Школа упущенных возможностей

      Нам открыл дверь Чжан Гынсок, и мы с Рюджин низко поклонились, здороваясь с ним, пока Банчан жал ему руку, а Феликс тоже кланялся.
- Проходите, не обращайте на меня внимания, я скоро уеду, - сказал он, приглашая нас внутрь. И не криком, а громким голосом позвал: - Хёнджин! Это к тебе, между прочим!
    Я заметила сидевшего на диване Хана, который попивал чай, явно конфузясь компанией взрослого человека один на один. Из каких-то глубин дома вышли Хёнджин и Йеджи, державшиеся за руку. Они о чём-то хихикали, явно отвлечённые дядей от тисканья и своих влюблённых забав. Мне с порога пришлось усомниться, правильное ли я приняла решение, что пришла сюда?
- Привет, располагайтесь, - бросил нам Хёнджин, явно не уходя назад только из-за господина Чжана, который, видимо, сразу бы его вернул напоминанием о том, что надо уделить время гостям. Я, наступив на пятки кроссовок по очереди, разулась таким образом, чтобы не наклоняться, и протянула обёрнутую подарочной бумагой и перевязанную лентой коробку:
- С Днём рождения! – максимально уверенным для себя голосом сказала я Хёнджину. Он и без того стоял улыбчивый и светящийся, так что не думаю, что мой подарок как-то повлиял на его настроение.
- Спасибо! – взял он его у меня, даже на миг не поймав мой взгляд, устремлённый на его лицо, такое близкое сейчас, доступное для рассмотрения без зазрения совести. Не надо коситься и оглядываться, глазеть исподтишка. Я имею полное право смотреть на него и восхищаться! Хёнджин обернулся к Йеджи: - Вот видишь, а ты мне ничего не подарила!
- Ты знаешь, какой подарок тебя ждёт, - томным взглядом с поволокой взмахнула она ресницами, маняще улыбаясь. И Хёнджин сразу же забыл о нашем присутствии, откладывая подарок на тумбочку, повернувшись к ней и что-то зашептав на ухо. Господин Чжан покашлял, как мне показалось, довольно неестественно:
- Чан, ты в прошлый раз не представил мне свою подругу.
- О, прости! Это Юджин, Юджин – это... ну, ты уже знаешь, кто это.
- А это? – кивнул тот на Рюджин.
- Это Рюджин, - представил Феликс, - наша одноклассница тоже.
- Видишь, никаких наркоманов и маргиналов, - съязвил племянник дяде, но тот ничего не ответил, только окатил его долгим взглядом. Похоже, у них было предварительное обсуждение того, кого можно и следует впускать в дом и с кем вообще общается старшеклассник?
- Хёнджин, помочь накрыть стол, порезать, помыть, подогреть или ещё что-нибудь? – обратился к тому Феликс.
- Да там всё готовое стоит, распаковать и расставить осталось.
     Я сделала вывод, что блюда заказаны из ресторана. Ещё бы, если тут живут два мужчины, один из которых – творческий человек, а другой – разгильдяй (хотя тоже с творческим потенциалом), кому бы самостоятельно готовить?
- Ещё много человек придёт? – спросил дядя у племянника.
- Двое.
- В таком случае, буду собираться, - Гынсок посмотрел на Йеджи, потом на меня и Рюджин, - девушки, следите, пожалуйста, за юношами. Мужчины таковы, что им нужен женский присмотр до самой смерти.
- Вам тоже, господин Чжан? – игриво спросила Йеджи. Нет, ну совершенно берегов не видит! Это дядя её молодого человека! Как можно так разговаривать?
- А я что, разве не мужчина? – серьёзно уточнил он.
- Мужчина...
- И пока ещё живой, кажется?
- Живой, - только теперь слегка смутилась одноклассница.
- Тогда вопрос был риторическим. Хёнджин, - опять обратились к имениннику, - хрусталь не бить, книги в камине не жечь, картины не твоего пера не разрисовывать, на ковры не тошниться, для этого есть туалеты. А если есть мозги, то и их не понадобится.
- А курить в доме можно?
- Ты начал курить?
- Нет, но вдруг кого-то потянет после выпитого?
- До выхода не так далеко – пройдётся и покурит на улице, - сказал Гынсок и ушёл на второй этаж. Йеджи посмотрела ему вслед и пожала плечами:
- Не такой уж и строгий у тебя дядя, как ты рассказывал.
- Это он при девчонках рисуется, узнаешь его поближе, поймёшь, что характер у него тот ещё.
    Узнает его поближе! Он говорил так, будто они жениться уже собирались. По крайней мере, в его словах не наблюдалось для меня надежды на их расставание. Ощущение, что чем дольше они вместе, тем больше крепнут их отношения. Да как же так-то?!
- Джисон, - хлопнул Хана по плечу Феликс, - пошли, посуду расставим пока.
    Тот поднялся с дивана, и они нырнули под арку в соседнюю комнату. Мы трое тоже направились туда, поскольку парочка щебетала друг с другом и оставаться неподалёку от них мне не хотелось. Поднявшись на пару ступенек на более приподнятую площадку, мы оказались в подобие аристократической столовой, посредине которой стоял застланный тяжёлый скатертью длинный стол.
- Ого! – присвистнул Хан. – Как в киношках. Вот это Хёнджин жирует. Ему завтрак тут дворецкий накрывает?
- Ага, тёмный*, - улыбнулся Феликс.
    На столе стояли четыре бутылки явно не дешёвого вина. Нас планировалось девять человек, то есть, по полбутылки примерно на нос. Вполне себе достаточно, куда парни ещё договаривались привезти алкоголь? Сколько им надо? Хан взял один из бокалов из шкафа и опять одобрительно свистнул:
- Правда что ли хрусталь?
- Не грохни, криволапый, - зашёл следом Хёнджин с Йеджи. – Тарелки тоже фарфор настоящий, разобьёшь – дядя тебя сожрёт.
- Так может ну их? – забрал Феликс бокал у Хана и поставил на полку. – Чанбин обещал одноразовой посуды взять. Мы ж хотели по-простому.
- Да я не против, это дядя мне тут устраивал торжество, считая, что нам понравится весь этот шик-блеск. Погоди, он сейчас уедет, и не будем заморачиваться.
- Да-а, - плюхнулся Банчан на стул и задвинулся к столу. – На такой скатерти с картонок есть – варварство какое-то!
- Ты можешь есть с сервиза, - разрешил ему именинник, - ты хотя бы сможешь оплатить неустойку в случае чего.
- Я предлагаю первый тост за тебя всё-таки нормально поднять, со звоном бокалов, - Банчан повертел ближайшую к нему бутылку вина, читая этикетку, - тем более, такой нектар! Мои эстетические чувства настаивают.
   Слушая их обсуждения, я ходила вдоль стен, чтобы не быть в центре внимания и гуще событий, привычно смотрела на всё со стороны. За арочными окнами во внутренний дворик ослепляюще цвела золотая форзиция, так что казалось, что кто-то сгрёб большие кучи осенней листвы, хотя на улице стояла весна. Над пышными кустарниками набирали бутоны белоснежные магнолии**. Какой красивый сад!
- Я уехал! – донеслось из прихожей.
- До свидания! – крикнули мы в ту сторону нестройным хором голосов, как воспитанники детского сада. Хлопнула дверь и повернулся ключ в замке. Хёнджин подорвался к окну, выходящему на улицу, и осторожно выглянул из-за тюля, чтоб не палиться в своём стремлении удостовериться в наставшей свободе. Подождал, когда машина Чжан Гынсока испарится и, победно подняв руки, повернулся к нам:
- Ура-а! Вечеринку объявляю открытой! Феличита, звони Ли Ноу, Квокка – дай сигнал Свинокролу.
    Сказав это, он привлёк к себе за руку Йеджи и поцеловал. Как будто отсутствие дяди заодно отменяло и нас всех, и какие-либо правила нравственного поведения. Я опустила взгляд, видя, что поцелуй затягивается и делается неприличным. Мне одной так казалось?
- Юджин, Чан, принесёте с кухни еду? – с пониманием ко мне сориентировался Феликс и нашёл, куда послать. Чтобы я удалилась и не видела неприятного, но при этом таскать тяжести довелось не мне. Хотя после этого сразу же обратился и к Хёнджину: - А сам ты ничего не хочешь поделать?
- Я сегодня – виновник торжества, - с деланной рисовкой завилял он головой, - могу включить музыку, ладно.
    И двинулся к музыкальному центру, который заорал нам с Чаном в спину так, что я была дважды рада уйти куда-нибудь за стену. На кухонном «острове»*** горой высились пакеты, внутри них – упакованные в фирменные коробки ресторанные блюда.
- Тебе не скучно? Ты так в стороне ото всех держишься, - заметил Банчан.
- Я всегда такая, - признала я, - не люблю привлекать к себе внимание.
- Но если будет скучно или не понравится, ты мне скажи, я провожу тебя домой. А то я тебя сюда притащил, не хочу оказаться тем, кто испортил тебе вечер.
- Всё в порядке, - улыбнулась я. Мы достали из пакетов часть коробок и понесли их в «трапезную» нашего «графа» Хван Хёнджина. Хм, у него с дядей разные фамилии, значит, он брат его покойной матери? Как только мы вошли, Феликс привернул звуки музыки:
- Оглохнуть можно. Я ещё не пьяный, чтоб это вынести.
- Так чего же мы ждём! – взял бутылку вина Хёнджин и стал её откупоривать. Хан снова принялся расставлять бокалы из шкафа. Выставил заранее девять, хоть пока нас и было семеро, так что ровно в семь Хёнджин вина и налил. – Ну, поздравляйте меня!
- А Бина ждать не будем?
- Квокка, с ним ещё выпьем, успокойся. И с Ли Ноу потом. Что там он, кстати, Феликс, выехал?
- Сказал, что будет через час примерно.
- Где он тормозит? Ему на моцике это дело пяти минут!
    Феликс пожал плечами. Банчан взял слово, подняв бокал:
- Ну, на правах старшего из присутствующих, я начну. Хёнджин, любви тебе желать не буду – ты её уже нашёл, - при этой фразе Йеджи теснее прижалась к имениннику, обняв его крепко. Хоть и не посмотревший на неё, весь во внимании к речи Банчана, Хёнджин сжал пальцы свободной от вина руки на её плече и заметно преобразился гордостью собственника. – Поэтому желаю тебе удачно сдать экзамены и окончить школу, хорошо провести время в этом последнем школьном году, понять, чего ты хочешь от жизни и выйти в неё достойным, здравомыслящим, твёрдо стоящим на ногах человеком. С Днём рождения!
- Спасибо!
    Мы чокнулись. Я сделала глоток, поставив бокал назад. Я не собираюсь напиваться уж точно, поэтому буду осторожна. Кроме меня так же поступил только Феликс, остальные выпили до дна.
- Кислятина, - причмокивая сморщился Хан.
- Ничего ты в хорошем вине не понимаешь! – отмахнулся Хёнджин.
- Зато понимаю в том, что мне нравится или не нравится. Это – кислятина.
- Ну и не пей, раз не нравится.
- Не буду, пива подожду.
    Пока мы с Банчаном ещё пару раз сходили на кухню и обратно, в дверь прозвенел звонок. Ближе стояла Йеджи, поэтому открывать пошла она. Через порог перешагнул Чанбин с целым ящиком соджу.
- А вот и весенний Санта с подарками! – представился в шутку он, ставя ящик на пол. – Подарки получат только плохие девочки, которые порадуют Санту!
- То есть, никто? – ухмыльнулся Хёнджин.
- Да ну тебя! Придержите дверь, сейчас ещё пива принесу.
- Господи, куда вам столько?.. – тихо спросила я.
- Явно будем блевать, - признал Хан. Я удивлённо на него посмотрела:
- А не судьба просто не пить столько, чтобы не поплохело?
- Да ну это же вечеринка! Надо отрываться!
- Отрываются вроде с такой целью, чтоб удовольствие получать. Какое удовольствие зависнуть над унитазом?
- Вот сразу видно, что ты никогда не бухала, Юджин. Когда бухаешь, никогда ведь не знаешь, в какой момент подурнеет и подурнеет ли вообще. Пока пьёшь-то – хорошо.
- Не слушай его, - вмешался Банчан, - просто знание своей нормы приходит с опытом. Некоторые учатся, приобретая его, а некоторых, к сожалению, опыт ничему не учит.
- Так, наливаем штрафную опоздавшему! – крикнул Хёнджин, когда Чанбин вернулся со вторым ящиком и закрыл дверь.
- Какой на фиг опоздавший?! Я по твоей же просьбе в засаде сидел на низком старте и выжидал!
- Не волнует! Иди, говори мне поздравления!
    Начались суета, суматоха, шутки, смех. Хан перешёл на соджу, отказавшись от вина. Я потягивала всё ту же свою порцию, Рюджин стала медленнее и осторожнее пить на втором бокале: видимо дало «по шарам». Имениннику желали здоровья, крепкой печени, мозгов, таких хороших друзей, как все мы. На четвёртом кругу пожелания раскрепостились и приобрели форму «чтоб всегда стояло», «чтоб не знать импотенции до ста лет» и «чтоб на зависть кроликам и хомякам» радовать свою половину. Меня внутренне раздражали все эти пожелания, потому что я видела сладострастную ухмылку Йеджи, законно принимавшей все эти пожелания на свой счёт. Толкали их Чанбин и Джисон, в то время как Феликс и Банчан пытались вернуть беседы в приличное русло. Закуски были разложены, мы ели, пили, болтали. Точнее, болтали в основном все, кроме меня. Я не умела вклиниваться в такие шумные застольные разговоры, где надо повышать голос, чтобы быть услышанной. Иногда только переговаривались о чём-нибудь с Рюджин, сидевшей по правую от меня руку, или Банчаном, сидевшим по левую. Но каждая похабная шуточка и упоминание стояков сбивали меня с мыслей. Я поднимала глаза на Хёнджина и, зная, что он сейчас этого не заметит, увлечённый хохотом, анекдотами, вином, общением с товарищами и ладонью на коленке Йеджи под столом, скрипела зубами от зависти и злости на себя, что не смогла завоевать его, когда была возможность. Ведь я могла бы сейчас быть на месте Йеджи! Могла бы встречаться с ним, не оттолкни его тогда. Он бы любил меня, а не её! Разве я не хотела испытать любви во всей её силе, в том числе физической? Да, и я хотела, чтобы это было с Хёнджином и никем другим. Я буквально стала раздевать его глазами под пацанские пошлости наших товарищей, представлять, как бы это у нас было, каким бы он оказался под рубашкой, как сжимали бы его руки меня, как он завалил бы меня на кровать и лёг сверху. И хотя меня возбуждала эта фантазия, я знала, что попытайся он её реализовать, я бы испугалась и сбежала снова. Вот что со мной не так? Чего мне не хватает для успокоения? Свадьбы? Разве я настолько старомодна, чтобы хотеть секса лишь после неё? Нет, я понимаю, что это всё вчерашний день, и спать можно просто встречаясь.. Однако я поискала глазами ближайшее открытое окно зачем-то. Открытых не было, но все они были легко доступны и распахиваемы.
- Ну, а стриптиз ты заказал? – потёр ладони раскрасневшийся от выпивки Чанбин.
- Тебе нужен – ты и заказывай, - парировал Хёнджин.
- Блин, это ты должен был, как хозяин, озаботиться весельем гостей! Так что же, не будет стриптиза?
- У тебя – нет, - поглаживая пальцем шею Йеджи, повёл бровью именинник.
- Может, ты нам его покажешь, Бин? – засмеялся Банчан. Тот погладил себя по далеко не плоскому животу:
- Я ещё не очень в форме, я только пошёл в качалку. Ты, Чан, подходишь больше! У тебя прессуха крутая.
    «У него есть прессуха?» - очнулась я, отводя глаза от Хёнджина.
- Девушки обнажёнки не просили, так что нет, я тоже пас.
- А если мы попросим? – подалась чуть вперёд Йеджи, сидевшая, как и её молодой человек, по другую от нас сторону стола.
- Ну, это к Хёнджину! – улыбнулся он. Тот ревниво скосил глаза на свою пассию, теряя на губах улыбку.
- Тебе на голых парней захотелось посмотреть?
- А что такого? Танцы – это искусство, обнажённые тела иногда очень красивы, и что показывать их, что смотреть – ничего в этом страшного.
- Вот! И я о том! – закивал Чанбин. – А ты, Йеджи, в самом деле на пилоне вертишься? Или ты пошутила тогда?
- Мы на хореографии что только не делаем, конечно, упражнения с пилоном у нас тоже были, но мы эстрадную хореографию вообще-то репетируем.
- Подрыгульки блядские, а не танцы, - недовольно бросил Хёнджин.
- Ого, звездой сцены будешь? – продолжал интересоваться Чанбин.
- Пока наша команда в основном каверы делает, но мы уже пару раз участвовали в съёмках клипов, в массовке.
- А где можно посмотреть? – оживился Хан, жуя что-то за обе щеки.
- На ютьюбе, - абстрактно ответила Йеджи и, выпившая, решила ещё похвалиться, потому что обычно к откровениям о себе не была склонна, но, как говорится, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке: - Летом, возможно, мама меня устроит на подтанцовку к Чон Дэхёну.
- Чон Дэхёну! – ахнула Рюджин. У нас в школе многие таяли с этого молодого красавчика-певца, набирающего популярность, меня же беда обошла, мой кумир учился со мной в одном классе. – У тебя родители в шоу-бизнесе?
- Мама, я живу только с мамой, - добавила чуть помрачневшая Йеджи.
- Шоу-бизнес – одна большая постель, - покривился Хёнджин, - там все друг с другом трахаются, и тебя туда тянет!
- Я не поняла, ты сейчас мою маму попытался оскорбить? Она, по-твоему, там со всеми спит?! – наехала на него Йеджи.
- Я не про твою маму!
- Ты сказал «все»!
- Я имел в виду большинство!
- Так и сказал бы «большинство», а ты сказал «все»!
- Не придирайся к словам! Ты поняла, что я имел в виду!
- Да, я всё прекрасно поняла!
- Ты надумала, а не поняла!
- Ребят, хорош, - пробасил спокойно Феликс. Они замолчали, как всегда такие пылкие, что не замечали вокруг остальных, увлеченные самими собой и друг другом. Йеджи встала из-за стола и демонстративно куда-то пошла. Хёнджин поторопился за ней.
- Мексиканские страсти! – с лёгкой завистью цокнул языком Чанбин.
- Меня вообще не берёт, - сказал Хан, доливая себе вторую бутылку соджу ноль пять литра, - что за хрень? Алкашка палёная что ли? Я на новый год после второй был в зюзеля, а тут и вина выпил, пивом шлифанул, и вторую допиваю, и ни в одном глазу!
- Тебе принципиально нахерачиться хочется?
- Да нет, так, хотя бы охмелеть, а тут вообще ни о чём...
- Зачем тебе хмельное состояние? – спросила Рюджин. – У меня вот чуть голова закружилась от вина, и я уже не хочу больше.
- Не знаю, я раскрепощённым себя чувствую, выпив, мне нравится.
- Рю, - обратился к подруге Чанбин, - а тебе в связи с головокружением прилечь не хочется? Я так понимаю тут спален много, могу проводить...
- Спасибо, Бин, я резко протрезвела.
    Прозвенел звонок в дверь. Феликс крикнул:
- Хён! Хёнджин! Ты откроешь?! – в ответ стояла тишина. Ясно, парочка где-то уединилась и выясняет отношения. Они хоть день без ссор жили?
- Я открою, - поднялся Банчан и пошёл к выходу. На улице уже почти стемнело.
- Что-то я шум мотора не слышал, - заметил Феликс. – Не Ли Ноу, что ли?
    Мы услышали из прихожей женский смех, и Чанбин, подпрыгнувший, с места поскакал туда посмотреть, что происходит? Мы, оставшиеся, переглянувшись тоже решили пойти и встретить прибывших, кем бы они ни были.
    В прихожей, присев, расшнуровывал кроссовки Ли Ноу, а возле него стояли две... девицы. Я бы хотела назвать их девушками, но нет, это были девицы. В коротких облегающих платьях, на каблуках, с вызывающим макияжем и распущенными волосами. Им было не меньше двадцати лет точно, и у одной из них, судя по вырезу, грудь была сделанной, потому что пуш-ап так не помог бы. Я бы ей и все двадцать пять дала.
- Ты не на мотоцикле? – уточнил Феликс. Сводный брат выпрямился и указал на спутниц:
- Ты как себе нас втроём на нём представляешь? Я – никак, поэтому вызвал такси.
- Ли Ноу, братуха, - подошёл к нему Чанбин, пожимая руку, - люблю тебя, о друге подумал, позаботился! Дамы, я Чанбин, приятно познакомиться...
    Ли Ноу шлёпнул его по протянутой дамам ладони:
- Умерь пыл, это моё основное блюдо и десерт.
    Девицы засмеялись, но представились. Со второго этажа спустились подугомонившиеся Хёнджин и Йеджи. Рюджин шепнула мне на ухо:
- Он что, проституток снял и привёл с собой?
- Чёрт его знает, как будто в наше время для того, чтобы снять девиц на вечер, надо искать среди проституток, - тихо-тихо ответила я, подразумевая Йеджи, отдавшуюся Хёнджину стесняюсь даже предположить на какой час знакомства.
   Ли Ноу привёз ещё вина, но Хан, увидев бутылки, грустно махнул рукой:
- Я всё, даже пытаться больше не буду. Деньги на ветер. Пойду лучше чаю себе снова налью.
- О, я тоже чаю хочу! – пошла я за ним на кухню, потому что некомфортно себя почувствовала в компании посторонних. Я никогда не думала, что являюсь какой-то надменной или презрительно относящейся к людям, но почему-то стоило понять, что в дом вошли распутные девицы, как меня это покоробило. Я не хотела с такими общаться, меня это обижало и даже унижало как-то, словно... словно в меня грязью швыряли или в бордель заводили. Но если они не проститутки, а просто эмансипированные? Да нет, что за бред, где тогда грань между проституцией и свободными нравами? И где-то же эмансипация должна тормозить? Феминизм феминизмом, но в чём больше уважения к себе: в том, что даёшь всем, потворствуя своим инстинктам, или в том, что не даёшь никому, потворствуя своим принципам? Может, каждому своё, но раз так, моё – не давать по принципам, а, значит, держаться подальше от бесстыдных и озабоченных.
    Джисон поставил греться чайник и, подтянувшись, уселся задницей на пустой кухонный стол, заболтав ногами в воздухе. Я поискала, где стоят чашки и, увидев, что здесь есть и красивый, видимо опять же очень дорогой сервиз, выбрала из разрозненных чашек. Мне понравилась с надписью «дайте мне книгу – и никто не пострадает». В моём духе. Наверное, из неё пьёт господин Чжан.
- А где заварку взять, не знаешь? – спросила я одноклассника. Он указал на чайничек, возле которого стояла чашка, из которой пил в прошлый раз он.
- Вон, там заваренный уже.
- Спасибо, - я встала напротив чайника, ожидая, когда он нагреется. В молчании было неловко. Мы с Ханом встретились взглядами и, стеснённо улыбнувшись, отвели глаза в разные стороны.
- Классный дом, да? – спросил Джисон.
- Да, как замок.
- Сериал «Гоблин» напоминает.
- О, я тоже о нём подумала, когда первый раз увидела! – засмеялась я.
- Хотела бы жить в таком?
- Наверное. А ты?
- Не знаю... самостоятельно убирать – замучаешься, а приглашать уборщиков – это постоянно впускать в свой дом посторонних людей. Я всегда задумываюсь над этим, когда думаю о богатых людях. Они же вынуждены окружать себя обслугой, которая в основном терпеть не может хозяев, часто меняется, может стащить что-нибудь, растрепать твои секреты, заглянуть в твоё грязное бельё... Брр! Лучше какие-нибудь двадцать метров, зато свои и без чужих.
- Ну, можно завести большую-большую семью! Тогда управятся собственными силами.
- Ты бы хотела большую семью?
     Я недолго подумала.
- Наверное, да. Я одна у родителей и мне всегда хотелось компании или кого-то, на кого бы они иногда переключали своё внимание, - я опять похихикала, - не могу сказать, что извожусь им, но была бы не прочь «напарника». А у тебя есть брат или сестра?
- Брат. Старший. Он с Чаном в одном классе учился.
- Да тут все друг друга знают, оказывается!
    Чайник закипел, и Хан, спрыгнув, одновременно со мной протянул руку выключить газ. Столкнувшись пальцами, мы их так же и отодвинули. Потом, обменявшись второй неловкой улыбкой, Хан всё-таки повернул включатель.
- Я налью.
- Спасибо, - подставила я чашку.
    В кухню заглянул Банчан.
- Чего вы тут? Чаями балуетесь?
- Ага, - кивнули мы хором.
- Пойдёмте в твистер играть! Проверим, кто самый гибкий и ловкий.
- Да тут к бабке не ходи – Феликс как всегда выиграет, - сказал Хан.
- Но теперь же есть Йеджи, - добавила я.
- А, ну тогда хоть какая-то интрига!
- А что это вы себя сразу списали? Где боевой дух и воля к победе?
- Их нет у меня, - смело признал Джисон.
- Я тоже не хочу играть.
- Эх, ну вас! – в шутку махнул на нас Банчан. – Идите хоть над другими посмейтесь.
    Мы, как два интеллигента, вышли за Чаном в зал с чашками. Белое полотно с цветными кругами уже расстелили, и Чанбин крутил рулетку. На диване, между двумя девицами, сидел, как царь, Ли Ноу. Соревновались две пары: Хёнджин с Йеджи против Рюджин и Феликса. Я была рада, что подруга не струсила и не упустила шанса. Если бы Хёнджин был свободен и ему требовалась компаньонка, я бы тоже отозвалась. Такие вот игры, приглашения на медленные танцы – это всё дозволенная, регламентированная близость, в которой при случайных касаниях никто не будет заподозрен в похоти или домогательствах. На то они и «игры», мол, всё понарошку. Нет никаких обязательств и ощущения доступности, все всего лишь следуют игре, выходя из которой становятся серьёзными и неприступными.
    Чанбин крутанул стрелку рулетки и вздохнул:
- Меня это наводит мыслями на другую игру. В бутылочку.
- А если парню на парня выпадет? – спросил Банчан.
- Тогда целуешь следующую по часовой стрелке девушку. А если девушке девушка, то ничего страшного.
- Это что за несправедливые правила? – скрестила руки на груди Йеджи.
- Почему несправедливые? Девушкам больше поцелуев достанется! Хёнджин, левая рука на красное.
    Тот, дурачась, положил её на бедро Йеджи, сделал вид, что ошибся, и потом уже приложил её к кругу. Я следила за движениями участников игры. Первым Хёнджин же и вылетел, не удержавшись долго в изогнутом виде. Потом, как мне показалось, Йеджи подыграла и вылетела добровольно, оставив Феликса и Рюджин вдвоём. По сути, их пара выиграла, но под общий смех в связи с кривыми и невообразимыми позами, в которых они уже были, мы попросили их продолжать. Когда Чанбин крутанул стрелку в очередной раз, и Рюджин стало необходимо перетянуться через Феликса до кружка нужного цвета, она начала падать. Друг подхватил её рефлекторно, потому что тяга к победе у него была явно слабее, чем реакция на чьё-то падение. Так он и завалился вместе с ней.
- Ничья! – провозгласил Чанбин. – Победили любовь и дружба. Кто следующий? Дамы, кто со мной?
    Я смотрела на алое лицо Рюджин, которой Феликс помог встать. Мне казалось, что я чувствую дрожь в её коленях, возникшую в тот момент, когда Феликс занёс ей под спину свою руку, и завалился на бок, невольно притянув к себе. Они отстранились почти сразу же после этого, но мне бы с Хёнджином тоже хватило подобного мгновения, чтобы вспоминать его потом неделю, две, месяц.
- Может, попробуем? – вдруг предложил мне Хан, стоявший рядом. Нахмурив брови, я покачала безапелляционно головой:
- Нет, не хочу.
     Какой смысл играть без того же ожидания, что было у Рюджин с Феликсом, без того, какое было бы во мне с Хёнджином? Вся острота и пикантность содержится в тайной тяге одного из партнёров, или даже обоих, не решающихся ничего предпринять и пользующихся вот такими забавами. Нет, на этом празднике жизни ни твистер, ни бутылочка не для меня.

Примечания

*Намёк на аниме «Тёмный дворецкий»

**В Азии сорт белой магнолии называют «лесной цветок» или «лесной лотос»

***Так называется входящий в кухонный гарнитур стол, не соединяющейся со всем гарнитуром, обычно он не на высоких ножках, а с выдвижными ящиками для хранения кухонной утвари под столешницей