17. Я не самоубийца
И снова сумбурное утро. Шастун по октябрьскому ветру быстрым и широким шагом преодолевал расстояние от остановки до лицея, вышагивая ровно в такт музыки в наушниках. Со стороны парень выглядел очень спокойным и даже умиротворённым, особенно, когда на ходу выпускал кольца никотинового дыма в такое же серое небо, а уже давно привычные ему слова песен «Нервов», а также и сама музыка, разливались в крови, заставляя её пробуждаться и двигаться. Сам мальчишка весь съёжился из-за встречного ветра, но старался дойти быстрее и не замёрзнуть.
Остановившись в паре метров от школьного забора, он оглянулся на идущих со всех сторон школьников, а где-то и взрослых людей, сладко затянулся в последний раз, выдохнул дым и обронил остаток сигареты на землю, смачно раздавив его круговыми движениями мыска тёмного кроссовка. Парень помахал перед собой рукой, желая избавиться от уже давно въевшегося в его жизнь запаха недорогих сигарет, и закинул в рот мятные жевательные конфеты, что, как обычно, лежали на своём законном месте вместе с сигаретами — на дне рюкзака.
Среди ловкой и быстрой толпы детей затесался и Шастун, заходя в лицей, понимая, что до первого урока было ещё целых десять минут.
Весь учебный день прошёл нормально. Пусть новое расписание и на вторник Антон считал вопиющей несправедливостью, но всё же более-менее терпимо. И весь этот день Шастун упорно избегал возможной встречи с Арсением. Когда он только видел мужчину в конце коридора, маршрут его тут же перестраивался на ровно противоположный, и он терялся в снующих повсюду детях. Попов заметил, что парень пытается уйти от любых его вопросов и даже встреч, но успокаивал тот факт, что даже не считая того, что сегодня литератор не ведёт уроки в своём классе, самоподготовку, а потом и факультатив никто не отменял. Вот потому Арсений с ухмылкой позволял мальчишке убегать от него.
***— Там сложно, Дим… По-любому встряну… — вздохнул Антон, устало потерев глаза двумя пальцами, когда они вдвоём стояли перед дверьми в кабинет русского и литературы. Коридор был пуст, так как все, кроме старшеклассников, ушли, да и те уже сидели по классам. Вот только откуда-то с лестницы послышался смешанный грубый тембр.
— Мы не можем не пойти, Тох. Вопросов много появится. Что-нибудь на месте уже придумаем… — по-дружески хлопнул того по плечу подросток в очках, вызвав у Шастуна недоверчивый взгляд в сторону чужой ладони на своём теле. И ровно в этот момент около класса появился Никитин со своей компанией.
И Артём был бы не Артём, если бы специально не задел своего названного врага плечом, хотя вокруг было полно места. Ему почему-то было необходимо снова задеть Шастуна.
— Поаккуратней! — зло зыркнув на того, сказал Антон.
— Слышишь… — хотел было что-то дерзкое и колкое сказать парень, встав лбом ко лбу с «соперником».
— За углом подышишь, — пафосно, будто вообще из какого-то пацанского паблика в ВК, ответил Шастун, грубо прервав одноклассника. — Ты заебал таскаться за мной. Не нравится чё-то — говори. Чё ты ведёшь себя как семиклассница? — утомлённо, что ли, сказал он, понимая, что сейчас у него действительно есть вопросы поважнее этого, потому выглядел он не очень-то и заинтересованным в происходящем. Дима зато просто не переставал переводить взгляд с друга на Никитина, и обратно, уже стараясь быть на стрёме в случае чего. Трое парней рядом с Артёмом тоже были начеку.
— Ты базар-то свой фильтруй. Совсем уже охуел, не кажется? Ты не дома. Херли ведёшь себя так? — спросил Артём, агрессивно скаля зубы.
— Как? — со вздохом спросил Антон, устало закатив глаза. — Говори быстрее. У меня есть дела значительнее слушания твоих бессвязных претензий.
— Ты охуел, я не пойму?! — подросток грубо схватил Антона за ворот мягкой толстовки, резко притянув к себе и сжав челюсти. И только Дима дёрнулся, чтобы остановить всё это, из-за угла по лестнице как раз спустился Попов.
— Никитин! Шастун! — даже как-то испуганно, но в то же время раздражённо и агрессивно учитель молниеносно подлетел и расцепил этих двоих. — Да что это такое!
Все продолжали молча стоять и пилить друг друга взглядами. Кто-то смотрел только на Арсения, ожидая его дальнейших действий. И только Антон мгновенно побелел, опустил глаза вниз, стараясь не натыкаться на литератора, хотя стоял к нему чуть ли не ближе всех.
— Как же вы достали меня! Вы что творите?! Сколько можно?! — негромко рычал Попов, но его голос эхом раздавался по пустому коридору. — Я только хотел поговорить с вами по поводу той ситуации, а вы… Что вы опять сцепились?! Что происходит? Сколько я буду разбираться ещё? Два месяца со дня начала учебного года не прошло, а на нашем счету уже две драки! Этот случай третий! Объясните вы мне или нет?! — уже гневом пылал мужчина. Голубые глаза мгновенно потемнели, зрачки расширились, и эти бывшие только недавно блестящие чистые глаза превратились в тёмное грозовое небо, где порой сверкала молния в виде отражения переливающегося света ламп. Желваки стали раскатываться туда-сюда по бесщетинистым щекам, а губы в паузах между словами плотно сжимались и вытягивались в одну тонкую линию.
— Что объяснять-то, Арсень Сергеич? — ухмыльнулся, в свою очередь, Артём, положив руки в карманы синих джинсов.
— Какого… Кхм! — почти криком заговорил учитель, не сдержавшись, но он тут же остановился, вспоминая, что разговаривает с так называемыми детьми. А ещё он краем глаза заметил странное поведение Антона: парень не поднимал глаз, совершенно не смотрел по сторонам, неосознанно прятал обе руки за спиной, и вообще было ощущение, что он не дышал, при этом не двигаясь совершенно. Так ещё и во время этого повышения тона мальчишка заметно резко вздрогнул, по какой-то выработанной привычке втянул в себя шею, зажмурился крепко, руки всё так же за спиной стиснул до побеления костяшек и напряг все свои мышцы, сильно сжимая собственные пальцы на ногах, что прятались в кроссовках и оттягивали их ткань кверху маленькими бугорками. Он уже, сам того не сознавая, готовился к удару. К какому удару?.. Кто его должен был бить? И зачем? Арсений только мельком бросил на него растерянный, может, даже напуганный взгляд, а потом снова перевёл уничтожающий на Артёма.
— Ты что творишь? — сквозь стиснутые зубы прорычал учитель, сверля взглядом наглого ученика.
— Что? — хмыкнул тот.
— Что ты хочешь от него? Что вы не поделили? Где он дорогу тебе перешёл, а? — друг за другом посыпались вопросы от мужчины, но все молчали.
Арсений свирепо выдохнул через ноздри, отошёл на шаг назад и окинул всех гневным тёмным взглядом. Никитин ответно смотрел в упор, а его ребята всё равно немного нервничали, беспокойно пытаясь найти себе место, но при этом демонстрировали готовность к бессмысленным вопросам. Дима же заметил этот откровенный укор Арсения в сторону Артёма, поэтому стоял только и поглядывал то на одного, то на другого, пытаясь понять, что будет дальше. И только Шастун замертвел на месте, вообще никак не шевелясь.
— Ещё раз повторится что-то подобное, вам всем мало не покажется. Разбираться с вами буду я, а не завуч или родители. Поняли меня? — терпеливо и вынужденно спокойно заговорил Попов. Кто-то кивнул, кто-то выдержанно промолчал, и только Артём легкомысленно пожал плечами, давая понять, что ему всё равно. — Я повторяю: достанется каждому от меня, а не от кого-либо. И я не шучу, — чуть более гневно добавил литератор. Но реакции не последовало никакой, все только в мыслях пытались понять, что бы мог сделать этот учитель.
Арсений неслышно выдохнул, стараясь собраться с мыслями. Все же, кроме Антона, в ожидании уставились на него.
— Дим, — умеренно спокойным тоном обратился к нему мужчина, — позови Катю сюда, пожалуйста.
— Угу, — подросток кивнул и, одним движением открыв дверь, возле которой стоял, заглянул в чуть шумный класс. — Кать! — тихо окликнул он девушку и махнул кистью руки. Добрачёва нахмурилась непонимающе, но всё равно подорвалась и вышла, не зная ещё, что будет за пределами этого кабинета.
Катя вышла из класса и присоединилась к своим ребятам, при этом удивлённо и растерянно оглядывая всех, стоящих в этом коридоре. Дверь закрылась.
— Значит так, — начал литератор, — по поводу той драки… Уже определили всем вам наказание.
— Какое? — в любопытстве вздёрнул бровь Агапов.
— Гаврилов, Гришин и Агапов идут на участок перед школой убирать всю листву, окучивать деревья... Облагораживать, короче, — ответил Арсений, окинув взглядом эту троицу. И по лицам тех было видно, что они прям недовольны и желают возразить. — Катя идёт в столовую помогать персоналу на два часа, — озвучил он и её участь, посмотрев теперь на девушку.
Она же отреагировала спокойно: лишь кивнула, не переключая внимания с Антона, которого она пристально рассматривала, пытаясь понять, что вообще случилось.
— Позов идёт в библиотеку, так же на два часа… — сказал мужчина, снова переводя взгляд на того, о ком говорит. — Там нужно будет собрать учебники и перенести в кладовку, и ещё что-то...
И Дима отреагировал спокойно. Он тоже был заинтересован только развязкой нынешней ситуации и исходом той ситуации.
— И… Шастун и Никитин идут в подсобку для инвентаря красить стены, — на выдохе сказал он, обеспокоенно посмотрев только на Антона, который не подал видимой реакции. Он только внутри сказал: «Блять», понимая, что ему придётся работать вместе с Артёмом.
— Чего-о-о? Красить стены? Ещё и вместе с ним? Вы гоните, что ли? — начал возмущаться Никитин, бросив пренебрежительный взгляд на Шастуна. — Я не буду этого делать!
— Скажи это своему отцу, который дал согласие, — строго отрезал Арсений. — Родители… — он сделал неоднозначную паузу, невольно глянув на Антона и поджав на секунду губы, — каждого дали согласие.
— Чё? Не делал он этого. Он бы не сказал такого! — запротестовал подросток. Господи, сколько же подъёбов потонуло в молчании Антона. Ох, сколько он всего намеревался сказать на этот счёт, но смолчать пришлось. Не хотелось ещё больше привлекать к себе внимание Попова. Арсений же посмотрел на шумящего парня так, что в тёмных глазах читалось: «Ты дебил или да?»
— Это всё послезавтра после самоподготовки, — не менее грозно и сурово добавил учитель и, в последний раз бросив на Шастуна чуть обеспокоенный взгляд, зашёл в класс.
— Класс, блять. Чё за подстава? Хули отец… — начал активно возмущаться Никитин.
— Какой двор? Какие, блять, деревья? — присоединился к нему и Гаврилов.
— Я меньше, чем в пяти метрах от вас. Прекратили выражаться и зашли в кабинет. Уже 14:20, — раскладывая какие-то тетради и журналы на своём столе, глубоким баритоном заткнул всех вокруг мужчина. В голосе слышалось вот не то чтобы раздражение, а скорее недовольство всем происходящим.
Арсений старался держать себя в руках, но все одиннадцатиклассники действительно примолкли, будучи не очень-то и шумными, и те, что стояли в коридоре — тоже. Никитин возмущённо фыркнул и первым зашёл в класс вместе со своими друзьями. За ним зашли Катя и Дима, и после только ступил на порог Антон. Он аккуратно закрыл дверь и прошмыгнул к своему месту мимо Попова.
Дальше всё было куда круче. Арсений молча работал за своим местом, а все школьники молча делали уроки. В этот раз всё обошлось без общих обсуждений.
Лицо мужчины было максимально сосредоточенно и серьёзно, скулы лишь изредка подёргивались. Все знали, что Попов очень добрый и понимающий учитель, но сегодня никто не решался задавать ему вопросов и даже просто вести себя шумно или разговаривать. Все были сами по себе. Момент, по мнению Шастуна, был куда более странным и очень напряжённым для него.
Как только все они зашли в класс, Катя обернулась к друзьям, вопросительно подняла бровь и незаметно всплеснула руками. Позов многозначительно кивнул, натянуто улыбнулся, подмигнул правым глазом и мелким жестом руки отмахнулся в сторону. Катя же тяжело вздохнула, закатила глаза и обоим показала свой крепкий кулак. Парни слегка приподняли уголки губ, реагируя так на эту по-дружески милую сцену. Девушка тоже чуть растаяла, и все занялись делом.
Да, Шастун управился всего за полчаса, а остальные полтора «заслуженно» бакланил. Нет, ну а что? Английский он черканул в два счёта, а всё остальное он преспокойно списал с интернета для галочки, потому что ни черта не понимал и не видел смысла уже в чём-то разбираться. После укоризненно насмешливого взгляда от Димы и прямо-таки осуждающего от Кати, Антон пару минут посидел в телефоне, а потом лёг грудью на парту, головой на свои сложенные руки, и заснул. Крепко заснул. Тишина вокруг только поспособствовала этому.
***— Шаст! Шаст! — шипел Позов на ухо другу и одновременно толкал его в плечо. Парень не поднимал головы, а лишь мычал.
Пока все вокруг закидывали последние вещи в рюкзаки и покидали класс, Дима пытался растолкать Антона, опасливо озираясь в сторону учителя. Катя в это время старалась как можно скорее собрать свои вещи и вещи друзей в портфели, чтобы привлекать к себе меньше внимания. Но получалось, откровенно говоря, не очень. Арсений то и дело, только и смотрел на эту троицу. Он аккуратно выглядывал из-за экрана ноутбука и видел крепко спящего мальчишку, которого никак не удавалось разбудить. Чуть ли не полкласса уже ушло, а Антон и ухом не повёл.
— Шаст, блять! — шёпотом, но всё-таки не выдержал подросток и раза в три сильнее пихнул друга локтём в бок. Тот как ни в чём не бывало поднял голову с рук и сощурился от ударившего в глаза света ламп.
— Чё? — хриплым ото сна голосом спросил парень и провёл языком по сухим губам.
— Ху… Кхм! Ничё! — раздражённо прошипел Позов. — Вставай давай! Уже домой уходят все!
— Как домой?! — Шастун в удивлении резко подскочил на ноги. Дима и Катя синхронно шикнули на него, а все вокруг невольно бросили на него непонимающий взгляд, в том числе был и Арсений.
— Жопой об косяк! «Как»… — не сдержалась теперь и Добрачёва. — Бери рюкзак уже! Пойдём! — сказала она вполголоса, впихнув другу в руки собранный ею его портфель.
Парень стоял в оцепенении, пытаясь вспомнить, где он вообще и что. На правой щеке расцвели красные пятна — следы от руки, на которой он так долго лежал, а сбоку, на лбу, остались мелкие полосатые следы от вьющихся волос, что привычно упали вниз. Глаза его еле разлеплялись: веки совершенно не хотели подниматься. Ребята уже выталкивали Шастуна в спину, лишь бы он только двигался к выходу. Оба, в отличие от испуганного и сонного Антона, слегка нервно улыбались литератору и прощались с ним, когда в классе оставалось от силы человек пять. Попов же невозмутимо наблюдал за этой картиной, но ничего не отвечал, а заговорил только тогда, когда Дима и Катя подвели друга к двери и взялись за ручку.
— Кать, Дим, — подал голос Арсений, не отрываясь теперь от печати в ноутбуке, — спасибо, конечно, что разбудили нашу спящую красавицу… Вы можете быть свободны, а его оставьте здесь, пожалуйста. Просто пока до этой тетери сонной дойдёт, завтра наступит. У нас сейчас факультатив по литературе, — даже не поворачивая головы в их сторону, сказал мужчина.
— У тебя факультатив? — в один голос ошеломлённо прошептали ребята.
— Ну… Получается, что так, — ответил подросток, часто моргая спросонья. Заспанное лицо его ничуть не изменилось. Мальчишка выглядел максимально растерянным и милым, переводя взгляд с Кати на Диму, и обратно.
— Вот ты… лопух! — негодующе покачал головой Позов, удерживая себя в желании сказать совсем другое. Арсений мысленно усмехнулся, всецело и полностью согласившись с подростком.
— Ну иди! Балбес… — дружески порицала его Катя, кивая в сторону парт.
— Ага. Пока, — легко согласился тот и медленно прошёл к своему месту — за первую парту прямо перед учителем. И все трое посмотрели на него реально удивлённо. Он слишком просто принял всю эту ситуацию. Вот прям слишком. Пару секунд ребята молча простояли и посмотрели на друга, а потом обменялись кивками с Поповым и ушли, всё так же ничего не понимая. Но у них ещё было время обсудить это, а вот у Шастуна…
Дверь ребята закрыли, и в кабинете остались только Арсений, Лиза и Антон. Учитель вздохнул неслышно, отодвинул ноутбук в сторону и взял в обе руки по стопке листов А4.
— Значит так, — всё ещё строгим, не как обычно лёгким и доброжелательным, тоном начал литератор, — сегодня работаем самостоятельно.
И только на этих словах Антон проснулся и понял наконец, что происходит, потому «прилепил» ладонь ко лбу и стыдливо покраснел. Арсений тоже понял всё, что с Шастуном было в эту минуту, но сейчас не стал заострять на этом своё внимание.
— Здесь самые значимые стихи девятнадцатого века. Анализируете по плану, который мы недавно разбирали, а в следующий раз будем вместе смотреть, — коротко изъяснился мужчина и протянул обоим белые листы.
Лиза спокойно кивнула и начала работать, Антон же листки принял и за ручку взялся, но работать начал не сразу, пытаясь побороть в себе откровенный стыд и стеснение перед учителем, который сидел напротив и что-то печатал в своём ноутбуке. У того же внутри боролись разные чувства: хотелось одновременно и пожалеть этого уставшего мальчишку, чаем напоить, объяснив ему всё, и придушить на месте хотя бы за такое халатное отношение к себе же. Про всякие деньги и обманы и речи вести бесполезно… Вот потому Арсений незаметно покачал головой, скосив взгляд на озадаченного подростка, но всё же вернулся к работе, пересилив самого себя.
В полной тишине, нарушаемой лишь глухим постукиванием клавиш на ноутбуке, все трое провели полтора часа.
— Так, — на выдохе прервал долгое молчание Попов, снимая с глаз очки, — на сегодня свободны. Планы по анализу и стихотворения забирайте с собой. Дома ещё поработайте, а в четверг вместе разберём. Хорошо? — ну достаточно нейтральным, а не таким железным, как раньше, голосом сказал учитель. Ребята только кивнули и активно засобирались, в особенности Антон. Он просто в мгновение смёл всё в рюкзак, в то время как Лиза аккуратно складывала все листы в папку. И Арсений понимал, что поговорить им обязательно нужно, но пока не особо представлял, как задержать ученика.
Но тут в кабинет ворвался биолог:
— Арс! — по-хозяйски зашагал он в сторону друга и только потом увидел ребят. — …сений Сергеич… — добавил он, слегка замявшись. Все непроизвольно остановили свой взгляд на нём.
— Здрасте! — поприветствовали его Антон и Лиза. Тот кивнул.
— Чего? — откликнулся Попов.
— А я это… — учитель медленнее стал подбираться к столу литератора, стараясь больше не привлекать к себе внимание школьников. — А ты чё здесь?..
— Исчерпывающий вопрос… — язвительно усмехнулся Арсений, боковым зрением следя за Шастуном, который ловко (что для него редкость) поднимал оба стула на парту. — Это я скорее тебе должен его задать. У нас электив был, — мужчина кивнул на ребят, собирая перед собой стопку бумаг.
— Ну я так и понял. А я с этим грёбаным…
— Кхм! — намекнул учитель, бросая взгляд голубых глаз на своих одиннадцатиклассников.
— Ой-й-й! — небрежно отмахнулся Паша, явно подразумевая, что они и не так выражаются.
— Ну? — поторапливал тот друга.
И только Паша открыл рот, чтобы начать говорить, стоя в полуметре от литератора, тот его остановил жестом приподнятой руки.
— Шастун, стоять! — громко и строго скомандовал Арсений, когда парень уже, по мнению самого Шастуна, приближался к финишной прямой, то есть к проходу к двери. Подросток замер на месте спиной к учителям, скривился недовольно и поднял голову к потолку с тяжёлым вздохом. — Кругом! — низким голосом продолжил мужчина, и мальчишка подчинился, нехотя обернувшись лицом к ним. — На пару минут останься, пожалуйста, — не менее суровым тоном попросил (хотя если это называть «попросил», то что тогда… ну да ладно, не об этом) Попов.
— Зачем? — попытался, в свою очередь, противостоять подросток. — Я там просто… торопился… — стал на ходу придумывать он, сбито оглядываясь и переминаясь с ноги на ногу. И один только грозный потемневший взгляд литератора дал ему всё понять. Парень закатил глаза, снова тяжко вздохнул, но прошёл обратно к первой парте. Арсений был очень доволен и рад, что смог так повлиять на мальчишку, но всё самое интересное было только впереди.
Биолог вообще ничего не понимал, продолжая секундно переключать внимание с парня на друга, и наоборот. Как раз в это время класс уже покидала Филимонова.
— До свидания, Лиз, — ответил один Попов на реплику девушки, относящуюся ко всем троим, и Лиза скрылась в коридоре, закрыв за собой дверь.
— Так что? — вернулся к другу Арсений.
Шастун же буквально не знал, куда себя деть, потому уселся на крышку второй парты, которая стояла позади него. Он понял, что положение безвыходное и явно не в его пользу, но, кажется смирился, поэтому и беззаботно свесил ноги, устремив пустой взгляд в окно, за которым было так безлюдно и так привлекательно.
— Да я го… — снова начал говорить Воля.
— Шастун, на парте сидеть некультурно, знал? Слезь, пожалуйста, — литератор строго зыркнул в сторону парня.
— Ц! Да блин… — недовольно фыркнул подросток, но всё же спрыгнул.
— Извини, — Арсений кивнул другу, побуждая продолжить рассказ.
— А чё ты его тут держишь? — спросил вдруг биолог, взглянув на наручные часы.
— Вот у меня тот же вопрос, Пал Алексеич! — бодро поддакнул Шастун, задрав указательный палец кверху.
— А слушать и встревать во взрослые разговоры нехорошо вообще-то, — без улыбки, суровым тоном, но всё же как-то мягко сделал замечание Попов.
— А всё-таки? — не отставал Паша.
— Да! — не унимался и Антон.
— Так! — мужчина грозно нахмурился, с характерным звуком шлёпнув на стол бумаги, что до этого держал в руках. — Хочешь, чтобы мы при нём обсудили всё это? Я могу! — уже не выдержал учитель. Антон на долю секунды буквально затерялся и занервничал, но всё же в мгновение собрался с мыслями и продолжал оставаться непробиваемым на чувства обиды или страха.
— Да я вообще ничего не хочу! Не хочу я ничего обсуждать! Нечего нам обсуждать! — громко выпалил мальчишка, подавшись чуть вперёд для большей убедительности в своих действиях.
— А я и не спрашиваю, чего ты не хочешь, — жёстко отрезал литератор.
— А как Вы вообще собираетесь что-то обсуждать, если не учитываете моё мнение?! Не буду я здесь оставаться! Мне это не нужно! — ну прямо-таки сорвался подросток, резко поправив на плече лямку рюкзака и накинув на голову капюшон. Он выплюнул эти слова и тут же подорвался к выходу.
— Антон! — строго рыкнул Арсений, даже не поднимаясь со стула, но тот и ухом не повёл, а лишь злобно фыркнул и пошёл вперёд.
— Эй-эй-эй! — ухватил его за локоть ничего не понимающий Паша.
— Отпустите! — раздражённо дёрнулся мальчишка и попытался скинуть с себя учительскую руку.
— Да подожди, я говорю! — всё же не отпускал младшего биолог, не без усилий потянув на себя. — Что у вас тут происходит вообще? — посмотрев на обоих, спросил он.
— Ничего! Я лично собирался… домой! — с запинкой заявил подросток. Попов укоризненно покачал головой, когда встретился с несколько сбитым с толку этим вопросом взглядом ещё больше потемневших от злости глаз мальчишки.
— Сядь, — спокойно сказал литератор, смотря парню точно в глаза. Антон тоже отвечал ему сверлящим недовольным и злым прищуром. — Сядь, — ещё мягче повторил учитель.
Шастун стоял на месте и неровно дышал в течение нескольких секунд, потерянно бегая глазами вокруг, но всё же спустил стул и сел за первую парту. Он сам не понял, почему не убежал. Это получилось само собой. Парень как-то обессиленно и устало приземлился на стул и спрятал глаза, опустив их куда-то вниз.
Паша ну просто охреневал с происходящего. Он, находясь в полнейшем незнании ситуации, не успевал следить за обоими.
— Так что? — невозмутимо продолжил беседу Арсений, обратившись к другу. У того аж глаза на лоб вылезли.
— Всё нормально? — с подозрением задал вопрос биолог, и Антон очень робко выглянул из-под длинных ресниц.
— Всё… — хотел было ответить Попов сам, но Антон оказался быстрее.
— Извините, всё хорошо. Это… я просто… я… — заметно терялся в словах мальчишка, упулившись в стену и нервно перебирая под партой кольца на пальцах.
— Всё нормально, — решительно завершил эти блеяния Арсений. Но он был очень удивлён, что Антон так быстро перестроился и даже извинился. Что-что, но его вспыльчивость он простить мог спокойно.
— Вы издеваетесь, что ли?! — в негодовании развёл руками Воля.
— Павел Алексеич, вопрос терпит? Можем чуть позже обсудить? — на глубоком вдохе спросил мужчина.
— Да, — пожал тот плечами, понимая, к чему ведёт друг. Оба молча пожали друг другу ладони, и Паша тихо покинул класс, всё ещё не осознавая происходящего.
Дверь захлопнулась…
— Простите… — шёпотом выдохнул мальчишка, так и оставаясь замкнуто сидеть.
— Не за что извиняться, Антон.
— Нет, есть, — твёрдо сказал младший.
— Ну хорошо, считай так, — всё же согласился учитель, пожав плечами. — Поговорим? — спустя паузу спросил он.
— О чём? — настороженно произнёс парень, водя глазами всюду, но не останавливаясь на литераторе.
— Даже не знаю, с чего начать… — слегка ухмыльнулся Арсений, желая разрядить обстановку. Но получилось у него так себе…
Мужчина молча просунул руку в карман пиджака, вытащил свой чёрный бумажник, а оттуда — пятитысячную купюру. Он в полной тишине хлопнул ею по столу перед носом Антона, заставив того чуть отпрянуть назад.
— Что это? — опустив глаза вниз, спросил подросток.
— Ты умный мальчик. Сам прекрасно знаешь, что это, — на полном серьёзе ответил старший.
— Но зачем Вы…
— Я предупредил сразу, что ничего подобного от тебя не приму. Ты был… в гостях. В гостях, — более убедительно повторил он, стараясь добиться понимания от ученика. — Я был бы рад, если бы ты послушался меня и остался тогда дома, если бы не пошёл на работу и… В общем, это была бы лучшая плата за те дни, — вздохнул старший. У Антона в этот момент что-то предательски кольнуло в груди. Ему стало стыдно за такой свой поступок.
— Арсений Сергеич…
— Да я понимаю, — отмахнулся мужчина, заранее предвидя речи мальчишки. — Точнее, я не понимаю. Ты ребёнок. У тебя сейчас колоссальная нагрузка: учёба, экзамены, тренировки всякие… А ты вместо того, чтобы хотя бы немного отдыхать, идёшь на работу. И идёшь туда незаконно.
— Да ну почему незаконно? — устало вздохнул парень, но всё так и не осмеливался посмотреть учителю в глаза.
— Антон, — Попов закатил глаза, — в твои семнадцать лет человеку позволено работать тридцать пять часов в неделю, а ты — пять смен по десять часов. Взрослый человек столько не работает.
— Ничего не десять. У меня есть перерывы, — заявил младший, демонстративно отвернув голову к окну.
— Антон… — уже и Арсений утомлённо вздыхал, в мыслях улавливая ощущение разговора со стенкой. — Я совсем не понимаю, кто вообще поставил такие условия, — возмущался он.
— Ну, я поставил, — хмыкнул мальчишка, наконец обратив взгляд к учителю. И последовала многозначительная пауза. — Я попросил. Мне это нужно самому. Я не самоубийца, и если мне будет плохо или не будет что-то устраивать, я уйду оттуда преспокойно.
— Правда? А мне кажется, ты уйдёшь, когда тебя самого оттуда уже вынесут, — язвительно стиснул губы Арсений.
— Арсений Сергеич…
— Ну что «Арсений Сергеич»?! Антон, ты себя видел вообще? Ты уже на ногах еле стоишь, засыпаешь везде и всюду, болеешь вдобавок…
— Я сам знаю, что со мной и как! Мне не пять лет и не десять. Как-нибудь самостоятельно проживу! — резко ответил парень, грозно стрельнув глазами в сторону учителя.
— «Как-нибудь»… — недовольно фыркнул Арсений, отведя взгляд в окно. И в классе повисла давящая на голову тишина. Оба молча пялились в окно и изредка поглядывали друг на друга в течение минуты, может, даже двух.
— В общем, просто хочу сказать… Перестань так убиваться и береги себя. Это не шутки, — всё же заговорил мужчина, опять обратившись к ученику.
— Всё будет нормально.
— Мда… Конечно, — саркастично поджал губы литератор.
— Могу идти? — резво засуетился подросток.
— Ну иди… Деньги забери только. И будь аккуратнее, — напоследок сказал старший. Мальчишка тут же подскочил с места, спрятал в карман деньги, с возвратом которых всё же смирился, и пулей вылетел из кабинета, бросив только «До свидания!»
— До завтра, Шастун… — вздохнул Попов, закрыв лицо тёплыми ладонями. — О Боже… За что такое счастье? — обречённо пробормотал он, совершенно не понимая, что сейчас нужно делать.
***И только оба разошлись, каждому пришлось объясняться перед кем-то: Арсений говорил с Пашей, открыто возмущаясь по поводу неуправляемого подростка; второй же созванивался с Катей и Димой. Ну и когда парень кое-как отмазался, он пошёл домой, а потом и на работу.
Смена была достаточно тяжёлой. Антон почти не отдыхал, да и некогда было…