Океаны

  Двоюродные брат и сестра. Бывшая девушка. Этот год, если я не осуществлю задуманное и не вылечу раньше, поистине обещал быть веселым.

  Я ухмыльнулась – год. Еще никогда в жизни двенадцать месяцев не казались такими долгими. Я сидела на занятии по профильному английскому и думала о том, что проведу в этой каторге год, пока профессор Степанова Ирина Владимировна – миниатюрная брюнетка возрастом не больше тридцати с кукольными чертами лица, большими карими глазами и темной стрижкой боб, порхала как лесная фея в черном платье и туфлях на высоком каблуке и что-то писала на доске.

  Печально осознавать, что все ее старания были напрасны – половина группы даже не слышала её слов. Каждый из них, особо не скрываясь, занимался своим делом – тыкал в телефон или рисовал на полях в тетради.

  Я мельком взглянула на Дашу, которая сидела рядом со мной. Как и прежде она без особого интереса разглядывала свой яркий маникюр, даже не удосужившись открыть тетрадь и что-то записать. Для видимости. И вновь невольно задумалась почему она не рассказала о своих отношениях с Глебом. Не то, чтобы мне было неприятно, хотя, в действительности, так и есть.

  От этой мысли меня нередко потряхивало от негодования. Со времен школы мы с Дашей всё друг другу рассказывали. Делились каждой мелочью, звонили друг другу по ночам. А сейчас я даже не знала, как себя вести.

  Глеб мне нравился еще со времен, когда он только перевелся в восьмом классе. И Даше он тоже нравился. Мы все друг с другом хорошо общались и из-за того, что он симпатизировал нам обеим, дали друг другу обещание не встречаться с ним. Мы даже на выпускной вечер в девятом и одиннадцатом классах пришли втроем – ни я, ни Даша не пригласили Глеба, чтобы не нарушить женскую дружбу. А в итоге получилось, что Даша первая переступила через негласное правило. Но не сказала мне.

  Может если бы она удосужилась поделиться этим, я бы не разозлилась на нее? Во всяком случае, меня бы точно не подмывало назло ей рассказать Глебу, что она, Даша всерьез задумалась познакомиться с Милявским. Возможно, что не только познакомиться, от этой мысли мой желудок свернулся в узел.

  И может, это одна из тех причин, почему я впервые задумалась о том, чтобы повременить с вылетом из университета.

  Мне не хотелось, чтобы Даше достались оба парня. И точно не Виталий.

  Я не сразу сообразила, что меня толкнули в плечо. А повернув голову в бок, заметила, как Даша кивнула в сторону учителя. И подняла глаза на доску.

  Ирина Владимировна держа в руках мел и поджав губы, недовольно сканировала меня взглядом.

− Мечтаешь? – с издевкой спросила она, сузив глаза и превратив их в угрожающие щелочи.

  Где-то сзади послышался смешок.

  Я пожала плечами. Сложно назвать подобный поток неиссякаемых мыслей мечтами. Скорее они были чем-то вроде решения появившихся проблем.

− Ты должна быть здесь, в аудитории, − она опустила мел на профессорский стол, и вытерла белые пальцы о желтую тряпку, что покоилась все это время там же, на профессорском столе. − Это важный предмет и в декабре вас ждет экзамен.

  Я кивнула. Разумеется нас ждал экзамен. Так говорили все профессора, когда дело касалось их предметов.

  «Будьте внимательны. Он очень важен и бла бла бла...»

− Вот, что, − фея в черном села за стол и вальяжно откинулась на спинку стула. Какое-то время она все еще молча сверлила меня недовольным взглядом, точно я нанесла ей личное оскорбление.

  Удивительно, что она словно бы нарочно не замечала, как другие студенты занимались своими делами и чихать хотели на ее деловой английский. И на то, что у них будет экзамен.

  Когда она снова заговорила, я почувствовала, как попрек горла у меня встал ком. В кабинете воцарились первые нотки несправедливости.

− Ты напишешь мне эссе к следующей паре, − задумчиво протянула она. − Каким тебе представляется гостиничный бизнес, − она согласно кивнула, точно подкрепляла этим жестом свое высказывание. − Должно быть написано на английском. От руки. Не менее пятнадцати страниц.

  Я сжала зубы и скрестила руки. Почему среди всех она выделила именно меня? Почему в таком случае не задала это эссе всем остальным?

− Выступишь перед аудиторией, − она снова превратила глаза в щелочи. − И они, − обвела жестом кабинет, − тебя оценят.

  Теперь моя оценка будет зависеть от кучки зевак. Замечательно.

− Остальным задание проще, − она потянулась к журналу, что все это время лежал на краю стола. Открыла его, быстро прошлась взглядом по содержимому страниц, − напишите сочинение на эту же тему. На английском. И придумайте диалог «форма общения управляющего отеля с клиентом».

  Сбоку я услышала, как Даша протяжно выдохнула. А с дальнего конца аудитории кто-то уныло простонал.

− Придумайте проблему, − фея сделала вид, что не услышала недовольства, − опишите ее вкратце и найдите решение, − она ручкой что-то пометила в журнале, − самые лучшие работы, возможно, выбьют вам упрощенный билет на экзамене.

  Студенты заметно оживились, стали перешептываться.

− А разве билеты могут быть разделены? – спросил женский, слегка хрипловатый голос, − я имею ввиду, вы же не будете говорить перед комиссией: берите из этой кучи, тут легче.

  Мы с Дашей одновременно оглянулись. За самым последним столом сидела девушка с ярко рыжей копной волос. Она скрестила руки.

  Я перевела взгляд на преподавателя. Лицо Ирины всего на миг озарилось улыбкой.

− Безусловно. Когда вы зайдете в кабинет, я именно так и скажу: берите из этой, как вы выразились кучи.

  Кто-то прыснул от смеха.

− Перед комиссией будет лежать табель вашей успеваемости. Если они увидят, что вы с начала учебного года хорошо себя показали, то не станут к вам цепляться, − ее голос тут же был подхвачен внезапно прозвеневшим звонком, от которого я вздрогнула, − ну, а двоечников, разумеется, ждёт не лучший финал.

  Студенты стали неторопливо собирать свои вещи и перешептываться. Я огляделась на Ирину – она не обращая ни что внимания, закинула ручку в сумку, и прижала к груди журнал.

  И впервые я задумалась о том, на чьей же стороне все-таки хотела оказаться: хорошо себя показать и быть отличником или же вступить в ряды двоечников?

***

− Твой брат не сказал, что там вчера в столовой произошло, − между делом поинтересовалась Даша, когда мы поднимались по лестнице в аудиторию финансового менеджмента.

  Я хмыкнула. Не удивилась, что Даша затронула эту тему. Она всегда была тем человеком, кто должен был быть в курсе всех событий.

− Нет, - отрезала я, − он предпочел ничего не говорить. И он мне не брат.

  В общей сложности я не лгала, ведь и сама не знала, что произошло между Виталием и Максимом. Может, это был какой-то давно не решенный спор. Или недавно образовавшийся конфликт? В любом случае – это обстоятельство дела минувших дней. И никоем образом они не касались ни меня, ни Даши.

  Имея сведения, услышанные вчера и от Виталия и от Даши, я поняла, что это дело семьи Милявских. Сафоновы Полина и Максим не имели к моей семье никакого отношения ни со стороны матери, ни отца. У моего отца был старший брат Владимир, его дочь была старше меня на несколько лет. Кажется, она была ровесницей (или почти ровесницей Миры). С детства жила где-то в Европе. И связь с ней ни я, ни Мира, не поддерживали – отец не разрешал. А мама... Она была единственным ребенком в семье. У нее были свои двоюродные братья и сестры, но я никогда о них не слышала и никогда не видела. Поэтому, круг семьи Раевских замыкался на дяде Владимире, которого я видела в последний раз десять лет назад.

  О семье Виталия я знала немного. И тоже из общего доступа. Инесса была и оставалась секретаршей моего отца. До этого она работала на Григория Милявского, по словам Киры, Григорий был мерзавцем и как выяснилось позже из журналов по бизнесу, врагом отца. Так что, как отец умудрился жениться на Инессе, до сих пор оставалось для меня загадкой. По официальным меркам Григорий был женат и у него был сын. Его звали Дмитрий. И если бы он не погиб в автокатастрофе вместе с отцом и матерью, несколько лет назад, то был бы сейчас ровесником Миры. Событие смерти семьи Милявских освещалось много месяцев. О других родственниках Виталия я не знала. Но не решалась спросить у отца, он стал бы оскорблять их и велел бы держаться подальше. Но если по логике предположить, что Максим и Полина приходятся Виталию двоюродными, значит, у Григория или Инессы был брат или сестра. Об этом мне тоже не было известно. Вероятно, они держались в тени от папарацци и бизнеса, и, не смотря на свое успешное финансовое положение, раз Полина и Виталий здесь учились, вели тихую и размеренную жизнь.

− И ты не стала допрашивать? – не унималась Даша.

− Зачем? – я перевела на нее взгляд. − Это его дело. А мне абсолютно все равно.

  Она хмыкнула. Больше ничего не сказала.

  Разумеется, мне не было все равно. Но даже если бы я знала подробности, то не рассказала бы их Даше. А какой смысл? Она могла разболтать эти тайны другому. Или использовать в свою выгоду – честно говоря, я уже не знала, чего можно ожидать от девушки, которая была моей подругой лишь фактически. Она ведь не рассказала, что встречалась с Глебом, судя по всему, их отношения продолжались не один месяц. И даже не два.

  Я вдруг подловила себя на мысли, что не стала бы рассказывать Даше подробности о Виталии ни при каких обстоятельствах.

  Мы расселись по местам. Я снова заняла место в середине аудитории. Даша, как верный советник, расположилась справа от меня. А вот Максим уселся на ряд выше.

  Когда начался финансовый менеджмент, ребята с потока Виталия очутились на соседнем ряду – в аудитории резко увеличилось количество студентов. Милявский расположился на том же месте, где сидел в прошлый раз. И сидя на паре, я точно подсознанием ощущала, что он нарочно не оборачивался назад. Сидел как примерный ученик с прямой осанкой, что-то записывал с доски и постоянно кивал, как будто соглашался со словами профессора.

− А все-таки твой брат красавчик, − мечтательно заметила Даша, вертя между пальцами ручку.

  В ответ я фыркнула. Конечно, он красавчик.

− Тебе легко это опровергать, ты живешь с ним в одном доме и, наверное, смотришь на него не так, − Даша подперла рукой подбородок.

− Как? – я перевела взгляд на подругу.

− Как на родного.

  Я хмыкнула. Чтобы посмотреть на Милявского, как на родного брата, наверное, мы должны были бы жить с ним с детства под одной крышей.

− Сейчас я назову по четыре фамилии. И в таком составе, вы подготовите проект, − профессор театрально открыл журнал и взглядом прошелся по списку, − его следует сдать в конце месяца.

  Студенты заметно оживились. Стали переглядываться.

− А нельзя выбрать себе партнеров самим? – послышалось где-то сзади.

− Тогда вы будете работать только со своими друзьями, − со смешком заметил профессор, − А вы должны научиться работать в коллективе, независимо от предпочтений и желаний.

  Кто сзади издал звук, похожий на «Ага».

− Начнем. Никифорова, Раевская, − на этих словах Даша улыбнулась. Было странно слышать от ее отца, как он называет Дашу по фамилии. А от следующих слов, я почувствовала, что у меня дрожат руки, − Милявский.

  Когда Милявский обернулся на нас и улыбнулся, губы Даши растянулись в самой широкой улыбке, которую я видела за последние несколько месяцев.

− И Сафонов, − подытожил профессор. Улыбка Милявского спала с лица, он скользнул глазами чуть выше ряда, где мы с Дашей сидели, − будешь с ними в группе.

  Казалось, что только Дашу удовлетворило подобное положение дел.

  Я обернулась на Максима. Он, поджав губы, холодно оценил меня взглядом.

− Запишите тему проекта «Финансовый анализ любого предприятия», − он глубоко выдохнул. − Выберите предприятие и анализируйте его финансовые данные за последний год. В проекте должен быть паспорт и презентация. Защищать будете вместе.

  Мы рассматривали друг друга. Даша даже не думала что-либо записывать в тетрадь.

  Я от таких новостей, поняла, что пальцы меня не слушались. Я была не в силах что-либо начеркать. И думала только о том, что вопреки моей воле и желанию отгородить Милявского от своей подруги, теперь, нам придется взаимодействовать чаще.

***

− ...Ну, и я ей говорю, что коммуникативные навыки у нее на самом нижнем уровне, − добродушно заметил Глеб, смачно отхлебнув из своего стакана апельсиновый сок.

  Не так давно после окончания финансового менеджмента мы с Дашей расположились в столовой и по обыкновению Глеб подсел к нам за столик как раз в тот самый момент, когда ребята из группы по связям с общественностью атаковали стойки с обедом и практически смели все на своем пути. Похоже, что на сегодня они по праву считались самыми голодными студентами университета.

  Глеб рассказывал, как прошла их пара, название которой я забыла, а спрашивать его повторно не стала, не хотела, чтобы он подумал, будто я совсем его не слушала. Хотя, в действительности, так и было. Кажется, я потеряла нить его не особо увлекательного рассказа, где фигурировала какая-то студентка, уже давно и единственное, что мне приходилось делать от безвыходности: кивать и с пониманием моргать. А еще время от времени улыбаться.

− Поэтому она на меня разозлилась, − он пожал плечами.

  Я мельком взглянула на Дашу. Она с великодушием выдохнула, чем подсознательно вызвала моё раздражение – бездарная актриса провинциального театра. Глядя на мелькнувшее отсутствие в её зеленых глазах я поняла, что она совсем не слушала Глеба, но изо всех сил старалась доказать обратное. Как и я.

− И ты правильно сказал ей, − воодушевленно заметила она, ковырнув вилкой в салате. Глеб уставился на неё с нескрываемым восхищением, точно перед ним сидела богиня. Я же почувствовала, что меня вот-вот вывернет наизнанку, как же она собирается работать по профессии, если не может устранить такую маленькую проблему?

  Глеб согласно мотнул головой и довольно скользнул глазами по Никифоровой, на миг, заострив взгляд, в котором плясали огоньки, на её глубоком вырезе футболки.

  Я почувствовала, как рефлекторно сжалась челюсть. И оглянулась на обедающих студентов, силилась отыскать Киру. Но ни её, ни Сафоновых не было. Зато я приметила, что почти за каждым из возле нас столов царила дружественная атмосфера. Все студенты что-то дружно обсуждали и весь их вид говорил, будто они замерли в каком-то нетерпении.

  Интересно, что же за событие вызвало среди них подобный ажиотаж?

  Я опустила взгляд на поднос, на котором красовалась одинокая тарелка, набитая гречкой и половинкой котлеты из печени – у меня вновь отсутствовал аппетит, но я упорно продолжала впихивать в себя по кусочку и сидеть за столом с друзьями, потому что знала, если встану прямо во время обеда, это расценят, как высший акт невежливости.

  Скользнув глазами сначала по Глебу, после по Даше, я выдохнула, чувствовала себя определенно лишней, будто попала на их свидание и подсознательно понимала, что пора бы заканчивать этот спектакль.

  И в тот самый миг, когда я решительно собиралась встать из-за стола, прямо над нашими головами раздалось:

− Не помешаю? – твёрдое, но при этом бархатное.

  И я, и Глеб, и Даша рефлекторно обернулись.

  Над нами стоял Милявский, улыбавшийся широченной дружественной улыбкой и державший поднос с едой в руках.

  Я так и замерла на стуле, поняла, что теперь не сдвинусь с места.

− Нет, − тут же оживилась Даша, − разумеется, садись.

  Я покосилась на Виталия. Он сел рядом с Глебом, что поглядывал на него с любопытством, но опаской.

− Что ты делаешь? – вырвалось у меня раньше, чем сообразила.

  Виталий хмыкнул.

− Как что? – деланно удивился он. − Завожу новые знакомства, − при этих словах он протянул ладонь Глебу. − Виталий Милявский.

− Глеб Терентьев, − ответно пожал он руку и натянул на лицо дружелюбную улыбку, − группа «связи с общественностью».

− Дарья Никифорова, − она через весь стол протянула свои наманикюренные пальцы. Я заметила краем глаза, как лицо Даши исказилось припадком блаженства.

  И рефлекторно закатила глаза.

− Честно говоря, я рад, что застал вас двоих, − он улыбнулся и мне и Даше, но одинаково. И я почувствовала укол обиды, почему ей он улыбнулся так же, как и мне, − Нам нужно обсудить детали проекта, распределить роли, договориться о времени и месте подготовки.

  Я фыркнула.

− Не припомню, чтобы тебя назначили руководителем, − скрестила руки.

  Не хватало, чтобы он сам себя провозгласил.

− Крис, − тут же одернула Даша, и с радостью, глядя на Виталия, прибавила, − безусловно, ты прав.

− Так же как и права Кристина, − он согласно кивнул, и я рефлекторно встрепенулась. Краем глаза, подметила, что радость Даши заметно поубавилась, − меня не назначали руководителем. Но у нас не было времени встретиться и всё обсудить. После пары вы слишком быстро ушли.

– Разве мы не должны дождаться Максима? – я подперла рукой подбородок.

– Верно, – вновь согласился Виталий, – а поскольку его больше заботят оценки по другим занятиям, – он театрально оглянулся, – и его здесь, слава небесам, нет, предлагаю начать без него.

– Похоже, что он тебе не особо нравится, – подтрунила Даша.

  Я знала к чему она вела. Очевидно, желала выпытать, что произошло здесь вчера.

– В прошлом у нас были некоторые разногласия, – монотонно ответил Виталий, точно давал интервью, – но поскольку, профессор финансового менеджмента, – полагаю, твой отец,– на этих слова Даша довольно улыбнулась, – сковал нас в одну команду, – его губы слегка поджались, – придется закрыть глаза на недопонимания.

  Любопытно, о каких разногласиях он говорил? Имела ли к этому отношение вчерашняя ссора?

– Поэтому нам следует определиться с местом встречи, – Виталий сделал грациозный глоток апельсинового сока из своего стакана, – может у кого-то дома? – он взглянул на Дашу.

  Я подметила, как Глебу не понравилось переглядывания Виталия и Даши, и видимо предложение Милявского, он поджал губы.

– У меня дома ремонт, – она театрально разочаровалась.

  Ремонт? Не знала этого.

– Может у тебя? – спросила она Милявского с надеждой в голосе.

  Мои брови медленно поползли вверх. У тебя? С каких пор Даша называла мой дом его домом.

  Даша заметила моё удивленное лицо.

– Точнее у вас, – быстро поправилась она.

  Виталий собрался что-то ответить, но я его невольно перебила.

– Вы правда, хотите это обсудить? – я скрестила руки. На меня с удивлением оглянулись и Виталий, и Даша, и даже Глеб, который с появления Милявского почти не проронил ни слова, оба не ожидали этого вопроса. – Давайте мы просто пообедаем. Мне хватило сведений о проекте ещё на паре.

– Ну, а где мы встретимся? – тут же недружелюбно отчеканила Даша.

  Разумеется, она была расстроена, что я прервала их милую беседу.

  Если мне на протяжении месяца предстояло терпеть эти глупости, я готова была отказаться от участия в этом уже сейчас.

– Какая разница? – я развела рукой в сторону, и стала на ходу сочинять причину. – Есть ли смысл обсуждать место встречи, если Сафонова нет? – фыркнула. – Мы сейчас договоримся о походе к кому-то домой, – безусловно я говорила о своем доме, так как Даша дала заднюю, – а потом он объявиться и скажет, что не намерен приходить к нам.

– Так это его проблема, – съязвила Никифорова, – он обязан согласиться с большинством.

  Я фыркнула.

– Он ничего не обязан, – скрестила руки и перевела взгляд на Дашу. И впервые поборола неистовое желание вылить ей на голову остатки сока, – он часть нашей команды. И хотим мы этого или нет, обсуждать место встречи необходимо при нём. Иначе, это похоже на заговор за его спиной.

– Никакой это не заговор, – ощетинилась Даша. Её ноздри стали расширяться, – она злилась, – мы же не виноваты, что его нет в столовой?

  Во мне закипало раздражение.

– Разве нам всем не нужно научиться работать в коллективе, – я склонила голову на бок. – Разве, не об этом говорил твой отец?

  Даша сжала челюсть, ее глаза потемнели, было видно, что ей не понравилось упоминание об отце.

  Обстановка за столом быстро накалялась.

– Причем тут работа в коллективе? – она развела рукой в сторону, так театрально, что на нас стали поглядывать студенты, обедающими за соседними столами. – Мы не обязаны всем табуном ходить за Сафоновым и умалять снизойти до нас, простых смертных.

  Почему-то в её словах я слышала другой подтекст.

  «Простые смертные», разумеется, она мечтала оказаться на нашем месте.

– Нет, – я сложила руки в замок и сосчитала до пяти, мысленно пыталась успокоиться, потому что знала, одной спички хватит, чтобы я вцепилась ей в волосы. – Мы лишь должны соблюдать коллективные правила. Тебе бы было приятно, если бы мы сговорились за твоей спиной, а после вынудили тебя согласиться, потому что так решило большинство?

  Даша прыснула.

– В отличие от него, – она сузила глаза, превратив их в щелочи, – я всегда на связи с группой. И не прошу людей за мной бегать.

  «Нет, ты занята тем, что собираешь о них информацию и сплетни, а после, самым выгодным напрашиваешься в друзья», хотелось ответить, но я вовремя умолчала.

– Воу-Воу, – вступился Глеб, до этого момента сидевший точно немой наблюдатель, – девочки, сбавьте обороты.

  И только через минуту я поняла, что мы перешли границы. Впервые в жизни.

– Не так важно, где вы встретитесь, – заметил Глеб, – главное, чтобы удобно и комфортно было всем, – он перевел взгляд с меня, на Дашу. – И если никто ни к кому не хочет идти домой, выберите нейтральное место встречи, – он на минуту призадумался, – например, библиотека университета.

– Замечательная идея, – тут же согласился Милявский, чем вызвал улыбку Даши и ее легкий согласный кивок.

  Я выдохнула. И неосознанно поняла, что Глеб Терентьев определенно занял свое место в университете, как и в обществе, связи с общественностью, безусловно, его стезя.

– Тогда, передай эти сведения Максиму, – я взглянула на Милявского. – Раз вы в одной группе, тебе добраться до него проще, чем нам.

  Виталий согласно хмыкнул. Хотя по его поджатым губам, я поняла, что он не слишком был этому доволен.

– Вы ведь идете на вечеринку в пятницу? – внезапно спросил Глеб, после недолгого молчания и поочередно взглянул на меня, затем на Дашу, а после на Виталия.

  После за столом воцарилось молчание. Я поняла, что Терентьев предпринял попытку свернуть с разговора о Сафонове на более безопасную тему. Что ж, Глебу за это похвала, нам давно следовало перейти в иное направление беседы – в противном случае, расставание нашей маленькой группы рисковало завершиться на весьма печальной ноте. Что соответственно не было хорошим началом для коллективного проекта.

– Какая вечеринка? – тут же оживилась Даша. В её взгляде мелькнул не добрый огонек.

  Все как обычно. Вечеринка – тема Даши. Странно, что она до сих пор о ней не слышала.

  Глеб окинул ее недоверчивым взглядом, кажется, он тоже не верил в то, что эти сведения не дошли до Никифоровой.

  Я мельком взглянула на Виталия, он без особого интереса ковырял вилкой в овощном салате. Было видно, что тема вечеринок не особо его привлекала. Что весьма удивительно, я думала, что Виталий, как и все парни, не прочь зажечь на студенческих мероприятиях.

  Или он так часто их посещал, что они ему приелись?

– В честь первокурсников, – хмыкнул Глеб. – Её проводят каждый год, в клубе, рядом с общежитием студентов. Ты не знала? – его вопрос был адресован Даше.

– Но, это же ты у нас из группы по связям с общественностью, – с обидой заметила она, – вот и держи нас в курсе событий.

  Виталий лишь протяжно выдохнул. И я мысленно его поддержала, кажется, его, как и меня не интересовала жизнь студентов и их досуг.

– В любом случае, я иду, – с неистовым желанием заверила Даша.

  Я бы удивилась, если бы она ответила отказом. Краем глаза, заметила, что она в ожидании уставилась на меня.

– Не знаю, – пожала плечами, – я не планировала никуда идти. Ты и сама знаешь – подобные мероприятия не для меня.

  И тут же, как бы невзначай перевела взгляд на Милявского. Он молча, ни на кого не обращая внимания, точно специально, закинул кусок помидора в рот, проглотил, а после скривился и отодвинул от себя тарелку.

– Ладно тебе, – дружелюбно заметила Даша, точно не она десять минут назад пыталась развязать со мной ссору, – ты не можешь пропустить такое глобальное событие.

  В ответ я фыркнула.

– Не такое уж оно и глобальное – подперла рукой подбородок, – если о нём до сих пор никто ничего не сказал.

– О, – театрально вскинулся Глеб, чем привлек внимание Виталия, – это потому что все они, – он обвел глазами сидевших за столами, – соблюдают студенческую солидарность, – он лукаво улыбнулся.

– Студенческую солидарность? – переспросили мы с Дашей одновременно.

– Это когда все студенты или большая их часть, в сговоре, но при этом умалчивают, чтобы профессора не задавали на выходные слишком много заданий, – почти шепотом выпалил Виталий.

  Я оглянулась на него – лицо Милявского оставалось бесстрастным.

– Вот именно, – Глеб продолжал улыбаться, – по официальным меркам вечеринки не будет.

– Как это вам удается вести за нос всех профессоров? – вскинулась Даша.

– Не всех, – Глеб наклонился к ней поближе, и я почувствовал, как у меня свело челюсть, – только твоего отца.

  Я едва сдержалась, чтобы не прыснуть от смеха. Даша с наигранной обидой поджала губы.

– Только ему не говори, – она чмокнула Глеба в нос, после чего Глеб перевел на меня виноватый взгляд, от которого мое сердце вздрогнуло. Даша, кажется, это не заметила. Виталий все это время не сводил с них двоих внимательного холодного взгляда.

– А то он расстроится и не иначе, как тест какой-нибудь задаст, – Даша перевела на меня ехидный взгляд, – я нарисую тебе классные стрелки, – и добавила то, от чего я едва не поперхнулась взятым ранее со стола стаканом сока. – Тебе давно пора найти парня.

  Я едва сдержалась, чтобы не перевести взгляд на Милявского, не хотела, чтобы Даша что-то заподозрила, но в голове у меня вертелось только одно: мне никто не нужен.

  Никто, кроме Виталия.

***

  «Каким мне представлялся гостиничный бизнес?» я не знала. Это следовало спросить у отца, ибо он возлагал на сеть своих отелей колоссальные надежды. Старался решить все возможные, даже самые мелкие неурядицы, да и вообще, он жил с гордым осознанием того, что какое-то здание в окрестностях Европы от безысходности носило его не особо логичные идеи, воплощенные в жизнь.

  Что же касалось меня, не смотря на то, что я выросла в семье бизнесмена, а моя сестра была управляющий, ее жених – акционером, я не мела даже и малейших представлений о том, каким же поистине мне представлялся этот бизнес. Был ли он честным и безопасным или наоборот рискованным и нечестным? Сколько он требовал вложений, чтобы полностью оккупироваться? Какие еще тонкости следовало знать? Если смотреть на предприятия отца непредубежденным и при этом не понимающим взглядом, то я могла охарактеризовать это детище всего тремя словами: туристический, прибыльный, успешный. На этом мои скудные познания в гостиничном бизнесе заканчивались.

  Радовало только одно – я без препятствий могла написать это на английском языке. Если бы знала, о чем писать.

  Я откинулась на спинку стула и уставилась взглядом в потолок. Всё ещё не понимала зачем пыталась выполнить это нелепое задание? Что я хотела этим доказать? Что имела хоть какие-то представления просто потому, что мой отец вертелся в тех кругах? Я ухмыльнулась, тогда по сути мои жалкие попытки что-то доказать профессорам не отличали меня от других студентов, которые в свою очередь тоже стремились кому-то что-то доказать.

  Может мне следовало попросить помощи у Миры? Наверняка, она сталкивалась с похожими заданиями. Хотя, по правде говоря, я сомневалась, что она получила их в первый же день учебы.

  Впервые в жизни я не знала, как же мне следовало поступить.

  Я мельком перевела взгляд на телефон, что лежал на углу стола, а уже через какое-то мгновение спустя, мои пальцы быстро печатали смс Мире: «Мне надо кое-что рассказать». И отправила.

  Почему я написала именно так? Наверное, потому что не хотела, чтобы она подумала, будто я совсем без нее не справлялась. Не могла же я напечатать: «Привет. Отец отправил меня учиться в университет, и на паре по английскому языку я задумалась о бывшей девушке своего сводного брата, в которого беззаветно влюблена и препод влепила мне задание. Но я настолько в этой фигне не разбираюсь, что мне нужна твоя помощь.» Это даже звучало позорно.

  Я не сразу сообразила, когда телефон в моей руке завибрировал. Маленький желтый конверт в углу экрана заманчиво замигал, и я радостном в предвкушении вскрыла сообщение, но тут же, понимая, что затея оказалась провалом, с досадой выдохнула.

  «Я на ужине с Гонсалесом».

  Положила мобильник обратно на стол. И снова уперлась взглядом в потолок.

  Но уже какое-то мгновение спустя мои мысли улетели далеко от делового английского. Я поняла только одно: если Мира ужинала с Гонсалесом, человеком, который вел переговоры только с отцом, а с Мирой, в основном имел деловые отношения в переделах отеля, значит, её дело действительно было куда более бедственным, чем моё.

  Неужели Лоренс, почувствовав безнаказанность, совсем спятил?

  Значило ли это, что отец разорвёт помолвку сестры? Если да, то поведение мерзкого француза шло мне только на руку.

  Я вздрогнула и обернулась, когда дверь в комнату внезапно распахнулась, и оглянулась, увидев, как Виталий по-хозяйски зашел, расположился на моей кровати, завел руки за голову и в упор уставился на меня твердым взглядом, от которого стало не по себе.

– Чего тебе? – сглотнула и повернулась обратно к столу, так как была не готова терпеть натиск его холодных глаз.

– Решил проверить, чем ты занимаешься, – спокойно донеслось откуда-то из-за высокой спинки стула.

  Я хмыкнула – с каких пор он интересовался моими делами, и сейчас же, невольно представила, как его четко очерченные губы расплылись в вызывающей улыбке.

– Особенно ничем, – скрестила руки, хотя и взглядом уперлась в стену перед глазами, – раздумываю над темой, каким мне представляется гостиничный бизнес, – не то, чтобы я не лгала, однако я не могла сказать Милявскому, что на самом деле задумалась над тем, насколько масштабны проблемы у Миры. Разумеется, ему лучше было думать, что всё ещё зависла где-то на ступенях делового английского. И тут, кое-что вспомнила. – Кстати, – и специально развернулась к нему, так как хотела посмотреть, как изменится его лицо. Виталий уставился меня с должным интересом, его губы были приподняты в легкой улыбке, которую я мысленно пожелала стереть поцелуем. Но от фразы, сказанной мною после, его лицо словно окаменело, а брови свелись к переносице, – тебе ведь придётся работать с Сафоновым.

  В ответ он фыркнул.

– У меня руки так и чешутся набить ему рожу.

  Я прикусила внутреннюю сторону щеки. Интересно, что же Максим ему такого сделал, что Виталий, человек, который всегда был хладнокровным и которого практически невозможно было вывести из себя, внезапно, при упоминании о Сафонове, менялся в лице и лез в рукопашный бой.

  Было ли связано это с какими-то фамильными неприятностями? Может Григорий Милявский играл в этой истории не последнюю роль?

  В любом случае, разглядывая злобную физиономию Виталия, у меня не было никакого желания спрашивать, что же между ними произошло.

– Как будто Никифоров не мог добавить в нашу команду кого-то другого, – с неприязнью заметил он.

  Я пожала плечами, мысленно сдержалась от улыбки. Виталий произнёс «наша команда», от этого мне хотелось улыбнуться. Но от осознания, что речь шла ещё и о Даше, непременно хотелось досадно выдохнуть.

– Тебе хоть повезло, – он цокнул языком.

  Я вопросительно изогнула бровь.

– Твоя подруга с тобой работает, как ее там... Дина.

– Даша,– рефлекторно ответила я.

  Мда уж мне определенно следовало радоваться её компании, но почему-то я не могла.

– Точно, – он согласно кивнул.

  И тут я ощетинилась.

– Кажется, вы сегодня за столом прекрасно нашли общий язык, – я уперлась затылком в спинку кресла. Виталий состроил непонимающую гримасу, и я быстро добавила, – когда дело коснулось Сафонова.

  Стоило ему добавить всего одно слово, от которого я почувствовала, как моё сердце забилось чаще, как я с деланным усилием напустила равнодушие.

– Ревнуешь?

  И тут же рефлекторно фыркнула. Не хватало, чтобы он использовал мою недальновидную подругу, чтобы вызвать у меня ревность.

– Даша моя подруга, – ответила я спокойно, хотя на самом деле, желала накричать на него, – у нее есть парень, – подметила с легкой досадой, – и они оба мне дороги. Я не хочу, чтобы ты портил им отношения и попытался вбить клин между ними, – и заботливо добавила, – не делай этого смеха ради.

  Эти слова давались мне с трудом. Мне был симпатичен Глеб, но я не любила его. Правда, от мысли, что Даша стала встречаться с ним за моей спиной было неприятно.

  Виталий театрально вздохнул, закатил глаза, и так же театрально выдохнул. Затем поднялся с кровати.

– Не переживай, – произнёс он с легким безразличием, – я не собираюсь лезть в отношения твоих голубков, – он повернулся ко мне спиной, сделал несколько шагов, и обернулся на меня только когда встал в темноте коридора. – К тому же, такая как Даша, не в моем вкусе, – его глаза с вызовом сверкнули.

  Я почувствовала, как уголки моих губ против воли стали растягиваться, и тут же мысленно сосчитала до пяти. Виталий почти бесшумно захлопнул дверь.

  Интересно, если не моя подруга в его вкусе, то какие девушки ему нравились? Такие как Кира?

  Моё дыхание застряло в груди неприятным комом.

  Но как только я повернулась обратно к столу, а перед глазами очутился листик с единственным вопросом: «Каким мне представлялся гостиничный бизнес?», то почувствовала, как меня проперла неконтролируемая злость. Я смяла лист и отбросила его подальше от себя, через плечо.

  Но тут я кое-что поняла.

  На самом деле я хотела уехать в Лондон. И самый проверенный способ сделать это - вылететь из университета, перестав делать домашнее задание.