Глава 13
Погода в Страсбурге оставляла желать лучшего. За время, проведенное в теплой и солнечной Барселоне, где за исключением редких дней, когда мог пойти дождь, в основном небо всегда оставалось ясным, а температура воздуха за окном радовала местных жителей, позволяя одеваться красиво и особо не заморачиваться из-за этого, Луиза успела забыть климат столицы Гранд-Эста. Дождик, являвшийся постоянным явлением в этом городе, лил почти не прекращаясь уже третий день, отчего выходить из дома не хотелось совсем, а прогноз погоды показывал не очень веселые плюс восемь градусов по Цельсию, что для октября было чересчур мало, даже по страсбургским меркам. Но дела не собирались ждать того чудесного мгновения, когда погода за окном перестанет напоминать сцену из фильма по мотивам Стивена Кинга, потому девушка и находилась на данный момент в кабинете своей матери и задумчиво наблюдала за тем, как капли не прекращают тарабанить по стеклу, пока Камила говорила с кем-то по телефону.
В какой-то момент ей надоело сидеть без дела и предупредив женщину о том, что вернется через пару минут, Беллуа вышла из здания, в котором работала ее мать и направилась в кофейню, что находилась на улице напротив, дабы взять себе горячего напитка и хоть ненадолго перестать переживать по поводу ситуации с отцом и грузить себя ненужными мыслями другого рода. Хотя, стоит отметить, переживания ее были напрасны, ведь все шло лучше, чем ранее предполагалось: Камила, будучи человеком вполне влиятельным, сумела собрать документы, которые доказывали незаконную деятельность Бернарда. Эти доказательства можно было использовать, чтобы разорвать все связи с ним и избежать юридических последствий, чем впрочем и занимались миссис Фернандес и ее адвокаты. Луизе же приходилось просто быть рядом, на всякий пожарный, и подтверждать все, что говорила ее мать.
Забрав свой заказ у улыбчивой баристы, француженка поблагодарила ту и вышла из теплой и уютной кофейни, встречаясь вновь с неприятным холодом и усилившимся ливнем, что бил прямо в лицо. Не взяв с собой зонтик и надев на себя куртку без капюшона, девушка в ту же секунду, как покинула пределы кафе, почувствовала как пуще прежнего промокли ее русые волосы и вся верхняя одежда, которая еще не успела подсохнуть. Озвучив несколько отборных матерных слов на французском, ей все же удалось перейти дорогу, держа крепко в руках стаканчик с ореховым латте. Луиза уже хотела забежать в здание, но заметила женщину в возрасте, что никак не могла раскрыть своего зонтика, из-за сильного сносящего ветра, и решила помочь той.
— Спасибо, дочка, — мило улыбнулась она, после того, как Беллуа раскрыла зонт и передала владелице.
— Это было мило.
Какого хрена?
Боясь шевельнуться из-за накатившего волнения, девушка стояла спиной к источнику звука, чувствуя, как кожа медленно покрывается мурашками и ливень был здесь совершенно не при чем. Ей казалось, что эта фраза прозвучала в ее голове, как и все остальные фразы, некогда сказанные одним молодым человеком, которые также преследовали ее на протяжении трех недель, звуча в закоулках ее подсознания и заставляя каждый раз оборачиваться и заглядывать незнакомым людям в лицо, ищя среди них одно единственное, ставшее родное сердцу за короткий промежуток времени. Но на сей раз, она была готова поклясться, что это был не мираж, что слова, услышанные ею, не являлись плодом ее больной фантазии и человек, сказавший их, не родился в ее воображении.
— Amor?
Это пиздец, господа.
Теперь Луиза была на все пятьсот процентов уверена в том, что Эктор, стоящий прямо за ее спиной вполне себе настоящий и материальный. Только вот, если до этого, она целенаправленно искала его по улицам Страсбурга, четко осознавая, что парня здесь быть не может и находится он далеко в Барселоне, то сейчас, когда он действительно был рядом, она трусила. Ей не хватало смелости и уверенности, чтобы обернуться и посмотреть в глаза парню, который причинил ей боль и от которого она сбежала, так ничего и не сказав. Сердцебиение усилилось с бешеной скоростью, а тишина, повисшая в воздухе, нагнетала как никогда. Первым не выдержал Эктор, который просто встал перед Луизой, все еще пребывающей в ступоре.
— Ты чего замерла?
— Какого дьявола ты тут потерял? — яростно прошипела француженка, толкая футболиста в плечо, отчего тот слегка оторопел.
— Как это - какого? Тебя, конечно, — ухмыльнулся он, но увидев перед лицом средний палец выставленный Беллуа, которая уже собиралась покинуть его компанию, остановил девушку, хватая ее за предплечье.
— Руку убрал, — чуть спокойнее сказала она, и Форт вполне послушно выполнил ее просьбу, — И сам тоже убирайся.
— Ну уж нет, я проделал весь этот путь и искал тебя по всему городу на протяжении трех дней не для того, чтобы просто убраться, — непривычно серьезным тоном проговорил Эктор, сокращая расстояние между ними, — Пожалуйста, выслушай меня.
Выражение мольбы в глубине округлившихся карих глаз не могли не тронуть черствое сердце журналистки. Да и весь вид защитника буквально кричал о том, что он нуждается в том, чтобы его выслушали. Выглядел он, впрочем как и всегда, просто прекрасно, но залегшие темные круги под глазами и побледневшее лицо выдавали его внутреннее состояние, отчего Луизе стало даже немного жаль его. Совсем чуточку.
— У тебя две минуты, пока мы окончательно не промокли и окоченели.
— Лу, я правда не понимаю, что могло послужить причиной твоего столь неожиданного исчезновения и завершения стажировки, но если это из-за меня, то я хотел бы объясниться. В тот день, на съемках, я повел себя некрасиво по отношению к тебе. Я не должен был игнорировать тебя и я ужасно сожалею об этом. И то, что ты там видела, меня и Марию - это ничего не значит. Мой менеджер настаивал на этом, хотел, чтобы все побыстрее забыли про слухи о наших отношениях и переключились на меня с Марией, но я клянусь, мы просто давние друзья. Все, что тогда произошло - одна большая и глупая ошибка, чертово недоразумение, из-за которого я места себе не находил. Поверь, последнее чего бы я хотел, так это разрушить все между нами, ведь ты для меня действительно дорога. Очень дорога.
Слушая речь парня, Луиза старалась изо всех сил, чтобы не выдать ни единую эмоцию на лице и не показать Эктору своих настоящих чувств. И получалось у нее вполне неплохо. Парень ни в коем случае не должен был знать, что происходит и происходило все эти три недели на душе у француженки, не должен был знать о том, как она постоянно думала только лишь о нем, как плакала ночами в подушку, высвобождая эмоции только таким образом, ведь держала их глубоко внутри себя. Он не должен был знать о том, что ей не наплевать на него, что ее и вправду заботит его жизнь и что она ни на минуту не забывала о молодом футболисте из Барселоны.
— Все сказал? — девушка выгнула бровь, глядя прямо в непонимающие абсолютно ничего, карие глаза напротив.
— Я... Лу...
— Ты прекрасно жил без меня все это время, первые несколько дней даже не заметил моего отсутствия, сделав тем самым свой выбор. Нам не о чем больше говорить, Форт.
Было ли это слишком резко? Да, возможно. Луиза не отрицала того, что ответ на столь искреннюю, казалось бы, речь футболиста мог быть несколько грубоватым. Но француженка была глубоко убеждена в своей правоте, в том, что он заслужил куда более плохого отношения к себе, после того, как повел себя в тот день на съемках. И ее нисколько не волновали его оправдания на этот счет, ибо зная прекрасные умения Эктора в манипуляциях, скорее всего эти слова являлись очередной хитрой уловкой.
Девушка повернулась спиной к защитнику, но тот вновь обошел ее, не позволяя пройти дальше.
— Луиза, это совсем не так. Я ни на минуту, ни на секунду не переставал думать о тебе. Ты поступаешь жестоко.
Услышав слова, сказанные испанцем, Беллуа горько усмехнулась и покачала головой, не веря своим ушам.
— Жестоко? Ты серьезно? Знаешь, Эктор, мне кажется тебе просто нужно вырасти. Ведешь себя как недалекий ребенок, не можешь даже определиться в том, чего ты хочешь. А я не собираюсь ждать, пока ты разберешься в своих чувствах, мне это толком надоело.
Дождь тем временем усиливался, даже не собираясь уступить место ясному небу и солнышку. Молодые люди промокли до нитки, капли струились ручьем по лицам, смешиваясь с быстрым дыханием от переизбытка чувств, но ни один из них не замечал холода, проникающего сквозь ткань одежды и пронизывающего аж до самых костей.
— Как ребенок, на данный момент, ведешь себя только ты, мадмуазель Беллуа! — ответил Эктор, вытирая ладонью промокшее под страсбургским ливнем лицом, — И я замечательно знаю, чего я хочу.
— Да ну?! И чего же вы хотите, ваше святейшество? — не выдержав, повысила голос Луиза, ибо звуки падающих капель на асфальт, и проезжающих машин, не давали ей расслышать самой себя.
— Тебя, Луиза! Я хочу только тебя!
Нет, нет, нет, он совсем не это хотел сказать. Ему же плевать на меня. Так же, как и мне на него. Черт, кого я пытаюсь обмануть?
— Неужели ты до сих пор не поняла всего? — не желая отступать, продолжал Эктор, — Не поняла, почему я бегаю за тобой, как идиот, даже если ты меня посылаешь. Почему я так отчаянно пытаюсь добиться твоего доверия к себе. Почему я не прекращаю все попытки получить твое расположение, получить хоть толику твоего внимания. Я влюблен в тебя, Луиза Беллуа. И никто кроме тебя мне не нужен.
Мир перед глазами рухнул в один момент. Она не видела проходящих мимо незнакомцев, что подозрительно косились на двух кричащих друг на друга и выясняющих отношения средь бела дня, прямо на улице, подростков. Не слышала шума, что доносился буквально из каждого угла - от сигналящих машин, от людей, разговаривающих на несколько тонов громче. Не чувствовала мокрых капель дождя, которые проникли повсюду, заставив одежду француженки неприятно прилипнуть к телу, макияж растечься, в волосы повиснуть тяжелыми паклями. Все, что существовало для нее в этот миг - стоящий напротив кудрявый парень, такой же насквозь промокший как и она, глядящий на нее сверху вниз глазами, в которых смешались самые разные эмоции - от злости и раздражения до печали и раскаяния, от страха быть отверженным до последней, такой маленькой, но сильной надежды на то, что его чувства будут разделены.
Луиза была в смятении. Она могла только лишь открывать и заново закрывать рот, так и не решаясь что-либо сказать. Парень, который украл ее сердце и держал у себя без единого шанса на возврат, только что признался в том, что влюблен в нее. Осознание происходящего переворачивало внутренний мир француженки с ног на голову. Все ее прежние установки, все взгляды на жизнь, в которых она видела себя гордой одинокой девушкой, которая никогда не влюбиться и не позволит ни одному человеку завладеть над ее разумом, душой и сердцем, окончательно рухнули, после слов Эктора. Та часть ее, спрятанная настолько далеко, что о ней даже не вспоминали, хотела любить и быть любимой, ощущать себя нужной кому-то и позабыть наконец об этом убивающем изнутри одиночестве, преследовавшим ее всю осознанную жизнь.
Не дожидаясь ответа со стороны Луизы и будто услышав ее внутренний голос, Эктор шагнул ближе, едва дыша, всматриваясь в лицо француженки, по которому стекали капли дождя. В серо-зеленых глазах девушки, читалась нерешительность, но в этот самый миг, их взгляд метнулся к губам футболиста и этого было вполне достаточно. Молодой человек схватил ее за талию, прижимая к себе, пока между ними не осталось ни свободного пространства, ни воздуха, ни сомнений. Руки его оказались на холодных щеках, а обветренные губы коснулись ее, требовательно и чувственно, разжигая в области груди журналистки самый настоящий пожар. Его пальцы скользнули по ее мокрой коже, запутались в волосах, а горячее дыхание согревало лучше любого источника теплоты. Луиза отвечала жадно, не имея возможности насытиться моментом, словно боясь, что это мираж, который вот-вот исчезнет. Суховатые и искусанные, но в то же время до головокружения мягкие губы Эктора сминали ее собственные, заставляя забыть обо всем, что происходит вокруг. Дождь стекал по их лицам, смешиваясь со сладостным, столь долгожданным поцелуем, но не имел никакого значения. Холод рассеялся в тепле их прикосновений, и с каждым новым мгновением поцелуй становился все глубже, будто они наконец наконец нашли то, что так долго пытались отыскать. Дыхание сбилось, мир размылся, растворившись в каплях дождя, в этой лихорадочной близости, в безумном и неутолимом огне, что вспыхнул между двумя влюбленными.
Но в скором времени здравый смысл вернулся к молодой журналистке. Она распахнула глаза и резко отстранилась от испанца, влепив при этом ему смачную пощечину. Глаза Эктора удивленно округлились от данного действия и он совершенно не понимал происходящего. Что он сделал не так? Почему она так отреагировала? Вопросов было слишком много, а ответа ни одного.
— Не приближайся ко мне больше никогда! — испуганно произнесла девушка, при этом злясь как на парня, так и на саму себя, — Забудь о моем существовании и не вспоминай! Ты мне не нужен. Не нужен, как и твоя глупая влюбленность. Уходи!
Эктору хотелось остановить пулей влетевшую в здание Луизу, притянуть к себе и крепко держа объяснить все, что он чувствует к ней, убедить ее в правдивости и честности своих слов и увезти с собой в Барселону, где они прожили бы счастливую жизнь вместе. Но он не стал этого делать. Ноги словно вросли в мокрый, блестящий асфальт, не давая парню сдвинуться с места. Он глядел ей вслед, пока она убегала без оглядки и вскоре совсем скрылась от его взора, исчезнув в лабиринте коридоров. Попытав свое счастье, он все же шагнул в сторону входа в здание, но был остановлен охраной, не пустившим футболисту завершить задуманное.
Уже в который раз Эктор Форт упустил Луизу Беллуа.
***
24 Ноября 2024-го года.
Настал тот самый долгожданный миг, к которому Луиза стремилась почти полтора месяца. Француженка наконец-то вернулась в Барселону, решив все свои проблемы с отцом и оставив позади весь груз прошлого. В делах с Бернардом появились некие осложнения, отчего процесс затянулся. Мужчина, заметивший сопротивление со стороны дочери и узнавший о том, что в игру включилась Камила, усилил давление на журналистку и ей пришлось скрываться и находиться в постоянном сопровождении охраны, дабы мсье Беллуа не мог контролировать ее действия и пытаться навредить. Прошло несколько долгих и невероятно скучных недель, прежде чем им с матерью удалось завершить необходимые юридические процедуры и избавиться от Бернарда, который теперь находился в изоляторе временного содержания, до окончания следствия и вынесения окончательного приговора.
Луиза могла впервые за долгое время спокойно выдохнуть и почувствовать себя абсолютно свободным человеком. За время ее временного пребывания в укрытии, девушка даже не пользовалась телефоном и прочими гаджетами, чтобы ее не могли отследить, тем самым обеспечивая себе абсолютную безопасность. Но таким образом она прервала общение со своими друзьями, в число которых входили Ребека, Ламин, Пау и конечно же Карла, которые не упускали возможности ей написать и поинтересоваться все ли у журналистки в порядке. Хоть Беллуа и сменила свой номер, но как оказалось ее драгоценная кузина передала его друзьям девушки, ибо те слишком переживали после ее отъезда, в частности парни, которые были не в курсе происходящего, в отличии от Ребеки, знающей все с самого начала.
Что касалось Эктора, то он больше не появлялся. Исполнил желание Луизы и действительно исчез из ее жизни, словно его и не было в ней никогда. От Карлы журналистка узнала, что именно сестра сообщила Ламину о местоположении Беллуа, ибо тот чуть ли не умолял художницу, говоря о том, как плохо было Эктору, пока тот находился в неведении. Разумеется француженка злилась, но продлилось это совсем не долго, от силы два-три дня, после чего она все же успокоилась и перестала дуться на кузину, которая искренне хотела помочь двум влюбленным.
Влюбленным.
Это слово отзывалось горьким послевкусием на языке, напоминая Луизе о ее неосторожности. Ибо только по неосторожности и собственной глупости можно было влюбиться, так еще и в самого неподходящего на сие роль персону - всемирно известного футболиста-плейбоя. Но ведь сердцу не прикажешь, а душе не соврешь, потому и девушка давно перестала отрицать свои чувства к Эктору Форту, ставшему основной причиной ее головной боли. И все же, если принять свои чувства она и могла, то проявить их было за гранью ее возможностей. Она дала себе обещание, что не станет признаваться футболисту даже под дулом пистолета, ибо не хотела чтобы он знал о взаимности (если он, конечно, действительно был в нее влюблен, в чем она ну уж очень сильно сомневалась) своей влюбленности. Луизе казалось, что поделись она этим с Эктором, она автоматически проявила бы слабость перед ним, приняв его превосходство над ней, что было сравнимо со смертью для молодой свободолюбивой журналистки.
Что бы не происходило, идея об отношениях ее все еще пугала, наводя тихий ужас. Луиза совершенно не была готова к такому, ей были чужды такие понятия как любовь и привязанность, ее раздражали любые проявления нежности между противными влюбленными парочками вокруг, да так сильно, что видя их, русоволосой хотелось встать и уйти в тот же миг. Ей становилось в миг некомфортно от одной единственной мысли того, что кто-то будет постоянно присутствовать в ее жизни, контролировать ее малейшие действия, сопровождая везде. Будет надоедать глупыми сообщениями на типе «а ты сегодня что-нибудь ела?», или «как тебе спалось ночью» и тому подобное. Нет, отношения были созданы не для нее, а она была создана не для отношений.
— У меня возникло странное чувство дежавю, — с широкой улыбкой на алых губах, раскрыла объятия Карла, встречая кузину в аэропорту.
Луиза была счастлива видеть свою сестру, после длительного периода разлуки. Девушки не могли даже созваниваться и списываться, и появилась у них эта возможность лишь три дня назад, за которые француженка забронировала билеты в Барселону, наконец-то сняла квартиру, заботливо найденную Камилой и была готова начинать жизнь с чистого листа. На этот раз уже точно.
— Ты себе представить не можешь, как я скучала по этому городу, — на выдохе произнесла русоволосая, выходя из душного аэропорта и вбирая в легкие свежий воздух, — Что интересного произошло, пока я тухла в заточении в какой-то страсбургской дыре?
— Ничего особенного, на самом деле. У всех всё относительно стабильно. Ламин вернулся к своей бывшей, завтра скорее всего будет вместе с ней.
— Стоп, завтра? — непонимающе глядела на художницу Луиза.
— У Пепи день рождения, мы арендовали клуб и пригласили всех друзей, — объяснила девушка, — Лу, я же говорила тебе. И если ты не придешь, то мы обидимся.
Всех друзей. Это значит, что и он там обязательно будет.
— Я знаю, что ты хочешь спросить, Лу. Эктора мы тоже позвали, но я все еще не уверена в том, что он придет. В последнее время он... скажем так, немного изменился.
После слов Карлы, журналистка сменилась в лице. Любое упоминание Эктора причиняло ей физическую боль, словно ножом по сердцу. Она ничего не слышала о нем все это время, и как бы ей не хотелось этого признавать, ей не хватало надоедливого футболиста с его действующими на нервы разговорами, раздражающей ухмылкой и выводящим из себя голосом. Стараясь ограничить себя от мыслей такого рода, девушка не учла того, что таким образом она лишь усугубит ситуацию. Чем больше времени Эктора не было в ее жизни, тем сильнее ей хотелось, чтобы молодой человек вновь стал ее частью, оказался рядом, много и бессмысленно говорил, несмешно шутил, что угодно, лишь бы был с ней и никуда не исчезал. Луиза ненавидела себя за эти мысли, считая себя беспомощной слабачкой, неспособной справиться с элементарными проблемами и каждый час, минуту, секунду убеждала себя в том, что ей вполне себе неплохо живется и без Эктора. Но было ли это правдой? И жилось ли Эктору хорошо без нее?
Луиза не знала, чего она хотела бы больше - чтобы он навсегда забыл о ней, забыл о своих чувствах, о моментах проведенных и жил счастливо, двигаясь вперед, сосредоточившись на будущем и оставив позади прошлое, либо все еще думал о ней, видел во всех прохожих девушках ее и ни на минуту не упускал мысль о ней. Выбери она первый вариант, то француженка почувствовала бы себя в разы хуже, зная, что безответно влюблена в человека, которому все равно на нее. Выбери она второй вариант, то она бы стала самой большой эгоисткой в мире. Поэтому Беллуа не забивала, ну или хотя бы пыталась не забивать свою и без того многострадальную голову такими вопросами.
— Мне все равно, Карла, — ответила младшая, и сразу же пожалела, осознав, что могла задеть Гарсию, — Прости, это было грубо. И да, я приду завтра.
— Нет, все в порядке. Это ты меня прости. Не стоило мне напоминать тебе о нем, — неловко улыбнулась художница, открывая дверцу машины, в которой их уже дожидался водитель испанки.
Дорога до дома прошла в сопровождении разговоров о самом различном, девушки обсуждали завтрашнее мероприятие, предполагали что надеть, как уложить волосы и накраситься. Находясь несколько недель в компании молчаливых грозных мужиков, Луиза отвыкла от разговоров о простом человеческом и изрядно соскучилась по их болтовне с сестрой. И болтовня эта продолжалась еще очень и очень долго, ведь кузина заботливо предложила помочь журналистке разобрать чемоданы и обустроиться в новой квартире. И вот, раскладывая вещи на полки в спальной комнате, Луиза все же решилась обсудить с сестрой то, что держала все это время внутри и боялась кому-либо признаться в случившимся.
— Карла, а Эктор вам не рассказывал, о том, что произошло в Страсбурге? — неуверенно начала русоволосая, садясь на край кровати и привлекая внимание девушки, занимающейся книжной полкой.
— Нет, насколько мне известно, даже Ламину и Пау ничего не сказал. Просто ушел в себя и стал вести себя, как придурок, — Гарсия закатила глаза.
— Как придурок? — брови француженки свелись к переносице, — Он всегда себя так вел, что изменилось?
— Он стал больше проводить время в ночных клубах, нежели на тренировках. Флик окончательно потерял надежду по поводу его и полностью заменил его этим, прости Господи, бездарным Жераром Мартином. Только это между нами, окей? Я ко всем отношусь одинаково хорошо, но игра этого парня выводит из себя даже меня, — тараторила Карла, но вскоре поняла, что свернула не в то русло, — О чем это я была? Так вот, Эктора после Страсбурга как будто подменили и из трудяги-работяги он превратился в лентяя-разгильдяя. А почему ты спрашиваешь?
— Тут такое дело... просто я боялась кому-то говорить этого, стеснялась, но так вышло, что когда Эктор прилетел ко мне, мы не просто поругались, — мялась Беллуа, — Вернее, да, поругались, но... в общем он признался в том, что влюблен в меня и поцеловал. А я ответила.
— ЧТО? — вырвалось из художницы, после чего она прикрыла рот ладонью и удивленно взглянула на сестру, — Тогда почему вы до сих пор ведете себя как Том и Джерри?
— Я дала ему пощечину и сказала, чтобы он убирался из моей жизни. И что мне плевать на него, — обреченно выдохнула Луиза.
Гарсия отложила очередную книгу на полку и похлопала в ладоши.
— Браво, сеньорита Беллуа-Фернандес, браво.
— Что мне еще оставалось делать? Это было так неожиданно.
— Хм, даже не знаю. Дай-ка подумать. О, точно - не бить и не лгать парню, вот что. О чем ты думала, Лу? Он же тебе нравится, и да, не надо мне врать и отрицать это, себе ты можешь лгать сколько угодно, но я тебя слишком хорошо знаю, чтобы распознать вранье, — девушка опустилась на кровать рядом с младшей, — Ему плохо без тебя, а тебе плохо без него. Разве вы оба заслужили этого? Для чего ты мучаешь себя?
— Потому что я не хочу отношений. В них нет смысла и рано или поздно они распадутся. Я не хочу обжигаться, как моя мама. Да и в любовь я не верю, не существует ее. Симпатия, привязанность, страсть - да, но не любовь.
И это было абсолютной правдой. Луиза боялась такой же участи, что настигла ее мать - женщина, которой изменил любимый мужчина, пока та носила под сердцем их ребенка, казалось бы, доказательство их вечной любви. Камила сумела пережить предательство с высоко поднятой головой и собрала себя из буквально из пепла, став успешной и сильной женщиной, не нуждающейся ни в каком мужчине, в частности такого как Бернард. Но Луиза не была уверена в том, что смогла бы также. Она не была такой сильной и волевой, какой своя мать, не отличалась особым внутренним стержнем, хоть при этом и слабой и бесхребетной ее нельзя было назвать. Просто, она знала, что не переживет предательство такого рода и как минимум станет после него худшей версией себя - еще более закрытой, недоверчивой и обозленной на весь белый свет.
— Милая, но ведь бояться любви - это последнее дело. Тем более тогда, когда она уже нашла тебя и убедила в том, что вполне реальна.
— Это не закончится ничем хорошим, — стояла на своем русоволосая, но по тону голоса становилось ясно, что ей самой не хочется произносить эти слова, что хочется забыть обо всех уставах, сформированных в ее голове и принять свою судьбу в лице Эктора Форта.
— Это тебе так кажется. Послушай, то, что я тебе сейчас скажу, может тебе не понравится, поэтому я заранее прошу прощения за свои слова. И ты будешь в полном праве обижаться на меня, но как старшая сестра, я считаю, что это моя обязанность, — посерьезнела Карла, — Я знаю, что ты не видела правильного примера любви в своей жизни, в своей семье. Но то, что произошло с твоими родителями никак не касается тебя и вовсе не должно влиять на построение твоей личной жизни. Да, люди предают друг друга, обманывают, изменят. Это, к сожалению, не редкость, особенно в наше время. Но это не значит, что из-за этого, мы должны перестать любить, бояться привязаться, открыться кому-то. Что за жизнь без любви и риска? Мы же не роботы бесчувственные, в конце концов. Поэтому, Луиза, я тебя очень прошу, не бойся любить и быть любимой. Не бойся рисковать, не бойся того, что тебе сносит крышу от чувств. Ведь это и есть то, ради чего мы все пришли в этот мир.
По щекам журналистки тонкими струйками потекли слезы, которые она тут же смахнула, но те не собирались останавливаться. Карла же обняла младшую сестру, позволяя той уткнуться в свое плечо и наконец дать волю эмоциям, выплакав все без остатка. Все, что она держала внутри, закапывая с каждым разом все глубже и глубже, не желая казаться слабой в глазах других и прежде всего в глазах самой себя.
— Поплачь, милая. Ты в этом нуждаешься, — говорила испанка, гладя зеленоглазую по волосам, пока та хваталась за нее как за последний спасательный круг.
— Но я потеряла его, Карла. Уже слишком поздно, — всхлипывая сказала девушка.
— Нет, еще не поздно. Если ваши чувства сильны, а они сильны, то вы обязательно сумеете справиться и этим этапом в отношениях. Я знаю Эктора, он не из тех парней, кто просто так сдастся. Впрочем, как и ты. Так что потихоньку приходим в себя, надеваем самое лучшее платье, которое найдем в гардеробе и идем покорять и без того покоренное сердце мистера Форта.
На слова художницы, Луиза улыбнулась, вытирая остатки слез с щек и утвердительно кивая.
***
На следующее утро, не заскочив даже в университет, как Луиза планировала сделать, девушка выходила из дома с одной единственной целью - купить подарок тестю. Будучи занятой переездом, на сей раз окончательным, в Барселону, перелетом, сбором вещей и обстановкой нового жилища, она совершенно позабыла о дне рождении Педри, на котором должна была присутствовать сегодня вечером. Она не горела желанием идти куда-то, где будет куча людей, да и к тому же тот, встречи с кем она боялась как огня, но Карла настаивала, а расстраивать сестру совсем не хотелось. Беллуа все еще чувствовала себя должной старшей, после всего того, что она сделала для нее и не приходить на праздник в честь ее мужа было бы как минимум неуважительно.
Раннее утро в Барселоне радовало ярким солнышком и приятным теплом, позволяющим не закутываться в три слоя теплой зимней одежды (а ведь зима еще даже не наступила официально). Отсутствие пасмурной погоды, туч на небе и проливного дождя положительно влияли на настроение Луизы. Выходя из квартиры, которая кстати говоря находилась в районе Лес Кортс, в пределах которого располагался все еще реставрируемый Камп-ноу (видимо Камила решила, что будет лучше, если дочка будет жить неподалеку от стадиона клуба, в котором проходила стажировку, по понятным только самой женщине причинам), журналистка никак не могла разобраться в своих собственных вещах. Девушка копошилась в сумке, проверяя все ли взяла с собой и не забыла ли ничего важного, но при этом не останавливалась и продолжала шагать по улице с опущенной вниз головой и совершенно не глядя перед собой. Она вытащила наушники и держала в одной руке, пока другой пыталась закрыть сумку, но умудрилась врезаться в кого-то, больно ударяясь лбом в груди этого человека. Несчастный гаджет же полетел на автомобильную дорогу, превратившись во множество мелких частиц. Конечно, русоволосая понимала, что нельзя идти по улице не глядя перед собой, но от этого досада от испорченной вещи и злость то ли на себя, то ли на того, об кого она ударилась, никуда не делась.
— Черт, это уже вторые наушники за три месяца, — разочарованно проговорила она и перевела расстроенный взгляд с дороги на стоящего столбом парня.
Что б меня молнией ударило прямо в задницу.
— Эктор?
У вселенной действительно было отменное чувство юмора, ибо появление Эктора, мать его, Форта прямо около ее дома, да и к тому же при таких обстоятельствах было ничем иным как иронией судьбы. Одно и тоже. Точь в точь. Луиза поверить не могла в реальность происходящего, ей казалось, что она спит и видит во сне их первую встречу с футболистом, только в совершенно иной локации. Но все было вполне себе реально, и сломанные наушники, и Эктор, стоящий прямо напротив нее, пребывающий в не меньшем шоке, если не в большем.
— Лу? Ты... я... извини, я опять уничтожил твои наушники, — растерянно проговорил парень, указывая в сторону дороги, — Обещаю, что куплю новые.
— Что? Нет, нет, нет, не нужно, все в порядке. Это я виновата, что не смотрела перед собой.
Странно, как они оба изменились с их первой встречи. Тогда, молодые люди были накинуться друг на друга от злости, сейчас же они были более спокойны и рассудительны. Оба знали, что виноваты и оба принимали это. Вот только, по-настоящему ли они изменились за это время, или неловкость, что присутствовала между ними после того поцелуя в Страсбурге, невидимой силой заставляла вести себя сдержаннее?
— Я думал ты в Страсбурге, — осторожно проговорил защитник, проделывая взглядом дыру на полу.
— Вчера прилетела, — ответила Беллуа, также сторонясь его и не рискуя смотреть в глаза, — Я очень спешу, извини, мне пора.
Она прошла мимо футболиста и ничего больше не говоря направилась куда глаза глядят. Тем временем, голос за спиной вовсе не желал отпускать ее так просто:
— Луиза! Да стой же ты. Нам надо поговорить.
Серо-зеленые глаза журналистки встретились с тревожным и взволнованным взглядом карих, что глядели прямо на нее не отрываясь. Сердце было готово уйти в пятки от такой близости с молодым человеком, и ей невольно вспомнилась их последняя встреча. Ничего хорошего нахождение на таком мизерном расстоянии от Эктора не сулило, потому Луиза отступила на несколько шагов, страшась того, что может произойти, если они вновь потеряют контроль над своими эмоциями и поддадутся зову сердца.
— Давай как-нибудь потом, мне нельзя опаздывать, это вопрос жизни и смерти!
Никаким вопросом жизни и смерти это не было и никуда она не опаздывала. Но ситуация вынудила француженку бессовестно солгать, дабы как можно скорее увильнуть от разговора с Эктором, который сейчас был совсем ни к стати. Да и парень, судя по всему, был настроен решительно и выглядел очень серьезным. Молодой человек опешил от быстрой и громкой речи Луизы, а она в свою очередь воспользовалась этим и сбежала. Да, именно что сбежала. Позорно и трусливо. И бежала она что есть силы, лишь бы больше не находиться рядом с ним.