Flavour

Джинни проснулся от своего рингтона, не сразу понимая, где он и почему его смартфон выглядит так, будто на нем прыгали в кирпичных сандалиях. Потом вспомнил, что уронил его несколько раз, пытаясь набрать Минхо дрожащими руками, пнул и сам же наступил.

«Отец» светится на дисплее, покрытом паутиной трещин, и портит настроение. Только он мог позвонить в половину седьмого утра.

— Здравствуй, отец, — собрав смелость в кулак, отвечает на звонок.

— И что это было? — без предисловий хриплый голос, подавляющий Хенджина всю его сознательную жизнь, проникает через уши в мозг.

— Смотря что ты имеешь ввиду.

— А ты не только мой сейф обчистил? — от гнева отца динамик дребезжит. — Поигрался и хватит, Хенджин. Верни, все, что взял обратно до завтра и я забуду об этом.

— Нет, — голос омеги чудом не дрожит. В нем на уровне инстинктов встроен страх перед отцом. Тот, может, и не бил его никогда, но морально давил и подчинял. Откуда сейчас берутся силы сопротивляться — непонятно.

— Хван Хенджин!!! Что на тебя нашло?! Не заставляй меня приезжать к вам!

— Приезжай, — немного истерично. — Меня ты там не найдешь.

— Что ты еще натворил?!

— Я?! — Хенджин давится негодованием и обидой. — Твой расчудесный Дэсон меня вчера чуть не изнасиловал!

— Что за чушь ты несёшь? Какое изнасилование? Тебе напомнить, что вы почти женаты?!

Омега прикрывает глаза, пытаясь сдержать слезы. Бесполезно. Доказывать что-то отцу бесполезно. Он только ещё сильнее растопчет собственного сына.

— Я не верну тебе документы. Оставьте меня в покое, ты и Дэсон. Представьте, что я умер. И тогда я спрячу их там, где никто не найдет...

— Ах ты, крысеныш мелкий!

— ...но, если вы будете меня искать, попробуете навредить, я сделаю сотни копий и разошлю в прессу, в прокуратуру и куда только смогу, — Хенджину кажется, что он вот-вот шлепнется в обморок. Еще он чувствует себя дураком, произнося эти слова. Ему пора перестать смотреть фильмы. Так страшно идти наперекор родителю, но он старается использовать свой лучший шанс.

— И куда ты пойдешь без денег? Кому ты нужен такой? — насмехается, пытается сломить. — Ты абсолютно бесполезен. От тебя требовалось лишь одно, но даже это ты не смог сделать.

— Плевать. Все равно. Лишь бы подальше от вас.

— Неблагодарный щенок. Когда будешь подыхать от голода на улице, не приходи ко мне.

Гудки в трубке действуют на омегу, как переключатель. Телефон выпадает из дрожащих рук, а Хенджин зарывается лицом в одеяло, пытаясь уловить исчезающий запах Бан Чана. Из спальни доносятся приглушенные голоса и ему стыдно, что он разбудил ребят.

Глупо думать, что отец так просто отстанет. Он и трубку бросил только чтобы закончить разговор по-своему. Но раз начал, нужно довести дело до конца, как бы страшно не было. Вернуться назад — обречь себя на еще худшую жизнь.

Минхо выходит из спальни, зевая, треплет макушку Джинни и скрывается в туалете. Следом из ниоткуда появляются три кота и собираются у запертой двери, в ожидании хозяина. Смешанные ароматы Хана и Ли вызывают аппетит. Хочется сахарных булочек с чаем.

В доме ребят очень уютно, Хенджин только сейчас это замечает. Рассветное солнце окрашивает комнату в золотой, на подоконнике в милых керамических кашпо растут кактусы и какие-то суккуленты — Хван совершенно не разбирается в этом. Мягкий пушистый плед в кресле и много разномастных декоративных подушек. На тумбе у телевизора стоит несколько рамок с фотографиями и лежат стопки книг. И повсюду очень много кошачьих вещей. Будто Минхо и Джисон живут у котов, а не наоборот.

Постепенно утро набирает обороты. Все трое по очереди принимают душ, Минхо готовит завтрак, Джисон кормит котов, Хенджин собирается и надевает свитер старшего. Его толстовка порвалась, точнее ее порвали, но джинсы выжили. Ли одалживает ему одну из своих курток, рукава чуть коротковаты, но его пальто нуждается в химчистке и новых пуговицах, поэтому приходится довольствоваться тем, что дают.

— Может, останешься, отойдешь? — спрашивает Джисон за завтраком.

Хенджин и сам знает, что выглядит не очень. Высокий воротник скрывает пластыри на шее, а рукава — синяки. Но лицо опухшее, даже холодная вода не помогла. Джинни сегодня на двоечку из десяти.

— Не хочу пропускать. Да и в целом, много дел сегодня...

И это правда. Нужно купить одежду и всякую мелочь вроде зубной щетки и привычных уходовых средств. Потом, скорее всего, согласиться на предложение Чана, потому что Джинни не хочет стеснять Джисона и Минхо, которые и так для него сделали слишком много. У него все еще есть сомнения и мысль о номере в недорогом отеле.

Но сначала он хочет извиниться.

• ✤ •

Первым делом, оказавшись в университете, Хенджин ищет взглядом Феликса. Омега сидит в одиночестве, залипая на что-то в телефоне. Джинни заставляет себя подойти, хотя какая-то часть него презрительно фыркает на дурацкую идею. Бывший друг окидывает его недоуменным взглядом, потом хмурится, заметив в каком виде тот стоит перед ним.

— Я кое-что забыл сделать и понял это, к сожалению, только сегодня. Прости. За то, что не сказал о возвращении Чана, хотя знал. И за то, что случилось в баре, тоже прости, — Хвану сложно говорить, слова царапают горло, но он чувствует, что должен был сказать все это еще в декабре.

Феликс блокирует телефон и убирает в карман.

— Думаешь, этого достаточно? Что ты извинишься, а я такой: «Да, конечно, без проблем, в моей спине еще много места для твоих ножей»?

— Нет. Я не думаю, что этого достаточно. Мне просто действительно жаль. Я задолжал тебе эти извинения, — Хенджин уходит, не дожидаясь ответа. На душе, вопреки ожиданиям, легче не стало, но все же есть какое-то внутреннее удовлетворение.

Феликс мечтал, фантазировал, надеялся. И поэтому ему было больнее. Разочарования — следствие наших ожиданий. Чем больше мы ожидаем, тем сильнее ломает потом. А Хван запрещал себе все, что себе позволял Ли. Но и разочарований у него было на порядок меньше.

Испорченные тетради — ерунда. Феликс мог бы разнести по всему универу о том, что случилось, сделать жизнь Хенджина действительно невыносимой. Вместо прозвища Ледяной Принц, его бы звали «О, смотри, это та шлюшка, что зажималась с альфой, который нравится Феликсу!». Но тот почему-то предпочел отомстить, по-детски залив его тетради, и рассказав о нем Чану, который причинять вред не собирался. До Хенджина туго доходят некоторые вещи.

Он то и дело ловит на себе взгляд Феликса добрую половину дня. В один из перерывов Ли молча садится на подоконник рядом с Джинни и двигает к нему стаканчик кофе, заставляя взять. Хван подозрительно косится то на кофе, то на Феликса, обнюхивает стакан. Ли закатывает глаза и бормочет что-то похожее на «драматичная сучка». Они долго сидят молча, пока младший не решает, наконец, заговорить:

— Если бы ты не сбежал в тот день, а поговорил со мной, все могло быть иначе. Но твой побег выглядел, как признание вины. Или, того хуже, будто ты сделал все это специально.

— Это не так.

— Я лишь говорю, как это выглядело с моей стороны. Я не умею читать мысли, Джинни, — Феликс тяжело вздыхает, опуская взгляд в пол. — Я думал: «Скажи, что это случайность и я прощу», но ты сбежал. И потом не позвонил, не написал. У тебя были целые выходные для этого. И, типа, как это должно было выглядеть для меня? Я весь следующий день только и мог думать о том, что ты сейчас с Чаном и вы весело смеетесь, вспоминая мою реакцию на вас. Я просто не могу тебе больше доверять, — омега горько усмехается. — На самом деле, никому из вас не могу.

И Хенджин, собиравшийся объясниться, закрывает рот. Его объяснения — жалкие оправдания, а последние слова Феликса — печальная правда. Даже Чанбин ему врал и Хван не представлял, как Ли мог делать вид, будто ничего не случилось. Он так же понимал, что Феликс не может уйти, потому что тогда останется один. А он не может в одиночестве. Совсем.

— Я не хотел, чтобы так вышло, — все же говорит Джинни.

— Я тоже. Но вот мы здесь. И ты занял место, которое я хотел себе большую часть жизни...

Хенджину нравится Чан. Феликс, несмотря на старания, все еще не может окончательно отпустить Криса. Поэтому Феликс тонет в обиде, а Хенджин — в чувстве вины. Один не может доверять, другой — довериться.

И на этом их короткая дружба официально подходит к концу. Они возвращаются к тому, как было до. До того, как Феликс попросил ручку, а Хенджин ее одолжил. До того, как они проплакали в объятьях друг друга целый вечер в номере отеля с видом на реку Хан.

Джинни не знает, что отдергивает его руку каждый раз, когда он собирается написать Бан Чану — совесть, вина, смущение или страхи. Но пары заканчиваются, омега едет в торговый центр и до сих пор не знает, где проведет ночь.

Он бродит между рядами с одеждой в одном из бутиков с базовыми вещами. Выбирает необходимое, стараясь обойтись минимумом, но, так как у него совсем ничего нет, выходит все равно много. А ещё белье и носки. И куртка. С небольшим внутренним сопротивлением оплачивает все картой Дэсона. Пусть это будет компенсацией за порванную толстовку, испорченное пальто и новые травмы, не только физические. Его мать не переставая трезвонит уже час и Хенджину пришлось перевести телефон в беззвучный режим. Разговаривать с этой женщиной он точно не собирался.

Все приходит к тому, что он сидит в одном из кафе торгового центра, обложенный пакетами с разными логотипами, пьет латте и переписывается с Сынмином, сообщая последние новости. Он понимает, что дальше тянуть нельзя. Минхо писал ему и говорил прийти в зал, подождать его, чтобы вместе поехать к ним, и Хенджин в последний момент отказывается от номера в отеле и звонка Бан Чану, и едет к Ли. Черт бы побрал его трусость и нерешительность. Он обещает себе, что завтра обязательно решит этот вопрос.

Но Минхо будто все знал и про внутреннюю борьбу Хвана, и про то, о чем он говорить не хотел. Может быть поэтому он встречает Хенджина не один, а с Чаном. Ли сам все рассказывает альфе, зная что тот будет злиться, а пугать Джинни его феромонами гнева не хотелось.

Этим поступком он словно снимает с младшего ответственность за решение и перекладывает на себя, и Хенджин не думает, что когда-нибудь сможет отплатить старшему за все.

Минхо выпроваживает смущенного Хвана и довольного Бан Чана, загруженного пакетами омеги, и выдыхает с облегчением. Он надеется, что не пожалеет об этом.

• ✤ •

Чан болтал всю дорогу, очевидно, заметив стеснение омеги и пытаясь разрядить обстановку. Это сработало. Хенджин расслабился, сам начал поддерживать разговор. А потом они оказались в квартире альфы и Джинни все слишком понравилось, хоть в подъезде не было лестницы с коваными перилами, а окна не узкие, но от пола до потолка и почти во всю стену. Хван умилился подушкам на диване и обрадовался виду из окна — небольшой сквер со старыми скамеечками. Хенджин мог представить себя сидящим на одной из них с альбомом и красками в руках. Квартира Бан Чана ощущалась уютно, хоть и выглядела пустовато, по мнению омеги. Он сразу как-то проникся тишиной и запахом альфы, который, наверное, даже в стены впитался.

Хенджин подавляет в себе желание начать протестовать, когда альфа меняет постельное белье на кровати. Омега не знает, что именно в нем заставляет вести себя, как идиот — инстинкты или собственный разум предает, но на секунду он ловит себя на мысли, что с бОльшим удовольствием спал бы на белье, которое пахнет Чаном. Может потому, что сегодня он спал без снов, сжимая в руках одеяло, пахнущее альфой? Это та область его мозга, которую он исследовать не хочет. Не сейчас. Не тогда, когда и так смущен до безумия.

— Я могу поспать и на диване, — лопочет едва слышно. Выгонять альфу из его собственной спальни он точно не хотел.

В комнате были светлые, почти белые, стены, как и во всей квартире. Большая кровать с высоким мягким изголовьем, перетянутым черной тканью, черные лаконичные тумбочки с современными ночниками по бокам. Слева от кровати было большое окно с видом на все тот же сквер и угол продуктового магазинчика. Вместительный шкаф, в котором у Джинни теперь был ящик, три полки и половина вешалок, тоже неудивительно черный. Ярким пятном являлся угол с компьютерным столом и креслом. Там черный цвет разбавлялся ярким фиолетовым, неоновые светильники на стене переходили от розоватого в фиалковый. На столе стояли два монитора, системный блок, игровая клавиатура с кастомными клавишами. Вообще-то там много чего было, наушники, тетради, какие-то провода, но небольшой бардак мешал рассмотреть лучше. И вся комната как-то подходила Чану. В ней была частица его души, его олицетворение.

— Не говори ерунды. Я сам предложил тебе жить у меня. Сам отдаю тебе комнату. На диване ты спать точно не будешь, — отвечает Бан Чан, забрасывая грязное белье в корзину для стирки. — Ты меня не стесняешь, так что не накручивай себя, хорошо? Располагайся и чувствуй себя, как дома. Если что-то понадобится — зови меня. И не стесняйся, ладно? Теперь это и твой дом тоже.

Хенджин может лишь слабо кивнуть в ответ. Легко сказать «Не стесняйся», «Расслабься». Здесь спокойно и уютно, но омега не может успокоить свои мысли. Кажется, что все происходит слишком быстро. За последние дни с ним столько всего случилось, что он не успевает все переваривать.

Они начинают совместную жизнь робко, боясь задеть, сказать что-то не то, нарушить личное пространство. Привыкают друг к другу, притираются. Хван продолжает посещать занятия, Бан пропадает на работе, но они стабильно проводят вместе утро и вечер. Вместе завтракают и ужинают, смотрят фильмы перед сном.Спустя пару дней Джинни уже меньше смущается. Краснеет только, когда с губ альфы срывается очередной комплимент.

Хенджин, стараясь найти равновесие в новой реальности, возвращается к старым привычкам. Он готовит по утрам сэндвичи и Чан с радостью берет предложенный обед, провожает Джинни до университета, а потом идет на работу.

Омега ловит себя на мысли, что в такой жизни он почти счастлив. Тактильность Чана почему-то совсем не напрягает. Хенджин быстро привыкает к ощущению горячей ладони на талии, когда альфа заглядывает ему через плечо, чтобы узнать, что он готовит. И к тому, что их пальцы иногда переплетаются, пока они идут рядом. Чан старается сдерживаться, это заметно, но иногда все же сжимает Хенджина в удушающих объятьях. Просто объятья, без попыток перевести их во что-то большее. И Хван понимает, что имел ввиду Минхо, говоря, что Чан тактильный. Альфе будто жизненно необходимо физически соприкасаться с другими живыми существами.

Чан сам по себе настолько комфортный, как самый настоящий дом, и Джинни с ним уютно и спокойно. А еще Бан забавный. Он каждый день что-нибудь приносит омеге — пирожное, цветок, резинку для волос. Это странно, приятно и мило, и Хенджин не знает, что с этим делать. Иногда ему тоже хочется сжать альфу в объятьях, растрепать кудри, затискать всего, особенно когда тот сонный и безумно умилительный.

В воскресенье к ним приезжают Минхо и Джисон. Омеги готовят закуски, пока альфы переносят компьютер Чана в гостиную и собирают новый стол для Джинни. Хван пытался Бана остановить, говорил, что может учиться и за обеденным столом, для него это не принципиально. Но теперь у него есть свой стол. Белоснежный, с удобными ящиками. И кресло, тоже белое и удобное. На кровати появляется пара теплых светлых пледов и новые подушки. Хенджину неловко, что он выселил Чана из его собственной спальни, и стал причиной дополнительных трат, но альфа говорит, что это нужно ему самому — баловать Джинни.

Потом они вчетвером смотрели глупую комедию, хотя большую часть фильма просто проболтали, пили пиво — Хенджин кривится сначала, но потом втягивается — и ели приготовленные омегами блюда. Спокойствие омрачается лишь бьющимся где-то внутри предчувствием. Или, скорее, ожиданием. Потому что отец пока не объявлялся. И у Дэсона должен был закончится гон, но тот пока не звонил. (Не)свекровь тоже больше не звонила, зато много писала, только омега переписку не открывал и ни одного сообщения не прочитал. Ощущение незавершенности мешает жить, но пока страшно встретиться с последствиями своих поступков лицом к лицу.

— Пойдешь со мной на свидание? — внезапно спрашивает Чан. Минхо и Джисон уехали кормить котов, а Джинни расставлял по местам чистую сухую посуду.

— Какое свидание? — пугается он. Хван никогда на свиданиях не был. Его приглашали пару раз на первом курсе, но он всегда отказывал. А тут очень хочется, но он понятия не имеет, что на этих свиданиях обычно делают люди. Все, как в фильмах происходит, или Хвану опять придется разочаровываться?

— Обычное. Пообедаем или поужинаем, сходим в кино или просто прогуляемся. Узнаем друг друга получше.

— Ты и так все обо мне знаешь, — они живут вместе уже несколько дней. В этом контексте ознакомительное свидание имеет еще меньше смысла.

— Это другое, — многозначительно отвечает альфа, будто это должно что-то значить.

— Ну, раз другое, тогда пойду, — смущенно отвечает Джинни, отвернувшись от пристального взгляда. Тарелки требовали к себе безраздельного внимания.

А еще не хотелось, чтобы Чан заметил его красные щеки и глупую улыбку.