часть 9
После этого разговора, Чуя был отправлен в комнату, а Огай пошёл в кабинет директора,
где его ждали Мацумото и Дазай. Зайдя
на третий этаж, Чуя встретился с тремя обеспокоенными парами глаз.
Но говорить у него настроения не было.
Он прошёл к кровати Дазая и улёгся на неё головой в подушку. Мальчик не помнил, сколько он так пролежал. Вскоре гробовая тишина нарушилась привычным копошением, и все успокоились.
Чуя хотел обдумать предложение Мори, но в голову лезли только мысли о том, что Дазай в любой момент может исчезнуть. Он думал, что в следующий его визит Огай точно заберёт Осаму, потому что Дазай уже достаточно сильный. В нём это ощущалось. Весь приют боялся Дазая, и даже директор лебезил перед ним.
Но не успел юноша окончательно погрузиться в свои мысли, как дверь в комнату распахнулась с таким треском, что посыпался потолок. Мальчик быстро сел на кровати и уставился на вошедшего Дазая. Собственно, как и все остальные.
В тот момент он был не просто зол, Чуя видел, он был в бешенстве. И причиной этого бешенства был Чуя.
— Я же просил сидеть в комнате, — зарычал Осаму.
Накахара впервые так его испугался. Внутри у него всё сжалось, а к глазам начали подступать непрошенные слёзы, горло сдавило.
— Просил, мать твою! — делая несколько шагов к кровати, заорал он. Парни притихли, решив пока не лезть Осаму под горячую руку. А Чуя хотел извиниться, но рот упорно отказывался говорить. — Ты меня ослушался, — наклонившись к ребёнку, зарычал Дазай. — И теперь он заберёт тебя, — жестоко глядя сверху- вниз, сказал парень. — Надеюсь, ты доволен.
Накахара продолжал сидеть молча, что ещё больше взбесило Дазая.
— Отвечай! — закричал он, схватив ребёнка за волосы. — Ты, мать твою, доволен? Добился того, чего хотел?! Я месяцами прятал тебя от него, подставляясь, а ты просто взял и всё испортил! — орал парень, тряся Чую так, что у него голова закружилась. — Тебе даже не жаль! — рявкнул Дазай. Он в тот момент был на грани. Но едва Чуя попытался открыть рот, давясь слезами, отвесил ему такую пощёчину, что мальчик повалился на кровать. — Не смей ничего говорить! — закричал Дазай. — Не смей препираться! Не смей издавать и звука, Чуя!
Парни напряглись. Они хотели оттащить Дазая от ребёнка, который, схватившись за щёку, беззвучно всхлипывал, лишь бы не наделать шума своей истерикой.
— Всего три часа, — прошипел подросток. — Три ебучих часа и его бы снова здесь не было.
Но теперь он будет таскаться сюда постоянно, потому что нашёл себе ещё одного! Он будет мучать и тебя, и меня, пока ты не согласишься, ты понимаешь?! Понимаешь, мать твою, что ты натворил?! — схватив Чую за волосы и дёрнув на пол, снова взвился Дазай.
Мальчик тихо всхлипнул, пытаясь встать, но его тут же поставили на ноги и залепили ещё одну пощёчину.
— Я сказал ни звука, — процедил Дазай прямо мальчику в лицо.
— Дазай, — попытался подать голос Цубаки.
— Не лезь! — рявкнул он, прожигая покрасневшие и мокрые глаза взглядом. — Я многое могу стерпеть, Чуя. Твои капризы, твои истерики, но то, что ты сделал сегодня, ослушался меня! Ты ослушался меня! И это не пустяк, это не домашка или плохая оценка!
Огай — самая большая мерзость в этом мире, теперь тянет к тебе свои лапы. И никто тебя не защитит. Никто! А сам ты не сможешь, потому что ты — вечно хныкающее бесполезное создание!
Чуя не выдержал и снова всхлипнул. Дазай замахнулся на него снова, но Кусакабе подорвался и остановил его руку. Таким бешеным парня не видели даже его друзья.
— Прекрати его избивать.
— Ты его ещё и защищаешь? — опешил Осаму. — Соплю, которая доставляет миллион проблем всем, с кем оказывается рядом! Не ты ли это говорил?!
— Осаму, прекрати, — послышался твёрдый и холодный голос Цубаки. Он выдернул свою руку и снова наклонился к Чуе.
— Даже не думай, что я это забуду просто так, — прорычал он.
На этом Накахара не выдержал, отпихнул его от себя и вылетел из комнаты, направляясь куда угодно, только подальше от Осаму.
Он действительно впервые видел его таким.
У него просто в голове не могло уложиться, что его Дазай и этот — один человек.
Да, рано или поздно это должно было случиться. Чуя понимал, что доведёт его. Терпение Дазая не резиновое, но всё же, не по такой ведь фигне.
Мальчик, давясь собственными всхлипами, добежал до первого этажа, пробежал по нему и спустился в прачечную. Там всегда было мало людей. Вот и в этот раз не оказалось никого.
Залетев за стиральные машинки, Чуя забился в пыльный угол и зарыдал. Он плакал долго, надрывно, заламывал пальцы и тёр глаза.
Ему было стыдно перед Дазаем, а ещё ему было больно от его слов, страшно, что он его никогда не простит, а потом уедет.
У Чуи болела голова от удара об пол, и горела щека от пощёчин. Но всё это было ничтожно по сравнению с тем, как плохо ему было внутри.
Накахара не знал, сколько он прорыдал в этом углу. Может час, а может, все пять. Он просто сидел на холодном бетоне и скулил в свои колени. Ему было жалко себя, жалко, что он родился таким никчёмным. И стыдно. Жгучее чувство стыда захлёстывало, заставляя приливать кровь к щекам. Он так сглупил. Как трёхлетний ребёнок бросился наверх, а ведь надо было послушать чёртового Макото. Надо было просто пораскинуть мозгами, потратить на это пару лишних минут.
Но что касалось Дазая, Чуя привык действовать инстинктивно. Он полагался на свои ощущения и эмоции. Полгода в этом приюте расставили новые приоритеты в жизни маленького Накахары. И теперь центром его жизни стал Осаму. Иногда ему казалось, что Чуя и сам стал смыслом жизни Дазая, но сегодня это всё рухнуло. Он до сих пор ничего о нём не знает.
Не знает, чем он занимается, когда уходит, как учится, есть ли у него девушка, как он попал в приют. До сегодняшнего дня Чуя не знал, что у Дазая уже есть планы на будущее. И за это тоже было стыдно. Он никогда не спрашивал.
Ему было настолько хорошо рядом с ним, что задавать вопросы казалось глупым. Но глупыми были не вопросы, а сам Чуя. Как же он был наивен!
Мальчику хотелось всю жизнь просто лежать щекой на его груди и не знать ни приюта, ни родителей, ни опекунов. Ему хотелось только Дазая. А сегодня он сам всё разрушил.
***
— Где он? — хмуро спросил Дазай, когда Кусакабе вошёл в комнату. Времени было уже ближе к двенадцати, а мальчика всё никак не могли найти.
— Без понятия, — рявкнул злой, как чёрт, парень и закурил.
Осаму и сам курил сегодня без перерыва. Он не думал, что неожиданный визит Огая наделает столько шуму. И отчасти винил себя в этом.
— Я понимаю, что ты всё ещё не в духе, но я всё же скажу, — послышался голос Цубаки с кровати. — Я предупреждал.
— Хоть ты не начинай, — проскулил Дазай, доставая следующую сигарету.
— Ему не три года. Ты должен был всё объяснить, — сказал Кусакабе. — Он бы понял и не высовывался.
— Понял?! — опешил Дазай. — Он сорвался, едва услышал, кто такой Огай! Он слишком мал, чтобы понимать всю серьёзность проблемы!
— Это ты его таким считаешь! — закричал Кусакабе, подорвавшись с кровати. — Он при мне чуть не зарезал Макото. Сознательно, Дазай!
И он бы понял, если бы ты чётко сказал, почему ему следует спрятаться!
— Да как я мог такое сказать?! — снова зарычал Осаму.
— Позволю себе напомнить, что ты сам хотел сдать его Огаю, — подал голосок Фури.
Ему недавно сняли гипс, который он носил месяцев восемь из-за постоянных стычек с Чуей, поэтому в последнее время юноша был не таким борзым.
— До того, как узнал, что у него есть наследство, — рыкнул Дазай. — У него было больше всех шансов потом благополучно выбраться.
— Приют даёт шанс, — сказал Цубаки.
— Какой? — пренебрежительно выплюнул Дазай. — Холодную комнату и подработку в макдаке? Сплошь перспективы!
— Огай не заставит его, — сказал Кусакабе.
— А ты его хорошо знаешь, — саркастично заметил парень. — Огай — терпеливая сука.
Он может годами его окучивать и препарировать.
— И в этом виноват ты, — тихонько подытожил Цубаки.
— Завали! — рявкнул Осаму.
— На улице смотрел? — уже к Кусакабе.
— Там метель, — напомнил парень. — И охрана его не выпустила бы. Он где-то в здании.
Осаму взмолился про себя, лишь бы сегодня Чуе не хватило ума сунуться на четвёртый этаж.
— Нечего тебе его искать, — сказал Фурихата. — Он без тебя лучше проживёт.
— Ага, конечно. До сегодняшнего дня может и прожил бы. Но не теперь, — потирая устало глаза, сказал Осаму.
— И в этом...
— Завали, Цубаки! Иначе тоже будешь полгода с бронёй ходить!
— Не угрожай мне, — совершенно беззаботно отозвался парень. — Я тебе ничего плохого не сделал.
— Ты ебаная зануда, — свалившись на кровать, фыркнул Осаму.
— Кто-то же должен, — пожал плечами пирсингованный парень. — Не скули, завтра точно объявится. Как есть захочет.
***
Но Чуя не объявился ни на завтраке, ни на обеде. Дазай сходил к нему в класс — на уроках его тоже не было. Да его и не пустили бы, форма была в их комнате.
Кусакабе постоянно находился там, чтобы если что, не пропустить мелкого. А он всё это время торчал в прачечной.
Чуе почему-то, очень полюбился этот пыльный угол. Проспав там ночь, он начал думать, что ему в этом углу самое место. В такие обычно мусорные ящики ставят или корзины для грязного белья. Вот и мальчик ощущал себя бесполезным хламом.
Проснулся он только ближе к обеду, судя по солнышку, заглядывающему в подвал из маленького окна под потолком. Какое-то время юноша наблюдал за тем, как оно движется, а потом и оно исчезло, перекатившись на другую сторону небосвода.
Пару раз в прачечную кто-то заходил, но до старого пыльного угла не добирались.
Они закидывали вещи в машинку и уходили.
Чуя развлекал себя тем, что способностью передвигал мышеловки с настолько старой приманкой, что на еду она больше не походила. Ночью он слышал писки, но мышки точно были не в прачечной. А жаль, он бы с ними поиграл.
Ближе к вечеру в прачечную начали заходить чаще, но до старой машинки всё равно не доходили. Юноша даже не дёргался, продолжал сидеть у стены и смотреть перед собой. Ему даже есть не хотелось. Ни есть, ни пить. Только глаза горели от пролитых слёз.
Вспоминая слова и пощёчины Дазая, он снова начинал плакать, но старался взять себя в руки. Вообще надо бы извиниться. Забрать вещи из их комнаты, переехать обратно в свою. Но Чуя предпочитал сидеть в пыльном углу и сам покрываться пылью, чем окончательно всё оборвать. Подвешенное состояние неопределённости пугало куда меньше, чем то, что ждало впереди.
***
К вечеру Дазай уже готов был извиниться перед мальчиком. Он готов был извиниться перед кем угодно, если он найдётся. Сам Осаму три раза обошёл весь приют, Кусакабе четыре. Цубаки оставался в комнате весь вечер, а Фури запряг и Макото искать мелкого, пока его не хватились воспитатели.
У них была ещё максимум ночь. Если ребёнок второй день не придёт на уроки, то посыплются вопросы. А вопросы эти посыплются именно на больную голову Дазая, который не спал уже третьи сутки.
Макото тем временем размышляя, куда сам бы побежал, решил сходить в прачечную.
Там вообще-то, глупо прятаться, потому что сразу найдут. Но мало ли.
Зайдя внутрь, Макото услышал щелчок выключения одной из машинок. В подвале никого не было. Он уже собрался уходить, как услышал тихий чих.
Не веря своей удаче и уже представляя, как Дазай будет его благодарить, Макото пошёл на звук. Чуя сидел весь пыльный за самой дальней машинкой, ещё и ящик какой-то перед собой поставил. Его глаза воспалились то ли от слёз, то ли от пыли, а сам он испуганно закрывал рот ладонью.
— Нашёл, — довольно заявил Макото.
— Уйди, — зарычал ребёнок. Его глаза лихорадочно блестели в свете тусклой лампы. Парень сглотнул.
— Меня Фурихата отправил тебя искать.
Если младшие не появляются на уроках два дня подряд, то их ищут учителя. Ты в курсе?
— Нет, — пробубнил юноша.
— Теперь в курсе. Если не хочешь доставить ещё больше проблем, то идём.
— Нет, — качнул головой Чуя. — Я доставлю меньше проблем, если останусь тут.
— Ладно, — почесал голову Макото. — Тогда я позову Дазай-сана...
— Нет! — закричал Накахара, хватая мальчика за рукав пиджака. — Только не говори ему!
— Да успокойся ты.
— Я разозлил его.
Лицо Макото побледнело на пару тонов.
— Да ты что? — отодвинув ящик и сев напротив него на корточки, с интересом спросил юноша. — Я слышал, что Фурихата тоже его разозлил, и он сломал ему руку. А ещё одному старшекласснику разбил лицо и тоже сломал руку.
— Мне он ничего не сломал, — усмехнулся Чуя. — Но орал так, что стёкла дрожали.
— Круто, — протянул Макото. — Всегда хотел посмотреть на Дазай-сана в гневе.
— Спизди у него последнюю сигарету и посмотришь, — рассмеялся Чуя. Макото улыбнулся и сглотнул.
— Слушай, ну пошли со мной. Если я тебя приведу, то...
— Понятно, — резко стал холодным мальчик. — Выслужиться пытаешься.
— А что ещё остаётся? — возмущённо развёл руками парень. — Это тебе повезло. Мало того эспер, так ещё и с такой способностью, что Дазай-сан обязан за тобой приглядывать, как самый сильный в доме.
— Подлизываться — это мерзко, Макото.
Даже если бы ты продолжал меня пинать,
а способности у меня не было, я никогда бы так не поступил.
— Но ты же сам пользуешься благосклонностью Дазай-сана!
— Я не пользуюсь ей! — взвился парень. — То есть дело не в том, что он меня защищает. У него глаз на затылке нет, я и так отхватываю периодически. Дело в том, какой Дазай человек.
— Вот и я тебе о том же! — закивал Макото. — Он удивительный. Для меня Дазай-сан — кумир.
Чуя нахмурился, обдумывая новую информацию. Кумир? Он Осаму никогда под таким углом не рассматривал. Наверное, потому что Дазай относился к нему как к равному. И даже очень важному. От этих мыслей глаза снова начали мокнуть, и Чуя шмыгнул носом, чтобы отвлечься.
— То есть, если бы на его месте был кто-то другой, то ты бы не стал так стараться?
— Конечно, нет! — оскорбился Макото. — Я хочу быть похожим именно на него. Там целый этаж таких же старших, кому-то даже семнадцать.
Но Дазай-сан...
— Самый крутой, — ухмыльнулся Чуя. — Всё с тобой ясно.
— На самом деле не самый, — фыркнул Макото. — Есть парень, который такой же сильный. Он старше Дазай-сана. Только я его никогда не видел.
— Как его зовут? — спросил Чуя.
— Не помню, — честно сознался Макото. — Сложное имя, не японское. Чуя фыркнул.
— Ладно, чёрт с тобой. Делай, что хочешь. Но я никуда не пойду.
— Тогда я сам его сюда приведу, — воодушевился мальчик.
— Даже не пытайся. Прирежу во сне, — зарычал Чуя.
— Тц.
— Макото. Обещай мне, что не скажешь, где я.
— Ну Чуяяяя, — заканючил и задёргался на месте юноша.
— Обещай. И тогда я тоже тебе что-нибудь пообещаю.
Парень вздохнул.
— Ладно, я никому не скажу. Но запомни свои слова.
— Я такое не забываю, — серьёзно сказал Накахара. — И ещё!
— Что?
— Принеси мне поесть.
— Ты совсем охамел? — опешил Макото.
— И попить. Я ел последний раз вчера днём.
Что-то нецензурное бурча себе под нос, мальчик вышел из прачечной.
***
Сходив в свою комнату, Макото откопал упаковку неоткрытых сухариков и полбутылки апельсинового сока. Поразмыслив немного, прежде, чем выйти, он еще стащил у соседа с тумбочки влажные салфетки. У мелкого наверняка руки грязные.
На самом деле, Макото был даже немного горд, что оказался Чуе полезен. Он был на год старше, всё равно чувствовал какую-никакую ответственность. А ещё ему, наконец, стало стыдно за своё поведение. В конце концов, где-то на подсознании, Макото видел в Чуе его силу. Видел, что скоро он станет, как Дазай.
Выбежав из комнаты с охапкой всего необходимого, Макото побежал к пожарной лестнице. Но едва вышел на лестничную клетку, столкнулся нос к носу с Дазаем и Цубаки. Они сидели на ступеньках и курили, видимо, окончательно уже продымив всю комнату.
— Ты же вроде мелкого должен искать? — удивился Цубаки, глянув на часы. — Скоро отбой, надо уложиться до этого времени.
— Я и ищу, — соврал Макото.
— А в руках у тебя поисковой набор? — вскинул брови пирсингованный. — Больше похоже на сухпаек. Проголодался по дороге?
— Ну и что? — насупился подросток.
Дазай медленно встал и, щурясь от дыма, подошёл к нему. У Макото чуть ноги не подкосились в этот момент.
— Боишься ещё и испачкаться по дороге? — заметив салфетки, торчащие из кармана, спросил Осаму.
Врать Дазаю мальчику не хотелось, но он ведь обещал.
— Я просто чистоплотный, — вскинул подбородок юноша.
— Ага. И недокормленный. Говори, где он, — ухмыльнулся Осаму.
— Я не знаю, — упрямо глядя глаза в глаза, сказал парень.
Дазай даже опешил слегка. Обычно, он не такой перед ним смелый. Особенно, чтобы нагло в лицо врать.
— Макото, я ведь хорошо к тебе отношусь. Давай не будем портить наши отношения, — выкинув сигарету и затушив её ботинком, попросил Осаму.
— Я же сказал, что не знаю, — уже менее уверенно, но также упрямо, сказал мальчик.
— Я вижу, что знаешь. Говори.
— Я обещал, что не скажу, — замотал головой юноша.
— Ты его недавно с дерьмом мешал, а теперь обещания даёшь? — удивился Цубаки. — Видимо, нож под горло является убедительным аргументом.
— Нет! — рявкнул со злости Макото. И почему в их глазах он такой жалкий? — Чуя мне теперь должен.
— Гораздо более расчётливо, чем я от тебя ожидал, — с долей уважения, сказал Цубаки.
— А ещё он прирежет меня во сне, если скажу, — пробубнил юноша.
Дазай рассмеялся.
— Ладно, чёрт с тобой, — улыбнулся он и достал из кармана онигири в упаковке. — Тогда и это отнеси. Только не говори от кого.
— Конечно не скажу! — просиял Макото и понёсся вниз по лестнице.
— Добрый, — прокомментировал Цубаки, когда парень скрылся из виду. — Но глупый.
— Прав был Кусакабе, когда говорил, что малыш тут всех и без меня построит, — усмехнулся Дазай.
— Ладно, идём, — направляясь вслед за Макото, чьи шаги эхом разносились по всему зданию, позвал Осаму.
***
Когда Макото влетел в прачечную, Чуя уже все заусенцы себе изгрыз. Голод подкрался незаметно. А ещё липкое чувство подвоха не оставляло мальчика, пока в коридоре не послышались быстрые шаги.
Макото влетел в прачечную, подобно вихрю, радостно улыбаясь.
— Чего ты лыбишься? — недовольно спросил Чуя, когда блондин вывалил на ящик охапку еды.
— Эй, я торопился вообще-то, — доставая из заднего кармана влажные салфетки, сказал юноша. — На, руки сначала вытри, они с мылом.
Чуя закатил глаза. Он не стал говорить, что они в прачечной, где мыла, воды и порошка, хоть жопой ешь. Он пока был слишком благодарен и голоден, чтобы препираться. И начал, ожидаемо, с онигири, запивая его соком.
— Что-то ты больно довольный, — заметил Накахара, жуя рисовое лакомство.
— Я встретил Дазай-сана, — чуть ли не с гордостью заявил он.
Чуя тут же рисом поперхнулся.
— Ты идиот? — спросил он.
— Я ему ничего не сказал! Хотя он требовал.
Чуя привстал из-за машинки и осмотрел вход в прачечную. Вроде, никого.
— Он за тобой пойти мог, идиота кусок, — сообщил Чуя.
— Нет, за мной точно никто не шёл, — уже начиная сомневаться в своих же словах, сказал Макото.
— А за многим ты бы уследил, пока бежал? — закатил глаза мальчик.
— Ну, его же здесь нет, — резонно рассудил Макото. Он отошёл к окну и достал сигареты.
В это время Цубаки и Дазай стояли у двери и вслушивались в разговор. Им и в голову не пришло проверить прачечную, так как прятаться там негде. А вот недалёкий Макото догадался, надо же.
Услышав короткий скрип, Чуя дёрнулся, но остался сидеть на месте, наблюдая за тем, как Макото встал на ящик, открыл окно, а теперь собирается подкурить.
— Зачем ты это делаешь? — наевшись и отложив половину оставшегося онигири, поинтересовался Чуя.
— Хочу и курю, — фыркнул Макото. Он, наконец, справился с зажигалкой и выдохнул белёсый дым.
— Ты в курсе, что неправильно это делаешь?
— Учить меня ещё будешь? Ты сигарет и в руках не держал, — щурясь от едкого дыма, зарычал парень.
— Вообще-то держал. А ещё я полгода живу в комнате, где четверо из пяти дымят, как паровозы.
— Ну иди и покажи, раз такой умный, — фыркнул Макото.
Чуя поднялся с пола, потянулся и пошёл к противоположной стене, краем глаза наблюдая за увеличившейся щелью между дверью и косяком. В коридоре, тем временем, Дазай готов был ворваться и устроить ещё один скандал Накахаре, но Цубаки, как мог, его сдерживал.
— Даже не думай, — шипел он, оттаскивая Дазая от двери. — Ты сейчас только снова всё испортишь.
— Я порву этого мелкого дымящего засранца на ленточки, — в ответ шипел Дазай, — если он даст ему сигареты.
Слыша краем уха копошение, Чуя смелее подошёл и взял уже подкуренную сигарету.
— Смотри, — вспоминая урок Фурихаты, начал он. — Затягиваешься, — Чуя затянулся, ощущая горький табак на языке. — Вдыхаешь, — он глубоко вдохнул, пропуская дым в лёгкие и отмечая, как кружится голова. — А потом выдыхаешь всё вместе.
Выдохнуть почему-то получилось через нос.
И в этот момент Чуя показался Макото невероятно крутым.
В коридоре что-то громыхнуло, но Чуя не стал обращать внимания, а Макото был слишком занят тем, чтобы попробовать то, что показал Накахара. И так в курении действительно появлялся смысл.
— Прикольно, — удивился Макото.
— Лучше не берись за то, чего не умеешь.
Если курить не в себя, то губа отвиснет, — сказал Чуя.
— Ты-то откуда знаешь? — удивился Макото.
— Так все это знают, — пожал плечами мальчик, сунув руки в карманы джинсов. Блондин что-то ещё недовольно проворчал, докурил и слез с ящика.
— Всё, вали уже, — попросил Накахара.
— А ты как же? Один тут будешь ночевать?
— Ну, тут мышки где-то есть. Поищу их.
После комментария про мышек, Макото вылетел из прачечной так молниеносно, что Дазай с Цубаки за дверью, едва успели спрятаться.
— Ты тоже иди, — шёпотом сказал Дазай.
— А ты что делать собрался?
— Мышек искать, — рявкнул он. — Вали уже отсюда. Цубаки закатил глаза.
— Только не ори на него больше.
— Без тебя разберусь.
***
После ухода Макото, Чуя встал на ящик, закрыл окно и лениво потянулся. После препирательств со сверстником жить стало как-то легче.
Забравшись на одну из машинок, Чуя доел онигири и допил сок. Он сидел, мотая ногами,
с полчаса, ждал.
— Долго там ещё сидеть будешь? — громко спросил он.
Из-за двери послышался хмык.
— Думаю, мышки были всё же в коридоре, — сказал Чуя.
Через несколько секунд дверь в прачечную открылась и на пороге возник Дазай.
Он выглядел помято, глаза красные, под ними мешки. Чую кольнула совесть. Но Осаму в этот момент она тоже нещадно грызла, пока он осматривал покрасневшие воспалившиеся глазки.
— Если плакать в пыльном помещении, то можно подхватить конъюнктивит, — сказал Дазай.
— Плачу там, где разрешают, — сказал Чуя.
Осаму вздохнул и медленно подошёл к той машинке, где сидел юноша.
— Я волновался, — сообщил Дазай таким тоном, будто говорил о прогнозе погоды на завтра.
— Как видишь, всё в порядке, — пожал плечами юноша, смотря вниз и брыляя ногами.
— Не в порядке, — вздохнул Осаму и сделал шаг ближе к ребёнку. — Я погорячился.
— Если это попытка извиниться, то не надо.
Ты был прав.
— Нет, не прав. Мне не стоило так срываться на тебе.
— Напротив, — продолжая смотреть вниз и сдерживать подступивший к горлу комок, ответил Накахара. — Ты на многое открыл мне глаза. Я согласен с каждым твоим словом. Спасибо.
— Как самокритично, — горько улыбнулся Дазай.
— Прости, что заставил нервничать. Я вернусь в свою комнату и пойду завтра на уроки.
— Думаешь, я поэтому тебя искал? — спросил Осаму.
— Думаю, что поэтому. Я не знал, что могут начаться проблемы из-за прогулов.
Дазай подошёл к стиралке вплотную, прижав ноги Чуи к машинке. У мальчика дыхание перехватило, но он скрыл это за глубоким вздохом.
— Чуя, — позвал Дазай. Юноша мотнул головой. — Чуя, — дотронувшись до его щеки, снова произнёс он.
Мальчик сначала дёрнулся, но Дазай руку не убирал, поглаживая бархатную кожу.
— Прости меня, — сказал Осаму.
— И ты тоже, — пробубнил Накахара. — Мне не стоило психовать и высовываться.
— Не стоило, — согласился Дазай, продолжая гладить щёку. — Но мне надо было тебе всё рассказать.
— Когда ты уедешь? — спросил Чуя, всё-таки давая слёзкам пролиться.
— Не завтра, и не через месяц. Как минимум, пока мне не исполнится шестнадцать. Но и это ещё не точно.
— Ты должен был мне сказать об этом, — глотая слёзы, сказал Чуя. — До того, как я к тебе так привязался.
— Ты с самого начала знал, что я уеду отсюда раньше тебя.
Мальчик всхлипнул и начал тереть глаза.
— Нет-нет-нет, — убирая крохотные ручки от лица, мягко сказал Дазай. — Так ты точно занесёшь какую-нибудь заразу, весь в пыли.
— Обмотаю глаз бинтами и буду пугать мелких, — усмехнулся Чуя.
— Ты и без бинтов легко их напугаешь, — улыбнулся Осаму. — Посмотри на меня.
Чуя мотнул головой.
— Малыш, посмотри на меня, — поднимая рукой его лицо, снова попросил Дазай.
Мальчик нехотя поднял мокрые глазки. Одного взгляда хватило, чтобы тонкие брови изломились, а лицо покраснело сильнее и слёзы полились в три ручья.
— Ну, — обняв ребёнка, что тут же вцепился в его спину пальцами, попытался успокоить Осаму. — Давай, выскажись.
Чуя громко всхлипнул.
— Я не хочу тебя отпускать туда, — проскулил он, даже не пытаясь подавить в себе зарождающуюся истерику. — А что, если тебя убьют?
— Меня-то? — едва сам не плача, усмехнулся Дазай, поглаживая узкую спинку. Чуя был так сильно напряжён, измотан, а его лопатки постоянно вздрагивали от всхлипов.
— Ты мне обещал...ты обещал, что никогда меня не оставишь, — всхлипывал мальчик. — Как ты мог такое пообещать?
— Чуя, — проведя носом по влажному виску, позвал Дазай. — Я никогда тебя не оставлю, — прошептал он на ухо. — Но и за все потраченные нервы ты мне ответишь.
— Да? — вытирая глаз тыльной стороной ладони, удивился юноша.
— А как же? — улыбнулся Осаму и вытер его лицо всё разом от слёз. — Будешь долго отрабатывать эти два дня, как на пороховой бочке, — снова обняв его за спину, сообщил Дазай с улыбкой.
Мальчик ещё долго плакал. А Дазай его слушал. Он хотел, чтобы Чуя выговорился. Он копил всё дерьмо в себе полгода, что находился в этом приюте. Каждый раз кусал губы, щёки, сжимал зубы, но даже когда очень хотелось — не плакал.
Но всё это сильно вымотало мальчика. Он так и заснул, пока Дазай его гладил по спине, сидя на стиральной машинке.
Когда ребёнок успокоился, Осаму подхватил его на руки под бёдра и понёс в комнату. Чуя был весь пыльный, его надо было помыть.
Зайдя по пути в его же комнату на втором этаже, он забрал оттуда полотенце и чей-то кусок мыла. Накахара к тому моменту уже проснулся и просто лежал на его плече, отупело глядя в бок.
В душе он даже не дёрнулся, когда Дазай его начал раздевать. А потом он тоже разделся и зашёл с ним в одну кабинку. Чуя вспыхнул, глядя на рельефный крепкий живот, который ему так нравился. А ещё на обилие растительности внизу. У него самого там только-только что-то начало появляться.
— Так обидно, что здесь нет ванной, — решил отвлечь ребёнка Дазай, намыливая его волосы куском лавандового мыла.
— Мне душ больше нравится, — сказал Чуя.
— Я никогда не мылся в ванной, но мне кажется, что это должно быть приятно.
— Почему? — спросил мальчик.
— Почему приятно?
— Нет. Почему никогда не мылся?
— Не знаю, — всерьёз задумался Дазай. — Когда была возможность, я ею не пользовался.
— А ты здесь давно? — решил задать те самые глупые вопросы Накахара, пока Дазай смывал пену с его волос.
— С восьми лет.
— Я не видел тут таких маленьких, — задумался Чуя.
— Сейчас их тут и нет. Раньше мелкие занимали четвёртый этаж. А потом его закрыли, а их перевели в другой корпус.
— Есть другой корпус? — удивился Чуя, пока Осаму намыливал мочалку и начал сильно растирать его спину.
— Ага. Только он дальше гораздо.
— А почему ты сюда попал? — решил уточнить Накахара.
— Это плохая история, я не буду тебе рассказывать её на ночь, — улыбнулся Дазай.
— Ладно, — согласился мальчик.
— Тогда сядь.
— Зачем?
— Я тоже тебя помою.
Когда Чуя намыливал волосы Дазая, сидящего на кафельном полу, он всеми силами пытался думать о мёртвых котятах, потому что так спалиться перед чересчур сообразительным Чуей было бы просто верхом идиотизма.
А мелкий наоборот не торопился, намыливая крепкие плечи и широкую спину. Ему нравилось мыть и рассматривать Дазая.
— У меня тоже будет столько волос? — спросил мальчик.
— Эй! У меня их не так много.
— А бывает больше? — спросил Накахара.
— Ну, грудь обрастает у некоторых, — сказал Осаму.
— А подмышками разве не должно быть волос? — спросил Чуя, замечая, что у Дазая их нет.
— Я брею, — усмехнулся он.
— Зачем?
— Из соображения гигиены. Ты представляешь, как от меня будет пасти, если не бриться?
— Не думаю, что ты много потеешь, — смывая со спины пену, отозвался мальчик. — А вот Кусакабе пахнет потом.
— Ага. И отстаивает право на существования каждого волоска на теле. Но он этим не обижен, в отличие от Фурихаты.
— Зачем вообще все так хотят волосы? — не понимал Чуя.
— Вот и я не знаю, — улыбнулся Дазай, запрокинув голову.
После душа они оделись. Осаму сам вытер мокрые волосы засыпающего на ходу Чуи, подхватил его на руки и понёс наверх. По дороге Чуя всё же отключился. Поэтому, укоризненных взглядов, когда парень вошёл в комнату он, к счастью, не видел.
— Наконец-то, — фыркнул Кусакабе, пока Дазай перекладывал спящего ребёнка на кровать и аккуратно его переодевал.
— Не начинай, — попросил он.
— Всё это время он провёл в прачечной? — спросил Фурихата, проникаясь к ребёнку уважением.
— Ага, — укладывая дитё под одеяло, сказал Дазай.
— Что делать теперь будешь? — поинтересовался Цубаки.
— Спать, — отрезал Осаму, тоже раздеваясь и ложась рядом с Чуей.
Мелкий по привычке во сне подполз к нему и закинул ногу.
Дазай мгновенно отключился.