Марионетка

Аттикус

Эвелин не догадывается, что я слежу за ней и Мартином из своей машины с тонированными стеклами. Об этом знает только Вик.

Ребята непринуждённо беседуют, будто давно знакомы. Я замечаю волнение Эвелин: она часто одёргивает короткое платье, опасаясь, что ветер заденет ткань и обнажит запретные зоны.

Я вспоминаю, что её бельё у меня в кармане, и достаю его. Кручу в руках, разглядывая, и борюсь с соблазном понюхать.

Я смотрю на Эвелин, а потом на её трусики в своих руках. Подношу их к носу и вдыхаю едва уловимый аромат её киски. Сладкий мускус заполняет лёгкие, и я чувствую, как ноздри расширяются от возбуждения. Мой член твердеет в брюках, упираясь головкой в ширинку. Не могу поверить, что эта девушка так сильно на меня действует.

— Блять, — недовольно расстёгиваю ширинку и обхватываю член.

Я накачиваю его рукой от основания до кончика. Вдохнув запах Эвелин, я обматываю её трусиками член и дрочу в жёстком ритме.

Работая рукой, я смотрю на Эвелин и представляю, как бы красиво она выглядела вся в моей сперме. Или ещё лучше, если бы она давилась ею, а потом, как послушная сучечка, очистила мой член своим сладким язычком.

Пот стекает по вискам, вены на налитом члене пульсируют, а моя рука, поглаживающая его, напряжена. Я не ослаблю хватку. Хочу быстрее кончить и забрать Эвелин домой.

Запрокинув голову на сиденье, я сильно накачиваю у конца и кончаю на бельё. Сперма пачкает ластовицу чёрных крошечных трусиков. Теперь можно вознаградить Эвелин.

— Вик, я заберу Эвелин. Езжай домой, — сообщаю парню по телефону.

— Понял.

Эвелин и Мартин прощаются. Она идёт ко мне, думая, что это машина Вика. Открывает дверь, немного удивлённая, что за рулём я. Садится и пристёгивается.

— Как всё прошло? — спрашиваю я, выезжая с парковочного места.

— Нормально.

— Меня не устраивает твой ответ.

Эвелин, нахмурив свои идеальные брови, смотрит на меня.

— Он пригласил тебя на вечеринку?

— Да.

— Отлично, с этого и стоило начать. Вот твоя награда.

Я протягиваю ей её белье, и она с улыбкой фыркает. Но, взяв его, она хмурится и перестает улыбаться, почувствовав липкую субстанцию на пальцах. Развернув трусики, она обнаруживает мою сперму.

Я специально не смотрю на неё, лишь едва заметно улыбаюсь, когда она в замешательстве.

— Что это? — спрашивает Эвелин, крутя бельё и изучая белую кляксу на ластовице.

— Твоя награда.

— Я серьёзно, Аттикус.

— Я тоже, — бросаю на неё взгляд, и, кажется, до неё начинает доходить.

Она снова смотрит на бельё. Её пальцы испачканы в моей сперме. Вот бы она их сейчас облизала.

— Аттикус, ты же не...

Я смотрю на неё, она выглядит изумлённой и возбуждённой.

— Надень их, — говорю я.

— Аттикус, — выдыхает она.

— Я сказал, надень.

Эвелин надевает бельё, и я проверяю, плотно ли оно сидит на ней, натягивая его за лямки. Я намеренно делаю это сильно, и ткань, пропитанная моей спермой, впивается в половые губы. Эвелин прикусывает губу, чтобы не застонать от приятного давления на её клитор. Я думаю, как сдержаться и не трахнуть её прямо в машине.

— Боже, — хнычет она и сбрасывает босоножки на каблуке, широко расставляя ноги на сиденье. — Аттикус, я больше не могу. Мне нужно кончить.

Она тянется рукой к своей киске, и я легонько шлёпаю по ней.

— Не смей.

— Мне нужно.

— Ты плохо меня слышала?

— Аттикус!

Эвелин настолько возбудилась, что не слушается меня и трогает себя. Она гладит свои складочки сквозь мокрые трусики. Сперма и смазка собираются под её задницей на кожаном сиденье. Всё хлюпает, и она стонет, пока я ругаюсь от недовольства. Мой член бунтует в штанах. Я жму на газ, мечтая оказаться дома как можно скорее и проучить наглую сучку.