постпанк - стасиес
Фил обошел забор из сетки и пошёл в сторону выхода с поля . В тени под навесом стояли двое — знакомые лица, те, с кем он не общался просто так, без причины. Шел он уверено, но осторожно.
— Фил, подожди... — мягкий, почти тихий голос.
Он обернулся — Лена. В короткой футболке с узлом на животе, джинсы с порезами, солнцезащитные очки на макушке. Шла неспеша, лицо — усталое, но светлое. Не та дерзкая Лена из вечеринок и скандалов. Спокойная. Будто взрослее.
— Ты к ней?.. — спросила она, не обвиняя. Просто хотела знать.
— Лен, давай не сейчас.
— Я не лезу. Просто... — она на мгновение замолчала, подбирая слова. — Я тебя знаю. Ты вечно тащишь на себе тех, кто тонет. Думаешь, если рядом окажешься, то вытянет. А она — не про спасение. Она сама пойдёт ко дну, и тебя за собой потянет.
Фил опустил глаза, чуть усмехнулся — не по доброму, а устало.
— Я не с ней . И не собирался.
Лена кивнула, почти с облегчением. Но всё равно осталась рядом, чуть ближе.
— Тогда просто... не лезь в это. Пожалуйста.. Не порть себе жизнь.
Он посмотрел ей в глаза. Тихо, но жёстко:
— Да я как-то сам разберусь.
Он развернулся и пошёл дальше.
Она осталась стоять. Губы дрожали, но не от злости. А от того, что всё ещё надеялась — хоть на что-то.
Под навесом , где в тени стояли те двое — лица, которые он знал, но никогда не хотел видеть здесь. Один — в светлой рубашке, второй в черной майке и с характерной манерой жевать спичку. Фил знал, что они здесь не просто так.
— Ой, ну наконец-то . — Первый кивнул. — Ну что, Фил, красавец ты наш...
— Что за дела? — Фил стал напротив, прямо, без суеты.
— Что за дела?.. — тот , что в майке , щёлкнул спичкой. — А это ты мне скажи. Мы кому работу дали? Девчонке твоей. Мы ж не против — мы за инициативу. Но чтоб с головой.
Фил опустил глаза, будто собираясь с мыслями.
— С ней всё в порядке. — Фил отрезал. — Всё по плану.
— Ага. Только вот у неё рюкзак отжали. Не наши. Вообще х*й знает кто. Товар ушёл. И теперь мы сидим, как идиоты. Это по-твоему в порядке и по плану?
Фил скривился, сжал кулаки.
— Я узнаю, кто это сделал. Верну товар. Или , там, бабками отдам..
Они переглянулись.
— Слушай... — Один из них положил руку ему на плечо. — Ты нормальный парень. Смышленый . Но ты же понимаешь — если кто-то лажает, то отвечает тот, кто поставил. Такая игра.
— Мы не злимся, Фил. — добавил второй. — Просто... чтоб ты запомнил. Не для обиды.
Пара ударов — резкие, чёткие. Один — под рёбра, второй — по щеке. Не с яростью, а как форма договора. Фил сглотнул, не отступил.
— Всё.. Можешь начинать разбираться .
— И чтобы больше таких фокусов не было. Иди играй в футбол, спортсмен хренов. У тебя неделя.
Они ушли, спокойно, не спеша. Как и пришли.
Фил вернулся спустя минут пятнадцать.
Губа рассечена, футболка помята , рука прижата к боку. Он прошёл мимо своих парней, поднимая глаза только к трибуне.
И тут Ковалёв влетел, как ураган.
— Да вы чё, бл*ть, по очереди будете с побитыми рожами приходить?! Я чё, в травму записался добровольцем или в центр? — Он стоял перед Филом, указывая на него, потом на трибуну. — Та пришла как будто... ты теперь как ... Че происходит, а?!
Парни вокруг переглянулись. Платон пожал плечами. Даня тихо выдохнул:
— Период такой, тренер...
— Какой на*уй период?! — Ковалёв сорвал очки, глянул в небо. — Я вас сюда вытащил, потому что думал, что спорт — единственное, что вам нормальную жизнь обеспечит . А вы мне тут криминальный квест устраиваете!
Она затих на минуту , а потом спросил:
—Скажи мне, Фил. Ты опять куда-то влез? Опять всё с начала? Я, чисто случайно , калаши у себя в тачке не найду? Я тебя только от тюряги отмазал!
Фил вытер губу тыльной стороной ладони, сказал тихо:
— Всё нормально. Просто... разрулил кое-что.
— Серьёзно? А в следующий раз ты тоже "разрулишь", когда тебя с поля в реанимацию повезут?
Фил пожал плечами. Было видно — ему больно, но он держался.
Ковалёв вздохнул. Подошёл ближе. Говорил уже тише:
— Слушай... если ты в это всё опять влез — я тебя спасать не буду! Мне охото обычной спокойной жизни. Чего и вам всем желаю!
Фил смотрел ему в глаза. Молча.
Потом сказал:
— Всё под контролем, Вадимыч.
— Значит так. — Ковалёв перевёл взгляд на всю команду. — После матча — все в актовый. Все!
Парни переглянулись. Кто-то кивнул, кто-то отвёл глаза. Платон тихо буркнул:
— Мы поняли , Антон Вадимыч...
А на поле — снова свисток. И кто-то крикнул:
— Второй тайм, погнали!
Но уже никто не играл так же, как раньше.Теперь каждый знал — это не просто игра.
Это жизнь.
И она бьёт жёстче, чем любой судья
Мяч катится. Гол. Счёт 3:2.
Потом снова. 4:2.
Игра окончена.
Победа.
Актовый зал. Уже стемнело . Вечер. Пахнет потом, сигаретами и каким-то пыльным прошлым.
На сцене — потрёпанный экран, в углу колонки, по стенам — выцветшие плакаты «Спорт — твой выбор» и «Не ломай себе жизнь».
Сидят в разброс. Кто на стуле, кто на полу, кто на сцене. Все уставшие, потные, но не распущенные. Напряжённые. Даже после победы.
Ковалёв— у сцены, прислонился к кафедре, где обычно читают лекции про границы и агрессию. В руках — бутылка воды, не пьёт. Просто держит, будто чтобы руки занять и не сорваться.
Он молчит. Долго. Просто смотрит. Потом:
— Ладно. Давайте без соплей и выкрутасов. Мм? Кто мне объяснит, что за х*йня творится последние два дня?
Тишина. Кто-то кашлянул. Кто-то уставился в пол.
— Я серьёзно. Вы выиграли. Молодцы. Но я не идиот. Вижу — половина на нервах, один с синяками, вторая — с разорванной губой. У кого-то в рюкзаке кирпич, у кого-то, может, и пушка. Так что — давайте. Я слушаю.
Фил сжал челюсть. Посмотрел на Полину. Та облокотилась локтями на колени и схватилась за голову.
— Тут вообщем такая ситуация...
Ковалёв кивнул.
— Мы думали... — Фил посмотрел на своих. — Мы думали, что справимся. Без тебя. Без Германа. Без центра. Потому что знали — если расскажем, нас выдернут. Или закроют. Или всё сломается. А мы хотели, чтобы ничего не сломалось.
— Что именно? — Ковалёв уже говорил спокойно, но в глазах — контроль, как перед пенальти.
— Вся эта история с Полиной... она началась, после того, как мы неудачно над ней пошутили.
— И че вы сделали?
— На крыше ее заперли и..
— Так это с того момента все началось?!— перебил его Антон.
— Ну да.. а ты откуда знаешь?
Все посмотрели на Полину .
— Она не рассказывала!— остановил он ребят.— Видела ее просто там. Ну , короче! Давай дальше.
— Ну вот. Она там всю ночь просидела и ее какие-то мужики искали. Мы решили , что поможем . Из-за нас все-таки она не смогла разрулить .
— Че за мужики?— он обратился к Полине.
Она медленно подняла голову и не смотря никому в глаза рассказала.
— У меня мама болела. Давно. Еще до центра. Нужны были деньги и они мне помогли. Но процент лютый насчитали и ... Короче я пропала ненадолго , чтобы они про меня забыли. Но видимо не получилось. Теперь им бабки торчу.
— Сколько?
Она подняла взгляд и посмотрела ему в глаза.
— До*уя...
— Дальше.
— Мне Фил работу предложил. У нас то бабок нет . Разово. Я согласилась.
Ковалев уже запутался , но все равно слушал. Он перевел внимание на Фила.
— Че за работа?
— Да там..
— Фил бл*ть!
— Закладки ныкать. Подтянул её. Думал — справится. А её прессанули. И у неё отжали товар. А те, кто всё это устроил — мои «старые знакомые». Им пофиг кто, главное — чтоб не прогорело. Вот они меня и... — Фил кивнул в сторону своей губы.
— То есть ты втянул девчонку из центра в «разовую работу», потом её чуть не убили, и ты решил, что лучше «не доставлять проблем» и всё замять?
— Да. — честно сказал Фил. — Я думал, сможем разрулить.
Ковалёв молчал. Потом снова перевёл взгляд на всех.
— Кто ещё знал?
Платон поднял руку. Остальные по очереди — Даня, Никита, Гена, Макс. Девочки почти одновременно.
— И все ,бл*ть, молчали?
— Потому что ты и так нас тащишь, Вадимыч. — Платон хрипло. — Ты сам сказал: не хочешь больше спасать. Вот мы и решили — справимся сами.
— Чтобы не облажаться. Чтобы не подвезти. — вставил Никита.
Ковалёв смотрел. Молчал.
Потом сел на край сцены, скинул бутылку, сжал переносицу.
—Спасибо, дети! Прям не подвели! Ваша любовь — как сотрясение. Приятно, но еб*т по здоровью.
— Да , мы идиоты . — Макс выдохнул.
Ковалев посмотрел на них, один за другим.
— А че вы просто у меня денег не попросили, я понять не могу?
— Да говорим же — не хотели втягивать.
— Запомните: то, что вы решили «не втягивать», не значит, что вы не втянули. Вы все уже в этом. И я. И центр. И даже новенькая уже. В следующий раз не играйте в героев. Лучше приходите сразу. Потому что если вы будете все сами решать — еще больше проблем заработаете. Поняли?
— Поняли, Вадимыч... — раздалось в голос, негромко, но уверенно.
Он встал. Провёл рукой по голове.
— Завтра — выходной. С Алексеевичем я договорюсь. Но в девять утра все на пробежку. Без обсуждений. А теперь идите по домам. Душ, чай, и баиньки. Кто выйдет — прибью нах*ен! И это,Мишаева останься.
Ребята начали вставать, кто-то улыбался, кто-то всё ещё мрачнел. Но внутри — как будто отпустило. Хоть немного.
Фил задержался. Подошёл ближе.
— Спасибо, Вадимыч.
Тот кивнул.
— Ты только не вздумай героически погибнуть. Мне твои победы нужны здесь. На поле.
Фил усмехнулся. Побитый, уставший. Но крепкий.
— Понял, поживу пока.
Полина тоже подошла к ним. В зале на секунду стало тихо. Антон посмотрел на ребят и засмеялся.
— Ой , бл*ть... Один серый, другой белый..
Полина и Фил тоже тихо посмеялись.
— Так , ладно! — Антон обратился к Полине.— Скинь мне номер этих ваших «работодателей» и сколько должна..
Фил тихонько перебил.
— Я пойду,— Полина кинула на него невероятно мягкий взгляд.— Пока..
— Пока. — Ответила девушка и продолжила диалог с Ковалевым.
Вечер. Город будто выдохнул — жара спала, асфальт не плавится, а просто пахнет пылью. Ветра нет, но в воздухе — что-то тревожное, как будто не всё закончилось.
Фил идёт медленно, с рюкзаком за спиной, капюшон накинут, плечи чуть опущены. Ребра все еще ноют от ударов, губа саднит, но больше всего — ноет внутри. Где-то глубже.
Он идёт по знакомому маршруту — через парк, мимо качелей, что скрипят даже без детей, мимо остановки, где когда-то курил с пацанами после школы. Всё кажется обычным, но не так.
В голове — сцена из актового зала, голос Ковалева, его усталые глаза. Потом — Полина. Она, как призрак, сидит у него в голове. Не потому что красивая — таких он видел. Не потому что дерзкая — таких он избегал. А потому что в ней был какой-то взгляд. Непростой.
Он вспомнил, как она смотрела на него, когда он вернулся после встречи с теми. Ни слов, ни драмы. Просто взгляд — прямой, внимательный. Как будто она что-то уже поняла.Не про ситуацию. А про него.
Фил сжал ремешок рюкзака. Пальцы побелели. Шёл дальше. Тишина, редкие машины, фонари мерцают.
«Не простая она», — подумал он. Не из-за "дела", не из-за того, что держится на изломе, будто вот-вот сломается, но держит. А потому что в этом взгляде не было вопроса «поможешь?», не было ожидания, не было слабости. Только понимание. И что-то ещё.
Что?
Ответа он не знал. Только чувствовал, что между ними теперь что-то есть. Не романтика. Не обязательства. Что-то твердое. Как сжатый кулак в кармане. Или шрам, который ноет перед дождем.
Фил остановился у своего подъезда. Поднял глаза на тёмные окна. Двор в полумраке, кошка перебежала тропинку.
«Завтра всё снова закрутится», — подумал он. — «И мне нужно быть в себе. В фокусе.»
Но внутренний голос — упрямый, как Ковалёв на тренировке — всё шептал одно:
«А ты уверен, что сможешь просто забыть её глаза?»
Фил поднялся на свой этаж. Зашел домой. Переоделся.
Комната. На коленях — телефон. На экране — фотки с матча.
Вдруг послышался стук в дверь. Тихий. Осторожный.
— Фил, иди открой!— крикнул его брат из глубины квартиры.
Он не торопясь подошел к входной двери и повернул замок.