Tundra

«В жизни есть только две настоящие трагедии. Одна - когда не получаешь того, чего хочешь, а вторая - когда получаешь.»

О.У.

«Nicholas Britell - Andante Con Moto - Piano and Strings» - Vaulter

«1»

Политический мир устроен не для всех и чтобы выжить в нём нужно уметь лгать. Причём врать так искусно, что со временем сам начинаешь верить в эту ложь. Но иногда одной лжи недостаточно. Для того, чтобы подняться по ступенькам выше, нужны деньги и связи. К счастью, Тэхёну не нужно было переживать на этот счёт. У него было всё. В том числе и поддержка народа.

Ещё месяц назад он, как смерч, ворвался в парламент, разрушая устоявшиеся порядки. Его правки в законы заставили вздрогнуть знаменитых политических деятелей. Дерзкие решения и отставки высокопоставленных чиновников не оставляли ни малейшего шага на компромисс. Тэхён не просто бросал вызов, он испытывал их терпение, доводя его до предела. Любимчик своего отца, лежащего в коме. Его избранный, тот чьё имя написано в завещании в случае его смерти.

Тэхён был рождён, чтобы стать президентом и пусть аристократы называли его полукровкой, но смешанное происхождение стало не слабостью, а напротив - оружием, выкованным в огне презрения и предвзятости. Когда он ворвался в парламент, никто и не ожидал, что тот, кто стоит на перепутье двух разных миров, окажется таким беспощадным. Его поддержка простиралась далеко за пределами страны. Тэхёна поддерживали многие - знаменитые послы, авторитетные министры, знатные дома и даже серые кардиналы"Серыми кардиналами" называют влиятельных политиков, которые не занимают официальных высших постов, но при этом активно участвуют в принятии важных решений, действуя из кулуаров. У него в этой стране неприкосновенность. Соперничать с ним означало приговорить себя к смерти. Тэхён не просто правит миром, он создаёт свои правила игры. По чужим он не следует никогда.

- Сколько ему лет?

Внутри нового здания воздух стоял плотной, удушливой стеной. Люди, как спрессованные кирпичи, заполняли зал до отказа, оставив для опоздавших лишь узкие проходы. Собрались почти все. Прямо по центру сидел Сын Вон. Его лицо, испещрённое глубокими морщинами, было бесстрастным. Густые брови нахмурены. Мужчина явно недоволен опозданием. Он откинулся на спинку небольшого, для его широких плеч, стульчика и спокойно выдохнул.

- Тридцать с хвостиком, - слетело с чужих уст на поставленный вопрос в тишине.

Тридцать с хвостиком - возраст, когда амбиции начинают бурлить, как лава в недрах вулкана, готового взорваться в любой момент. Сын Вон знал это, как никто другой, потому что прошёл этот путь сам. Он начал свой взлёт к власти в тридцать пять. Дела тогда шли не очень гладко, как хотелось бы. Так что ему пришлось заручиться поддержкой сенатора, которого уже давно нет в живых.

Время тянулось мучительно долго. Депутаты нервно покосились по сторонам. Когда прошло ещё около двадцати минут, а терпение иссякло, двери зала разлетелись в разные стороны.

В пространство ворвалась резкая тишина, пронзённая лишь скрипом колес инвалидного кресла. Присутствующие вздрогнули. Сын Вон обернувшись, увидел, как секретарь плавно катил кресло с молодым мужчиной прямо в центр зала, остановившись напротив собравшихся.

В воздухе повисла напряженное молчание. Никто не ожидал увидеть будущего президента страны в таком виде. Легендарный Ким Тэхён, в чьих венах текла кровь великих предков, в жизни оказался инвалидом. Сын Вон скользнул взглядом по лицам депутатов и заметил насмешливые улыбки.

«Торопились с выводами,» - подумал было он, как услышал уверенный голос.

- Приношу извинения за опоздание, - произнес Тэхён, лицо его оставалось бесстрастным. - Произошёл форс-мажор.

Депутаты начали перешёптываться. Сын Вон, тем временем не сводил с него взгляда. Тэхён, кажется, даже не смущался своего немощного вида, напротив, наличие инвалидного кресла никак не мешало ему делать вид, что он сидел на троне. Не видя смысла кричать, чтобы подавить повисший шум в зале, он дважды постучал по столу, давая сигнал стоящему позади приближенному. Секретарь без промедления подошёл ко столу и начал раздавать документы каждому из двадцати депутатов. Надменные лица вытянулись в ожидании чего-то неизбежного.

- Можете их открыть, - приказал Тэхён.

Сын Вон повторил за другими, медленно и осторожно вскрыв бумажный конверт. От окружающих исходило напряжение. Выражение лиц депутатов становились всё мрачнее. Документ Сын Вона оказался совершенно чистым. Не зная, чего ожидать, он коротко улыбнулся. Пустота в листе, само собой не было плохим знаком, но и хорошим тоже. Он воспринял этот жест немой угрозой. Между тем кто-то из депутатов вскочил с места.

- Вздор! За всю свою карьеру я никогда и никого не подкупал! - вскрикнул мужчина яростно. - Вы не имеете права отстранять меня от должности!

Тэхён поднял взгляд черных, как смоль, глаз. Не удосужившись проявить эмоции, он небрежно снял с запястья часы и бросил их на стол.

- Я не стану тратить своё время на глупые споры, исход которых уже предрешён, - произнёс он с ледяным спокойствием. - Вы ошиблись, а за ошибки нужно расплачиваться.

Его слова не оставляли места возражению. Тон его был безжалостным и окончательным. Тэхён повернулся к секретарю, ожидая, когда тот завершит начатое.

- Объяви решение совета.

- Все, за исключением депутата Ча, сняты с должности, - зачитал решение совета парень. - Кроме того, за хищение государственной казны, а также игнорирование и злоупотребление должностных обязанностей и своей должности, каждому был вынесен приговор, соответствующий кодексу номер тридцать один, пункту семь. Всё ваше имущество и доходы будут конфискованы, а также сумму, лежащую в банковских счетах, заморозят на неограниченное время. Если у вас имеются претензии, советую нанять адвокатов. По приказу президента Ким Дон Иля, за отказ вы будете посажены в тюрьму.

В зале повисла мёртвая тишина. Атмосфера между ними сгущалась, давила на грудь, лишала дыхания. Ухмылки исчезли, никто больше не смел улыбаться. В их глазах отражался страх, осознание того, что игра была закончена. Победителем в ней оказался - Ким Тэхён. Для него они являлись не более, чем расходным материалом, пустыми фигурами на шахматной доске.

Сам Тэхён посмотрел на присутствующих с таким презрением, что его взгляд, казалось, обжигал кожу. Безразлично рассматривая в чужих глазах страх и ненависть, он слегка кивнул головой, подавая знак секретарю. Тот с осторожностью, как будто бы боялся потревожить что-то неуловимо опасное, начал катить его инвалидное кресло в сторону дверей. Сын Вон, сидевший неподалеку, ощутил себя загнанной в угол овечкой.

- Был рад с вами повидаться, отец часто о вас рассказывал, - остановившись у выхода, произнёс Тэхён. Голос его прозвучал спокойно, почти дружелюбно. Сын Вон лишь сумел улыбнуться вместо ответа. Он всё ещё не мог поверить, что Тэхён избавился от всех депутатов одним махом. - Мне хотелось бы, чтобы наши с вами встречи продолжались, - добавил мужчина, протягивая ему руку. - Уверен, они смогут скрасить мою скучную жизнь.

- Я польщён, - Сын Вон пожал его руку, чувствуя, как ледяная хватка проникает в его сердце. - Но боюсь, вы разочаруетесь моей компанией. Я уже не в том возрасте.

- Жду вас завтра в здании парламента к часу.

Тэхён вовсе не просил, он приказывал, и Сын Вон знал, что у него не было права на отказ. Слабо кивнув головой, он внутренне съёжился, когда услышал отвратительный на слух скрип колес по кафельному полу. Звук словно эхом отзывался в его сознании. Силуэт мужчины медленно растворился под лучами заката, освещающего длинные коридоры.

Сын Вон, тяжело выдохнув, посмотрел на пустой лист бумаги, который показался ему символом собственного бессилия. В политике выживают лишь самые суровые. Так считал президент Ким, который восседал на своем посту около пятнадцати лет. Но, Сын Вон знал, что одной жестокости будет недостаточно, чтобы выжить в мире, где каждый готов бросить тебя на съедение голодным гиенам. Нужна хитрость, способная манипулировать людьми. Только так можно пройтись по чужим головам. Только так никто не пройдётся по твоей.

«Dernière» - Manon Clément

«2»

Сеульская трасса за городом.

Циферблат часов указал на 5:55 утра и единственный светофор на переулке загорелся красным. Водитель, погруженный в мрачные раздумья, остановил машину прямо у поворота. В голове беспорядочно крутились мысли, терзая его уверенность в своём сыне сомнениями. В зеркале заднего вида он время от времени смотрел на отражение спящего мальчика.

Как только красный свет сменился на желтый, он надавил на педаль газа и стремительно свернул вправо. Что-то мелькнуло перед машиной и исчезло буквально за считанные секунды, оставив после себя лишь глухой грохот, раздавшийся в утренней тишине. Сердце Чонгука сжалось, когда он почувствовал, как машина буквально проехалась по чему-то неизведанному. Охваченный ужасом, он потерял управление и автомобиль слетел в кювет, ударившись с глухим стуком, который отозвался в его голове болью. Затем пришла темнота.

Когда он очнулся, Чонгук инстинктивно оглянул пассажирское сидение. Сон У там уже не было. Его захлестнула паника. Он судорожно вытер хлынувшую со лба кровь, которая текла тёплыми струйками, и его взгляд невольно остановился на дороге. Он увидел своего сына в тусклом свете рассвета. Сон У протянул руку к сбитой собаке, чей дух, казалось, уже готов был покинуть израненное тело. Её ребра вздымались часто и рвано, словно она цеплялась за каждую крупицу жизни.

Чонгук смотрел на сына, чувствуя, как в душе нарастало чувство тревоги. На секунду он подумал, что руки Сон У нежно поглаживают её неухоженную, грязную шерсть, что мальчишка просто пожалел бедное животное. Но что-то в его позе заставило мужчину затаить дыхание. Тонкие пальцы мальчика сжались на её шее и он надавил на неё со всей детской силой, на которую был способен.

Чонгук затаил дыхание и вцепился руками в руль. Может быть, его сознание обманывало его, а эта авария на самом деле просто ему привиделась. Может быть, он и вовсе сейчас спит. Всё это на самом деле просто сон, нелепый кошмар, где его сын душит скулящую собаку. Но Сон У продолжал давить на неё, пока её тело не начало судорожно дергаться в предсмертных конвульсиях. Жалобные скулёж становились всё громче, в них, кажется, скрывалась мольба. Отчаянное желание спастись, которое никого не оставило бы равнодушным. Не могло бы оставить.

Чонгук, отчаявшись, ударил по клаксону, надеясь заглушить звуки, которые так сильно разрывали его душу. Звук был таким оглушительным, резким, словно удар молнии. Сон У испуганно обернулся в сторону машины, а когда встретился с ним взглядами, то посмотрел, как обычно смотрит нашкодивший ребёнок. Отпустив мёртвое тело, мальчишка медленно поднялся на ноги.

- Ей было больно, - прошептал он совсем тихо, когда Чонгук, борясь с собственными чувствами, подошёл ближе. - Я хотел, чтобы ей стало легче.

Мужчина оглянулся по сторонам, убеждаясь, что вокруг не было ни единой живой души и опустился на колени. Худое, измученное тело больше не издавало ни единого звука. Оно не проявляло никакого движения. Чонгук встретился с взглядом её маленьких глаз, которые смотрели в пустоту, и сжался от чувства стыда. Она была уже мертва.

Сглотнув твёрдый ком застрявший в горле, он заставил себя повернуться к Сон У.

- Больше так не делай, - лишь смог выдавить он из себя, и мальчик крепко обнял его в ответ.

Чонгук крепко сжал его в своих объятьях, и на мгновение ему показалось, что его окружила незримая пелена детской лжи - тонкая, удушающая, как паутина, которую слишком сложно с себя стряхнуть. Время, словно издеваясь, продолжала свой безжалостный ритм - стрелки циферблата коснулись шести часов утра. Улица, погруженная в сон, пустовала и пока они оставались для случайно проезжих людей совершенно безымянными лицами, Чонгук позволил себе закрыть глаза на случившееся. Он принял смерть бездомной собаки лишь за небольшое происшествие.

Чуть позже, когда Сон У сел в машину с помятым бампером, Чонгук с тяжелым сердцем схватил мёртвое тело животного и понес его в тундру, к дереву, под сенью которого оно могло найти покой. Он с осторожностью положил её возле огромного дуба и, бросив мимолетный взгляд в сторону впалого живота, устало побрел в машину, где его ожидал сын, а когда вернулся обратно, похлопал Сон У по плечам. Прежде чем прервать тишину, мужчина глубоко вздохнул и облизав пересохшие от тревоги губы, прошептал совсем тихо:

- Спрошу в последний раз, - Чонгук посмотрел на чёрные, как смоль, глаза ребенка. - Он правда упал с обрыва случайно?

Речь шла об его однокласснике. Полгода назад во время летних каникул Сон У, Джихун и ещё несколько мальчишек отправились в поход с классным руководителем. На вторые сутки его друга объявили в розыск в надежде найти его целым и невредимым, но когда нашлось тело, было уже слишком поздно.

- Ты стал смотреть на меня чужим взглядом. Будто бы ты больше не мой отец, - сказал Сон У расстроено. - Я вижу в тебе только подозрение и страх. Мне кажется, ты больше не любишь меня. Особенно сейчас, после того что увидел. И мне очень жаль, если ты мог неправильно понять мои чувства. Я задушил её, чтобы она не чувствовала боли, вот и всё. Но это не означает, что я убил собственного друга. Я не стал бы так делать. Никогда бы не стал толкать его с обрыва.

Сон У привычно прикусил нижнюю губу и посмотрел в окно, чтобы не видеть гримасу Чонгука. Не видеть в нем привычного сомнения или, хуже того, осуждения. Мысли терялись. Время вместе с тем стремительно пролетало, минуя проблемы, с которыми им пришлось встретиться. Мужчина молчаливо вышел из машины и пересел на переднее сидение. Он посветил фарами, осмотрел дорогу и, убедившись, что никого нет, надавил на газ.

- Я верю тебе, - вылетело из его уст, снимая всё напряжение с сына. - Ведь ты всё, что у меня есть, Сон У.

«Candle Dance» - Infinite Stream

«3»

Месяцем позже

Зал суда присяжных

Для Чонгука понедельники всегда были одинаково холодными и беспощадными. Каждый новый понедельник казался ему жестокой шуткой судьбы, настойчиво напоминающей о разочаровании и боли, которые обрушились на него с неумолимой тяжестью. Он ненавидел их так, что порой мечтал о вечном сне, лишь бы не просыпаться в одном из дней недели, не приносящего ничего хорошего, кроме боли. Однако, всё имеет склонность к небольшим изменениям, поэтому в этот раз, охваченный трепетом и страхом, он впервые в жизни ожидал с чувством жажды наступления дня, которого ненавидел больше всего - понедельника.

Стрелки часов медленно коснулись десяти утра, и в зале суда повисло напряженное молчание. Чонгук нервно пошатнулся назад, когда увидел, как присяжные возвратились на свои места. Они приняли решение, от которого зависит вся его жизнь. Возможно, большинство из них склонились к ответу «виновен», поставили на его сына клеймо отшельника и повернулись к нему спиной.

Чонгук с трудом сосредоточился на окружающих, посмотрел на адвоката, тот был спокоен и по неведанным причинам внушал ему доверие. Сон У сидел ровно. Изредка он оборачивался в его сторону и поджимал губы. Когда судьи встали с места и приступили к оглашению приговора, для Чонгука всё остальное потеряло смысл. Ничего кроме их слов больше не имело значения. Как отец, он мог поклясться, что если бы у него была возможность, принял бы весь удар на себя. Никогда в жизни не позволил бы Сон У оказаться в суде, где ему на самом деле нет места и уж тем более, ни разу в жизни никто не осмелился бы решать нужно сажать его в клетку или нет.

Но, где-то глубоко в сознании, изредка всплывали воспоминания месячной давности. Чонгук пытается закопать их пеленой времени, залечивает их своей отцовской любовью и питает себя ложной надеждой. Изо дня в день он повторял одну и ту же фразу, что ему всего лишь показалось, что Сон У на самом деле невиновен. Но что если сын, которого он растил с восьми месяцев, которого воспитывал одиннадцать лет, на самом деле не чувствует простого сострадания к людям? Что если его сын типичный психопат, который способен на убийства? Что если это его не первое и не последнее убийство? Что случится тогда? И что важнее, готов ли он взять на себя ответственность за все те жизни, что будут лишены его сыном?

Чонгук не знал точного ответа. Им просто двигала отцовская любовь. Она ослепляла его, лишала трезвого ума и заставляла наивно убеждать себя в обратном. Чонгук нервно потёр ладони, а когда судья продолжил зачитывать приговор, к нему подошёл человек в сером костюме и протянул документ. В зале суда воцарилась гробовая тишина. Молчаливое ожидание напоминало затмение, когда всё вокруг погружается в абсолютную тишину, оставляя только глухое эхо сердцебиения. Чонгук почувствовал как до его плеча дотронулась чужая рука. Он обернулся и встретив на себе взгляд незнакомца, склонил голову на бок.

- Не соизволите ли вы пройти со мной в коридор, - произнёс тот, как ни в чём не бывало, а когда Чонгук возмутительно посмотрел в сторону задумчивого судьи, то незнакомец наклонился к нему поближе и прошептал с некой издёвкой. - Не беспокойтесь о приговоре, судья не огласит его до тех пор, пока вы не вернётесь в зал и не сядете на своё место. Что важнее, это человек, который ожидает вас снаружи.

У Чонгука не оставалось выбора. Он поправил пиджак, бросил последний взгляд на спину сына, который сидел словно статуя, и, выдохнув, поспешно покинул зал. В коридоре оказалось немного прохладнее. Он глотнул свежего воздуха и, почувствовав некое облегчение, продолжал следовать за незнакомцем. Ситуация казалась такой абсурдной, что он подумал, что сходит с ума. Но незнакомец не соврал. Человек, который ждал его в коридоре действительно казался важным. Оставалось только понять для чего такому деловому мужчине понадобилось вмешиваться в их с Сон У жизнь.

Чонгук увидев его, неожиданно уловил для себя родные и до боли знакомые черты лица. Черные, как смоль, глаза, смотрящие на него сверху вниз, немного волнистые волосы, и даже родинка на краю носа. Мужчина кивнул головой и секретарь оставил их наедине.

- Понимаю, что для вас всё это неожиданно, - начал он спокойно. - Чтобы не задерживать своё время, скажу вам прямо - я биологический отец Сон У. Сейчас судье передали два заверенных документа, в одном из них приказ вице-министра об его отстранении от работы, в другом о повышении должности до верховного судьи. Вся его жизнь напрямую зависит от вашего ответа, - мужчина с осторожностью привстал с места и вежливо улыбнулся, но улыбка эта вовсе не означала о том, что он был снисходителен. - Откажитесь от родительских прав и тогда наш будущий «верховный» судья вынесет верный приговор в пользу Сон У.

Охваченный чувством горечи, Чонгук крепко стиснул зубы. Человек перед ним назвался биологическим отцом Сон У, но в то же время не проявил ни единого сострадания к своему родному сыну. Его жизнь не имела для него никакого смысла. Он лишь беспокоился о времени, делал пустые ставки, наверняка просчитывал про себя вероятные проценты выигрыша и проигрыша, и рождение Сон У для него не означало ничего, кроме ошибки. Но для Чонгука Сон У был центром вселенной. Он вложил в него все силы, посвятил ему всю свою жизнь.

- Хотелось бы знать, с кем я имею честь говорить, - раздражённо произнес он, взглянув прямо в его глаза, в самую душу.

Мужчина, поправил пиджак. Он посмотрел на Чонгука презрительным взглядом, словно своим присутствием сделал ему какое-то одолжение и протянул руку.

- Председатель Ким, - вылетело из его уст. - Но для вас я просто Ким Тэхён, - он взял в руки трость, которая до этого момента незаметно пряталась за дверью и, опираясь, не сводил с него взгляда. - Чем быстрее вы подпишете документ, тем быстрее Сон У окажется на свободе. Выбор за вами.

Когда Чонгук думал, что хуже уже быть не может, этот мужчина буквально столкнул его в обрыв, где никто после падения не выживает. Силуэт Кима медленно скрылся из виду, оставляя Чонгука наедине с собственными мыслями. Он бросил взгляд на часы, с момента их встречи не прошло и пяти минут, но их вполне хватало для того, чтобы разрушить те счастливые мгновения с промежутком двенадцати лет.

Тэхён дал ему право на выбор, которого на самом деле не было. Стал бы он рушить из-за эгоизма судьбу ребёнка, которому посвятил всего себя? Чонгук сломлено посмотрел на приближающегося секретаря. Ему протянули заранее приготовленный документ об отказе от родительских прав.

Оставалось только расписаться.