Глава 19
Эта девочка доведет меня до греха, честное слово. Вот как можно было разбить проектор, который прикреплен к 4х метровому, мать вашу потолку. Как??? Ладно, сломать кафедральную стойку, это хотяб возможно. Сами в их возрасте творили ерунду всякую. Ладно, ректору нахамить, это, конечно, не хорошо, но в теории я понимаю, что возможно. Но разбить то, что висит на 4х метрах над твоей головой...
Честное слово, она меня доведет! Сейчас надо сделать вид, что я ее опекун, оплатить штраф, принести извинения и вымолить, чтоб ее не отчисляли. Дальше уже буду с ней разбираться. Поговорить точно надо, первый день на учебе после болезни и такое вытворяет уже. Она так не продержится нигде, а девчонка то неплохая сама по себе.
Завернул к институту, проехал по знакомым дорогам и наконец остановил машину. Это здание почти не поменялось, только выглядит более отремонтированным, чем лет 5 назад. Что ж... Пришло время взять на себя роль строгого родителя, хотяб для вида.
Как ни странно в институт меня пустили спокойно, надо сообщить, что охрана тут хромает. Кто угодно может так попасть, а люди в наше время разные есть. Так, мне нужен 235 кабинет, значит второй этаж. Слава богу. А то я помню, как в свое время ненавидел подниматься на 6 во время учебы.
Найти кабинет деканата было легко, рядом с ним сидит испуганная, дрожащая Оля, которую я заметил издалека. В сердце что-то сильно кольнуло. Чего именно она боится? Надеюсь, что не меня.
— Оль, посмотри на меня, — сказал я, когда подошел и присел на корточки перед ней.
Девочка, явно через силу перевела взгляд на меня. В глазах сильнейший страх, но она старается держаться и не показывать его мне. Понял одно, сейчас любая строгость будет излишней, но перед администрацией мне в любом случае придется побыть строгим дядькой.
На самом деле вся злость ушла, как только я увидел Олю, сбившуюся и зажатую, с искусанными губами и заплаканными глазами. Сейчас она старается этого не показывать: ни страха, ни переживаний, ни того факта, что плакала. Но весь ее вид выдает ее. Хочется обнять и приласкать дуреху, но сначала надо успокоить словами и объяснить, что будет дальше.
— Оль, скажи пожалуйста, чего именно ты боишься?
— Я...ййй...я....
— Хочешь отойдем, чтобы поговорить, там где нас точно никто не увидит и не услышит? Ты можешь мне доверять, я помогу, правда помогу.
— Т...ты... — она замотала головой в разные стороны, потом закивала. Подхватил ее, взял на руки и отнес в машину. Сначала надо поговорить с ней, потом уже пойдем к куратору и декану. Они подождут, ничего страшного.
— Здесь нас никто не услышит, давай просто поговорим, хорошо? — она все также дрожит и боится, очень неуверенно она кивнула и закрыла лицо руками. — Оль, скажи пожалуйста чего ты боишься?
— Т...тебя... — замечательно, приплыли. Зачем тогда было звонить мне?
— Оля? — мне надо ее успокоить и расположить к себе, но как... — Ты считаешь меня тираном? Ты боишься, что я с тобой что-то сделаю?
— Не знаю. Я никому не доверяю... Никому, кроме Леры... Я совершенно не знаю тебя и... — она замолчала и завертела головой, словно показывая, что дальше ничего не скажет.
— Если скажешь мне правду, я никогда в жизни не сделаю того, о чем ты думаешь. Не забывай я по образованию и профессии врач и наше главное правило: помоги и не навреди. Я не хочу обижать тебя.
— Я не знаю тебя и... боюсь того, что ты попросишь взамен за помощь. То что ты можешь со мной сделать, как расплачиваться... У меня же совершенно ничего нет. Я никто. Я никому не нужна. Я просто мусор, ходящий по планете и доставляющий неприятности всем окружающим, — она заплакала, а я просто опешил от ее слов.
Она всегда казалась такой уверенной в себе, девочкой, знающей себе цену, мы были уверены, что ее самооценка выше крыши. Оказывается это все была просто маска, скрывающая огромное количество травм и комплексов. Бедная моя маленькая девочка.
— Милая, не плачь и позволь тебя обнять, — после этих слов она сама прижалась ко мне и еще сильнее расплакалась. Да, ребенок, с горой травм и комплексов. Ну ничего, вылечим, разберемся. — Я тебе ничего не сделаю, не попрошу ни о чем взамен. Запомни пожалуйста, в мире есть разные люди, сейчас ты попала в хорошую компанию. Лера, Эля, Дима, Даня, я, мы относимся к тому типу людей, которые помогают не ожидая ничего взамен. Кто-то посчитает нас дураками, но как можно думать о выгоде и наживе на чужой беде? Единственное о чем я попрошу, успокоиться и перестать искать приключений на свою задницу. Хорошо?
— Д...да. Но почему ты помогаешь мне? Я же никто для тебя.
— Ты уже не чужая для нас всех, так что хватит глупостей. Сейчас я скажу тебе несколько важных вещей. Если хочешь можем это обсудить, но решения я не поменяю.
— Ладно, хорошо, я слушаю тебя, — она уже успокоилась. Замечательно, разговор ее успокаивает. Но чувствую сейчас начнется новая истерика. Надо быть готовым к этому.
— Я возьму временную опеку над тобой. Не официальную, понятное дело, ты уже совершеннолетняя, но при этом совершенно не подготовлена к жизни. Скоро ты переедешь в свою квартиру, выданную государством, при этом ты правда ни морально, ни физически к этому не готова. Я помогу тебе со всем. Но... Оля я не дам тебе повторять такие поступки, как были сегодня. Это понятно?
— Но зачем тебе это? И как ты мне не дашь повторить подобного? Ты ведь даже не знаешь, что случилось и как это произошло...
— Не переживай, мы с тобой поговорим и ты мне расскажешь все, но не сейчас. Сейчас ты раздавлена и не готова к разговорам. Оль, я могу быть очень строгим и требовательным, но не хочу. Можешь спросить у Леры, Дима тоже иногда бывает не самым ласковым, когда дело касается чего-то серьезного.
— Поэтому Лера сбежала из курилки в первый день учебы? Она сказала тогда, что ее заждался парень... И она тогда была напугана...
— Из курилки? Ты куришь? Только честно.
— Иногда. Редко... Это тоже будет под запретом? — странно, она даже не спорит с тем, что я буду ее опекуном. Я ожидал истерики, а не выяснения правил.
— Я знаю, что такое ломка, так что давай отложим этот разговор.Сейчас нам нужно разобраться с проблемой, которую ты себе организовала. Согласна?
— Да, хорошо... Можно спросить только кое о чем? — в ее глазах снова появился небольшой страх. Я просто кивнул, чтобы не перебивать ее. — Ты будешь сильно наказывать меня? Мне нужно будет называть тебя папой или как-то по-другому?
Сказать, что ее вопросы меня удивили, это ничего не сказать. С чего она вообще все это взяла? Какой нафиг папа? Я не сильно то и старше ее.
— Оль, я не папа тебе, не господин, не хозяин, даже не воспитатель или кем еще ты меня возомнила. Насчет наказаний и подобного... Я хочу верить, что мы с тобой поговорим и придем к общему мнению о том, что лучше для тебя и нас обоих. Я не тиран и не собираюсь тебе запрещать все подряд, я не буду контролировать каждый твой шаг. Я просто хочу, чтобы ты смогла адаптироваться и начать жить полной жизнью. Я просто хочу помочь тебе. Знаешь такое, запретный плод сладок, но... есть некоторые плоды, которые и пробовать может быть слишком опасно. В таких случаях я буду строгим дядькой, но мы вместе все обсудим и решим, как лучше доносить до тебя информацию. Хорошо? — во время моей речи, заметил как она расслабилась и кажется наконец доверилась мне.
— Спасибо тебе. И прости, что доставляю тебе столько неудобств. Я просто очень боялась потревожить Диму, у него мама... Я слышала ваш разговор с Лерой по телефону утром. Я просто не знала, что еще мне делать. А если бы они позвонили директору моего детдома... — она снова сжалась, значит это очень больная тема.
— Он что-то сделал тебе?
— Пытался... но у меня получилось сбежать. Прошу не заставляй рассказывать.
— Не буду. Я могу сказать вторую важную вещь? — вопросительно посмотрел на девочку, которая несмотря на внутреннюю боль, уже не боялась меня. По крайней мере, как мне казалось.
— Да, конечно.
— Сейчас, нам надо сходить в деканат. Там я буду строгим дяденькой. Я буду строго и серьезно смотреть на тебя, во взгляде может быть холод. Прошу не воспринимай это близко к сердцу. Но если ты хочешь остаться и продолжать учебу, мне придется сейчас при администрации быть с тобой строгим. Буду объективен и честен с тобой, я прекрасно понимаю тебя, точнее, ты права, я не знаю, что именно произошло, но у тебя сейчас бунтарский период. Он есть в жизни почти каждого человека. В этом нет ничего особо плохого. У меня, Димы, Дани тоже такое было и... чего мы только не творили. Мы не сможем вас полностью уберечь от совершения глупостей, да этого и не нужно. Но! Если ты будешь совершать что-то, что будет непосредственно угрожать твоей безопасности, жизни, здоровью и так далее, тогда я буду становиться строгим, злым человеком.
— Ну вот... теперь мне стыдно. Кир, ты такой хороший человек... Прости, что истерила и говорила о ненависти к тебе. Ты правда замечательный и понимающий человек. Я очень рада, что ты появился в моей жизни, — она очень доверчиво прижалась ко мне и сама обняла своими холодными ручками, а я обнял в ответ одной рукой, второй зарываясь в ее волосы.
— Пойдем тогда? Только прошу, не обижайся за то, что буду строить из себя строгого дядьку в кабинете декана. Это нужно, чтобы тебя оставили в институте. Не более.
— Хорошо, спасибо большое.
Мы наконец покинули мою машину и вновь направились к зданию института. Вновь охрана без вопросов пропустила меня. Тревожность Оли снова поднималась, это было заметно невооруженным взглядом. Потом я, конечно, успокою ее, но сейчас это нам даже на руку. Все должны "отыграть" свои роли. Как бы больно мне не было смотреть на нее такую, сейчас, я не могу ее успокаивать, для ее же блага.
— Да, входите, — послышалось из-за двери в которую я постучал.
Оля окинула меня обеспокоенным взглядом. Положил свои руки ей на плечи, давая понять, что я рядом, чтобы не произошло.
— Здравствуйте, вы вызывали меня?
— Здравствуйте, Кирилл Александрович? Да, вызывали. Вам уже известно о действиях вашей подопечной?
— Конечно! Даже не сомневайтесь воспитательные меры будут приняты. Что мы можем сделать, чтобы сгладить ситуацию?
— Ольга должна принести публичные извинения перед ректором и всем институтом, — я посмотрел на малышку и увидел настоящий ужас в ее глазах. — Полагаю про возмещение материальных убытков вы и сами понимаете. А вот за моральный ущерб...
— Придется платить публичным унижением? Не поймите превратно. Я считаю, что Ольга заслужила серьезное наказание за подобный поступок. Но унижение личности не входит в это число. Разве моя подопечная нарушила устав или законодательство страны в которой мы живем? Оля, повтори нам, что именно ты сказала ректору! — она посмотрела на меня взглядом кота из Шрека, но опять таки, одним взглядом мне удалось ее успокоить.
— Я сказала... "Куда вы претесь? Не видите, что здесь люди?" Я очень раскаиваюсь за сказанное, но... я не видела, кто шел. Я думала это мои одногруппники. Правда... я...
— Прекрати! — добавил стали в голос, прости маленькая, но я предупреждал, что здесь мне придется быть с тобой строгим и холодным. — Итак, мы услышали, что сказала моя подопечная. Считаете ли вы эту фразу таким серьезным правонарушением, требующим публичных унижений?
— Вы правы, в данном конкретном случае. Но если сложить все проступки Ольги за сегодня...
— Я возмещу материальный ущерб, а Ольга извиниться перед ректором, но в личном порядке, без свидетелей, и напишет объяснительную на ваше имя. Такой вариант развития событий всех устроит?
— Да, устроит. Я пришлю вам чек. До свидания!
— До свидания!
Мы вышли из кабинета и я заметил, как сильно трясет Олю. Она готова разревется в любую секунду. Пришлось взять ее за плечи и слегка встряхнуть.
— Оляяяя, успокойся, все закончилось. Слышишь? Все закончилось. Ты умничка. Не переживай ни о чем больше. Прошу тебя.
Она прижалась ко мне и заплакала. Тяжело вздохнув, подхватил ее на руки и понес в машину. Этой девочке нужен хороший отдых и нормальный сон. Начинаю понимать парней, когда в самом начале их жизни с девушками они говорили, что самое сложное совладать с эмоциями, как девочек, так и собственными. Тут совершенно не до воспитательных бесед, когда видишь это чудо в таком состоянии. Поцеловал ее в лоб и уложил на заднем сидении.
— Мы сейчас поедем ко мне домой. Можешь пока отдохнуть и поспать. У меня дома выспишься на большой удобной кровати. Не переживай ни о чем. Все закончилось.
Когда мы доехали до дома она уже крепко спала и я на руках перенес ее до кровати. Оставил записку и сам уехал в больницу. Еда, вода, все необходимое у нее есть. А мне все еще нужно выяснить, что с мамой Димы. Я все еще хочу верить и надеюсь, что опухоль доброкачественная.
***
Оля
Я проснулась на большой кровати в совершенно незнакомом месте. Осмотревшись я так и не поняла, где нахожусь. Помню только как Дима вызвал мне такси и я уехала на учебу. А что было дальше? Моя память совершенно не хочет воспроизводить.
Где я и что я вообще тут делаю? На эти вопросы ответы совершенно не находились.
"Оля, я уехал на работу. Вернусь к 18:30. Еда в холодильнике, вода на кухне. За одеждой съездим вечером. Будь хорошей девочкой." — нашла записку на прикроватной тумбочке. Но так и не поняла, кто ее оставил.
Боже, во что я вообще вляпалась! Время 17:50, то есть этот кто-то оставивший записку скоро вернется. Надо срочно сбегать! Охраны слава богу здесь не оказалось и я достаточно легко покинула дом.
Иду куда глаза глядят. Судя по обстановке, я не далеко от центра города. А куда мне идти? Как добраться до дома Димы и Леры? Я же совершенно не помню, где они живут. Точно, телефон! У меня с собой же есть долбанный телефон, который мне как раз и купил Дима вчера вечером. Судя по геопозиции Леры, она сейчас в каком-то парке "Ласковый". Но если я правильно помню, это достаточно далеко от их дома. Надо понять хотяб в какую сторону идти. И почему в локаторе не пишется, кто где живет...
А может сходить в клуб пока? Тут неподалёку есть несколько. Дождусь возвращения Леры домой и направлюсь к ним, а пока смогу отдохнуть. Идея замечательная!
***
После второго бокала вина меня конкретно повело и в голове стали появляться какие-то картинки. Ссора с Глебом и его компанией. Драка. Стремянка. Кирилл. Нежность и забота. Страх. Разговоры. Много разговоров. Снова Кирилл, только почему-то стоящий прямо передо мной в этом самом клубе. Вот это у меня галлюцинации.
— Налей-ка мне еще раз, тоже самое! — поворачиваюсь к бармену и говорю ему.
— Девушке уже хватит, — слышу холодный голос Кирилла позади себя и подскакиваю. Неужели это не галлюцинация. Но что он здесь вообще делает? И если это не галлюцинация и не игра воображения... Неужели все те картинки, всплывающие в голове, это воспоминания сегодняшнего дня. То есть я была у Кира дома и сбежала? А забыла все, просто из-за нервов и моя память просто отключилась? А сейчас, когда я расслабилась, от алкоголя память вернулась... О нет. Мне конец!
— К...Кирилл... я...
— Пойдем уже.
Он был холоден и серьезен. Как все ему объяснить? Он же не поверит ни единому моему слову. Сука! А днем все так хорошо начиналось, но из-за стресса я потеряла память и докатилась до этого.
Он взял меня под руку и повел к уже знакомой мне машине, усадив на переднее сидение и пристегнув ремнем безопасности. До самого дома он не проронил ни слова, да и я боялась сказать хоть что-то.
Разувшись и сняв кожаную курточку, я пошла за ним. Он все также молчал. Игнорирует? Видимо. Остановился он в гостиной и сел на диван, показывая сесть рядом.
— К-к-кирилл, я...
— Ты решила сбежать. Я это уже понял. Позволь узнать причину побега и твоего алкогольного опьянения, — он был строг, серьезен, но голос не повышал. И на этом спасибо. Да и я за это время успела протрезветь.
— Когда я проснулась, ничего не помнила и... Это было единственное, что пришло мне в голову. Я испугалась! Я не понимала где я, что я тут делаю, и вообще что произошло...
— Это от стресса. Хорошо. Но почему ты не позвонила друзьям? Как минимум, чтобы тебя забрали! Зачем было идти в клуб? Ты вообще знаешь какой клуб выбрала для своего отдыха? И когда ты вспомнила в чем проблема была позвонить мне или хотяб Лере?
— Я вспомнила все за секунду до твоего прихода. Как бы нереалистично это не звучало, но это чистая правда. Пожалуйста верь мне. Я... я не знаю, что сказать, чтобы оправдаться. Я совершенно не думала, когда делала все это.
— Значит я научу тебя думать. Иди в душ и ложись спать.
— Но, Кир, пожалуйста, давай поговорим. Молю тебя, давай поговорим, — я просто не могу видеть его таким холодным и отстраненным. Это невыносимо.
— Оля, иди отдыхать, — он был непреклонен. Мне пришлось подчиниться. Я поняла, что спорить бессмысленно. Я встала и начала направляться к ванной комнате, как поняла, что по щекам текут слезы, а сама я всхлипываю.
Позади себя услышала тяжелый вздох и фразу "Стой, подойди ко мне". Обернулась и увидела все еще серьезного, но уже более мягкого Кира, но не решалась сделать и шага.
— Оль, подойди ко мне. Ты хотела поговорить. Давай поговорим. Я зол на тебя и предупреждал, что за серьезные глупости буду строг с тобой. Так вот, объясняю. Ты ни о чем не думала. Ты, конечно, молодец. Я понимаю, стресс, все остальное. Но! Для своих развлечений ты выбрала клуб в котором тусуются люди, которых совершенно не волнует ничего, кроме удовлетворения собственных желаний. Ко мне в больницу множество раз попадали изнасилованные девушки, кто-то был под серьезной наркотой, кто-то изрезан. Этот клуб множество раз накрывала полиция, но его так и не накрыли. Ты красивая девушка и с тобой могли сделать все, что угодно. И почему? Потому что ты не подумала о том, что можешь просто позвонить друзьям, — после его слов, я поняла, насколько сильно виновата перед ним. Он итак заступился за меня, помог... И в чем моя благодарность?
— Кирилл, я...
— Иди в угол. Постоишь там 15 минут. Уверен, за это время ты успеешь все обдумать и понять. После поговорим.
— Но... я же не ребенок. А это детское наказание... — мне правда стало обидно, что он считает меня маленьким ребенком.
Кирилл встал с дивана, сам подошел ко мне, взял за плечи и подвел к углу, поставив туда носом. Как же стыдно!
— Кирилл, пожалуйста! — развернулась к нему и посмотрела в его глаза. Там не было злости, только, кхм, что это? Нежность? Забота? Но тогда почему он ставит меня в угол?
— Оль, я не пытаюсь тебя унизить или оскорбить. 15 минут в углу, 15 минут раздумий. После мы с тобой поговорим. Я ставлю тебя в угол, как маленькую девочку, потому что у тебя сильнейшее чувство вины, тебе нужно хорошенько подумать над своим поведением и уяснить важный момент. Далеко не все твои выходки будут проходить бесследно. Надеюсь, это первый и последний раз, когда ты поступаешь необдуманно и мне приходится применять к тебе воспитательные меры. А теперь разворачивайся лицом к стене. 15 минут и наказание закончится.
— Прости меня...
— Простил, а теперь тебе самой нужно все понять и простить себя.
Он был прав. Простить саму себя невероятно сложно. Как только подумаю, как все могло закончиться, кровь в жилах леденеет. Но, если подумать, у меня есть оправдание, состояние аффекта или как еще можно это назвать? Паника овладела мной и совершенно затуманила разум. Кир несправедливо меня наказал! Гад!
— Ты собираешься там весь вечер простоять? — он еще и издевается надо мной! Услышала его голос, после ощутимого шлепка по попе.
— Нет, конечно! Жду пока козлина Кирилл меня выпустит.
— Оля, я тебя уже почти час пытаюсь вывести из угла, но ты не даешься. Ты просто брыкаешься, не слышишь меня и плачешь. Ты как будто приросла здесь. Что случилось? — что... я кажется совсем голову потеряла...
— Я? Приросла? Ты меня вообще-то несправедливо наказал, — ни за что не поверю, что по собственной воле простояла в углу почти час. Да быть этого не может. — Паника затуманила мне разум! Я физически думать не могла.
— Поэтому я и хотел, чтобы ты проспалась, отдохнула, а утром мы нормально поговорили. Что ж... Хорошо, ты проанализировала всю ситуацию и пришла к такому выводу. А теперь следующий вопрос. Откуда тогда такое сильное твое чувство вины?
— Я могла навредить себе... и расстроила тебя... — уже более спокойно ответила ему.
— Оль, ты обещаешь, что в дальнейшем всегда будешь сначала думать, даже если страшно, даже если паника, даже если...
— Обещаю! Всегда! Кир, правда прости... Ты помогаешь мне, а я вместо благодарности...
— Я тебя простил. Иди ко мне, — он обнял меня и поцеловал в макушку. — А теперь ты идешь купаться и спать. Тебе нужен хороший отдых. А утром мы обо всем поговорим.