Адская карусель [РЕДАКТИРУЕТСЯ]

Аманда, делая произвольные движения и подпевая песне, обернулась ко мне и нахмурилась. Попытавшись перекричать громкую музыку, она сказала:

– Ты мне не нравишься.

Мне пришлось переспросить, так как в первый раз я ничегошеньки не услышала.

– Не нравишься ты мне! – прокричала она.

– Почему же? – в недоумении спросила я и, неодобрительно цокнув, посмотрела на какого-то парня, который наступил мне на ногу.

– Нельзя слушать весёлую музыку с серьёзной миной на лице, – покачала она головой. – Просто нельзя.

– Извини, я задумалась...

– Мы сюда не думать пришли! – Она обернулась в сторону сцены, и её лицо озарилось наисчастливейшей улыбкой. – Мы пришли сюда расслабиться!

Она взяла меня за руки и начала ими двигать, пытаясь расшевелить моё тело. Я улыбнулась и тоже начала подтанцовывать. Правильно, мы пришли на концерт расслабиться, отвлечься.

Уверена, никогда не забуду первое впечатление: недоверие своим глазам. Когда группа девушек вышла на сцену Роузленда, я испытывала радостный шок. Думала, неужели всё это происходит со мной? Ужасно хотелось смеяться, плакать от счастья, не думать ни о чём. Потому что было только здесь и сейчас. А всё остальное – не имело значения.

Хотелось, конечно, но я погрузилась в свой мрачный мир настолько, что вытащить меня оттуда было почти невозможно. Почти.

Девушки закончили своё выступление на песне «The Life», распрощались с фанатами, а какому-то счастливчику досталась барабанная палочка. Я смотрела на лицо Аманды, оно буквально светилось от счастья. Готова поспорить, улыбка не сходила с её лица недели две.

Люди, словно в муравейнике, массой поползли на выход. Невероятная толкучка. Думаю, если бы кто-то упал, то умер бы от того, что его попросту затоптали.

– Ты собираешься звонить маме, чтобы она забрала нас? – прокричала я подруге сквозь чужие голоса.

Она собиралась было что-то ответить, но теперь все встали в ряд, потому что выход был ужасно узкий. Между нами с Амандой было человек шесть, и мне пришлось ждать её на улице. Вырвавшись из толпы, она быстро направилась ко мне, кивая.

– Сейч... – недоговорила Аманда, резко обернулась и вскинула брови.

Два каких-то парня подошли к нам и радостно поприветствовали. Кажется, я чувствовала, как моё сердце начало стучать где-то в пятках.

– Эрик?! – завизжала подруга и кинулась в объятия парню, что держал руку на её плече.

Теперь и я вспомнила, кто это были. Эрик и Бен. Выпустились из школы в прошлом году. Но я понятия не имела, откуда Аманда знала их лично.

– Привет, – ещё раз сказал он ей и перевёл взгляд своих карих глаз на меня. – А это...

– Эшли, – представилась я и слабо улыбнулась.

– Я познакомилась с ними в прошлом году и напросилась помогать устраивать вечеринку, – объяснилась подруга.

Знаете, произойди такое со мной, меня бы никуда не взяли помогать. Я выглядела младше Аманды года на два. В то время как мне было почти пятнадцать, она казалась семнадцатилетней (ну, может, шестнадцатилетней) девушкой. Причём довольно-таки симпатичной.

– Мы собираемся покататься за городом. Ночные прогулки на машине и всё такое, – сказал Бен, чей голос был приятно басистым и слишком взрослым. – Не хотите с нами, красотки?

Аманда умоляюще посмотрела на меня. Мне же сей предложение не показалось столь заманчивым. Я не хотела отпускать её одну, но и самой ехать тоже не хотелось.

«Пожалуйста», – прочитала я по губам подруги.

Казалось, я целую вечность простояла, мотаясь из стороны в сторону. Конечно, потусить с выпускниками... Я боялась. Аманде я доверяла, но этим парням что-то не особо. Всегда нужно пробовать что-то новое, но, по-моему, этот случай не очень удачный.

Не знаю, прочитала ли она беспокойство на моём лице, и то, как я хотела бы поехать только ради неё, до того, как я беззвучно прошептала «прости».

– Пожалуй, я откажусь, – сказала я, попытавшись улыбкой смягчить свой отказ. – Я обещала вернуться к двенадцати и...

– О-о, – присвистнул Эрик, сверкнув ухмылкой, – родительская дочурка?

– Как-нибудь в другой раз, – попыталась ответить ему я в его же манере, уверенно глядя в глаза парню. – Скажем, когда на небе будет солнце.

– Я запомнил, – кивнул он, улыбаясь.

– Ну, пока, – оглядела я ребят и обняла Аманду.

– Когда-нибудь я убью тебя, – шепнула она мне и сжала как можно сильнее, выбив из лёгких весь воздух.

Не буду скрывать, я была немного смущена. Может, даже жалела, что не поехала с ними. Когда как парни мыслят гораздо проще, мы, девушки, можем напридумавать себе всё что угодно. Поэтому мне и показалось, что Эрик обратил на меня внимание. Конечно, разница в четыре года тут же отрезвила меня, но это озарение снизошло на меня, только когда я пришла домой.

Одновременно мне удавалось думать и о запахах еды. Я долго думала о том, как буду за ужином рассказывать все впечатления родителям, параллельно дожёвывая, скажем, куриную ножку.

– Я вернулась... – громко сообщила я, но из-за того, что в доме никого не оказалось, «лась» получилось очень тихим.

Всё ещё надеясь, что услышу счастливый лай Придурка, который нёсся бы на меня со скоростью света, я прошла в кухню, включая везде свет. Никого. Совсем.

Чёрт.

Первым делом я позвонила папе, но после семи утомительных гудков, набрала маму. Слава богу.

– Алло? – послышался её усталый и одновременно взволнованный голос в трубке.

– Алло, мам? – ответила я, присаживаясь на диван. – Ты где?

– Я... Мы с папой в ветеринарке. – Она глубоко вздохнула.

– Господи... Что случилось?!

Я сорвалась с места, побежав заглядывать в каждую комнату. Глупо было искать Придурка.

От беспокойства мои брови нахмурились, я села к себе на кровать и начала тормошить уголок подушки.

– Мам, – окликнула я её, чувствуя, как телефон в руке начал дрожать.

Не мог же это быть внеплановый осмотр в половину двенадцатого ночи.

– Дагу было плохо, и нос сухой... ­– Я не сразу поняла, что Дагом она назвала Придурка. – Я решила не заниматься «самолечением» и сразу поехать в клинику. Папа недавно подъехал. Сейчас сидим, ждём, когда пройдёт осмотр.

– Может быть, мне прийти к вам? – спросила я, стараясь не думать о худшем. Вообще ни о чём не думать.

– Не думаю, – ответила мама. – Нет. Ты поужинай без нас, и спать ложись. Не знаю, надолго ли мы здесь.

– Надеюсь, ненадолго.

– Ты только не волнуйся, хорошо? Всё будет отлично, наверняка это какая-нибудь лёгкая инфекционная болезнь, и нам назначат лекарства. Через недельку уже будешь ныть, что не захочешь с ним гулять.

– Не буду! – уверенно ответила я, в попытках не сорваться. – Пока. Целую.

– Спокойной ночи, и я тебя.

Я прокляла себя раз триста. Эшли Янг отлично может губить чужие жизни, в том числе и свою. Потому что ни черта хорошего не произошло.

Утром следующего дня я изначально проснулась с угнетённым настроением. Оно быстро сменилось паникой, когда мною было обнаружено, вернее, не было обнаружено никого дома. Уличной обуви по-прежнему не было в холле, тапочки стояли на своих местах, ключ в дверях был мой, и родительская спальня пустовала.

– Ну же, быстрее... – приговаривала я, слушая гудки в трубке. Я звонила маме. Снова.

Я не могла просто стоять на месте. Расхаживая по всему дому, я нервно оглядывалась по сторонам, пока мой взгляд не остановился на миске с кормом. Тут же гудки прекратились, и на конце того провода был слышен ещё более усталый, чем вчера, голос мамы.

– Алло, – быстро проговорила я. – Мам, вы ещё в ветеринарной клинике?

Тишина.

– Мам?!

Вздох. С первого взгляда могло показаться и так, но это был не вздох...

– Эшли...

Это был всхлип.

– Господи, мам! – Срываясь на крик, я не могла унять дрожь, которая постепенно охватывала всё тело. – Что произошло?!

– Не расстраивайся, ладно? – Голос мамы был не таким, как обычно. Как будто она плакала. Никогда не видела, как моя мама плачет. До этого момента. – Сегодня ночью, – он шмыгнула носом и перевела дыхание, решив начать заново: – Сегодня ночью после осмотра ветеринары сообщили, что нужно срочно делать операцию, потому что у Дага был обнаружен асцит и...

Я окончательно всё поняла, когда она остановилась и не смогла говорить дальше, потому что ей помешали слёзы. Непрерывное рыдание.

– Мама, – произнесла я, закрывая глаза.

– И он... – вновь начала она, но я её остановила:

– Мама! – Кажется, у меня начала кружиться голова. – Не говори, пожалуйста. – Я заплакала. – Я всё поняла...

Я прижала ладонь ко лбу и повалилась на пол, вновь посмотрев на корм. Корм, который уже никто не съест.

– Нет, дочь, – кажется, она подуспокоилась, – такие вещи нужно знать...

Пауза. Слишком долгая. Дольше, чем нужно. Она это скажет. Но я не готова это услышать.

– Даг умер.

Придурок умер. Умер.

Телефон выскользнул из рук, и я не могла ограничивать себя простыми слезами. После звука глухого удара телефона о ковёр, я закричала, что есть мочи. Зачем жизнь отбирает близких друзей?!

Он умер.

Слова, которые разрезали воздух, точно пуля. Меня они тоже разрезали.

Он всегда был рядом. Почти всегда. Радовал и понимал. А я в последние дни просто смотрела, как ему было плохо. Это была моя вина. Нужно было раньше сказать, тогда бы он был жив. Прибежал бы ко мне в комнату и начал лизать щёки.

Удар ниже пояса.

Это невыносимо.

Я начала бить себя. По рукам, по ногам, по лицу. Щипала всё тело. Потому что только так могла заглушить боль. Боль, которая приводила к сумасшествию.

И только после того, как разбила себе правый кулак, я вылетела из дома.

Ненавижу себя. Не переношу.

Потому что не могу ничего с этим поделать. Бездействие ужасно. Я думала, что на душе мне больше никогда не станет легче.

Вместе с Придурком я потеряла частичку себя и обрела осознание того, что все мы когда-нибудь умрём, и выстоять, теряя что-то очень близкое, до ужаса тяжело. Понятия «никогда» попросту не существует. Мама с папой когда-нибудь умрут. Бабушка тоже когда-нибудь умрёт. Всё мы когда-нибудь умрём.

И это неизбежно.

Каждый это когда-нибудь поймёт, пережив горькую потерю.

Вчера я веселилась на концерте, а после спала ночью, в то время как он умирал.

Останавливаюсь посреди леса, понимая, что иду к заброшке. Вздыхаю, прижимаю ладонь ко рту, пытаясь подавить новый порыв крика. Я отказываюсь носить розовые очки.

Ничто не вернёт умерших к жизни. Ведь это невозможно.

***

Через два дня я пошла в школу. По собственному желанию. И дома, и в школе, конечно, было плохо, но в школе у меня не было ничего, связанного с Придурком.

Очередным ударом стала новость о том, что Аманда заболела. Из-за этого мне приходилось проводить все переменки в крайней кабинке туалета, которая была больше всех исписана.

На истории до меня дошло, что я поступила очень глупо, придя в школу, потому что увидела Лиама. Казалось, что покончить жизнь суицидом было самое то. Он не бездействовал, и весь урок громко шептал мне что-то про «В Эшли глубоко вошли...». Может, я и не стала этого терпеть, но у меня просто не оставалось сил.

Но в какой-то момент я обернулась к нему. Учитель истории не оставила этого без внимания.

– Эшли Янг и Лиам Хилл! – грозно сказала она, от гнева снимая очки. – Вон из кабинета! Мне надоели ваши глупые стишки и разговорчики! Марш к директору!

– Но это не... – в шоке попыталась объясниться я.

– Я сказала, вон! – ещё громче крикнула она.

Услышав, как Лиам начал складывать вещи в портфель, я последовала его примеру и вышла из класса. Дерьмовый день моей дерьмовой жизни.

Воздержавшись от того, чтобы хлопнуть дверью, я подумала: «не пойти ли мне домой?», но ноги были настолько ватными, что едва сделав пару шагов, я опёрлась на стенку и через секунду уже сидела, подобрав колени к себе. Мне пришлось спрятать лицо в руках.

– О, боже, – жалостливо издевался Лиам. – Расстроилась из-за того, что училка наорала, а? Как печально! Тебя же теперь из школы исключат!

– Заткнись, – пробубнила я себе в ладони.

– Не расслышал. – Он подошёл ближе и опустился рядом. – Что ты сказала? Ну-ка, повтори, убогая. Что ты только что своим язычком промямлила?

– Заткнись, – повторила я, вздохнув.

– Рот свой на уровне ширинки будешь открывать. – Он схватил меня за руку, заставив поднять на себя мой взгляд. – А до тех пор ты не посмеешь меня затыкать.

Наверное, я бы испугалась. Но кроме боли потери на тот момент я ничего больше не могла чувствовать.

– Лиам, – устало проговорила я, не отводя взгляда. – Хотя бы сегодня. Не лезь ко мне. У меня не тот настрой, чтобы как-то ненавидеть тебя, или вообще испытывать какие-либо чувства. Сделай исключение.

– Назови мне хотя бы одну причину, – сказал он, разжимая мою кисть, – по которой я должен оставить тебя в покое.

Прежде чем сорваться с места и уйти прочь, я нашла в себе силы ответить ему:

– Знаешь, что такое рак селезёнки? Асцит? Когда в лёгких накапливается жидкость, а рост опухоли может привести к разрыву органа? – говорила я, молясь, чтобы не расплакаться на месте. «Потерпи немного, скоро ты будешь дома», – думала я. – Может, и не знаешь. Это и неважно. На той неделе в пятницу умер Придурок.

А вот теперь, сорвавшись, наконец, с места, я дала волю чувствам, надеясь, что до Лиама мои всхлипы не донеслись.

Следующие пару дней я провела дома, сославшись на головную боль. Чтение было для меня спасительным глотком кислорода, которое невероятно помогало отвлечься. Субботним дождливым вечером мне написала Аманда.

Дата: 08.04.

От кого: Аманда

«Во-первых, женщина, если в скором сроке ты не придёшь в школу, я сдохну, ясно? А ещё я бронирую тебя на следующую субботу. Приду к тебе домой, затащу на крышу и... Короче, у меня для тебя припасена ещё одна история. Итак, во-вторых, дерьмовая весть: миссис Кэтч записала тебя на какую-то поездку по биологии, типа ты хорошая ученица и бла-бла-бла. На четыре дня. Только ты, мошкара, одноклассники... и Лиам. Я просто охренела, когда узнала, что у него «отлично» по биологии. И, в-третьих, новость просто неприлично ужасная: я не еду. Ну, хотя, если учесть мои оценки по биологи... Оно и понятно. Сейчас скину фотку списка, что с собой нужно брать. Миссис Кэтч попросила передать».

Ниже фотография.

В понедельник я еду в небольшой лагерь вместе с Лиамом.

___________________________________________________________________

От автора:

Я не могу сдержаться и не спросить ваше мнение. Что вы думаете о главных героях? Как может закончиться история? Что может произойти дальше?