Глава 12. Анатомия Зигмунда Рашера.
/изображение взято из открытых источников/
Справка:
Немецкий медик, сотрудник Аненербе, врач в концентрационном лагере Дахау, гауптштурмфюрер СС. Рашер получил известность в послевоенное время, особенно в средствах массовой информации США как прототип врача-преступника нацистской медицины. Планировал и организовал в концентрационном лагере Дахау ряд медицинских экспериментов над людьми, которые на Нюрнбергском процессе над нацистскими врачами были признаны бесчеловечными и преступными.
- Мда. Жуткий тип. Как вы уже поняли, я навёл о вас справки, и вы любите быть впереди планеты всей. Поэтому мой вам совет, не в данном случае. Задвиньте ваши амбиции и не высовывайтесь.
С книгой в подмышке она заскочила в большую лабораторию доктора Зигмунда Рашера. То, что она увидела, потрясло ее воображение: двое мужчин были полностью погружены в резервуар с холодной водой. Как выяснилось позднее, заключенных из лагеря «Дахау». На обоих- военные комбинезоны летчиков, снабжённые капюшонами и спасательными жилетами. В желудок и в прямую кишку были внедрены термометры, которые измяряли стартовые параметры давления, частоту дыхания, пульс.
- Что здесь происходит? - она шепотом спросила у Рудольфа, который с ледяным спокойствием, вместе с остальными, смотрел на мучительную смерть живых людей.
- Доктор Рашер проводит «Эксперимент по охлаждению». Температура воды плюс два, ледяная в буквальном смысле этого слова.
- Зачем ему это?
-Предстоит война. Наши летчики «Люфтваффе» могут при крушение самолёта оказаться в северных водах. Поэтому, чтобы обезопасить их судьбы Зигмунд Рашер и изучает воздействие низких температур на организм человека.
- В смысле обезопасить?
- Надо найти средство позволяющее выдерживать низкие температурные режимы. Смотри внимательно! Уже минут сорок прошло. Один уже не жилец. А второй держится. Думаю, еще минут двадцать и копыта отбросит.
- Но ведь так нельзя! Они же живые люди! Им же больно в конце концов!
Рудольф, который до этого момента, казался светом в конце туннеля и единственным адекватным человеком среди этого мрака, резко посмотрел на нее.
-То есть, наши летчики не люди. То есть они должны погибнуть. То есть ты хочешь сказать , что жизнь евреев дороже немцев.
- Я не это имела ввиду. Жизнь каждого человека имеет одинаковую ценность.
- Вы что белены объелись сегодня, Грейс!
« Я должна что-то придумать. Я не могу на это смотреть. Если сработало с любителем ведьм Левином, то может и здесь получится».
Она подошла к доктору Рашеру и схватила его за рукав бархатного темно -зелёного френча. Он стиснул от гнева высокую челюсть, обрамленную бородой цвета вороного крыла. Чёрные густые брови нахмурились, тонкие губы сжались от злости. Желваки заиграли на его лице. Грейс невольно закрыла лицо руками, но то, что она увидела дальше, ввергло её в настоящий шок: люди, рвущие на себе волосы, царапающие свои лица. Повсюду кровь. Горы трупов.
Справка: На базе концлагеря Дахау была развернута медицинская лаборатория с барокамерой, в которой имитировалось воздушное давление на разных высотах ( до 10 км. ). Из более чем 200 заключенных, привлеченных к работам Рашера, тогда погибло 80 человек.
Грейс упала на пол и начала отползать к стенке, у нее начался судорожный припадок. Она заткнула уши руками, в которых звучали нечеловеческие крики, стоны, вопли и завывания людей.
Справка: Австрийский заключенный Антон Пахолег, который работал в отделе доктора Рашера, описал "эксперименты" менее научным языком: "Я лично видел через смотровое окно барокамеры, как заключенные переносили вакуум, пока не происходил разрыв легких.Они сходили с ума, рвали на себе волосы, пытаясь уменьшить давление.Они расцарапывали себе голову и лицо ногтями и пытались искалечить себя в приступе безумия, бились головой о стены и кричали, стремясь ослабить давление на барабанные перепонки. Такие опыты завершались, как правило, смертью испытуемых".
Зеленая трава хлестала ее пятки. Ливень пронизывал ее кожу рук, ног, лица до дрожи. Порывистый ветер дербанил её светлые волосы. Свинцовое небо, покрытое черными тучами, дарило ощущение страха, ужаса, паники.
В летнем платье, льняном, белом, намокшем и облепившим ее тело, как тряпка, держащая безжизненную ледяную руку Алексея, она спросила:
— Скажи мне, Родной, где ты сейчас?
— Я рядом с тобой, милая! Уходить тебе пора! У тебя есть всего три дня. Поторопись!