Слишком много краски
Слишком много краски
Девочки
— Для кого это она так прихорашивается? — игриво поинтересовалась Марлин Маккиннон, натягивая колготки и глядя на Лили, которая всё утро провела в ванной, а теперь не отходила от зеркала.
— Не знаю даже, — протянула Алиса Вуд, танцующей походкой проходя мимо Лили. На ней был розовый банный халат, волосы были замотаны полотенцем. — Не может быть, чтобы для Джеймса Поттера! — в ужасе прошептала она.
— Не может быть! — подхватила Марлин. — Он же болван и тупица! Он Лили совсем не нравится! Нет!
— Это он тебе подарил? — Алиса указала расческой на встопорщенный неряшливый букетик полевой живности в стакане воды у Лили на тумбочке.
— Нет, Алиса, ну что ты! — веселилась Марлин. Они с Алисой несколько лет ждали этой возможности. — Джеймс Поттер такой неотесанный и грубый, он не мог подарить Лили цветы!
Алиса рассмеялась.
Лили цокнула языком и улыбнулась, отворачиваясь от зеркала.
— Отстаньте, а?
— О-о-о! — протянули подружки, оценив её тщательный аккуратный макияж и прическу.
Во всем мире не было места лучше и ярче, чем гриффиндорская спальня для девочек. Здесь никогда нельзя было увидеть разбросанных как попало вещей, грязных носков, всклокоченных постелей и оберток из-под сладостей. Наличие четырех взрослых девушек предполагало чистоту, порядок, душистость и пугающую смесь ценных мелочей. Именно поэтому в этой спальне повсюду поблескивали флаконы духов, на тумбочках и комодах сверкали разбросанные бусы, сережки и фенечки, ободки, украшения для волос и прочие вещицы, которые за шесть лет скопились в общее Эльдорадо — достаточно было только утром предупредить, кто забрал какую помаду, заколку или шарфик. Скучные школьные кровати здесь были завалены россыпью разноцветных подушек, мягких игрушек (самой большой была игрушка Марлин — гигантский плюшевый пес, сидящий у ее постели и охраняющий их покой по ночам), а стены над кроватями были облеплены шестилетним сбором привязанностей — от целомудренных семейных снимков до плакатов полуголого Мирона Вогтейла. Самый крупный плакат солиста «Диких сестричек» висел над кроватью Маккиннон и был щедро усыпан отпечатками красных женских губ — результат одного довольно-таки сумасшедшего девичника на пятом курсе.
— Посмотрите, как мне лучше? — взволнованно спросила Лили, обернувшись к подружкам и по-очереди приложив к темно-рыжей копне локонов темно-зеленый и молочно-белый ободок. В последнее время все носили эти ободки. И подкручивали волосы.
— Лучше без него, — Марлин, уже полностью одетая, решительно подошла к ней и расстегнула верхнюю пуговку у неё на блузке. — И так.
— Нет! — она застегнула его обратно.
Марлин сердито расстегнула.
— Да!
— Нет!
Мальчики
— Все на пол! — заорал Сириус, едва разлепив глаза. Ремус чуть не задушил себя, затягивая галстук, Питер несолидно взвизгнул и выронил стакан с зубной щеткой. — Это не учения! Сохатый взял в руки расческу! Повторяю, это не учения! — Сириус резво вскочил с постели.
Всего за один вечер и одно утро их чисто прибранная спальня приобрела привычный вид: повсюду валялась одежда, книги, фантики из-под конфет, картофельные чипсы, волшебные журналы с голыми ведьмами, журналы про квиддич, каталоги метел, а также магловские, с мотоциклами, комиксами и всё теми же голыми девушками. А ещё носки. Носков было столько, что можно было подумать, что здесь живут не четыре парня, а неряшливая сороконожка. Кровать Джеймса была похожа на кабинет спортивного журналиста: куча плакатов, вырезок из статей, фотографий с матчей.
Над постелью Сириуса глянцевато сверкали плакаты с мотоциклами в самых откровенных и развратных ракурсах, а также целое разнообразие магло-волшебной эротики и рок—музыки, в основном в представлении "Диких сестричек", "AC/DC" и "The Beatles". На кровати Питера царил жуткий беспорядок и над ней висел всего один, старенький плакат "Уимбургских ос", самой аккуратной была кровать Ремуса: вещи развешены на спинке и крючках, на тумбочке рядком стоят книги, никаких пустых банок из-под сливочного пива и фантиков, а из плакатов — только афиша волшебной джаз-группы и лунный календарь с отмеченными крестиком, страшными числами...
Джеймс, который в этот момент торчал у зеркала и пытался обуздать буйство волос у себя на голове, с силой запустил в Сириуса расческой, но тот закрылся своей подушкой, как щитом.
— Лузе-ер! — хрипло пропел он.
— Иди нахер.
Сириус показал ему из-за подушки средний палец.
Джеймс ещё разок взглянул в зеркало и обеими руками как следует взлохматил волосы. Да, так всегда лучше.
Сделав вид, будто уже уходит, он на ходу сдернул подушку с уже заправленной постели Питера и шарахнул ею Сириуса, но тот, изловчившись, парировал удар и в отместку обрушил свою подушку на голову Поттеру. Завязалась нешуточная драка, они принялись с воинственными воплями мутузить друг друга подушками, перепрыгивая через постели и переворачивая чемоданы. В ходе сражения досталось и Питеру, который пытался выскользнуть из спальни целым и невредимым, одна из подушек порвалась и выплюнула в тесное пространство тучу перьев.
— Сохатый, Бродяга, вам же не десять лет! — попытался воззвать к их здравому смыслу Ремус и тут же получил подушкой по голове. — Ну держитесь! — и он тоже схватил подушку.
Роксана проснулась так резко, словно кто-то гаркнул ей прямо в ухо.
Первые пару секунд она непонимающе смотрела на темно-зеленый полог незнакомой кровати и пыталась понять, почему он не серебристо-голубой. Потом вспомнила, что она уже давно не в поместье, и прерывисто вздохнула.
Звуком, который ее разбудил, оказалась заигравшая в наушниках песня — оказывается, она вчера так и заснула с плеером.
Недовольно выключив музыку, Роксана рассеяно натянула одеяло на голову, высунула из-под него руку, нащупала на тумбочке наручные часики и утащила в свое теплое сонное царство...
А через секунду выскочила из-под одеяла, но не рассчитала размеры своего нового жилья и врезалась в комод, больно зашибив ногу.
Занятия начинались через сорок минут, а она до сих пор не знала своего расписания. И понятия не имела, где его взять.
На ходу впрыгивая в колготки застегивая блузыку и юбку, Роксана побросала в сумку какие-то конспекты, натянула мантию и на шармбатонский манер завязала галстук.
Главной проблемой оставались волосы. После недолгих колебаний Роксана просто собрала их на затылке в пушистый пучок и, взглянув на себя в зеркало, только махнула рукой. Глаза припухли от недосыпа, вчерашняя тушь размазалась — Роксана наспех стерла черные разводы пальцем. Краситься было некогда — да и некого ей было здесь очаровывать, так что она вылетела из своей комнаты лохматая и страшная, как банши, и тут же, как назло, наткнулась на группку красивых слизеринских девочек. При виде нее их ухоженные, странно похожие одно на другое личики изумленно вытянулись.
Центр компании, шатенка с огромными черными глазами и непропорционально маленьким красным ротиком, окинула Роксану пренебрежительным взглядом, проходя мимо и бросила:
— Зап'гите двег', ma cherie. В Англии не принято хвалиться своим бардаком.
Девочки захихикали, стайкой следуя за своей королевой и по пути окатывая Роксану злыми взглядами самок, в обществе которых появилась чужая.
Роксана почувствовала острую обиду. Что она им сделала?
— Заприте рот, миледи, — огрызнулась она, захлопывая дверь, в которую смотрелась всклокоченная постель и кучи одежды на полу. — В Норвегии бы вам его отымели.
Девица обернулась. Хихиканье оборвалось. Выражение шока на красивом тупеньком личике было просто бесценно.
Захлопнув дверь, Роксана прошла мимо притихших девочек, сунув руки в карманы мантии и специально громко шаркая, а напоследок еще и подмигнула красотке так, что у той дернулись губы.
Спиной она почувствовала, как та вынула палочку, и уже сжала в кармане свою, но тут кто-то из девочек шепнул: «Люциус, Блэйк, не надо!», и Роксана с досадой поняла, что стычка отменяется.
Как пройти в Трапезную, она не запомнила — слишком много было лабиринтов в подземелье, так что Роксана просто увязалась на выходе из гостиной за рыжей девочкой с лицом, похожим на лисью мордочку, и крепким светловолосым парнем, который назвался вчера Ноттом.
— У тебя перья на голове! — весело сообщила Лили, сбежав с лестницы к Джеймсу. Марлин и Алиса, несмотря на всё свое хихиканье и насмешки, деликатно удалились. Лили легонько взъерошила его волосы, и по воздуху поплыли белые пушинки. — Вы что, опять дрались подушками?
— Ну что ты, просто когда Джим ни свет, ни заря вылетел из спальни на метле, врезался в купидона, — деловито сообщил Сириус, появляясь на лестнице, ведущей в спальни мальчиков. — Доброе утро, принцесса!
— Спасибо за цветы, — улыбнулась Лили, когда по лестнице последним спустился Ремус и уволок за собой Сириуса. — Проснуться в первое утро рядом с букетом — это романтично. Даже странно, когда это Джеймс Поттер сделался романтиком?
— Возможно, я рассчитывал, что ты придешь отблагодарить меня в нашу спальню, — Джеймс криво улыбнулся.
Лили хмыкнула.
Могу я поинтересоваться, как ты проник в спальню?
— Пусть это останется моим маленьким секретом, — низким бархатным голосом отозвался Джеймс, притягивая ее к себе.
Приподнявшись на цыпочках, Лили потянулась к Джеймсу, но когда до поцелуя осталась всего пара сантиметров, ей в нос вдруг залетела пушинка, и Лили чихнула. Прошло несколько мучительных секунд, прежде чем она открыла глаза и увидела, что Джеймс стоит, зажмурившись под очками и сжав губы.
— Не за что, Эванс, — пробормотал он, не открывая глаза, и попытался улыбнуться.
— Прости-и! — в ужасе простонала Лили, но тут скорбно поджатые губы Джеймса искривила настоящая улыбка, он приоткрыл один глаз, они посмотрели друг на друга и захохотали.
На завтрак они шли, держась за руки. Спускаясь по лестнице вниз, пару раз ныряли в коридор и целовались — один раз за гобеленом, второй — в пустом коридоре Заклинаний, пронизанном пыльными солнечными лучами.
Уж очень сложно было удержаться, когда мысленно и он, и она, делали это постоянно...
Когда же они наконец добрались до Большого Зала, солнце уже поднялось высоко, а небо над четырьмя столами отливало высокой прохладной лазурью, по которой кто-то словно провел гигантской кистью полосы размытых облаков.
Учительский стол уже практически опустел. Дамблдор вел беседу с новым учителем по Защите от Темных Сил, заинтересовано потирая подбородок, профессор Синистра, как всегда, читала книгу, а чашка, блюдце, молочник и тарелочка с тостами медленно кружились вокруг нее, словно маленькая копия Солнечной системы. Хагрид горой нависал над профессором Грей и так активно жестикулировал, радостно ударяя ладонью по столу, что разом подпрыгивала вся посуда. Судя по мрачному выражению лица преподавательницы, ее больше волновала не компания общительного великана, и его безмерная любовь к «зверушкам», а чайник с кипятком, который стоял у Хагрида под рукой и каждую секунду норовил отправиться в полет.
Макгонагалл ходила вдоль столов, раздавая старшекурсникам их индивидуальные расписания.
Оставив Джеймса в компании одноклассников, Лили направилась к Ремусу, который в это время инструктировал иностранцев.
Эти ребята выделялись из основной массы студентов, даже несмотря на то, что теперь носили одинаковую со всеми форму. Испуганно сбившись на краю их стола в кучку, они склонили головы над разложенной между тарелками и чашками картой школы и взволнованно перешептывались, каждые полминуты обращаясь к затюканному Ремусу.
— А если я пойти через ви... ви...
— Виадук.
— Да, виадук... если я пройти по нему, я попаль в теплицы?
— Нет, для этого надо пройти по мосту во внутренний двор и... Лили! — Ремус страшно обрадовался ее приходу и подвинулся, освобождая место рядом с собой. — Наконец-то, нам тебя как раз и не хватало!
— Что тут у вас? — с улыбкой поинтересовалась Лили, усаживаясь между ним и маленькой смуглой девочкой из Шармбатона.
— Хвала Мердину, Лили, я уже просто не справлюсь, — прошипел Ремус, выпучив глаза. — Они спрашивают, спрашивают и спрашивают, как будто хотят за одно утро выучить всю карту Хогвартса, включая все потайные ходы! Или задают одни и те же вопросы!
Лили рассмеялась.
— Интересно, а почему они ничего не едят? — озадаченно спросила она, разглядывая нетронутые тарелки иностранцев.
— Я тоже об этом спрашивал, — терпеливо вздохнул Ремус. — Одни говорят, что наша еда слишком тяжелая, вторые, что слишком легкая, третьи все время жалуются на мясо. Ради всего святого, Лили, сделай с ними что-нибудь, потому что я умываю руки. Выручай, я подменю тебя на ближайшем дежурстве! — с этими словами он вежливо улыбнулся иностранным студенткам, взял свою тарелку и вилку (Макгонагалл разрешала ему пользоваться своими, так как школьное серебро вызывало у него аллергию), и пошел к Мародерам на другой конец стола, а Лили осталась на растерзание новичков.
— Какие новости? — небрежно поинтересовался Сириус, щедро поливая патокой стопку блинчиков.
— То же самое, что и все лето, — рассеяно отозвался Джеймс, листая свежий номер «Ежедневного пророка», пока над ними с шорохом летали совы и забрасывали столы родительской заботой. Из-за военного положения писем в этом году было чуть ли не в два раза больше, чем обычно.
— Мракоборцы патрулируют магловские районы и арестовывают всех без разбора, а Бэгнольд только и делает, что толкает речи... черт, твою мать! — Джеймс подскочил так, словно увидел на газетном листе таракана, и Питер, сидящий рядом, подавился овсянкой.
— Что там?
— Сивый напал на маглов! В открытую!
Сириус и Питер уставились друг на друга, а потом, не сговариваясь, побросали ножи и вилки и склонились над живыми страницами.
— «Как сообщает глава Мракоборческого Отдела, Фицджеральд Боунс, на прошлой неделе, ровно в 18:00 в лесу на юге Хэмпшира были обнаружены тела десяти маглов с многочисленными укусами, среди них — сотрудник «Эха Мерлина» Чарли Кок, знаменитый своим журналистским расследованием в Северной колонии. А прошлым вечером оборотень по имени Фенрир Сивый наконец объявил общественности о своем намерении сотрудничать с волшебником, именующим себя Темным Лордом... бла-бла-бла... не выходите на улицу в темное время суток».
— Это они? — прошептал Питер, вытаскивая нижний лист, на котором были напечатаны фотографии некоторых членов банды Сивого и объявление о вознаграждении «За поимку любого известного вам оборотня».
Мальчики невольно оглянулись — у каждого второго студента в руках был свежий экземпляр «Пророка», и все шушукались, обсуждая страшные вести.
Джеймс вдруг торопливо скомкал газетный лист и швырнул под стол.
— Ты чего? — удивился Сириус.
— Лунатик! — прошипел Джеймс и схватился за ложку, краем глаза следя за тем, как к ним приближались старосты.
— Что это у вас с лицами? — спросил Ремус и взглянул на друзей. — Что вы опять натворили?
Тут к ним весьма кстати подошла Макгонагалл с расписаниями.
— Так-так-так... Поттер, возьмите свой экземпляр... похоже, мне от вас и в этом году не отделаться? — осведомилась она. — «Превосходно» по трансфигурации.
— Без нас вам было бы скучно, профессор! — отозвался Джеймс, прижав к груди ладонь и с любовью взглянув на преподавательницу.
— Безусловно, Поттер, до вас никто не срывал мои уроки с таким постоянством и изяществом, — фыркнула Макгонагалл, подходя к Сириусу. Джеймс расплылся в польщенной улыбке.
— Доброе утро, профессор, — звякнул у него за спиной голос Эванс.
— Доброе утро, мисс Эванс... так, где вы у меня... ах, да, вот же, возьмите ваше расписание.
Как только Макгонагалл ушла, Джеймс схватил расписание Лили, чтобы сверить их уроки.
— А что это у тебя за окна по понедельникам... и средам... и пятницам?! У меня такого нет!
— Вы уже слышали?!
Мальчики обернулись, услышав громкий гневный голос Алисы, а затем и она сама подбежала к ним, взъерошенная и запыхавшаяся.
— Привет, Лили, — девушка торопливо поцеловала подругу в щеку и плюхнулась на скамью рядом с ней.
— Слышали что? — натянуто поинтересовался Джеймс, быстро переглянувшись с Сириусом.
— Наше новое расписание! — выкрикнула Вуд, и у них отлегло от сердца. — Это же просто кошмар!
Она хлопнула по столу своим бланком, и все невольно склонились над ним в поисках кошмара.
— Одни и те же предметы каждый день, это же просто невозможно! Когда мы будем делать домашнее задание? Да еще и каждый понедельник, среду и пятницу помогать мадам Помфри в Крыле! Да это же сумасшествие! Мне интересно, как именно, а точнее, когда мы будем готовиться к ЖАБА?!
— Съешь что-нибудь, Вуд, полегчает, — миролюбиво посоветовал ей Сириус.
— Не смешно, вот увидишь, вам этот Джекилл тоже какой-нибудь факультатив по охоте на нюхлеров придумает! — огрызнулась Алиса.
Внезапно в Зал вошла Блэйк Забини в сопровождении своей свиты и окинула столы въедливым ищущим взглядом. Сириус торопливо отвернулся.
— Ты куда? — невнятно крикнул Джеймс, когда он вскочил на ноги и забросил на плечо сумку.
— Увидимся в классе! — торопливо бросил Сириус и уже кинулся было к выходу, как вдруг врезался в кого-то на полном ходу.
— Не стоит так начинать свою карьеру в Слизерине! — тихо произнес Катон Нотт, появившись рядом с Роксаной словно из ниоткуда и больно ей сдавив её руку. Лапа у него была, как у медведя.
— Что? — Роксана инстинктивно попыталась вырваться, но хватка только усилилась.
— Я слышал, как ты утром разговаривала с Блэйк Забини, — прошипел он. — У нас так не принято, Малфой!
— Да, я в курсе, что у вас много чего не принято! — проворчала она, пытаясь высвободиться.
— Я серьезно, Малфой! — выплюнул Нотт, дергая её на себя. — Забини, может, и дура, но ей все в рот смотрят...
Роксана подавила смешок.
— ... и если ты вздумаешь тягаться с ней, то в один прекрасный день ее мегеры уволокут тебя на дно Черного Озера, и даже я тебе не помогу!
— С какой стати тебе вообще надо мне помогать?
— С такой... — он замолчал. Роксана оглянулась. Мимо прошла стайка девочек из Пуффендуя. — С такой, что Люциус просил меня присматривать за тобой, а он всегда...
— Так во-от в чем дело! — громко протянула Роксана и Нотт нервно оглянулся. — И дорого нынче стоит работа телохранителем?
Катон вдруг больно дернул ее на себя и сдавил локоть так, что рука разом онемела до кончиков пальцев. Нерв, наверное, какой-то зажал или еще что.
— Со мной тоже не советую так разговаривать! — прорычал он, обдавая Роксану крепким запахом кофе и дорогих сигарет. — Станешь со мной враждовать, клянусь, Черное отделение Дурмстранга покажется тебе раем! Мы здесь все заодно, Малфой! И твой брат был с нами! — Катон словно только сейчас вспомнил, что делает ей больно, и разжал пальцы, после чего добавил уже своим прежним ласкающим тоном: — Не будь такой нелюдимой, я просто хочу тебе помочь. Дать совет.
— Да идите вы все... со своими советами, — испуганно прошептала Роксана и, схватив сумку, вылезла из-за стола. Руку словно изнутри набили иголками, пальцы плохо гнулись, так что когда она, шагая к выходу, случайно врезалась в кого-то, плеер вырвался из ослабевших пальцев и взлетел вверх. Сердце нырнуло. Роксана метнулась за своим последним другом, но тут человек, в которого она врезалась, ловко поймал плеер у самого пола и выпрямился, откинув с лица длинные волосы и быстро кольнув Роксану знакомыми глазами-льдинками. Когда они встретились взглядами, по лицу его немедленно расплылась та самая премерзкая ухмылочка.
— О! Мое почтение, Ваше Жвачное Величество! — в тот самый момент, когда Роксана попыталась вырвать у него свой плеер, парень широким жестом отвел руку с ним за спину и склонился в полупоклоне. — Как спалось в наших трущобах?
— Отдай, — коротко сказала она, нетерпеливо вытянув ладонь.
— А где волшебное слово? — поинтересовался парень, с любопытством ощупывая пластиковый корпус.
— Авада Кедавра? — буркнула она, жадно следя за тем, как он бесцеремонно вертит ее сокровище в руках, каждую секунду рискуя его сломать.
На нее вдруг накатила такая страшная злоба, что захотелось расцарапать негодяю его улыбчивую морду.
Однако, когда она снова предприняла попытку вернуть плеер, парень только повыше поднял руку и даже не сдвинулся с места. Роксана подавила желание подпрыгнуть и злобно взглянула на него снизу вверх, кляня свой маленький рост.
— Что это за штука, Малфой? — он с любопытством поддел крышку пальцем, и та хлопнула так громко, что у Роксаны сжались кулаки. — Шкатулка с ядом? Проклятый ящик? Зная твоего братца, это должно быть что-то действительно... — он случайно нажал на одну из кнопок, и в наушниках громко зазвучала песня. — Музыка?! — парень мигом переменился в лице и, как полный идиот, прижал плеер к уху.
Роксана попыталась неожиданно выхватить свою вещь, но противник оказался быстрее, и ее ногти скребнули его по руке.
— Отдай сейчас же! — вспылила она.
— Отдам, когда скажешь, как он создает музыку... да еще и такую! Ты слушаешь «Диких сестричек»? — Блэк уставился на неё так, словно у неё за спиной захлопали орлиные крылья. — А братец в курсе?
Теряя терпение, Роксана выхватила палочку.
— О, Мерлин, только не это! — Блэк отпрыгнул от нее в притворном ужасе. — Это же волшебная палочка! Осторожней, занозу получишь! — и он опять улыбнулся, причем так, что у Роксаны невольно что-то дрогнуло внутри. В конце концов она — девчонка и все такое. Но сейчас было не до сантиментов. Она покрепче сжала палочку.
— Если не отдашь, я...
— Что, волосы мне выкрасишь? — ехидно поинтересовался он.
— Сам напросился! — она подняла руку.
— Мисс Малфой!
Роксана вздрогнула и обернулась.
К ним стремительно шагала та самая суровая дама, которая вчера руководила распределением по факультетам.
— Могу я узнать, зачем вам понадобилась ваша палочка во время завтрака? — поинтересовалась она, по—очереди оглядывая их лица.
Сглотнув, Роксана молча опустила руку и сунула палочку обратно в карман, боясь взглянуть профессору в глаза. По необъяснимым причинам эта женщина нагоняла на нее страх, хотя, казалось бы, после профессора Цепеша из Дурмстранга ей уже было некого бояться.
— Благодарю вас, — сухо молвила профессор и повернулась к парню. — А вам, мистер Блэк, я настоятельно советую отправиться на урок, если вы не хотите заработать наказание еще до начала учебы.
Роксана ошарашено взглянула на своего противника.
Блэк!
Не может быть, Блэк!
Теперь понятно, почему его физиономия вызывала у нее страшное желание съездить по ней чем-нибудь тяжелым.
Блэк. Брат-мать-ее-Нарциссы-Прекрасной!
Его предки на каждом приеме чуть ли не из трусов выпрыгивают, пытаясь доказать всем и каждому, как поддерживают Темного Лорда! Вот же говнюк!
— Простите, профессор, мы просто разговаривали, — он незаметно сунул ее плеер в карман.
У Роксаны от возмущения отнялся язык.
— Не подумайте, что мы рекламируем вражду между факультетами, это как-то непроизвольно всегда полу...
— Идите в класс, — строго приказала профессор.
— Есть, — немедленно согласился Блэк и, развернувшись на каблуках, пошел к друзьям, успев, однако, послать Роксане нахальную усмешку.
Класс трансфигурации, как всегда полутемный и пахнущий свежим деревом и чернилами, был наполнен мягким поскрипыванием перьев и редкими сухими покашливаниями.
— Мистер Блэк, мисс Малфой, это самостоятельная работа, — напомнила Макгонагалл, не поднимая глаз от бумаг на своем столе.
Кое-кто из сидящих впереди обернулся.
— Извините, — смиренно свел брови Сириус и принялся обводить слова на пергаменте, делая вид, что работает, а Малфой, которая до этого пыталась отобрать у него свой плеер, досадливо отвернулась.
Судя по всему, профессор им не поверила, потому что отложила перо и поднялась из-за стола, запахнув мантию.
Трансфигурация началась с того, что Макгонагалл добрых пятнадцать минут говорила о важности экзаменов ЖАБА. О том, что сдавать придется материал за все семь курсов. О том, как много значит каждый балл при рейтинговой системе поступления в такие заведения, как Мракоборческий Центр и Академия святого Мунго. О том, что результат этого экзамена окажет прямое влияние на всю их последующую жизнь.
Лили и Алиса, сидящие за первой партой, слушали так внимательно и так поедали взглядом преподавательницу, словно ЖАБА был древним Божеством, а они — жертвами-девственницами, которых должны были бросить в его пасть.
Джеймс, сидящий рядом с Сириусом, украдкой поглядывал на Макгонагалл и рисовал на нее карикатуру на задней странице тетради: кошка, слегка охуевшая и взъерошенная, на задних лапах, на каблуках и с палочкой в лапах.
— ... так что если вы чувствуете, что самостоятельно не справляетесь с темой — записывайтесь на мой субботний факультатив. Прошу вас со всей серьезностью отнестись к предстоящему экзамену. Второго шанса получить достойную работу у вас не будет, так что бороться придется за каждый балл.
Профессор окинула напряженные серьезные лица учеников взглядом и слегка расслабила плечи.
— А теперь перейдем непосредственно к теме нашей сегодняшней лекции, — Макгонагалл взмахнула палочкой, и на доске появилась тема:
«Трансфигурация человека. Анимагия. Трансгрессия».
— В прошлом семестре мы остановились на том, что каждый из вас благополучно поменял цвет волос, глаз, размер ног, рост и форму ушей. Не сомневаюсь, что это лето вы провели, оттачивая мастерство.
По классу пробежал легкий смешок. Макгонагалл приподняла уголки губ.
— Поэтому сейчас вы напишите базовую формулу заклинания Immutatio Formamentum, чтобы я знала, что вы все в состоянии перейти к новой теме, — с этими словами Макгонагалл стукнула палочкой по статуэтке египетской кошки на своем письменном столе, и та превратилась в песочные часы. — У вас есть десять минут. Приступайте.
Когда Макгонагалл встала, ученики мгновенно зашевелились, заерзали и попытались спрятать лежащие на коленях учебники. Книги принялись злобно хихикать над незадачливыми владельцами, а самые капризные попадали на пол.
С формулой Сириус справился за десять минут. Все эти милые заклинания длиной в милю он помнил так же хорошо, как свое имя, и теперь пытался изучить коробку Малфой. Вещица была явно заколдована, потому что выворачивалась из его рук, как живая, и всякий раз, когда он пытался ее открыть, тонкая крышка клацала, как пасть животного, и больно кусала его за кончики пальцев. Внутри у нее при этом что-то начинало угрожающе шипеть и потрескивать.
— Малфой, да что тебе стоит, скажи, в чем его секрет? — прошептал Сириус, ткнув острым кончиком пера в спину сидящей перед ним девушки.
Роксана резко повернулась было к нему, глубоко вдохнув, но тут Макгонагалл пошла в обратную сторону, и они снова склонились над пергаментами.
— Скажу, когда отдашь! — услышал Сириус.
— Отдам, когда скажешь! — отпарировал он и снова уколол ее пером.
— Мистер Блэк, мисс Малфой, кажется, я уже сделала вам одно замечание?
Ребята синхронно подняли головы. Макгонагалл стояла прямо над ними, сцепив руки в замок, и недовольно поджимала губы.
— Раз у вас так много времени на разговоры, полагаю, вы уже справились с работой, и я могу ее получить?
Сириус с легким сердцем протянул ей свой листок. Плечи Малфой поджались — Сириус увидел, как она передала Макгонагалл практически пустой пергамент.
Та хмыкнула, взглянув на несколько корявых строчек, и вернула работу владелице.
— У вас есть еще пять минут. Но я уверена, что с первой парты вы будете слышать меня лучше, когда я прошу соблюдать тишину, — добавила она и повела узкой ладонью в сторону одинокой парты перед столом, которая среди старших курсов приравнивалась к скамье подсудимых. — Прошу вас.
Что-то похожее на сострадание шевельнулось у Сириуса внутри, когда слизеринка поднялась со своего места, но тут же сдохло под лавиной злорадства.
— Вы тоже, мистер Блэк.
Его подбросило. Джеймса, который с интересом следил за перебранкой, тоже.
— За что?!
— Думаю, нам всем будет спокойнее, если остаток урока вы проведете передо мной, рассуждая над смыслом слов «самостоятельная работа» и «тишина», — Макгонагалл снова пошла в обход по классу, а Сириус, обменявшись с Сохатым скорбным взглядом, сгреб свое имущество и поплелся следом за Малфой.
Первая парта, Мерлин, это же позор, в последний раз его и Джеймса пересаживали за нее на третьем курсе, когда они принесли на урок Кусачую тарелку. Что может быть хуже?!
Он плюхнулся на скамью рядом с Малфой и наглая девчонка набросилась на него, как фурия — самым нахальным образом залезла в карман мантии и отобрала шкатулку. Он схватил её за руку.
Немая борьба с выкручиванием его пальцев длилась всего несколько секунд. Малфой злилась, пытаясь освободиться, а Сириус наблюдал за ней как за диким зверьком и весело улыбался. Выдернув руку, она воткнула ему в ребра палочку. Это было чертовски щекотно.
— Еще раз тронешь мои вещи, я трону твой позвоночник, тебе ясно? — прорычала она.
— Какие смелые фантазии, — зашептал Сириус и наклонился к ней. — Почему ты такая дикая, Рокси?
— Моё имя Роксана!
— Я же просто спросил.
— Просто отъебись от меня, Блэк, что непонятного!
— Блэк, Малфой, еще одно слово — и вы останетесь после уроков! — прикрикнула на них из конца класса Макгонагалл, и они отвернулись, максимально далеко отодвинувшись друг от друга.
* * *
С этого дня их противостояние превратилось в добрую традицию.
Противная розоволосая мелочь вела себя так, словно делала всему миру большое одолжение, что училась в Хогвартсе. Она была так похожа на всю свою напыщенную, мерзкую семейку, что глядя на неё, Сириус чувствовал как руки сами собой сжимаются в кулаки. Он был так счастлив, когда последний Малфой свалил из его школы, а теперь они вернулись в лице противной, злобной девчонки, да ещё и за деньги — Сириус не мог и не желал с этим мириться.
— Говорят, тебя выперли из Дурмстранга, потому что там кто-то кого-то грохнул! — весело сообщил он, догнав как-то раз Роксану после урока и подстроившись под её шаг. — Ну и как это?
— Что — как? — рыкнула она, взглянув на него, как на навозного жука.
— Какого это — убить человека? — прошептал он, приобняв её за плечи и наклонившись к самому её уху.
Малфой шарахнулась от его губ, как от огня и выхватила палочку.
— Показать?! — рявкнула она, но долгожданной дуэли не случилось — их засек выходящий из кабинета Слизнорт.
— Дикарка, — фыркнул Сириус тогда и ушел, даже не подозревая, как больно на самом деле сделал Роксане Малфой этими словами.
Роксана почти ни с кем не общалась, держалась обособленно даже от слизеринцев, не выходила из комнаты и либо слушала музыку, либо читала, а на всех уроках сидела одна. Исключением стали уроки трансфигурации. А если уж говорить начистоту, но для неё они стали настоящей пыткой, потому что именно на этих уроках Блэк изводил её больше всего. Профессор Макгонагалл, упершись в свою странную идей заставить их "по-человечески" работать вместе, по-прежнему заставляла их сидеть за одной партой. В трансфигурации Блэк разбирался, пожалуй, даже не хуже этой злобной тетки и большую часть урока посвящал не заданиям, а попыткам довести Роксану до бешенства.
Через неделю после первого занятия они приступили к практическим межвидовым превращениям. Практиковались на соседях по парте. Насмеявшись вдоволь над лицом Малфой, украшенным безупречным обезьяньим носом с торчащими из ноздрей волосками, Сириус предоставил очередь ей, уверенный в том, что она даже насморк у него не вызовет.
Но как только она подняла палочку, он понял, что сейчас случится что-то очень страшное.
И правда.
Вместо того, что произнести нужное заклятье, Малфой вдруг прищурилась и коротко махнула палочкой.
Нос Сириуса хрустнул так громко, что сидящие за ними ученики подскочили. На белую рубашку хлынула кровь.
Роксана злорадно улыбалась, ученики смеялись, но прежде чем к ним успела подбежать испуганная Макгонагалл, опозоренный и злой Сириус взмахнул палочкой и превратил Малфой в животное.
Он так надеялся, что из нее получится жаба, ящерица или на крайний случай какой-нибудь мерзкий тощий хорек, но вместо этого под парту, запутавшись в одежде, с жалобным визгом свалилось нечто пушистое снежно—белое, а когда он полез под парту, его за руку тяпнул маленький злой песец.
В итоге Гриффиндор потерял целых пятнадцать очков.
Но после того, как девушке вернули нормальный облик, и она, не стесняясь в выражениях, от души наорала на Сириуса, Слизерин потерял двадцать — за сквернословие, да еще и в присутствии преподавателя.
— Вы и раньше демонстрировали всяческое пренебрежение к правилам, мистер Блэк, но сегодня вы еще и умудрились подвергнуть опасности вашу одноклассницу! — бушевала белая, как полотно, Макгонагалл, после того, как ученики отправились на перемену, придавленные огромным домашним заданием, сломанный нос Сириуса вернулся в нормальную форму, а Роксана успокоилась и перестала искать на себе белую шерсть. — Вы могли превратить ее навсегда или только наполовину, вы представляете, чем это могло закончиться?!
— Пушистой задницей? — предположил Сириус.
— Придержите язык, мистер Блэк! — Макгонагалл нацепила на нос сердито бликующие очки и вернулась за свой стол. — С сегодняшнего дня вы будете работать вместе. На каждом уроке.
— Что?! — хором выкрикнули они.
— Профессор, вы же не можете!..
— Не указывайте мне, что я могу, а что нет, мисс Малфой! — Макгонагалл угрожающе взмахнула палочкой. — Пока я не увижу, что вы в состоянии находиться в одном помещении и сотрудничать, как нормальные благовоспитанные люди, будете учиться вместе. И за каждый день я буду назначать или снимать баллы.
— Каждый...
— Каждый день, — непреклонным тоном подтвердила профессор. — Пять баллов.
Сириус запустил пальцы в волосы.
— А если вздумаете нарушить мой наказ... — Макгонагалл засопела так, что тонкие ноздри ее затрепетали. Сириус охнул, почувствовав, как его что-то укусило за мизинец. Малфой рядом ойкнула и схватилась за руку.
Палец обхватило маленьким металлическим обручем. Сириус вскинул голову. Глаза маленькой золотой кошечки на столе вспыхнули красным светом и теперь медленно гасли.
— Я об этом узнаю, и тогда вы потеряете не пять баллов, а пятьдесят.
— Пятьдесят? — упавшим голосом переспросил Сириус.
— Пятьдесят, мистер Блэк!
— Но это же ваш...
— Мой факультет? Именно так. И потому я не потерплю на нем никакой глупой вражды. А теперь отправляйтесь на урок и постарайтесь там никого ни во что не превратить! А вы, мисс Малфой, научитесь держать себя в руках! Здесь вам не Дурмстранг, и рукоприкладство никто не потерпит! Если я еще раз увижу, что вы сломали кому-то нос — отправлю к директору. Можете быть свободны.
— За такое превращение любой нормальный преподаватель дал бы баллов сто, не меньше! — сердился Сириус, когда они бегом спускались по лестнице на пятый этаж, чтобы поспеть на урок по Защите от Темных Сил. — А вместо этого меня приковали к этой гребаной истеричке! — он попытался зубами стащить с мизинца грубое кольцо и чуть не откусил себе палец, когда его кто-то случайно толкнул в спину.
— Не понимаю, с какой стати ты вообще привязался к ней, Бродяга?
Они последними вскочили на вращающуюся лестницу. Отделившись от ступенек, она с гулким рокотом развернулась и понесла горстку учеников вниз.
Сириус промолчал. Ни Ремусу, ни Джеймсу, ни Питеру не понять, каково это, когда тебе пять лет, а на твоих глазах какой-нибудь Лестрейндж наказывает эльфа Круциатусом за то, что тот принес ему огневиски безо льда. Или какой-нибудь Нотт дарит отцу голову гиппогрифа, а Паркинсоны и Малфои при этом смеются, как ни в чем ни бывало, произносят тост за чистоту крови и колют себе пальцы, капая кровью в вино. А их дети, эти мелкие вонючие снобы, сосущие эту замечательную чистую кровь из своих же родителей, паразиты без капли таланта или сердечности и вовсе вызывали у Сириуса тупую и безотчетную ненависть. И желание толкнуть их, проходя мимо, в камин.
— Не люблю розовый цвет, — наконец буркнул он, все еще дергая себя за кольцо.
— Во всем есть плюсы, — заметил Джеймс, обхватывая его за шею. — Теперь один из Мародеров официально окольцован. Поздравляю! — он взглянул на его руку. — Кое-кто ждет не дождется первой брачной ночи?
— Да пошел ты, Сохатый! — буркнул Сириус, оставляя в покое мизинец, который уже покраснел, опух и начал болезненно пульсировать.
Мальчишки громко захохотали, разбрасывая густое эхо на несколько этажей.
Лестница со стуком коснулась прохода, и ученики гурьбой высыпали в коридор.