Океаны

  Я сверлила взглядом мясистый лысый затылок Игоря, точно силилась прожечь дыру. Или разглядеть в нём собственное отражение. Полированный до блеска, он выглядывал из-под кожаного подголовника, словно маяк в реке уныния. А за окном в подступивших крупных каплях дождя проносились разноцветные пятна автомобилей, застрявших в пробке, – единственная яркость столичного осеннего утра. И только писклявые нотки саксофона разрушали гнетущую в машине тишину.

  Мне казалось, это длилось вечно − нескончаемое путешествие до университета. Или мы ехали слишком медленно, или... Я вдруг подловила себя на мысли, что так сильно нервничала, и не могла не думать ни о чем другом, кроме как о скорейшем приезде.

  Вообще, я не любила менять школы и на своем веку, поступила так всего лишь раз − когда из частного учреждения перешла в общеобразовательное. А от мысли, что это поступление шло вразрез моим планам, становилось еще хуже.

  Но что самое интересное украдкой поглядывая на Милявского, я замечала, что все это время выглядел абсолютно спокойным. Или он старательно внушал покой, или ему взаправду было все равно. Одетый в кожаную куртку и черные зауженные брюки, скрестив руки, он хозяйственно развалился на спинку кресла, и слегка запрокинув голову, не сводил глаз с окна. Я подумала о том, что вполне вероятно, его устраивало нынешнее положение дел – если верить данным двух годовалой давности: школы, как и место жительства, он менял чаще, чем отец посещал свой офис.

− Долго еще? – разглядывая рукава теперь своей кожаной куртки, нетерпеливо произнесла я, когда автомобиль свернул за угол, а в окне справа нарисовались бетонные черты огромного здания. Милявский не повернулся ко мне лицом, но я почувствовала, как его губы дрогнули в улыбке.

− Почти приехали, − голос Игоря был лишен всяких интонаций.

  Интересно, а когда два года назад он докладывал отцу в какое время привез меня в отель после отцовской свадьбы, то говорил это таким же серым тоном?

  И внезапно я встрепенулась: неужели очень скоро занудный джаз останется лишь в воспоминаниях?

− Не уж-то тебе невтерпеж? – издевательским тоном произнес Виталий, не оглядываясь.

  Вместо ответа я фыркнула. Ему-то какая разница? И почувствовала, как автомобиль медленно сбавил скорость. А Игорь всё таким же унылым голосом проговорил:

− Приехали.

  Когда Виталий рванулся вперёд, открыл дверь и вышел на улицу, предоставив мне лучшую видимость, я с разочарованием поняла, что этот университет абсолютно ничем не отличался от других типичных университетов Москвы. Обычное пятиэтажное бетонное здание, увенчанное готическими шпилями и устланное огромной каменной лестницей, у подножия которой начиналась импровизированная парковка. А еще толпы студентов. Вычислить первокурсников было не так-то сложно: одни неуверенно озирались по сторонам, другие – высокомерно держались у собственных авто. А старшие сбились в маленькие группы и громко смеялись, словно нарочно рисовались и привлекали к себе внимание. И почему-то за громким смехом я отчетливо слышала скрытую горечь.

− Ты уснула? – Виталий засунул руки в карманы.

  Я прихватила рюкзак и неохотно вылезла из авто. Негромко хлопнула дверью.

  Игорь, не секунды не медля завел мотор и уехал.

− Такое впечатление, что ты впервые куда-то поступаешь, − Милявский скользнул по мне привычным холодным взглядом.

− Так и есть, − я этого не скрывала. И если бы не одна маленькая оплошность – аттестат, который лежал на столе, то бы здесь не стояла.

  Его губ коснулась легкая улыбка. Он прошёл вперёд, поднялся по лестнице. Я медленно поплелась следом.

− Все бывает в первый раз, − как-то двусмысленно произнес он, при этом изогнув бровь,− со временем быстро привыкаешь.

  Внутри университета стояла примерно такая же неразбериха как и на улице: кто-то куда-то спешил. Большинство прижимались к огромным стойкам информации. Виталий ловко растворился в толпе – так что я и не заметила, в какой стороне следовало его искать. Подобравшись ближе, к листам зачисленных, я быстро скользнула взглядом по наименованию групп и фамилиям студентов – дело значительно упрощалось тем, что на каждый стенд отводилось по восемь листов. Так что свою фамилию я откопала на документе с надписью «управление гостиничным бизнесом», рядом с цифрой «402» − подразумевавшим аудиторию.

  И уже собралась отойти от листа, когда невольно нахмурилась. Сразу за моей фамилией, числилась еще одна «Никифорова» – я могла бы поклясться, что это однофамилец Даши, не смотря на инициалы «Д.И».

  Неужели подруга подала документы в университет, но не рассказала мне?

  Не может быть. Во всяком случае, она поделилась бы со мной. У нее было для этого время, когда два дня назад мы общались в кафе.

  Как только я отошла в сторону, то почувствовала, как случайно задела кого-то плечом.

− Эй! – крикнула неизвестная в спину.

  Повернулась, чтобы извиниться, но с изумлением замерла, на меня глядели зеленые глаза, затененные пушистыми ресницами и увенчанные копной блондинистых волос.

− Даша? – вопрос вырвался раньше, чем я сообразила.

  Девушка, стоявшая передо мной, выглядела абсолютно иначе, чем я видела в кафе – лицо укрылось под толстым слоем тонального крема, брови подведены коричневыми тенями, на веках коричневые блестки, а пухлые губы украшены нюдовой помадой. Одета она была в кожаных черных брюках, белой рубашке и в ботинках на огромных каблуках.

  Все-таки она это сделала – поступила, но не сказала мне.

− Кристина? – в её голосе скользнуло такое же удивление, а рот ранее изогнутый в полуулыбке преобразовался в огромное «о».

  Мы обнялись. Рефлекторно. Я при этом ничего не почувствовала, видимо слишком долго оправлялась от шока.

− Не знала, что ты поступила сюда.

  Как и я.

− Почему не сказала, что подала документы? – на её бледном лице промелькнула тень досады, которую она попыталась скрыть легкой улыбкой.

  Я и не подавала.

  Но могла задать встречный вопрос.

− Это долгая история, − пожала плечами, − но я могу спросить тебя о том же.

  Даша сладко улыбнулась.

− Это долгая история – с нервным возбуждением вторила она.

  Что ж, пускай так и будет.

− Ты тоже на гостиничное дело? – глядя сначала на лист зачисленных, потом на меня, она изогнула бровь, и я кивнула.− Это же здорово, мы будем снова учиться вместе. Как в старые времена.

  Я не ответила, только улыбнулась. Разумеется, с одной стороны, я была счастлива, что мы с Дашей станем соседками по парте. Но с другой... Совершено понятно, почему отец впихнул меня в подобную группу, но не совсем ясно, зачем Даша выбрала подобную профессию. Она не имела к отелям никакого отношения. И даже не проявляла к этой стезе интерес.

***

  Когда минуя длинные коридоры, я впервые вошла в аудиторию, то поняла, что только здесь меня не ждало разочарование, еще никогда в жизни мне не доводилось сидеть на занятиях в лекционном зале. Огромном, точно амфитеатре, просторном помещении с высоким потолком, деревянными столами и ступенчатыми рядами стульев, возвышавшимися под самый вверх к крыше университета.

  Я отсчитала десять ступеней и плюхнулась примерно в середину всей конструкции. Даша любезно уселась рядом. Остальные студенты медленно, но верно подтягивались к столам, и рассаживались кто куда. Но самое странное, что их количество было в разы превышающее те фамилии, скольких я насчитала на листе зачисленных.

− Почему их так много? – вырвалось у меня, когда я уставилась взглядом на дверь, а нескончаемый поток все прибывал.

− Что? – отвлеклась Даша, до этого момента с интересом разглядывавшая пришедших.

− Студентов. Их так много.

  Краем глаза я заметила, как Даша вновь на кого-то оглянулась.

— О, — театрально произнесла она, — это еще не много. Я уверена, что большинство отсутствуют. Финансовый менеджмент не всем нравится.

  Финансовый менеджмент. Даже я не обратила внимания на название предмета, что красовался рядом с именами зачисленных студентов, просто как робот шла на выполнение миссии.

  Я вопросительно изогнула бровь: если это большинство, то, что говорить, когда аудитория полна?

  А когда Даша произнесла фразу, от которой я удивилась не меньше, чем от того, что встретила ее в коридоре, то картинка потихоньку стала складываться в пазл:

− Так что предмет моего отца не особо пользуется спросом.

  Я знала, что ее отец был профессором, но не думала, что именно в этом университете. Неужели мой отец нарочно отправил меня сюда, и подкупил Дашу поступить со мной на один поток, чтобы я осталась в университете? Если да, то с годами, общество Инессы, определенно не пошло ему на пользу, он стал еще хитрее, чем я думала.

  К тому же разве я не на гостиничном потоке? О каких финансах может идти речь? Это больше стезя Милявского.

  Прозвенел звонок, я вздрогнула, он ничем не отличался от типичного школьного звонка, такой же резкий, невыносимо режущий слух и способный разбудить даже мертвого.

  Никогда не думала, что вернусь на занятия. Так скоро.

  Студенты гудели, оглядывались друг на друга, я заметила, как неподалеку от нас уселся какой-то парень, блондин – вид у него был болезненный, бледный, темные круги под глазами, волосы взъерошенные. Он высокомерно взглянул сначала на Дашу, после на меня и поджал и без того тонкие губы, взгляд его зеленых глаз сверлил меня холодной ненавистью. Затем отвернулся.

− Странный чувак, − шепнула Даша одними губами.

  И тут, я снова взглянула на дверь, она распахнулась и в дверях показалась подкаченная фигура, которую я точно не ожидала здесь увидеть. Мой желудок сжался в тугой узел, а дыхание замерло. Придерживая кожаную куртку в руках, темная копна волос Милявского гордой походкой медленно продвигалась к столам. Завидев меня, его губы расплылись в улыбке, он расположился на два ряда ниже моего.

  Худшее, чего я опасалась, все-таки исполнилось.

− Не может быть, − только и произнесла я.

− Вы знакомы? – тут же спохватилась Даша. Я оглянулась, глаза подруги искрили недобрым огоньком.

  Неужели он специально поступил на гостиничное дело?

− Что? – я попыталась увильнуть от ответа – сверлила взглядом широкую спину Милявского.

− Или он тебе просто понравился? – не унималась Даша.

  Понравился. Очень. Еще два года назад.

− Тот гад мой сводный брат,− с наигранной неприязнью ответила я. Лучше пусть думает, что я его терпеть не могла.

− Серьёзно? – Даша поддалась вперед. И я вспомнила, что она, хоть и слышала о нем, но никогда прежде его не видела, − такой красавчик? – с воодушевлением проговорила она, - ты должна нас познакомить.

  Я нервно сглотнула. Еще чего не хватало, чтобы она стала той, кто будет висеть у него шее. Я знала Дашу, она была из тех, кто никогда не упустит ни одного красивого парня. И краем глаза, заметила, как блондин с нашего ряда, тоже впился взглядом в спину Милявского.

  Все-таки он странный.

− Мы не общаемся, − тут я не солгала − наши претензии друг другу сложно назвать общением.

− Но вы живете в одной квартире, − Даша откинулась назад и скрестила руки.

− Отец так пожелал,− сокрушенно ответила я, пытаясь показать, как мне неприятна тема разговора Милявского.

  Если с годами Даша не потеряла хватки, то по моим расчетам она должна была перестать задавать раздражающие вопросы.

  С минуту, так и случилось – она больше о нем не спросила.

  Но когда мгновение спустя, она вновь открыла рот, дверь в аудиторию распахнулась, и вошел профессор в сером костюме − тройке. Блондин с проседью в волосах, и лицом с квадратным подбородком. Даша казалась его миниатюрной копией.

  Он всех нас оглядел, подошел к доске и принялся на ней что-то выводить. А когда отошел, всей аудитории тот час стало известно его имя «Игорь Николаевич Никифоров». И значило это только одно – нас ждала такая же вводная лекция, как и в школе, вводные уроки. Вот и закончились отличия между учебными заведениями.

− Непременно рад видеть здесь бухгалтеров, − довольно заметил он.

  И я увидела, как темная голова Милявского легонько качнулась. Значит, он все-таки был с другого потока.

− Так, твой братец бухгалтер? – довольно заметила Даша, поддаваясь вперед.

  Братец. Фу. Это даже звучало отвратительно.

− Он никогда не был мне братом, − я театрально сжала челюсть.

  В этом тоже была правда, я могла видеть Милявского кем угодно. Но братом – никогда.

  Даша слегка отстранилась.

− И я совершено не понимаю, что он здесь забыл.

− Он ведь на первом курсе? – уточнила она. Когда я оглянулась на подругу, она рассматривала свой ярко-красный маникюр.

  Я молча кивнула.

− Значит, у них просто совместное занятие с нами, − она подперла рукой подбородок и с унынием скользнула по отцу глазами,− эта практика часто применяется, если программа обучения одинаковая.

  Только этого не хватало. Конечно, я была счастлива видеть Милявского, но не желала, чтобы Даша все время на него пялилась.

− То есть мне весь год придется терпеть его присутствие? – шепнула я.

− Увы, - она пожала плечами, − похоже на то. Возможно, не год, а больше.

  Просто, великолепно.

***

  По финансовому менеджменту нас ждал дифференцированный зачет. В декабре. Хотела бы я сказать, что подобным кандалами заковали только бухгалтеров, но, увы – управленцы гостиничным делом, тонули с ними в одной лодке.

  Разумеется, это было все же лучше, чем экзамен, само по себе любой зачет лучше экзамена. Но от мысли, что он сопровождался оценкой ситуация улучшалась примерно на одну ступень.

  Как и в школах, со звонком, студенты в спешке покидали аудиторию, вероятно, боялись, что профессор бросит им задание вдогонку. Милявский, в своем излюбленном амплуа, исчез так быстро, что я не сразу спохватилась. А когда мы с Дашей миновали аудиторию «402», оказалось, что следующая пара, угрожающе звучащая, как «методы предприятия управленческих решений», проводилось по соседству, в аудитории «401». Абсолютно идентичной той, которую мы только что покинули.

  Уже внутри, когда все расселись, я заметила, численность студентов, сидевших на финансах, значительно уменьшилась – больше, чем в половину: оказалось, что будущих управленцев гостиничным бизнесом едва ли доходило до тридцати. От этого аудитория выглядела как никогда пустой. Но, чего я поистине не ожидала увидеть – профессора, полностью не соответствующего названию своего предмета.

  Вошедший в аудиторию с опозданием на пять минут, Никита Львович, больше выглядел как уличный музыкант в строгом костюме и с серьгой в правом ухе, худой, с прямыми светлыми волосами, собранными в милый хвостик на затылке, веселым взглядом и толстыми губами. Его подход состоял в решении проблем с юмором. Он всю пару шутил на тему жизненных ситуаций, из личного опыта управляющего, он рассказывал, какими проблемными бывали гости в отелях. И как с этим справлялся, да еще и делал это так виртуозно, что те самые гости, которые клялись больше не заселяться в отель, как правило, всегда возвращались.

  Примерно за двадцать минут с начала пары, Никита Львович, или попросту «Человек с юмором», сумел расположить к себе всю группу. Так что когда большинство студентов узнало, что времени для изучения материала отдали всего трем месяцам и что у нас в аттестации числился обычный зачет, покидали студенты аудиторию «401» с понурыми лицами и сетовали на жизненную несправедливость.

  Но все скоро об этом забыли, когда очутились в сердце университета, − кафетерии − большом зале с высоким белоснежным потолком и круглыми столиками, располагавшимися по периметру. Разумеется, помещение выглядело симпатичнее обычной школьной столовой.

  Разглядывая огромное количество студентов, столпившихся у стоек с подносами, я готова была поклясться, что здесь собралась добрая половина университета. Одни с подносами в руках спешили занять столики, другие – застряли перед сложным выбором обеда.

− Правильно ли я понимаю, что пары разделены по три месяца каждая? – спросила у Даши, когда мы осторожно, сквозь столпу пробирались к стойке с подносами.

− Если верить, словам отца, то да, − она согласно кивнула, после чего протянула мне серый поднос и взяла еще один, − он говорит, что больший уклон следует сделать на диф. зачеты и экзамены, − на ее подносе образовалась белая тарелочка с винегретом, − а простые зачеты обычно сложностей не вызывают, − мы медленно продвинулась дальше.

  Я скользнула взглядом по своему пустующему подносу, затем по гречке, красовавшейся на железной тарелке, соседствующим макаронам по-флотски, далее по омлету и с ужасом осознала, что у меня совершенно не было аппетита.

− Ты не голодна? – Даша посмотрела на меня в недоумении. Затем перевела взгляд на повара – темноволосую женщину с открытым лицом, испещренным морщинами, − макароны по-флотски, пожалуйста. Через секунду на подносе Даши образовался обед. – Странная ты, Кристин.

  Если бы она оказалась на моём месте, сомневаюсь, что у нее был бы аппетит.

  Я спустующим подносом прошествовала дальше к шоколадным дессертам и булочкам. И для вида вытянула шоколадный пудинг, а рядом поставила стакан с вишневым соком, когда Даша взяла морс.

  Мы остановились у кассы, вначале рассчитали Дашу, после – меня. И только поглядывая на шоколадный пудинг, я вспомнила, что не брала с собой денег, карточка осталась в куртке, которую я сдала в гардеробную. Чудесно.

− Ты чего? – спросила Даша, оглядев, что я обшариваю карманы джинсов.

− Кажется, я забыла деньги, − я хмыкнула.

  Даша протянула свою карточку.

− Буду тебе должна, − я провела карточкой по терминалу.

  Даша поглядела на мой поднос и ухмыльнулась.

− Забудь, − только и ответила она.

  Мы пошли к первому пустовавшему столику. Я плюхнулась напротив подруги.

− Так, получается, ты живешь с красавчиком под одной крышей? – она смачно отхлебнула морс.

  Я протяжно выдохнула – опять она за старое.

− С каким красавчиком? – донеслось у меня над головой, после чего у нашего стола образовался еще один стул, на котором плюхнулся Глеб Терентьев – бывшая звезда класса, баскетбола и по совместительству моя школьная любовь. Высокий спортсмен с голубыми глазами, по-детски невинным и открытым лицом и блондинистой копной волос. − Ты обо мне? – он придвинулся к Даше и чмокнул ее в губы.

  С минуту мои брови поползли вверх, рот приоткрылся от удивления, и я ошарашено переводила взгляд с подруги на лицо друга и обратно. Он тоже поступил? Они встречаются? Когда они успели? Почему я не знала? А как же наше обещание, данное еще в школе, не состоять с ним в отношениях?

− Мы встречаемся, − Даша сладко улыбнулась, на мой не озвученный вопрос, − разве я тебе не говорила? - она сделала удивленное лицо.

  Мой желудок стал медленно сворачиваться в трубочку, и я почувствовала, как меня стало подташнивать и засосало под ложечкой. Разумеется, не говорила! Как она могла, он ей нравился, но и мне нравился.

− Так вы о чем? – он поддел пальцами со своей тарелки дольку огурца и закинул в рот.

− Даша не сказала, что ты поступил, − я прикусила внутреннюю сторону щеки. И что вы встречаетесь.

  Глеб изогнул бровь и скользнул взглядом по Никифоровой.

− Странно, я думал, вы все друг другу рассказываете.

  Я тоже так думала.

  Даша многозначительно отвела взгляд в сторону, полагаю, мы уже не были такими близкими подругами.

− Так ты на кого учишься? – я постаралась переврать неловко подступившую паузу.

− Связи с общественностью, − ответил он охотно и запихнул в рот вилку, полную макарон.

  Я улыбнулась, своим спортивным телосложением он больше подходил на роль спортсмена или учителя физкультуры. Тем более что в школе он всегда был лучшим на уроках по физкультуре и в возрасте пятнадцати лет даже входил в состав городской баскетбольной команды. Я невольно вспомнила, как мы с Дашей год назад приходили болеть за него на матчах. Как же давно это было.

– Ты бросил спорт?

  Глеб с досадой выдохнул.

− Отец заставил учиться. Сказал, что связи с общественностью – это полезно. Но я продолжаю играть. Так, о чем вы говорили, когда я подсел? Кажется, прервал вашу беседу.

  Я сделала глоток вишневого сока. Стоило ли сказать Глебу, что Даша за его спиной положила глаз на Милявского? И перевела взгляд в конец зала и встрепенулась: Виталий напряженно разговаривал с тем самым блондином, который испепелял его взглядом на паре по финансам. Блондин размахивал руками, словно доказывал что-то Милявскому, и в какой-то момент их спор стал таким громким, что на них принялись поглядывать обедавшие студенты. Милявский и блондин так близко подошли друг к другу, что Виталий схватил его за шиворот. И если бы не подоспевшая откуда-то из толпы, блондинка, очень похожая на парня, что кинулась их разминать, дело непременно дошло бы до драки.

  Блондины ушли в сторону. Я рефлекторно встала и подошла к Виталию. Он стоял около своего подноса и делал вид, что произошедшее только что его не касалось.

− Ты как? – я посмотрела вслед уходившим блондинам, они спешно покинули кафетерий. Парень всё ещё жестикулировал и пытался доказать что-то девушке. Она всё время отрицательно мотала головой. Затем на Милявского – его взгляд голубых глаз искрил обидой. Впервые, мне захотелось обнять его, но я сдержалась. − Кто это был?

− Нормально,− Виталий был холоден. Он взял поднос, но не удосужился посмотреть на меня.

− Если хочешь, можешь сесть за наш стол, − произнесла раньше, чем сообразила.

− Оставь свою любезность при себе, – он обошел меня и, не оглядываясь, отправился в противоположную от нашего стола сторону.

  Мне стало неприятно. Но я напустила на лицо равнодушие, и как ни в чём не бывало, вернулась к Даше и Глебу, что смотрели на меня удивлённо.

− Что там произошло? – Даша поддалась вперед. − Скандалы, сплетни, сенсация?

  Хотела бы и я знать.

  Я пожала плечами.

− Даш, угомонись, − остерег ее Глеб. − Она сама расскажет, если захочет.

  Вот именно, если захочу. Но захочу ли?

  Даша недовольно хмыкнула, но к тарелке больше не притронулась, кажется и у нее пропал аппетит.

  Я с благодарностью посмотрела на Глеба. Он едва заметно улыбнулся.

  И тут, дверь в столовую театрально разошлась в стороны и в помещение вошла девушка. Темноволосая, бледная, худая, с карими глазами. Она была одета в черные джинсы, сапоги на каблуках и черную рубашку. Медленно идя вперёд, она приковывала к себе взгляды студентов, так что даже я на нее засмотрелась. И когда я скользнула взглядом по ее лицу, то почувствовала, как мое сердце пропустило удар, а дыхание замерло. Мы столкнулись взглядами и мои губы приоткрылись.

  В один момент студенты из столовой, словно по щелчку испарились, я как будто оказалась в темном фойе, прислонившись к бетонной колоне. А перед глазами вся в слезах, на коленях стояла девушка в сиреневом платье, с растрепанными волосами и потекшим макияжем.

  Даже здесь, в столовой, два года спустя, я узнала бы ее из тысячи других девушек.

  Это была она.

  Кира.