Контрудар в схватке со смертью
Оставаться на улице было безрассудно, учитывая нападение плотоядной нечисти. Я боялась себе представить сколько ещё подобных тварей могло скрываться в этом месте. Голоса девушек отдалились настолько, что было слышно, лишь ненавязчивое щебетание диковинных птиц.
В коем-то веке я надеялась разузнать важную информацию, которая могла спасти нам с отцом жизни, но Иван перечеркнул все мои планы. Я начинаю подозревать, что наши встречи вовсе не случайны и мужчина ведёт какую-то свою игру. Вспоминая реакцию Кощея на наш танец на балу, на ум приходит самое худшее.
Почему же этот дурень ни с того ни с сего спасает меня, подвергая свою жизнь опасности, а я обливаюсь горючими слезами и волоку его бренное тело по скользкой мостовой прямо к своему ветхому домишке? Почему я бережно укладываю его на свою кровать и закутываю в пуховое одеяло? Почему уже пол ночи сижу у его постели, при этом выискивая во всех имеющихся фолиантах хоть какую-нибудь информацию о нечисти, перегрызшей ему руку?
Я не могла найти должного объяснения ни одного из этих действий.
Медленно водя указательным пальцем по строкам, я цепляюсь за любое упоминание странного существа, чей крик похож на плач младенца. Тут я натыкаюсь на картинку, где изображён чертёнок с маленькими рожками, длинными руками и короткими ногами, за спиной которого ютятся два стрекозиных крылышка. По описанию он может принимать форму как зверя, так и ребёнка, но главной его отличительной особенностью является душераздирающий вой, которым он сопровождает каждое своё появление. Его относят к роду вампиров, которые питаются кровью будь-то человеческой или животной.
А они не сильно то и привередливы, заметила я.
Тут я зацепилась за небольшую сноску, где были описаны последствия укуса существа. Оно редко ограничивалось, лишь только укусом. Чаще оно добивало свою жертву и не успокаивалось, пока не выпьет всей его крови. Только так древовак мог поддерживать свои жизненные функции, какие вообще могли быть у подобного вида нечисти.
За спиной раздался шорох, а затем и болезненный стон. Я подскочила и бросилась на кухню за мокрой тряпкой и кружкой воды. Приложив тряпку ко лбу мужчины, другой рукой я убрала его мокрые пряди пшеничного цвета волос. Капельки пота стекали с них и капали на ворот рубашки, проделывая короткий путь по лицу, затем подбородку, вокруг небольшой ямочки и шее. Иван тяжело вздохнул и крепко обхватил мою ладонь, сжав до боли пальцы. Жар никак не хотел спадать. Превозмогая боль в руке, края повязки которой насквозь пропитались кровью и свисали противными липкими, окрашенными в бурый цвет, змейками, мужчина хрипло произнёс: Ты ничем не сможешь помочь мне, Молания. Все карты судьбы разыграны и теперь ничего уже не изменишь. Я только хочу, чтобы ты берегла себя и боролась до последнего. Смею надеяться, что моя смерть не будет напрасной и спасёт твою жизнь.
- Но как же..., - пролепетала я. Мои руки начали мелко трястись, а слёзы то и дело норовили хлынуть нескончаемым потоком. Никто не заслуживал подобной смерти, даже такой невыносимый сноб и всезнайка. Я с силой сжала его руку в ответ и мягко поцеловала Ивана в лоб, затем в уголок глаза, ямочку на подбородке и наконец остановившись на столь желанных и манящих губах. Он застонал и вскинул руки, намериваясь притянуть меня к себе, но боль сочла нужным напомнить о себе в такой волнующий момент.
- Помимо того, что древоваки обескровливают человека, при укусе они впрыскивают в рану яд, который не позволяет мирно умереть, а медленно омертвляет ткани человека, превращая его в подобие себя. Они превращают тебя в упыря, немного другой вид нечисти, но функции те же. Именно поэтому советую тебе срочно выкинуть меня отсюда подальше от своего дома. Когда я окончательно умру и проснусь, буду как никогда жаждать человеческой крови. И мой мозг перестанет отличать друга от пищи, - словно в подтверждение своих слов Иван закашлялся и перекинувшись через кровать, сплюнул на пол сгусток крови. Его глаза покраснели и налились кровью.
- Сколько у меня времени? - всеми силами держа себя в руках, спросила я Ваню.
- От силы четверть суток, - прошептал мужчина так, что я еле его расслышала.
- Значит шесть часов...