Insensitive

Юнги как будто не ел сто лет: не успевает глотать, как суёт в рот ещё вилку спагетти. Он быстро жуёт, запивает пасту соком из трубочки и параллельно невнятно что-то рассказывает Шону, смущённому поведением прокурора. Тот откашливается, отводит взгляд на других посетителей и просит парня контролировать себя.

— Я такой голодный. После течки у меня будто открывается чёрная дыра в желудке, - хихикает омеге Юнги.

— Не то слово. У тебя тут кетчуп, - указывая на подбородок, говорит Шон, — так и что? Значит, Акира.

— Я люблю его, - со серьёзностью заявляет Мин, — не смотри на меня таким взглядом...

Омега смеётся.

— А ведь кто-то совсем недавно убивался по Тэхёну.

— Здесь все иначе. Я его правда люблю. Чонгук заботится обо мне, бережёт, он ставит мои интересы выше своих. Когда он смотрит на меня, в его глазах одна лишь нежность. Он всегда рядом, а когда мне грустно, он обнимает и шепчет, что поможет. Понимаешь? Рядом с Чонгуком я не прокурор Мин Юнги, травмированный мальчик, я просто Юнги - омега, которого любят. Акира часто говорит, что не позволит мне плакать, и я ему верю. Я верю ему.

Шон слушает с улыбкой на устах, держит подбородок на кулаке и в уме искренне радуется за друга, чьё сердце наконец-то в надежных руках. Он вслух не признавался, но Тэхён ему никогда не нравился, как и симпатия омеги к этому человеку. Тэхён не подпускает к себе близко, он самоуверенный и горделивый. Они с Юнги не пара. Впрочем, об Акире Чоне сказать хорошего он тоже много не может. Шон ему не доверяет. Какой-то Чонгук странный, от него исходит зловещая аура, только делиться своими подозрениями омега не спешит. Если Юнги счастлив, может, его предчувствие ошибочно.

— Знаешь, - ёрзает на стуле Мин, наклоняясь к коллеге ближе, — я даже хочу вскоре уйти из прокуратуры.

— Чего?! - орет от неожиданности Шон, сразу принимаясь просить прощения перед посетителями, смущенно поправляя чёлку. — Почему?!

— Моя цель - уничтожить Цуками. Когда я этого добьюсь, я хочу жить для себя.

— Юнги, но ты же любишь свою работу.

— Не отрицаю.

— Это из-за Акиры, да? Ты из-за него хочешь все бросить?

Юнги опускает вилку с макаронами в тарелку и выдыхает, устало взглянув на друга.

— Я хочу побыть омегой, Шон. Дело не в Чонгуке, а во мне. Я хочу носить красивые нарядные блузки, наносить вечерний макияж, смеяться и улыбаться, а не быть вечно угрюмым. Почему ты так смотришь?

— Ты изменился, - хмыкает парень, — раньше для тебя, кроме правосудия, ничего не существовало.

Пепельноволосый прикусывает губу. Он не понимает, что именно пытается донести до него Шон, но не спорит и смиренно опускает глаза в пол, в последний раз заявляя:

— Правосудие - это Цуками Дзэн за решёткой.

***

У Тэхёна паника. Он уже несколько дней не выходит из квартиры, в офисе не появляется, а на звонки дяди не отвечает. Альфа только лежит в кровати и делает вид, что смотрит телепередачи.

На самом деле Тэхён в своих мыслях. Он сжимает рукой одеяло и, выругавшись, закуривает пятую сигарету за полтора часа. В комнате настолько накурено, что дым больше не рассеивается, а клубится у потолка.

Четыре дня без секса. Не потому, что нет времени, а потому что не встаёт. Потому что ни один долбанный омега больше не возбуждает.

Тэхён заказывал шлюху, как обычно, с прелюдиями раздевал, ласкал, целовал, но не было острых ощущений - их просто не хотелось. Омеги отталкивали от себя своими сладкими и нежными запахами. Своими плавными движениями, своей манерой флирта.

Тэхёну хотелось другого: грубости, страсти, дикости.

Тэхёну хотелось Хосока.

Услышав собственные мысли, парень подрывается с места, швыряет пепельницу в стенку и судорожно дышит.

Нет. Он ошибается. Это просто наваждение. Тэхёну нравятся омеги, только они.

Бредя под нос, он засыпает к утру и просыпается в семь из-за звенящего мобильника. Альфа полусонно хватается за сотовый, хмурится, видя имя дяди, и нехотя отвечает.

Брюнету не везёт, его срочно требуют в офис. По дороге Тэхён заезжает в кофейню, заказывает горячий шоколад, проклиная кофе, потому что «эту горькую грязь только ненормальные и пьют», паркуется под зданием и, не желая начинать день, выходит.

— Доброе утро, - улыбается ему альфа из отдела кадров.

«Пошёл нахуй».

Тэхён приветливо кивает.

— О, давно вас не видели, - замирает омега с папками в руках. — Как хорошо, что вы снова с нами.

«Завали ебало».

— Спасибо, Пэг.

Наконец-то его кабинет. Тэхён ещё никогда так не спешил сюда и не радовался уединению. Он включает кондиционер, откидывается на спинку стула и только прикрывает глаза, как дверь резко открывается, и Ким вздрагивает.

— Я дозвониться до тебя не мог! - рычит на весь кабинет обиженный Юнги. — Мы поругались, ты пропал, я совсем растерялся! Почему ты меня игнорировал столько дней?!

Опешивший от количества вопросов альфа закатывает глаза и хмуро наблюдает за вопящим омегой, разглядывая его подкрашенные ресницы и румяна на скулах. Что-то с ним не так.

Юнги другой. У него волосы отросли, глаза стали выразительнее и пахнет от него приятнее. Тэхён скользит по белоснежной рубашке к узким штанам, обтягивающим бёдра, облизывается.

В это мгновение к нему в голову стучится идея. А что если...

Альфа покидает кресло, обходит стол и затыкает поздно опомнившегося Мина поцелуем. Тэхен с напором засовывает язык в чужой рот, получает сопротивление, но не сдаётся, обнимая извивающегося парня за талию. У Юнги истерика. Он старается убрать руки альфы, что выше его на голову, мычит в поцелуй и глотает удары сердца, пока Ким хозяйничает под его рубашкой.

Тэхён, вообще-то, сам мало что понимает. Он просто думал проверить, понравится ли ему поцелуй с Юнги или дело совсем плохо. Альфа замедляется, даёт себе время на размышление, потом снова ускоряется, настойчиво двигает губами, не обращая внимания на укусы омеги.

Когда Юнги уже начинает задыхаться от напора, происходит то, чего он больше всего боялся. Тэхёна грубо и сильно толкают в плечо, отчего брюнет отлетает в сторону, и, не дав секунды на передышку, бьют в челюсть.

Чонгук искал Юнги, а нашёл самоубийцу. Акира не перестаёт наносить удары, бьет в больные места и наглухо не слышит просьбы омеги остановиться.

— Ты ахуел лезть к чужому парню?! - хватает за ворот Тэхёна Чонгук. — Он мой!

— Я объясню... - сплёвывает Ким.

— Заткнись. Ты покойник! - альфа с лёгкостью бросает второго к столу и припечатывает чужой затылок к поверхности.

Юнги спешит к японцу, опускает руку на напряжённое плечо и давит. К удивлению, Чонгук обращает на того взор. Такой грозный, пугающий, мрачный. Омега сглатывает от страха, но заднюю не даёт.

— Чонгук, успокойся!

— А тебе, небось, понравилось? - едко кривит ртом Акира.

— Не говори чепухи! Я пытался отвязаться!

— Ну конечно, толкаясь в него языком?!

— Ты ахуел?! - округляет в шоке глаза парень, боясь такого Чонгука.

— Это ты ахуел целоваться с другим! Я его живьём закопаю!

У Юнги от злости надуваются вены на шее. Он сжимает рот и резко делает перехват, бросая огромного альфу через плечо, а тот, в свою очередь, даже понять ничего не успевает, как оказывается спиной прибитым к полу.

Чонгуку не больно. Не физически. Он чувствует кислый привкус предательства, хотя сознание трубит, да и зверь рычит, оправдывает, верит омеге, однако ревность туманит здравый смысл. Акире хватало того, что он видел: язык Тэхёна во рту Юнги. Теперь хочется только убивать.

Мин массирует вмиг занывшее от тяжёлого веса альфы плечо, тем не менее натягивает каменную маску, держит лицо и с глубокой обидой смотрит то на прокурора, то на Чона.

— С тобой я разберусь позже, - шипит он на Тэхёна, пытающегося остановить кровотечение из носа, — а тебя я видеть не хочу.

— Сакура, - приподнимается Акира.

— Я тебе не Сакура! - Юнги тянется к двери и, когда распахивает её, замирает, чуть не вписавшись лбом в грудь одного из сотрудников, которые не упустили возможность подслушать.

Отлично, теперь все вокруг будут судачить о произошедшем. Сплетников не заткнешь.

Шон проталкивается через толпу, оценивает ситуацию и разочарованно хмыкает, хватая погрустневшего Мина за руку. Омега уводит друга в кафетерий и разливает воду в стакан, выдавливая из пластинки успокоительное.

— У Акиры проблемы с контролем гнева? Он мне не нравится, - всё-таки признаётся Шон, найдя подходящий момент.

Юнги мечтательно усмехается, глядя на стакан.

— Он жуткий собственник. Я это знал ещё с первой нашей встречи. Меня ранило не это. Меня ранило то, что он мне не поверил. Он правда был уверен, что я хотел целоваться с Тэхёном.

***

— Ты, - в коридоре ловит прокурора Кима Чонгук, щуря в неприязни глаза, — держись подальше от моего омеги. Не то я за себя не ручаюсь.

— Во-первых, измени тон, - окольцовывает ладонью кисть мужчины Тэхён, прикладывая все силы, чтобы выбраться из его захвата, — во-вторых, не смей мне угрожать. И в-третьих, я поцеловал его, потому что хотел кое-что проверить, не более.

Альфа наклоняет голову набок и вопросительно хмурит брови, но ни о чем не спрашивает. Вдруг на лице Акиры расцветает хитрая гримаса, он улыбается и злорадно хихикает, отходя от Тэхёна. Если его догадки верны, то Хосок переборщил с харизмой. Как нужно трахаться, чтобы альфа хотел исключительно альфу?

— Чего ржешь? - не понимает парень, чьё лицо в ссадинах от кулаков Чона.

— Неважно. А от Юнги держись подальше. Он мой.

— Не говори о нем, как о вещи, - отмахивается Ким.

— Я его люблю. Он мое сердце и душа, а раз уж ты понял это именно в таком смысле, то как к вещи относишься к нему только ты, не иначе.

Задев чужое плечо, японец уходит искать омегу, оставляя задумавшегося над словами Акиры Тэхёна в коридоре. Чонгук пропадает из виду, и лишь сейчас Тэхён стягивает с себя оцепенение, спеша в кабинет дяди, который давно его ждёт.

Господин Квон встречает племянника холодом. Он одними глазами изучает потрёпанный вид альфы, еле слышно вздыхает и откладывает ручку с блокнотом.

— Звал?

— Садись, разговор не будет коротким, — Квон встаёт с места и, схватив какие-то бумаги, бросает их нахмуренному Киму.

Парень принимает документы, раскрывает папку и вчитывается. С каждым словом его лицо становится все мрачнее, рот кривится в возмущении, а спина напрягается, из-за чего даже кажется, будто альфа стал больше.

— Что это значит?! Как это понимать?! - орёт тот.

Председатель откашливается, распутывая галстук, повязанный вокруг толстой шеи. Щеки его краснеют.

— Я уже принял решение. Поставь подпись.

— Ты с дуба рухнул?! - Тэхён вскакивает на ватные ноги и руками скидывает документы со стола на пол. — Я не передам дело по японцу-террористу кому-то другому! Это мое дело! Я к этому год шёл!

— Тэхён, успокойся!

— Спокоен я, блять, не видно?! Просто мой дядя решил меня отстранить от дела, - альфа хлопает ладонями по карманам брюк, находит сигареты и, не обращая внимания на запрет, закуривает.

Квон глубоко вздыхает, массируя переносицу.

— Тэ, так будет лучше.

— Для кого? Не для Цуками, случайно? Скажи правду, тебе угрожали? Или, что ещё хуже, подкупили? - за мгновение парень оказывается напротив дяди, проникновенно заглядывая тому в округлившиеся глаза.

— Ты за кого меня принимаешь, щенок?!

— Тогда назови вескую причину! Ты знаешь, я лучший! Только мне под силу засунуть его за решетку. Ни один прокурор страны к нему так близко не подбирался, как я! У меня есть файл с его преступлениями! Осталось вирусы убрать, скопировать, и вуаля! Дело в шляпе. Обещаю, второе слушание станет последним, - в сердцах и на одном дыхании лепечет Тэхён, выжидающе смотря на старшего, ожидая свой вердикт.

С ним не могут поступить так подло. Это дело всей его жизни, он работал в поте лица, чтобы добраться до рыбки покрупнее. К тому же, как только дело передадут другому, об этом начнут трещать без умолку. Это ударит по его репутации лучшего прокурора Кореи. Нельзя допустить краха.

Видя неуверенность дяди, Ким решает узнать:

— Кому ты хочешь передать дело?

— Чензу.

Тэхён снова заводится.

— Этой продажной гиене?! Да его к стенке прижмут и все, дело с концом. Он не справится!

— Ким Тэхён! - срывается в итоге Квон, стукнув кулаком по столу. — Не смей проявлять ко мне неуважение, оспаривая мое решение. Ты подпишешь эти бумаги и передашь дело Чензу. Я сказал, значит, сказал.

У альфы сейчас мозг взорвется. Он в шоке раскрывает веки, смотрит перед собой и не подаёт никаких признаков жизни, и только усмешка на устах говорит о том, что он живой.

В какой момент вся его жизнь пошла по наклонной? Однозначно после встречи с Хосоком. После первого слушания. Все пошло к чертям.

Тэхёну до хруста костей обидно. Его будто конечностей лишают. Он не знает, чем будет заниматься, он видит себя только в этом деле. Кто такой Тэхён вообще?

прокурор дьявола, проигравший дьяволу. Ирония судьбы.

Парень приходит в себя, моргает, подписывает документы и, не одарив дядю взором, выходит наружу, тихо прикрывая за собой дверь. Господин Квон устало ахает, возвращается за рабочее место, плюхаясь в кресло.

Альфа находит сотовый, нажимает на кнопку и говорит:

— Я сделал, как вы и велели.

Изменённый специальной программой голос ему отвечает:

— Он отказался?

— Да, а теперь отпустите мою семью. Вы обещали! - от давления у мужчины сводит челюсть. Он наклоняется к серванту и достаёт виски.

— Конечно. Их тела вы можете найти на Шанхайской улице, - и гудки.

У Квона замирает сердце.

— Что? Алло? Алло?!

***

— Я знал, что этот день будет хорошим, - ухмыляется Чико Хосок, бросив сотовый на диван.

Альфа подзывает к себе танцующих для него омег и хлопает по своим коленям. Желтоволосый парень обнимает его шею, поудобнее устраиваясь на члене, и робко улыбается. Чон залпом пьёт шампанское, следит за розовым язычком и грубо целует омегу, тут же отодвигаясь.

Не так пахнет. Это не мокрая трава. Это не Тэхён.

— Что-то не так? - хлопает ресницами омега.

— Да, - меняется в эмоциях разозлившийся на свою одержимость другим альфой блондин, — я передумал, праздник отменяется. Проваливайте все!

Чико велит остальным омегам собираться и, быстро подгоняя тех к выходу, бросает настороженный взгляд на босса, а после и сам выходит.

Хосок сидит в полной сосредоточенности. Его уже заебала навязчивая идея в образе Кима, он наигрался, только идея не исчезает. Хосок пытался попробовать что-то новое, но омеги не удовлетворяют его.

— Сука, - рычит непонятно на кого японец, разливая в бокал ещё шампанского.

На этом моменте в пентхаус залетает Чонгук. Альфа хмуро и раздраженно поднимает на брата глаза.

— Слушай, скажи своей сучке, чтобы он не совал свой мерзкий язык в рот моего омеги! - с ходу начинает Акира.

— Ты про что вообще?

— Я про Тэхёна! Этот сукин сын целовал Юнги! И знаешь зачем? - с иронией прыскает Чонгук, выдерживая паузу. — Чтобы понять, встаёт ли у него на омег. И, судя по выражению его лица, не встаёт. Торжествуй.

Хосоку понадобилось секунд тридцать, чтобы переварить информацию. Он глазами бегает по комнате, долго раздумывает над услышанным, а затем вальяжно откидывается на спинку стула, с лисьей улыбкой рассматривая картину на противоположной стене.

Значит, Тэхён теперь по альфам... Чон Хосоку нереально везёт.

— Чудесный день. Люблю понедельники.

***

Кровать под Юнги прогибается. Он прерывает собственный сон, оборачивается в темноту и ловит знакомый запах, вмиг насупившись.

— Я не ждал тебя, - все ещё злится омега, демонстративно отодвигаясь на другой конец, подальше от альфы, но холодные руки, из-за которых у парня пробежали мурашки, схватили за талию и придвинули к себе.

Чонгук одетый, он обнимает парня со спины и внюхивается в волосы, расслабляясь после насыщенного дня.

Юнги делает тщетную попытку выбраться, но оказывается вжатым в чужую грудь, и тогда он жалеет, что дал дубликат ключей.

— Прости мне мою резкость, - шепчет сипло Акира, пальцами поглаживая плечо внимательно слушающего Юнги.

Лунный свет бьет прямо ему в лицо, поэтому глазки омеги блестят. Он притихает, позволяя Чону говорить.

— Я не смог контролировать свой гнев, увидев рядом с тобой Тэхёна. Он целовал тебя, я был в бешенстве! - по-новому беснуется альфа, скрипя клыками, однако выдыхает и послушно успокаивается. — Я тебя чертовски ревную, Сакура. Не думал, что такое возможно, но ревную.

— Я не целовал его, - тихо произносит Мин, играясь с краем подушки, — я отталкивал. Мне никто не нужен, кроме тебя.

— Знаю, но все равно ревную.

Юнги улыбается, поворачивается боком к альфе и опускает ладонь на скулу, поглаживая линию щеки, за ухом, зарываясь в густые угольные пряди.

— Я испугался, - неожиданно выдаёт Акира, — он же твоя прошлая любовь. Я испугался, что твои чувства к нему вернутся.

Омега поднимает сияющие глаза, заглядывает в темноту и усмехается еле слышно, обвивая одной кистью шею японца.

— Ты, оказывается, боишься чего-то?

— Конечно. Потерять тебя.

Юнги налаживает зрительный контакт и, не выдерживая, сам тянется за поцелуем, разрешая Чонгуку переместить себя на бёдра. Парень поудобнее устраивается на груди, открывает рот и впускает язык, целуясь глубоко и мокро. Акира фиксирует ладони на попке в свободной пижаме, поглаживает и упивается сладким ароматом вишни. Затем он бережно опускается к бедру и тянет так, чтобы Юнги обхватил его талию, переворачивая и нависая сверху. Юнги оказывается в приятной ловушке. Он смеётся от щекотки и открывает вид на шею, получая мокрые дорожки поцелуев.

Чонгук раздевает его сам, при этом не желая отрываться от мягких губ, напоминающих засахаренные ягоды. Когда омега остаётся под ним абсолютно обнаженным, Чон раздевается, умещаясь между бёдрами обезоруженного ласками парня.

Юнги облизывает два пальца альфы, из-за чего Чонгук лишается контроля: он дуреет от такого омеги в лунных серебристых лучах и полумраке. Он резковато дергает его на себя, фиксирует и толкает сперва один, затем второй палец, наблюдая за гримасой боли на фарфоровом личике. Юнги скребется, как кошка, бредит, вытягивается и кусает губы, которые через секунду облизывает Чонгук, поцелуями отвлекая. Он двигается медленно, раздвигает потихоньку пальцы и входит глубже.

В Юнги горячо и узко. Он мечется в постели, чуть ли не рычит и постоянно облизывается. За дни течки альфа хорошо изучили тело Мина: он знает нужные точки, знает, как срывает крышу омеге от поцелуев в шею. Юнги даже понять не успевает, в какой момент Чонгук заменяет пальцы членом, однако чувствует, что его будто заполнили, задерживает дыхание и хмурится, двигаясь в такт толчкам.

Акира забрасывает худую ножку на своё плечо и тянется за поцелуем, переходя на быстрые размашистые толчки. Комната заполняется запахом секса, пошлые звуки отталкиваются от стен, и вскоре Юнги начинает стонать.

Грудной голос распаляет желание Чонгука, он входит до упора, замедлятся, шлепает по половинкам и лижет область вокруг пупка. Юнги берет мелкая дрожь. Он выгибается, уже не сдерживается и стонет громко, царапая массивную спину альфы.

Кончив, парень пачкает постельное белье, хочет сменить позу и, не видя сопротивления, валит Чонгука на кровать, игриво улыбаясь.

— Что за улыбка? - не понимает Чонгук, приглядываясь.

Вместо ответа, Юнги сползает назад и берёт в рот член, получая от альфы смачное «блять». Юнги был девственником, но то, как он сосет, разрушает представление о невинности. Он глотает до упора, надрачивает рукой и языком рисует только ему известные узоры.

Акира зарывается пальцами в простынь, сжимает губы, чтобы не сыпать матом, только с Юнги контролировать себя не получается. Затея омеги заканчивается тем, что Чонгук кончает ему в рот.

— Ты непредсказуемый, - тянет на себя парня удовлетворённый, однако до сих пор не насытившийся Чонгук.

Юнги хихикает, седлает альфу и заговорщицки сверкает глазами.

Нет, он ошибался, крупно. Секс это не боль. Секс - это любовь. Каждое касание, поцелуй, укус, каждый жест и взгляд, каждый стон пропитан любовью. От Чонгука она так и прёт. И если так будет вечно, Юнги не хочет ничего менять. Главное, чтобы рядом с ним был Акира, который обнимет, поцелует, убаюкает.

Чонгук заметно меняет Юнги, а Юнги Чонгука. Если Юнги - свет Акиры, то Акира для Юнги - мрак. Они дополняют друг друга, один без второго не проживёт. Они и не хотят.

***

Тэхён выходит из своей машины без настроения. Ставит сигнализацию и, не глядя по сторонам, стоит так две минуты, дышит ночным весенним воздухом. Затем альфа поворачивается к многоэтажному дому и направляется ко входу.

Чем ближе он к зданию, тем отчётливей тени. Парень замедляется, и стук каблуков затихает. Он прищуривается, рассматривая стоящего у стены мужчину, опирающегося одной ногой на поверхность, зло хмыкает.

Хосок поднимает голову, расплываясь в многообещающей улыбке.

— Подумал, что ты соскучился, - в своей ехидной манере объясняется Чон.

Тэхён стоит столбом, не меняет выражение бесстрастного лица, идёт дальше. Он доходит до Хосока, замирает рядом и обращает на того высокомерный взгляд.

Уголок рта альфы расплывается в самоуверенной ухмылке. Тэхёна этот вид бесит, он сжимает кулак и, вдруг приблизившись к блондину, припечатывает того к стене и грубо целует. Хосок довольно улыбается в глубокий поцелуй, сам давит и обнимает руками парня за поясницу.

Если и нарушать всякие правила, то хотя бы с удовольствием.