочинам другими машинами.
Дворники на лобовом стекле не переставая работали, смахивая воду, а дождь продолжал лить и только усиливаться. Попов ехал, не отрывая глаз от дороги, а Паша в какой-то момент залип на правую сторону, заворожённо любуясь высокими деревьями на пешеходной дорожке, что были когда-то высажены друг за другом. По редким, чаще всего оранжево-чёрным или очень тёмно-зелёным листьям стекали капли, и у одного такого дерева, которому в своё время выделили широкий квадрат в асфальте, виднелся чёрный силуэт. Прохожих было мало, но это точно был человек, который сидел в этом огороженном асфальтом квадрате, на земле, и опирался спиной и головой на мощный ствол опадшего вяза. Ноги казались поджатыми, а руки будто висели на них. И весь силуэт был обращён к проезжей части дороги, а не пешеходной.
— Стой! — резко скомандовал Воля, прищурившись в залитое дождём окно со своей стороны. — Тормози! Тормози! Кому говорю!
— Что? Что такое?! — засуетился Попов, остановив машину буквально посреди дороги.
— Посмотри! Там сзади… Мы проехали… Это кто? Либо у меня… из-за тебя уже крыша поехала, либо… Кто там сидит?.. — бессвязно лепетал биолог, отстёгивая ремень и всеми способами стараясь обернуться и посмотреть назад.
Сердце Арсения пропустило удар. Он молча посмотрел в зеркало заднего вида и, убедившись, что там нет машин, решительно сдал назад на пару метров.
— Стой! — опять подал команду Воля, махнув рукой, как только глаза его снова увидели этот характерный силуэт почти напротив. — Он?
— Да такого не может быть… — дрожащим голосом ответил Попов, увидев такую знакомую тёмно-зелёную куртку и светлые намокшие кудри. Он в одно движение отстегнул ремень и выскочил из машины, не думая, что может кому-то помешать на дороге. Арсений стремительно обежал автомобиль спереди, не обращая внимания на какие-то слова Паши, что тоже уже покидал своё место.
Арсений в два шага заскочил на тротуар и увидел этого парня, сидящего на голой земле рядом с массивным деревом.
— Антон! — в надежде, что не ошибся издалека, позвал он. И парень резко повернул голову в сторону.
— Антон! — снова подал голос мужчина, уже с облегчением выдохнув и бросившись вниз к мальчишке, но тот уже неуклюже вскакивал на ноги.
Даже в свете тусклых фонарей и вечернего Питера в эти доли секунды Попов увидел лицо подростка. Такое ощущение, что тот вернулся к тому своему состоянию до каникул, только хуже: страшно осунувшееся лицо, чёрные глаза, бледная кожа, бледные, но искровавленные губы, впалые щёки… Это снова напугало Арсения.
— Ты что?! Ты где был?! Антон! Почему?! — литератор безуспешно пытался спросить внятно хоть что-то, хватаясь руками за плечи подростка, но тот будто из только что максимально пассивного состояния перешёл в по-настоящему агрессивное.
— Не трогайте! Отпустите! Что Вы..? Как Вы..? Что Вы здесь делаете?! — громко кричал парень, стараясь вырваться, и Арсений отпустил его в полном недоумении, а тут с другой стороны подоспел и Паша, который до этого включал аварийный сигнал, чтобы не смутить брошенной машиной водителей сзади. Он было хотел что-то сказать или спросить, но, видно, не судьба…
— Ты чего, Антон? Что случилось? — боязливо пытался вновь притронуться к нему Арсений, заглядывая в чужие глаза.
— Нет! Не трогайте! Уйдите! Зачем Вы здесь?! Уйдите! — прямо-таки в истерике бился парень, срывая собственный голос, но не отрывая какого-то дикого взгляда от учителя.
— Антон, подожди. Что происходит? Что случилось? — продолжал спокойно спрашивать Попов, осторожно и медленно протягивая руку вперёд, как в том самом мультике про Ночную Фурию.
Воля был в самом настоящем ахуе. Он вообще не понимал ничего, а лишь хлопал глазами и готовился к любому исходу, сам не понимая того.
— Ничего не случилось! Что Вы здесь делаете?! Уйдите! — вспыльчиво отвечал подросток, привлекая к себе внимание единичных прохожих с зонтами над головами.
— Тише-тише! Поехали, поехали со мной… — тихо и как бы успокаивающе говорил Попов, готовясь буквально ловить парня руками.
— Нет! Нет! Я никуда не поеду! Никуда! Уйдите! — мальчишка срывался на громкий и хриплый крик, но к этому времени Арсений уже схватил его за плечи, что и было ошибкой. Парень резко дёрнулся и точными движениями окольцованных, будто кастетом, кулаков нанёс пару ударов в грудь, руки и живот учителя. В общем, куда попадал, туда и бил, даже не глядя, но удары были крепкими и попадали в цель. Арсений болезненно кривился и сгибался, но не отпускал мальчишку, а Паша в этот момент сзади схватил его, ловко переплетя чужие руки и прижав их к тощему животу. Сдерживать парня было достаточно тяжело из-за внушительного роста, что был даже чуть больше роста Арсения, а значит, был больше и роста Воли, который усердно стискивал парня в своих руках. Много слов за эти секунды тараторил себе под нос Паша, нихрена не понимая, но продолжал держать его.
Попов секундно отдышался, а потом перехватил Антона к себе, крепко прижав к груди, но тот продолжал хаотично пробивать уже обессиленными кулаками тело учителя, но больше попадал он в живот, в места под рёбрами, ведь Арсений тесно припечатал его к себе и стиснул зубы, продолжая напрягать тело и терпеть эти резкие толчки острых костяшек.
И вдруг, в одно это мгновение удары начали стихать. Арсений почувствовал, как тело Шастуна в его руках задрожало, а голова точно носом приземлилась на его плечо. В эту же секунду крики и рычания прекратились, а послышались только всхлипывания, которые тут же переросли в громкий рёв, а после в безудержные слёзы. Попов был в ужасном шоке и страхе, что и читалось в его глазах. Он впервые застал настоящие слёзы этого парня. Слёзы парня, который только что почти безголосо кричал на всю улицу.
— Садись за руль, — коротко бросил Паше Арсений, сопроводив это кивком головы. Сам же он теперь не ухватился за Шастуна, а очень крепко обнял, левой рукой прижав его спину к своей груди, а правой — мокрую от дождя голову к своему плечу.
Воля беспрекословно кинулся к водительскому сиденью машины, что была как-никак брошена на проезжей части, но благо людей на дороге было мало.
Арсений не знал, что сейчас говорить этому мальчишке, который сам теперь ухватился за него, мёртвой хваткой вцепившись одной рукой за плотную ткань пальто на предплечье, а второй где-то на поясе. Лица же он вообще не поднимал, проливая все свои слёзы также на плечо учителя. Он не мог остановиться. Это были его первые слёзы за несколько лет…
— Тише-тише… Всё хорошо. Всё обязательно будет хорошо… — шептал Попов, медленно вышагивая к машине и таща за собой навзрыд бьющееся в руках тело. — Пожалуйста… Обещаю, всё будет хорошо… Всё будет хорошо, Антош… — не останавливался он, уже берясь за ручку двери заднего пассажирского сидения. Мужчина аккуратно усадил мальчишку первым, при этом не отрывая от себя, а потом сел и сам, захлопывая дверь.
— Что..? — хотел было спросить Паша, обратившись назад, но Арсений резко стиснул зубы и мотнул головой из стороны в сторону.
— Тише, мой хороший, тише… — Попов продолжал успокаивающе шептать это на ухо Антону, который уже раза в три сильнее вцепился в учителя руками, а лицом затерялся у него на груди и в области плеча. Плач и рёв, казалось, только усиливались, но Арсений ничего не спрашивал больше, а лишь ответно крепко прижимал к себе и старался его как-то спрятать, закрыв хотя бы руками от всего окружающего мира. Вот только было такое ощущение, что все слова, которые Попов так бережно и нежно говорил в эту минуту, были больше нужны ему самому, чтобы как-то успокоиться, потому что Антону они были даже не слышны, наверное, из-за дикого рёва и трясучки в руках Арсения.
— Давай ко мне, а потом можешь забрать машину, — тихо сказал литератор. Паша молча кивнул и развернулся на путь к дому Арсения.
Единственное, чего за всё время дороги хотел Арсений — чтобы только парню стало хоть немного легче. Ему больше ничего не надо было, ведь слёзы Антона разрывали его сердце на самые мелкие кусочки. Они просто сыпались из его глаз самым настоящим градом, выступая большим мокрым пятном на пиджаке, что был не прикрыт пальто. Звуки же этого рыдания заставляли его жмуриться и плотно сжимать губы, оставляя свои эмоции, мысли и чувства при себе.
Так и ехали в полной тишине, нарушаемой лишь громким рёвом Антона. Плач начал стихать только минут через пять-семь, когда и безудержная дрожь тоже прекращалась. Потом всё сошло на короткие всхлипы, а вскоре парень вовсе заснул, засопев заложенным носом, всё также уткнувшись в грудь Попову, нервно выдыхавшему после каждого телодвижения мальчишки. Арсений трепетно придерживал его и почти не дышал, чтобы только не беспокоить чуткий сон после такой истерики.
— Паш, я тебя прошу, никто не должен знать об этом… — мягким шёпотом сказал он другу, одной только шеей подавшись вперёд.
— Понял, — коротко и тихо ответил Воля, понимая, что сейчас и ни к чему говорить что-то вроде: «Да я что, дебил, что ли?»
— Я его к себе заберу, а ты поезжай домой, — снова очень аккуратно шептал Арсений.
— Арс, я могу…
— Паш! — многозначительно шикнул Попов, дав понять, что больше эта тема не обсуждается. Видимо, тот собирался добраться своим ходом, но Арсений хотел помочь хотя бы наличием своей машины в его руках, потому что потратил время друга, а Паше этого не надо было.
В итоге ещё двадцать минут они ехали, и оба молча убивались мыслями о произошедшем, а в особенности Арсений. Он внутреннему себе места не находил, перебирая миллионы версий причины для такого и страшась каждой из них.

***Наконец Паша завернул к подъезду друга и в тишине ловко выскочил из машины, обогнув её с другой стороны. Он открыл дверь Арсению:
— Донесу, — одними губами сказал Попов, протягивая только что вытянутые из кармана ключи Паше. Тот только понятливо кивнул и отошёл чуть в сторону, готовясь если что помочь с парнем. На деле Арсений сам с легкостью взвалил на свои руки тощее тело, что показалось в тот момент невероятно лёгким. Воля быстро заблокировал машину и побежал открывать подъезд, пропуская вперёд друга со спящим учеником на руках. После был лифт, где на удивление обоих Шастун, кажется, и не почувствовал ничего, хотя поднимались они на двенадцатый этаж. Людей в доме вообще не было, поэтому Паша без проблем открыл и дверь в квартиру, снова пропуская вперёд Арсения с Антоном. Он даже помог обоим снять обувь.
— Потом поговорим, — вполголоса коротко отозвался мужчина, положив ключи от квартиры и машины Арсения на тумбочку у входа.
— Я же сказал тебе, возьми мою машину, — слегка сердито прошептал Попов, вообще не желая разбираться сейчас с такими мелочами.
— Тихо ты! — шикнул тот, пятясь к порогу. — Я такси уже вызову… — отмахнулся он, а литератор недовольно покачал головой, но понял, что доказать ничего не сможет, да и не до этого сейчас.
— Спасибо тебе, — искренне поблагодарил его Арсений.
— Потом поговорим, — снова кивнул Паша и покинул квартиру, бесшумно закрыв дверь.
Арсений так и остался стоять на руках с Шастуном, лица которого видно не было вообще. Парень спрятался в изгибе руки учителя и мирно посапывал. Попов же тихо прошёл в свою спальню и уложил мальчишку на кровать, попутно мягко стягивая с него куртку. И только он аккуратно укрыл подростка одеялом и развернулся, чтобы выйти, тишина нарушилась:
— Не уходите… Пожалуйста… — попросил парень дрожащим голосом. — Не оставляйте меня…
Попов обернулся и без лишних слов устроился рядом, в спешке скинув с плеч пальто. В эту секунду в темноте комнаты он увидел два блестящих глаза, но блестели они только из-за стоявших в них слёз. На самом деле глаза были пусты и стеклянны внутри, и черны и опухши снаружи. Учитель лёг на место рядом с Антоном и молча приобнял за дальнее плечо, вновь уложив его кудрявую голову к себе на и так мокрую от его же слёз грудь.
«Господи… Что можно было сделать с человеком, чтобы он с интервалом буквально в час бился в истерике и прогонял, а потом просил остаться?» — крутилось в голове у мужчины, безостановочно поглаживающего парня по непослушным волосам.
Антон в этот момент с наслаждением уткнулся носом в ткань пиджака и вновь почувствовал запах горького чёрного кофе, который так любит его учитель. Именно в эту секунду он закрыл глаза и стал дышать размереннее, почувствовав себя под действительно крепкой защитой впервые за долгое время.
Попов уже был счастлив и спокоен только потому, что нашёл этого мальчишку, потому, что он был сейчас рядом с ним. Он перестал волноваться, умеренно выдохнув и обратив взгляд на белый потолок. Самое главное, что сейчас он был рядом…

***Так, они пролежали около двадцати минут, но никто не засыпал. И вдруг, когда Арсений мирно прикрывает глаза, без перерыва перебирая пшеничные локоны, шёпотом разносятся слова Антона:
— Он умер… — без мельчайшей дрожи в голосе сказал это парень, и Попов моментально распахнул свои глаза и автоматически как-то пропустил удар сердца, ещё не представляя даже, о ком пойдёт речь.
— К-кто? — запнувшись, только спустя короткую паузу спросил он.
— Мой дед… М-мой… дедушка… — очень трепетно произнёс он всё тем же шёпотом.
Сейчас в голове Попова было слишком много мыслей, но он медленно приподнялся, оторвал от себя мальчишку, схватив его за плечи и так же усадив на кровати напротив себя. Он молча заглянул в лицо подростка, и даже в темноте отчётливо была видна измученная улыбка и одна крупная катящаяся к линии губ слеза.
Арсений не знал, что говорить. Он растерялся, но был уверен, что всё это правда и никаких переспрашиваний не стоит. Много было у него своих вариантов для такого поведения подростка, и одним из них как раз было что-то, связанное с близкими. Но кто знал, что так…
Мальчишка смотрел ему в глаза и заходился в нервной улыбке. Попов тяжело сомкнул и разомкнул веки, а потом резко прижал парня к себе, обхватив обеими руками хрупкую спину. Он просто обнял его, не зная для чего на самом деле. Антон не противился, он податливо упал на крепкие плечи учителя, но сам не отвечал, его руки болтались где-то внизу.
— Ты… Как ты узнал? — просто сверхробко спросил Попов, когда наконец оторвал от себя мальчика после долгих объятий. Он очень боялся испугать его и отдалить от себя вновь. Шастун опять оказался лицом к лицу с учителем, но глаза на этот раз не опускал, наоборот впиваясь в голубые сапфиры своими безжизненными изумрудами.
— Я на работе был… Позвонили из больницы… Врач… Они установили, что ему чуть ли не меньше суток оставалось… — с длинными паузами говорил Антон, а в горле стоял самый настоящий ком. Арсений уже сам готов был расплакаться и остановить парня, чтобы тот только не переживал это снова, но не решался, всё ещё смотря на это ужасно бледное лицо.
— Родители…
— Он отказался ехать, работа… — с ухмылкой опередил сам вопрос подросток, не желая ничего слушать о них. — Позвонили именно мне.  Дед меня хотел видеть… А с отцом они поругались очень давно, как раз когда она забеременела Полиной, — всё же рискнул он хоть как-то объяснить всю ситуацию, не преодолев себя в том, чтобы сказать не «она», а «мама» и не «он», а «папа». — И ссора эта была из-за меня… У меня никого, кроме него, не было, — улыбнулся Шастун, вращая на запястьях бесконечные кольца и браслеты. — Других бабушек и дедушек я не видел, их нет, а он… Он меня почти в одиночку вырастил. Родители слишком молоды были, не готовы к ребёнку… Они меня-то родили только потому, что дед пообещался воспитывать. А сами занимались своими делами, пока я был с ним. Очнулись, только когда мне лет девять-десять было, как раз тогда планировали второго ребёнка. Отец на работу хорошую устроился, семьянинов там ценили, поэтому меня и «взяли в их семью», — вдруг усмехнулся парень. — Скандал подняли, деда выгнали к себе, нам запретили общаться… — голос его заметно обрывался скачками то внизу, то наверху, но он продолжал говорить. Арсений ужасался каждому его слову, но слушал не перебивая.
— Почему он оказался в больнице? — негромко спросил Попов после очень долгой тишины, в течение которой Антон молча вращал кольца на пальцах, сверля их взглядом. Арсений заметил это и мягко накрыл его руки своими ладонями. Шастун не вырвался, но вздрогнул, и эта резкая дрожь, словно ток, пробежала по всему его телу, а после всё покрылось мурашками. Он только медленно поднял голову и снова заглянул в эти чистые голубые глаза.
— Сердце… Инфаркт… — Шастун пожал плечами, как-то легко вздохнув, но это «легко» было лишь своеобразной защитой. — Я вылетел с утра прямо в больницу. Он так улыбался… Рад был, что я приехал к нему… Он очень ждал… — очень уверенным голосом заговорил парень, снова приподнимая уголки губ и вспоминая яркую улыбку всегда крепкого и жизнерадостного дедушки. — С ним просидел почти два дня. Ночевал в больнице. Меня даже выгнать оттуда не смогли… — будто похвалился он, а на деле придавил глубоко внутри крик, который пытался вырваться из него вместе со слезами. В эту минуту включилась голова, и он понял, что нельзя снова позволить себе лишнее. Арсений не знал, как реагировать, что говорить, что делать. Он просто слушал этого мальчика, не сводя с него глаз ни на секунду.
— Утром, когда из холла снова впустили в палату, я в последний раз увидел его улыбку… Он просто сказал… сказал… — в этот момент горячие слёзы подступили к носу, а не к глазам, поэтому пришлось шумно выдохнуть через рот и так же набрать воздух в лёгкие. Попов крепче ухватил его ладони и впился взглядом в бегающие из стороны в сторону глазки. — «Скажи Андрюше, чтобы не забывал несмотря ни на что, и попроси у него за меня прощения. За всё попроси»… — на выдохе произнёс парень, уперев взгляд в стену за учителем. Ему было очень сложно повторить эти слова, которые врезались память острой стрелой. В этот момент Арсений провёл моментальные параллели их родственных связей, и внутри у него всё сжалось. Сжалось до боли в груди.
— Я бы хотел услышать всё, что угодно, но не это… Всё, что угодно… Всё, что угодно… — шёпотом повторял Антон, медленно качая головой из стороны в сторону и шмыгая носом. — Сегодня утром были похороны… — уже более твёрдым голосом сообщил он. — Он знал. Он знал. Он знал, но даже не приехал. Откупился чем-то перед всеми… — злобно стиснул зубы и хмыкнул подросток, очевидно, ведя речь об отце. — Не заслуживает дед этого… Почему он? Почему он?! Почему?! — с каждым словом Шастун повышал голос и уровень эмоций, переходя на такой же крик, как и на улице.
Арсений только в эту секунду спохватился, но останавливать парня не стал, ведь это живые эмоции, которые не так часто выплёскивает парень, когда тема касается его жизни и семьи.
— Почему не я?! Лучше бы я сдох! Лучше бы я! — он уже начинал биться в накатывающей истерике, крепко сжимая кулаки, зубы и глаза и задирая голову к потолку. Парень начал со всей силы бить себя по согнутым ногам этими самыми кулаками, не смотря даже, что делает. Арсений после пары таких ударов словил обе руки подростка своими ладонями и поднёс к груди.
— Нет. Нет. Не говори это, — спокойно, но всё же с явным внушением и побуждением заговорил литератор.
— Зачем ты забрал его, а не меня?! Зачем?! — Антон не обращал никакого внимания на слова Арсения, всё ещё крича эти слова будто в небо, которое сейчас было потолком, но роли не играло, так как глаза он крепко зажмурил. — Я всё равно на этой земле никому не нужен! Я здесь просто никчёмное ничтожество! Почему ты забрал его?! — чётко сипел каждое слово Шастун, слабо пытаясь вырвать руки от Попова, но тот не позволял сделать этого.
— Ты нужен! Нужен! Не говори так! Слышишь? — громче заговорил Арсений, взяв парня за затылок и обратив к себе, чтобы встретиться взглядами.
— Нет! Так не должно быть! Должен уходить тот, кто…
— Ты нужен! Запомни это, — твёрдо перебил мужчина, не убирая рук от головы мальчишки, и тот открыл глаза и замолчал, но продолжал отрицательно мотать головой, не соглашаясь с литератором.
— Нет… — одними губами произнёс он.
— Ты нужен сестре… Ты нужен друзьям… Ты мне нужен… — с непонятно откуда взявшейся одышкой сказал Арсений. — Антон, ты нужен здесь. Ты нужен нам, — ещё более внушающе проговорил мужчина, сам не особо контролируя свои эмоции и мысли. Антон это услышал, даже воспринял и прогнал в голове, но не мог принять до конца. Не мог понять, с каких пор он доверяет этому человеку и почему он это делает. Какой-то учитель знает гораздо больше о нём, чем любой другой человек… Но парень продолжал тяжело дышать и в упор смотреть на Арсения.
Повисла тишина. Только неровное дыхание обоих нарушало её. Ещё пара секунд, и Арсений видит напротив потерянного мальчишку, не знающего, что нужно делать вообще и сейчас тоже. Он не выдержал и снова резко прижал его к себе всем телом, обвив руками спину. Шастун вновь не стал противиться, а робко положил впалую щёку на плечо учителя и ответно, но так же боязливо обхватил его руками повыше талии. Он перестал дрожать в его руках, перестал воспринимать каждое прикосновение в штыки…
«До чего же вы его довели…» — проскользнуло в мыслях Попова в эту секунду, но он был бесконечно рад, что парень доверился и в этот раз.
— Тебе нужно отдохнуть, — вскоре тихо шепнул мужчина, не разрывая объятий. — Нужно поспать. Я уверен, ты не спал всё это время… — спокойно говорил он, не желая оттолкнуть подростка. И он был прав, Шастун спал слишком мало. Это были короткие промежутки ночью в больнице или сущие минуты в самолёте и аэропортах. Он чисто физически засыпал на пару минут, но потом очень резко и с дрожью в теле раскрывал глаза. Про еду и смысла говорить не было…
Попов аккуратно оторвал от себя Антона, держа за плечи, и положил на бок на кровати.
— Я не могу… Я не могу спать… — шептал он, не моргая. — Я вижу его… Я не могу…
— Антош…
— Я… Вы… — невнятно перебил его Шастун, смотря вперёд, в двери большого шкафа. — Останьтесь со мной… Не уходите… Пожалуйста… — с явным содроганием в голосе говорил он, но так и не поворачивал головы к учителю.
— Конечно. Конечно,  — тут же спохватился Попов, понимая, что ему это как делать нечего, а парню, может, и легче станет. — Я здесь. Я буду рядом. Я никуда не уйду, — повторял он, в одно движение стянув с себя пиджак и бросив его на пол, что совершенно не было на него похоже, а потом улёгшись на второй половине кровати.
— Обещаете? — еле слышно и как-то запуганно спросил он, не двигаясь даже.
— Обещаю, — твёрдо, но всё же обдуманно ответил Арсений, прижав к себе мальчишку и укрыв его одеялом. Тот нервно сглотнул, но всё же позволил себе зарыться носом в груди мужчины и прижаться к нему всем телом, как ленивец к дереву. Попов уже дышать боялся, лишь бы только дать парню то, что он хочет — покой.
Через минуту оба уже не шевелились и молчали, разнося в тишине лишь своё неслышное дыхание. Арсений успокаивающе поглаживал его слегка влажный от дождя затылок, а Антон действительно растворялся в этом всём и начинал засыпать. Но в какой-то момент Попов почувствовал сырость на теле через рубашку в районе груди, а потом и короткие судороги парня в виде беззвучных всхлипываний. Он ничего не говорил, а просто продолжил размеренно гладить мальчишку по голове, не смыкая собственных глаз.
И только через минут пятнадцать послышался мирный сап, и Арсений наконец выдохнул. Ему уже было всё равно на всё. Он уже боялся двигаться, чтобы не потревожить чуткий сон парня, но всё равно аккуратно вытащил из кармана телефон, на максимуме своих возможностей скрыл яркий свет за своим же телом и открыл чат с Позовым.

Попов А.С.Антон со мной. Все разговоры после.22:03
Никакого ответа Арсений уже не видел, так как только напечатав СМС одним пальцем, он быстро выключил смартфон и закинул куда-то под подушку.
Зато счастью Кати и Димы, которые в это время были вместе как раз на квартире Позова, не было предела. Они облегчённо выдохнули, мысленно благодаря Попова. Нет, они были всё ещё напряжены, потому что Арсений им ясно дал понять, что пока писать и звонить другу не надо. Это не вызывало положительных эмоций, но оба были безмерно счастливы, зная хотя бы, что Антон в надёжных руках. Это успокаивало.
Ребята весь вечер были вместе и ожидали хоть какой-то вести от учителя, а она прибыла только когда стемнело. Дима уже не рискнул отпускать девушку одну и даже провожать её или заказывать такси, поэтому предложил до утра переночевать у него. Родители подростка были только за, тоже не желая отправлять девочку домой поздно вечером. Всё сложилось замечательно: родители Кати тоже были не против незапланированной ночёвки, зная, что она будет у «положительного мальчика».
В общем, всё ещё в переживаниях, но с каким-никаким спокойствием оба заснули. Дима уступил свою кровать, а сам лёг на диванчике в своей же комнате.