11
Мне не удается поспать, как я планировала. Сон как рукой сняло после того, как узнала, кем является мой сосед, и какие подвиги он совершал этой ночью.
Желание ломануться к нему и начать выяснять отношения, наплевав на всю свою холодную выдержку, настолько велико, что лучший для меня вариант сейчас - это ретироваться, покинуть территорию.
Решаю поехать в компанию. Хочу перед встречей с нотариусом просмотреть отчёты за время моего отсутствия. Необходимо быть подальше от мужа-соседа и занять мысли делами.
Бросаю взгляд на террасу. Перевернутый стол, с некогда аппетитным завтраком, заставляет до мелочей воспроизвести в памяти разговор с Чонгуком.
Злость вновь разжигается внутри. Нахожу в телефоне контакт Римы, набираю её.
- Ри, отправьте ко мне персонал для уборки, - даю указание, как только девушка отвечает на звонок.
Вспоминаю её насмешливый взгляд. Меня не покидает чувство, будто меня замарали грязью. Измазали ею всю кожу. Я пытаюсь оттереться, но никак не выходит. Хуже измены может быть только её публичность.
- Да, конечно, - сдержанно отвечает она.
Сбрасываю нервно звонок, кидаю телефон в сторону. Ухожу в спальню.
Укладываю волосы, наношу легкий дневной макияж. Выбираю подходящее офисное платье в нежно-голубой расцветке. Решаюсь на светлые полусапожки с самым высоким каблуком, что имеются у меня в арсенале. Хочется чувствовать себя женственной и красивой. Словно сама себе пытаюсь доказать, что не моя вина, что мне предпочли другую.
Но ведь это смешно. Почему я так остро реагирую на то, с кем он провёл ночь? Почему злюсь из-за того, что уехал? Я ведь сама сделала всё, чтобы оттолкнуть его от себя.
Да, мы женаты. Да, я отдалась ему. Но первое - это необходимость. А второе - мой личный выбор.
Не имею я прав на него. Не могу требовать верности. Но, пока мы в браке, не позволю другой женщине присутствовать в его жизни. Даже, если придётся использовать для этого шантаж.
Бросив на себя удовлетворённый взгляд, плетусь к выходу. Накидываю пальто в тон платью. Нахожу в ящике комода ключи от машины, убрав их в сумку, выхожу. Бросаю взгляд на теперь уже ненавистную соседскую дверь и прохожу к лифту. Спускаюсь на нижний этаж, где припаркована машина.
Шагаю несмело. Оглядываюсь, пытаясь вспомнить, в какой части подземного гаража в последний раз я парковала машину. Достаю ключи и нажимаю на кнопку, пытаясь найти по звуку сигнализации.
Слышу пиканье и движусь на слух. Увидев, в каком состоянии машина, понимаю, что сначала она требует мойки. За эти месяцы на ней скопился метровый слой пыли.
Мойка в другом направлении от офиса. Не хочу терять время на пробки. Достаю из сумки мобильный, чтобы вызвать такси. Но отвлекаюсь, услышав позади себя шаги. Поворачиваю голову назад и сталкиваюсь с тем, от кого стремилась убежать. Гладко выбритый, в деловом костюме и галстуке, прочно завязанном на шее. Он уже не похож на того самого мужчину с босыми ногами и голым торсом.
- Мы едем вместе, - выпаливает он на ходу, поравнявшись со мной.
Взгляд всего лишь на секунду скользит по мне, потом уходит в сторону.
- С чего это?! - решаю воспротивиться. - И почему ты решил, что нам по пути?
- С того, что мы теперь женаты и появляться на публике должны вместе. Ты едешь в компанию, так что нам по пути, - бросает холодным тоном и шагает мимо меня.
- Ах, точно. Мы же женаты, я успела забыть, - наигранно вздыхаю, следую за ним.
Убираю телефон обратно в сумку. Чонгук прав. Нам предстоит постоянно поддерживать легенду о счастливой женатой паре. Возможно, поехать вместе не такой плохой вариант, учитывая сложившиеся обстоятельства. Зато такси ждать не придётся.
- Ты тоже, наверное, забыл, что женат, когда активно двигал бедрами этой ночью? - язвительно усмехаюсь.
Он останавливается так неожиданно, что я врезаюсь в его спину. Разворачивается и в одно мгновение, схватив меня за талию, приподнимает на несколько сантиметров от земли. Всё происходит так быстро, что я не сразу осознаю его действия. В замешательстве барахтаюсь навесу.
Его губы больно сминают мои, горячий язык по-хозяйски ворошит мой рот. Грубо. Дерзко. Будто он имеет право вот так целовать меня, когда ему это взбредёт в голову. Подчиняет и подавляет волю.
Я отталкиваю его себя. Вытираю тыльной стороной ладони рот. Ловлю жадно воздух. Ощущение, что он вдохнул в лёгкие углекислый газ.
Буравлю его тяжелым взглядом. Что на него нашло? Такому поведению нет логических объяснений. Псих.
- Ты омерзителен, - вкладываю всю неприязнь, что испытываю к нему. - Целовать меня после того, как пару часов назад касался другую!
Хочется придушить его!
- Советую тебе замолчать и не провоцировать меня, - говорит севшим голосом, не сводя глаз с моих губ. - Со вчерашнего дня желание свернуть тебе шею настолько заманчиво, что я едва держусь.
«Лучше себе сверни её. Окажешь мне большую услугу. Подлый человек.» - проносится в голове, но не решаюсь произнести вслух.
Смотрю на него ошарашено. Еще меня виноватой выставляет? Если раньше я хотела поговорить, объяснить, что он неправильно растолковал мои слова, то сейчас понимаю, что не заслуживает он объяснений. Пусть дальше думает обо мне в мере своей испорченности.
Разворачивается, продолжает свой путь, словно не было ничего. Я стою, размышляя, может развернуться и бежать отсюда? От него?
Он подходит к гелендвагену, открывает пассажирскую дверь спереди, указывает взглядом сесть в салон. Потом обходит и садится за руль.
«Нет, ну какие мы галантные» - ноги сами несут меня к машине и, взобравшись на высокую ступень, садятся в салон.
Он трогается с места, выезжает с парковки. Ведет сосредоточенно машину, не смотрит на меня. Спустя минут десять мне становится скучно от такой атмосферы. Решаю, что нужно научиться говорить друг с другом. Не только ссориться. Как никак, нам предстоит какое-то время тесно взаимодействовать.
- Ты знал, что мы соседи?
Чонгук бросает на меня короткий взгляд. Проверяет, действительно ли я задала вопрос или ему показалось.
- Узнал, когда зачитывали завещание. Там был указан адрес апартаментов,- отвечает, когда я уже теряю надежду, что он заговорит.
- То есть, ты знал, что есть вероятность того, что я могу застать тебя с этой девушкой? - вновь наступаю на опасную почву.
Чонгук сильнее сжимает руль. Об этом свидетельствуют его побелевшие пальцы.
- Нет, такой вероятности не было. Потому что ты на этот момент должна была находиться в другом конце города, - отвечает, спустя минуту молчания.
- Да уж. Тебя особо везунчиком не назовёшь. Не получилось втихую изменить жене, - стараюсь придать голосу беззаботную легкость, в то время, как на сердце жалобно мяукают кошки.
Хочется упрекнуть, что оставил меня у матери, но решаю не показывать насколько меня задело его поведение.
- Точно, какой из меня везунчик, если я женат на тебе, - соглашается, криво усмехаясь одной стороной губ.
- Не печалься. Это временно, - произношу утешительно.
Остаётся только потрепать его по щеке и погладить по голове.
Не свожу взгляда с его профиля. Рассматриваю изгиб ресниц. Остроту носа. В груди плещется тихий восторг от того, что могу вот так близко находиться к нему. Смотреть на него, не боясь быть пойманной.
- Развод - обычное дело в наше время. Сейчас только ленивые не разводятся, - рассуждаю непринуждённо. - А как нам повезло с жильём. Все будут думать, что живём вместе, а на деле по разным квартирам.
Я и впрямь считаю это большой удачей.
Чонгук бросает на меня косой взгляд, в котором читается вопрос: «Ты действительно дура, или притворяешься?»
Я натягиваю улыбку, и он отворачивается, вновь следит за дорогой. Лавирует между потоком машин.
- Только не забывай о нашем уговоре, - напоминаю ему, устанавливая границы нашего брака в ответ на его молчание. - Будешь изменять, пока мы в браке, получишь ответку, - закрепляю свой шантаж.
Чтобы наверняка, вдруг не понял серьёзность моих намерений.
- Будь добра, заткнись, - шипит сквозь зубы, вдалбливая ногу в педаль газа. - Ты намного привлекательнее, когда не открываешь рот.
- Сочту за комплимент, - бросаю напоследок и демонстративно отворачиваюсь от него.
Решаю воспользоваться его советом и остальную часть дороги погружаюсь в тишину. Мы доезжаем до здания компании, заходим вместе внутрь, поднимаемся на лифте. После я выхожу на этаже своего отдела. Чонгук едет выше.
В офисе меня встречают тепло. Поздравляют с бракосочетанием. Я благодарю и прохожу в свой кабинет. Запросив отчёты за прошлые месяцы, ухожу в работу.
Из водоворота букв и цифр меня вырывает звонок на рабочий телефон. Ассистент Чонгука сообщает, что меня ожидают в кабинете для совещаний. Смотрю на время и понимаю, что три с половиной часа пролетели незаметно. Выхожу из кабинета, иду к лифту. Пока жду, погружаюсь в вихрь воспоминаний, как много раз сталкивалась с отцом в стенах компании. Как часто мы обедали вместе или возвращались домой после рабочего дня. В горле начинает печь. С момента, как зашла в здание, тоска по нему зудит внутри. Смогу ли я когда-нибудь привыкнуть, что его больше нет? Перестану ли искать глазами всюду?
Раздаётся оповещение о том, что лифт доехал до этажа, двери открываются перед моим лицом. Буквально на секунду воображение играет со мной злую шутку. Мне кажется, что я смотрю на отца. Только в более молодом возрасте. Сердце радостно подпрыгивает вверх, затем разлетается на миллионы осколков. Иллюзия разбивается вдребезги.
Перед мною не папа, а старший брат. Дживон, видит меня, сдержанно улыбается.
- Привет, - приветствую брата, заходя в кабину. - Ты один?
Стараюсь совладать с эмоциями, раздирающими все внутренности.
- Здравствуй, - он приобнимает меня одной рукой за плечи, целует в макушку.
«Боже!» - хочется взвыть, он точь-в-точь повторяет действия отца при встрече.
Просто необъяснимо. Удивляюсь такой нежности, исходящей от него. Ранее он был очень сдержан в проявлении своих чувств ко мне.
- Да, я один. Парни документы уже подписали, их присутствие не требуется. Осталась только твоя часть. Я тоже сегодня не особо нужен. Решил просто поприсутствовать.
Он не убирает руку с моего плеча. Мы едем в таком положении. Я засматриваюсь на него, вижу новые морщинки у глаз. Пару седых волос на висках, которые раньше не замечала. Он напряжен и задумчив.
- Понятно. У тебя все в порядке? - интересуюсь. - Как там мальчики?
Может быть, находясь в компании отца, он тоже чувствует ту же тоску по родителю, что и я?
- Да, всё в порядке, - кивает в ответ. - Мальчики, как всегда, хулиганят. Ждут тебя в гости. Только, пожалуйста, без живых подарков, - смеётся нервно.
Я подхватываю его смех. Улыбаюсь, вспоминая, что сыновья брата обожают разных экзотических животных. И не один раз, через меня, они осуществляли свои хотелки, в виде черепах или ящериц. Брат любит подшучивать, что у них не дом, а террариум.
- А бабушка и дядя уже доехали? Не разговаривал с ними? Мне нужно будет набрать им позже.
- Разговаривал. Они еще не доехали, - отвечает он, пропуская меня вперед, когда двери лифта разъезжаются в разные стороны.
Мы оказываемся в холле, где нас встречает ассистент Чонгука. Она провожает нас до кабинета, где уже ожидают Чон и Алейна Мин - нотариус, с которой сотрудничает наша компания.
Мы приветствуем друг друга. Садимся, и женщина начинает выполнять свою работу. Рассказывает некоторые нюансы, относительно принятия наследства и регистрации имущества.
Даёт мне на подпись готовые документы на собственность. Управляемся со всем довольно быстро. Затем Алейна поздравляет нас с вступлением в брак и правами на наследства. Подхватив свои папки, покидает кабинет. Мы остаемся втроём.
- Что дальше? - спрашиваю сухим тоном, обращаясь к брату.
Прохожусь глазами по документам. На Чона смотреть или говорить с ним, желания нет. Утренний инцидент до сих пор не выходит из головы.
- Теперь ты официально обладательница тридцати процентов акций компании. Имеешь один из решающих голосов, - уклончиво отвечает Дживон.
- В четверг совещание акционеров. Кима уже оповестили, - вступает в разговор Чонгук. - Ты не хочешь поприсутствовать тоже?
- Думаю это ни к чему, - задумчиво рассуждает брат. - Держи все под контролем, Чонгук. Пока не найдем эту девицу, придётся мириться с Кимом и его присутствием в компании.
Вскинув голову, я смотрю на мужчин, сидящих напротив меня. Вижу, что помимо словесной беседы, они обмениваются еще и говорящими взглядами.
- Я чего-то не знаю? О какой девице идёт речь?
Воцаряется гнетущая тишина. Они вновь смотрят друг на друга, словно воры, которых поймали за руку. Очевидно, что Дживон сказал случайно при мне то, что не должен был. Что-то в их поведении настораживает меня.
- Дживон, - произношу с нажимом, откладывая папку с документами в сторону. - Что происходит, не расскажешь? Какая девица? Она как-то связана с Кимом?
- Пока ничего не ясно, Лалиса. У нас только предположения, - пытается уйти от ответа брат.
Я замечаю напряжение на лице Чонгука. Это как-то связано с ним?
«Какая ещё к чёрту девица? Сколько у него их? Тогда причём тут Ким?» - начинаю вскипать.
Я думала, что имею иммунитет на его связи с женщинами. Даже наша первая встреча состоялась, когда он был с другой. Может это злой рок за то, что подсматривала тогда? Что не сразу дала знать о своём присутствии? И теперь мне предстоит постоянно наблюдать за его изменами? По спине пробегают мурашки от того, куда меня занесли мысли. Я точно превращаюсь в Суен. Даже тот факт, что он находился в кабинете один, с Алейной Мин был неприятен. Точно схожу с ума, женщина старше его лет на двадцать.
- Так поделитесь этими предположениями, - не скрываю раздражения, меняю направление своих мыслей.
Вцепляюсь в брата взглядом, давая ему понять, что не позволю уйти от ответа. Он вздыхает, смотрит на Чонгука, словно советуясь, стоит ли говорить мне.
Направляю злой взгляд на Чонгука. Да что происходит? Почему они так напряжены?
- Смерть отца произошла по неестественным обстоятельствам, - произносит Дживон, спустя несколько секунд.
Как только его слова достигают моих ушей, в спине стреляет нерв. Позвоночник стискивают колючей проволкой.
- Не поняла, - с трудом справляюсь со спазмом, перехватившим голосовые связки, и перевожу взгляд к брату. - Что ты имеешь ввиду?
Стараюсь совладать с разумом, в котором творится хаос.
- При вскрытии были обнаружены вещества лекарств, которые отец не принимал, - с трудом говорит брат. Слова даются ему тяжело. - Это привело к сердечному приступу.
Скудная информация, которую он выдаёт по крупицам, сводит с ума. Я хочу объяснений. Хочу подробностей. Что всё это значит? Что он хочет этим сказать? Разве отец... Разве не из-за наших слов...
Вновь направляю взгляд на Чонгука. Он следит за моей реакцией. Не даёт никаких ответов на мою немую мольбу объяснить, что имеет ввиду брат.
- Когда папа... - эмоции душат меня, говорить больно. Всё тело противится тому, что собираюсь произнести вслух, но я должна.
Смотря в глаза своего соучастника, я начинаю свою исповедь:
- Когда у папы случился сердечный приступ, я и Чонгук были рядом с ним, Дживон. Это произошло, потому что мы наговорили друг другу не очень лестные вещи. Папа всё слышал, мы ругались при нём. Потом ему стало плохо, - в горле печёт от ужасной правды, зрачки подрагивают от слез, что я пытаюсь сдержать. - Папа умер из-за нас.
- Чонгук все рассказал, Лалиса, - раздаётся ответ брата, в нём нет ни удивления, ни злости. - Это случайность. Приступ мог случиться находись он один в кабинете. Лекарства, что ему подсыпали долгое время, привели к сердечному приступу.
Мысли бьются в голове. Столько вопросов. Столько страхов. И бездонная боль вновь поражает нутро, как будто папа умер только сейчас.
- Ты знаешь, что он вёл здоровый образ жизни. Каждый год обследовался. У него не было никаких проблем с сердцем, я разговаривал с врачом, что вёл его. Если бы не воздействия лекарств.
Моё сердце так болезненно дёргается, что кажется, оно отбивает последние удары в груди.
- Вашей вины в его смерти нет, - говорит Дживон.
В этот момент я ощущаю, наверное то, что чувствуют люди, когда им выносят оправдательный вердикт, но они уже отсидели лет двадцать за преступление, которого не совершали.
Пустоту. Когда уже ничего не имеет значения и смысла. Ты уже расплатился, уже понёс наказание. В моём случае: отец всё равно умер. Его нет. Никто и никогда не сможет заменить его. Когда папы не стало, мне показалось, что я резко постарела. Стала старше лет на тридцать. И сейчас вновь такое ощущение.
Меня потряхивает. По щекам медленно катятся слезы. В голове всё сыпется, как песок.
- Как это могло произойти? Кто подсыпал это лекарство? Кому это было нужно? - лихорадочно выдаю вопросы, которые оседают в уме, кромсают мозг.
- Мы долгое время не могли понять это, - задумчиво говорит брат. - До тех пор, пока не стало ясно, что Ким скупил доли акций других акционеров. Предполагаем, что за всем этим стоит он. Но никаких доказательств у нас нет.
Он переводит взгляд от меня на Чонгука, разводит руками.
- Когда совершили покушение на папу тоже не смогли доказать его причастность.
- А девица? Кто она? Какое имеет отношение ко всему? - вспоминаю, с чего начался наш разговор.
- Ассистент дяди Хвана, - отвечает Чонгук вместо брата.
Поджимаю губы от того, как он спокойно сейчас говорит. Не могу смотреть на него. Подонок знал всю правду и держал меня в неведении.
- Она работала у него последние полгода до смерти. Имела возможность подсыпать ему в чай или кофе лекарство. После его смерти, ей предложили другую должность, но она уволилась.
- Повторяю, что это всё наши предположения. Факт только один, что отца довели до сердечного приступа, - вновь раздаётся голос Дживона.
- А то, что девушка прежде работала на фирме у Кима? И то, что мы её не можем найти, будто след простыл? За всем точно стоит этот мерзавец, - эмоционально выдаёт Чонгук, он встает со стула, тянет руку к шее, развязывает узел на галстуке.
- Для того, чтобы узнать правду и доказать, нужно её найти, - Дживон тоже поднимается на ноги.
У меня же нет сил даже сидеть, кажется, рухну сейчас прям со стула.
- Лалиса, мы не должны выдать себя. Если Ким на самом деле замешан, и он узнает, что нам что-то известно, мы никогда не сможем доказать его причастность.
Он останавливается, всматривается в меня. Затем подходит к столу, открывает маленькую бутылку, наливает в стакан воду, протягивает мне.
- Мы не хотели говорить тебе. Боялись, что ты не справишься с эмоциями при встрече с Кимом. Не нужно, чтобы он догадался о том, что мы его подозреваем, - вновь повторяет брат.
Он заставляет меня взять в руки стакан и пригубить воду. Холодная вода попадает в организм, и я чувствую, как от кончиков пальцев ног начинает подниматься холод всё выше и выше.
- Ты поняла? Держишь эмоции под контролем, - дает наказ, установив зрительный контакт со мной.
- Да, - выдавливаю из себя.
С трудом представляю, как мне удастся это сделать. В данную секунду мне хочется разорвать этого человека. Кто он? Как посмел пойти на такое?
- Дживон, кто этот Ким? Неужели, можно лишить кого-то жизни только из-за того, что вы конкуренты по бизнесу? Может тут что-то другое? - задаю вопросы, что сжирают меня изнутри.
- О нём немного известно. Тёмная лошадка. Удалось выяснить лишь то, что женат второй раз, имеет сына от первого брака, бизнес ведёт не самым честным способом. Скользкий тип.
Закончив речь, он смотрит на наручные часы
- Мне пора. Через полчаса должен быть на объекте, - он наклоняется, целует меня в голову. - Давай, не раскисай, - говорит напоследок.
Жмёт руку Чонгуку, говорит ему что-то, выходит из кабинета.
Как только за братом закрывается дверь, обессилено закрываю глаза. Остаюсь сидеть на месте. Обнимаю себя руками. От боли каждая клеточка на коже трещит, грозясь рассыпаться в прах.
Не знаю, когда мне было хуже. Тогда, когда я считала виноватой в смерти отца Чонгука и себя, или сейчас, узнав, что подлое вмешательство какого-то человека лишило его жизни. Долгие месяцы его пичкали чем-то, что привело к остановке сердца.
Я не знаю сколько проходит времени. В какой-то момент выпадаю из реальности. Такое происходит, когда спишь. Мысли в голове немеют, мозг отключается. В таком состоянии я нахожусь до тех пор, пока на мои плечи не ложатся теплые руки. Вспоминаю о присутствии Чонгука. Он нависает надо мной со спины.
- Как же сильно ты ненавидишь меня, Чонгук, - произношу надломленным голосом, распахиваю ресницы.
Пальцы на моих плечах едва ощутимо дергаются, меняют температуру. Тепло, исходящее от его ладоней, превращается в лед. Руки соскальзывают с моих плеч.
Он отступает назад из-за спины. Встает сбоку. Отодвигает стул, стоящий рядом. Переворачивает его ко мне, садится. Затем выдвигает мой, поворачивая его к себе. Мы оказываемся лицом к лицу. Смотрим прямо в глаза друг друга.
Я жду, что Чонгук заговорит. Скажет, что я ошибаюсь, что он вовсе не ненавидит меня.
- Ты знал, что мы его не убивали. Знал и молчал. Ты позволял мне так думать. Ты хоть понимаешь, через что я прошла, Чонгук? Тебе нравится, когда я страдаю? Это всё потому, что предпочла тебе другого? Ты так мстил мне?
Вижу, как мои слова заставляют его морщиться, словно при зубной боли. Чернота его глаз затягивает меня. Пространство вокруг сужается до нас двоих. Наши колени соприкасаются. И мне кажется, что он и я - это одна большая оболочка обнаженной боли.
- Я тебя не ненавижу, - вкрадчиво произносит он, удерживая меня в плену своих глаз. - Я тебя... - замолкает, будто сам не знает, что хочет сказать.
Миг превращается в столетия.
- Хочу, - добавляет он.
«Хочу» - эхом раздаётся в голове. Маленькая надежда, что возможно за «я тебя...» последует «люблю», оборачивается разочарованием.
Почему мне в голову вообще пришло, что такое возможно?
- Хочу каждый миллиметр твоего тела, - продолжает он так тихо, что слышен шум за дверью.
Цвет его глаз меняет окрас. Сейчас они не такие чёрные, как мне казалось ранее. Карие. С множеством крапинок вокруг радужки глаз.
- Хочу все твои грёбанные мысли.
Клубок разных чувств поднимается в груди и не может найти выход. Трепыхается, как заключенный в неволе.
- Хочу наполнить твои лёгкие своим дыханием.
От тембра его голоса, внизу живота разрастается огненный шар. Всё моё женское начало стремится к нему.
- Хочу твоё сердце себе.
Его откровение меня пугает и трогает одновременно. Меня ломает на две части.
Запредельно. Это не может быть реальностью.
«Мне это снится» - эта мысль заставляет отскочить назад на стуле, потерять зрительный контакт с ним.
Не могу вдохнуть. Воздух испарился, превратился в вату.
Что это? Что со мной происходит?
Заглядываю ему в лицо. Мне показалось? Этого всего не было? Он не произносил этих слов? Лицо Чонгука настолько непроницаемо, словно высечено из камня. Его губы плотно сжаты.
Я схожу с ума. Разум не выдерживает всего, что происходит со мной. Выкидывает подобные галлюцинации. Теряюсь, не знаю, что сказать. Как быть? Встать и уйти? О чём мы говорили?
- Так почему ты не сказал про папу? Что не мы стали причиной его смерти? - произношу дрожащим голосом.
Чонгук медленно встаёт со стула. От него исходят вибрации гнева. Глаза чернее, чем грозовая ночь. Как я могла подумать, что они карие? Это всё моё воображение.
- Что бы это изменило? Ты страдала бы меньше? - его голос стеклянный.
Прищуренный взгляд стреляет в меня молнией.
- Нет. Но возможно, ненавидела бы нас чуть меньше, - бросаю в ответ.
Отворачиваюсь от него и шагаю к двери. Стараюсь унять трясущийся подбородок и грядущий поток ядовитых слез.
Чонгук
Бессонница стала постоянным спутником Чонгука в последние месяцы.
Он сидит за макбуком уже несколько часов, когда давно перевалило за полночь. Голова и глаза болят от бесконечной смены информации и цифр в отчётах. Уход в иной мир Хвана Манобана привнёс в его жизнь коррективы. Новые обязанности и статус.
Теперь он управляет огромной компанией, а так же женат на девушке, с невыносимым характером и упрямым нравом.
Чонгук откидывается на стуле, нажимает пару клавиш, сохраняя нужные ему документы.
«Хочу каждый миллиметр твоего тела. Хочу все твои грёбанные мысли. Хочу наполнить твои легкие своим дыханием. Хочу твоё сердце себе» - в голове звучит собственное признание. Хочется прижать к вискам курок. Какого чёрта на него, блять, нашло?
Стоит только подумать о Лалисе, как руки сами собой тянутся к пачке с сигаретами. Схватив их, он выходит на террасу. Достаёт одну, тянет в рот, но не закуривает.
Девушка настолько засела в голове, что если так будет и дальше, он заработает рак лёгких.
Проходит вперед к стеклянному куполу. Оттуда ему открывается вид на часть её террасы. Рассматривает дверь, ведущую в её гостиную. Свет погашен всюду. Значит, спит.
Мысли уносят его в тот день, который предшествовал тому, в какой хаос сейчас превратилась его жизнь.
Чонгук был уже знаком с этой сукой, под названием «смерть». Только на этот раз она не проявила благородства и показала, какой может быть внезапной и неожиданной.
Он собственными глазами видел, как остекленели глаза Хвана, как перестало биться его сердце, но не мог поверить в случившееся.
Смерть опекуна настолько потрясла его, что изначально казалось, он свихнётся. Даже, когда потерял собственного отца, не переживал так болезненно, как скоропостижную кончину Хвана.
Чон Сохек был болен продолжительное время. Все, включая Чонгука, были готовы к тому, что мужчина покинет этот мир. Но случай, который произошел с Хваном, стал потрясением для многих.
Неотложная помощь погрузила тело в машину, чтобы отвезти в морг, и Чонгук, сев в автомобиль, поехал следом. Он нёсся по ночной трассе и, как проклятый, молил Всевышние силы, чтобы случившееся оказалось сном, ошибкой. Чем угодно, но не жестокой реальностью.
В ушах стоял крик Лалисы. Перед глазами бледное заплаканное лицо. Она была в прострации, отказывалась верить в смерть отца. И если бы не потеряла сознание, он не знает, как бы удалось оттащить её от тела мужчины.
Чувство вины сжирало его изнутри, как черви прогнившую плоть. Яркий свет, от мигалки неотложной помощи, слепил глаза. Чонгук мчался за машиной, словно старался догнать и вернуть к жизни Хвана. Он не знал, зачем он едет, но не мог оставаться на месте, ничего не предпринимая.
Доехав до места назначения, он сел у машины. Внутрь его не пускали. Ехать куда-либо не было сил.
Он сидел во дворе больницы, облокотившись спиной о холодный металл и игнорируя трещащий от звонков телефон. Каждая минута, что бежала вперед, вдалбливала гвоздь в его сердце и отяжеляла совесть. Перед глазами снова и снова прокручивалась картина того, как Хван оседает на землю, от услышанных слов, произнесенных им.
От отчаяния хотелось выть волком, крушить всё вокруг. Это был крах. Он не знал, как сможет продолжить жить с таким грузом на душе.
Глаза резало, словно в них насыпали расколотое стекло. В висках пульсировала адская боль. Безысходность и обреченность давили своим грузом.
Спустя пару часов, в таком положении его нашли братья Манобан. Все четверо приехали к моргу. Они были в таком же ужасном состоянии, как Чонгук. Красные глаза, налитые кровью. Лица, искаженные скорбью.
Никто из сыновей не мог поверить в то, что отца больше нет. Чонгук знал, что это только начало. По-настоящему будет крыть позже. Когда проходит время, и приходит осознание смерти родного человека, вот тогда боль вгрызается в горло со всей своей мощью.
Практически синхронно братья сыпали его вопросами о том, как это произошло.
Тогда Чонгук рассказал всё, как было. Ни на минуту не возникало желания утаить, что именно привело к смерти Хвана. Он прекрасно знал всех братьев, был с ними в приятельских отношениях, а Минхо - его лучший друг. Чонгук считал, что они должны знать правду. Врать и изворачиваться было не в его характере. Раз виноват, то должен нести ответственность.
Он поведал братьям, не вдаваясь в подробности и тонкости, что Хвану стало плохо, когда он и их сестра ссорились.
Все четверо мужчин слушали его молча, не перебивая и не показывая своих истинных эмоций. Они держали себя в руках, хотя могли дать выход гневу. Это была общая черта характера братьев Манобан, которым они были обязаны отцу. Он воспитал их так, что они всегда сохраняли холодный рассудок и спокойствие. Никогда не действовали сгоряча. Обдумывали и просчитывали все ходы наперёд.
«Разберемся позже. Сейчас нужно достойно проводить отца.» - единственное, что тогда сказал Дживон надломленным голосом.
Чонгук наряду с ребятами занимался вопросами похорон. Всё было не так просто, как могло показаться со стороны. Выяснилось, что желанием его опекуна было быть захоронённым на малой родине. Требовалось перевезти тело мужчины. Заняться документами связанные с этим. Нужно было взять на себя ответственность и за дела компании. Обязанности, возложенные на его плечи, заставляли твердо стоять на ногах и выполнять эти задачи, отложив в сторону эмоции и переживания.
Только через два дня им удалось вывезти тело в место захоронения. Он с уверенностью может сказать, что эти дни были самыми трудными и тяжелыми в его жизни.
Лалису он увидел лишь в день похорон и не узнал. Разве может человек настолько измениться за три дня? Разве может так сломаться? Она была бледна, как простынь, в которую было завернуто тело умершего.
Братья с невестками были поддержкой друг для друга. Мать находилась в окружении родных. А Лалиса стояла совершенно одна. Смотрела, не мигая, как могилу отца засыпают землей. Чонгук не сводил глаз с девушки, и сердце его сжималось в горошину.
Крупные капли слёз, что лились из её глаз, стекали прямо ему в душу. Он утопал в них. Ему безумно хотелось подойти, прижать её к себе и утешить. Но он лишь наблюдал за ней и сходил с ума от того, что его неосторожные слова стали итогом этого всего.
Девушка осталась в деревне. Никто не смог её уговорить уехать назад с семьей. Чонгуку хотелось её хорошенько встряхнуть. Вывести из этого состояния, забрать с собой. Но он был ей никем. И догадывался, что одна из причин, по которой она не хочет возвращаться, собственно, - это он сам.
Он не решился заговорить с ней о случившемся. Девушка игнорировала само его существование.
Мужчина вернулся в столицу и взял на себя все дела Хвана в компании. Дни сменяли друг друга. Он жил, как в тумане. Тревожные мысли стали привычными и обернулись бесконечными бессонными ночами.
Спустя неделю ему позвонил Минхо, был встревожен. Сообщил, что нужно поговорить о смерти отца, назначил встречу.
Чонгук ехал и чувствовал, как нарастает напряжение внутри. На месте встречи друг был не один, а с братьями. Чонгук был озадачен. По лицам мужчин было ясно, что-то произошло. Тогда-то он и узнал, что смерть Хвана не трагическая случайность, а преднамеренное убийство. То, что мужчине стало плохо в момент, когда они с Лалисой были рядом, лишь злое стечение обстоятельств. При вскрытии, в крови мужчины были обнаружены лекарства, которые вызвали сердечный приступ. Проблем с сердцем у него никогда не было. И, как выяснилось, такие лекарства он никогда не принимал.
Никто из них не мог понять, кому могла быть на руку смерть Хвана. Вопросов было много, а ответов никаких.
«Единственное, что понятно, так это то, что семье может угрожать опасность.» - сделал вывод Джун.
Было принято решение - усилить охрану детям и женщинам.
«Лалисе лучше пока находиться в деревне с бабушкой и дядей» - заключил Кан во время разговора, и все поддержали его.
Пока они были заняты решением одной проблемы, стараясь выяснить, кто причастен к смерти Хвана, нарисовалась другая. В завещании, что оставил мужчина, было условие, которое ставило всех в тупик. Лалисе он оставлял всё, лишь при условии, что она будет замужем за Чонгуком.
Никто из братьев не знал, как поступить. Тогда они решили оставить всё как есть. В права наследства нужно было вступить по истечению шести месяцев. Время, чтобы всё обдумать и найти выход, у них было.
Чонгук всё время прокручивал в голове пункт из завещания. Он не мог понять, почему Хван настолько сильно хотел выдать дочь именно за него.
Неужели, всё дело лишь в том, что они когда-то с его отцом желали поженить своих детей?
Мужчина знал, что Лалиса не хочет этого союза. Знал, что она влюблена в другого. Но несмотря на всё это, он не оставил ей выбора, даже после смерти.
Пока она была вдали, все его мысли были о ней. Он дико скучал. Боролся с собой, чтобы не поехать и не привезти её обратно. Это было абсурдно. Кто он такой, чтобы решать, где ей находиться?
Желание увидеть её, услышать голос, ломало рёбра изнутри. Ни один раз он набирал её номер, но постоянно натыкался на автоответчик, который констатировал, что абонент вне зоны доступа.
Изучил до дыр её страницу в социальных сетях. Рассматривал фотографии, сделанные в разный период жизни. Это было похоже на паранойю. Не мог себе объяснить эту одержимость. Когда? В какой момент она поселилась в нём? Когда он предал свои принципы?
Для него всегда было важно, чтобы девушка, с которой он свяжет жизнь, не имела в прошлом интимных связей с другим мужчиной. Прекрасно знал, что Лалиса отныне не относится к таковой, но это перестало иметь значение. Уже не было такого внутреннего отторжения к браку с ней, как раньше.
Постоянно размышлял и сомневался, что она выйдет за него лишь для того, чтобы получить наследство. Это сводило его с ума. Но позже, всё обернулось так, что Лалисе Манобан было необходимо стать его женой.
На очередном собрании совета акционеров, которое никто не посетил, Чонгуку сообщили, что Ким Сумин выкупил доли всех, кто должен был присутствовать. И теперь он являлся владельцем сорока процентов акций их компании.
Чонгук пару раз встречал мужчину на мероприятиях. Компания Сумина конкурировала с ними многие годы. Он знал, что Ким являлся личным врагом Хвана. Но какие именно между ними были разногласия, ему не было известно.
В голове сразу же всплыли условия завещания. Хван завещал акции компании Лалисе, только если она будет замужем за Чоном. В ином случае, пакет акций перейдет тому, у кого их большее количество.
На тот момент, когда Хван составлял завещание, большим количеством акций владел Чонгук. Именно ему он хотел передать правление. Но он допустил ошибку, и одна неосторожная формулировка перевернула всё вверх дном.
Если Лалиса не выйдет за него, её акции перейдут Киму. Перейдут на законных основаниях и совершенно безвозмездно.
Он знал, что такого никто не допустит. Ни он, ни она, ни братья Манобан.
Приняв совместное решение, Чонгук и братья поехали, чтобы сообщить ей о сложившихся обстоятельствах. Все знали, что предстоит серьёзный разговор с Лалисой, и каждый опасался её реакции.
Чонгук не ожидал, что спустя столько времени встретит ненависть в её глазах.
Казалась, что приди по её душу сам Сатана, она бы радовалась больше, чем встречи с ним.
«Между нами только смерть» - эти слова преследовали его после их встречи.
Оказалось, что девушка по-прежнему считала их виновными в смерти отца. Он удивился, что её семья не сообщила ей правду о смерти Хвана. Позже, он спросил у братьев, почему они не сообщили ей всю правду. Они объяснились, сказали, что сначала не хотели делать этого на расстоянии, а сейчас - ради её же безопасности. Смерть Хвана теперь связывали с Кимом, и они не хотели подвергать сестру опасности. При её вспыльчивом характере невозможно было предугадать, что она может выкинуть.
Выходить замуж за него она не хотела, даже несмотря на вескую причину. Восприняла всё так, словно это самое худшее, что может произойти с ней. Это доводило его до такого бешенства, что хотелось перекрыть ей кислород.
Какие, интересно, у неё планы? Может, теперь, когда нет отца, она решила, что может связать свою жизнь с тем парнем? Возможно, это Хван надавил на неё и заставил вернуться домой.
Чонгук решил, что она будет его, даже если ей придется наступить себе на горло и вывернуться наизнанку. Другого исхода не могло быть. И дело было не только в акциях. Он не мог смириться с тем, что она будет принадлежать кому-то, кроме него.
Один раз он уже отпустил её. Дал уйти к подонку. Но больше совершать таких ошибок не собирался. Ему откровенно было плевать, кого она любит. Девушка принадлежит ему и точка!
В итоге, Лалиса вышла за него, но особого счастья это ему не приносило. Всего несколько дней, как они женаты, и он уже готов проклинать всё, на чём свет стоит. Девушка выбивает его из колеи настолько, что он сам себя не узнает. Перестал контролировать свои поступки и слова. Его несёт в бездну со скоростью света.
Смотрит вновь в сторону её двери, замирает. Видит, как девушка осторожным движением открывает двери и выходит. Крадется на цыпочках, словно в шпионских фильмах. Медленно, не создавая шума, движется к его части.
Его губы растягиваются в сдержанной улыбке. Брови ползут вверх от открывшейся картины. Только она может выглядеть одновременно забавной и чертовски сексуальной.
Лалиса настороженно вытягивает шею, высматривает что-то на части его апартаментов.
«Проверяет, нет ли меня на террасе.» - догадывается он.
Слышит, как она шумно выдыхает, когда видит, что свет погашен, и его там нет.
Она не замечает, что он стоит на противоположной стороне, у стеклянной стены.
Обратно она идет уверенным шагом, ступая босыми ногами по кафелю. Покачивает бедрами. В темноте светится белоснежный пеньюар. При каждом её движении распущенные волосы покачиваются, как листва при дуновении ветра.
Чонгук зачарованно наблюдает за ней. Длинные стройные ноги, то и дело притягивают его взгляд.
Он видит как девушка подходит к бассейну, останавливается у трамплина. Еще раз с опаской оглядывается на его территорию. Сейчас она не выглядит той уверенной в себе девушкой, что, не стесняясь, щеголяет перед ним в одном нижнем белье. Кажется, боится, что может столкнуться с ним.
Убедившись, что находиться одна на террасе, грациозным движением рук, стягивает с себя шелковую ткань.
Его сердце пропускает электрический удар. Тело реагирует мгновенно на вид её обнаженного тела.
Он стискивает зубы. Проклятье! Долбанный ад! Смотреть на неё и не иметь возможности прикоснуться - это как гореть в пекле чистилища.
Всю ночь, как осатаневший, вдалбливался в тело левой девки. Хотел хоть на секунду выкинуть из головы Лалису. Понять, что в ней, блять, такого, от чего его так переклинило на ней?
Но у него не выходило ничего. Он настолько потерял контроль, что грань реальности и его фантазий стерлись. Драл девку, а перед глазами она. Её блядский образ.
Он клялся себе никогда больше не прикасаться к Лалисе. И уже на следующий день понял, что все его клятвы и принципы рядом с ней - пустой звук. Один её взгляд умел так распалить, что воздух вышибало из лёгких. Не мог он не реагировать на её губы вблизи себя. Поцеловал её на парковке, и от одного прикосновения испытал чистейший кайф.
И как, сука, она оказалась девственницей? Настоящая головоломка. Ребус, блять!
Он никак не мог разгадать, в чём тут дело? В её невинность верилось с трудом. Страсти и похоти в ней было ничуть не меньше, чем у опытной портовой куртизанки.
Он чуть не обезумел, когда она просила потрогать её. Играла с ним так, что он чувствовал себя мальчишкой, при своём первом половом акте.
«Есть много других способов, как доставить друг другу удовольствие.» - эти слова впечатлить в мозг и не давали ему покоя.
От одной только мысли, что кто-то другой был с ней, прикасался, Чонгука скручивало, как при при судорогах. Всё его нутро сопротивлялось этому. Не мог поверить в это. Не мог!
Или это всего лишь защитная реакция мозга, чтобы не сделать из него убийцу?
Смотрит, как девушка погружается в воду, а затем ныряет с головой. Плывет на дно бассейна.
Вот она - возможность уйти незамеченным к себе. Подальше от грешницы. Но ноги сами собой идут совершенно в другом направлении.
Пальцы покалывают от желания прикоснуться к ней, пройтись по изгибам стройного тела.
Как заколдованный, он останавливается у небольшого бассейна. Стягивает с себя футболку, брюки и ныряет. Находит её под водой, заключает в плен своих рук и вместе с ней выныривает.
Девушка отплывает от него. Трясётся вся, ловит ртом воздух.
- Кажется, ты меня искала, - говорит он, когда она выравнивает дыхание.
Он улыбается, башню сносит окончательно.
- Боже! Напугал! Что ты тут делаешь?!
Её глаза бегают по его лицу. Она будто не верит, что он действительно стоит перед ней.
- Составляю тебе компанию, - подплывает ближе.
- Не подходи, - просит она.
Её маленькая аккуратная грудь тяжело поднимается и опускается.
Чонгук испытывает настоящую жажду. Хочет накрыть грудь своей ладонью, вобрать в рот маленькую горошину на самой вершинке.
Игнорируя просьбу девушки, он подплывает и притягивает её к себе за руку.
- Кажется, я предупреждал, что хочу тебя.
Снова улыбка. Дикая эйфория. Желание и предвкушение войти в неё, в её теплое податливое тело, с бешеной скоростью гоняют кровь по венам. В боксерах становится тесно и неуютно.
- Одуреть, как хочу!
Лалиса сглатывает. Смотрит ему в глаза снизу-вверх. Он видит в её зрачках тот же огонь, что полыхает в нём.
Мокрые волосы девушки, капли воды на ресницах, влажные манящие губы - всё это пьянит и дурманит.
Необходимость ворваться в неё, бьёт в солнечное сплетение, заставляет сгорать в агонии.
- Пиздец, какая ты красивая! - думает и сам не осознаёт, что озвучивает все мысли в слух.
Проводит языком по её влажным губам, прижимает её к себе, плывёт к бордюру.
- И ты моя.
Смотрит на неё и ощущение, что видит впервые. Юная девочка, сестра его друга, дочь опекуна, невеста, которую ему выбрал отец - такой он видел её раньше. Но сейчас перед ним женщина - Желанная. Его.
Девушка держится руками за его шею. Он видит в её глазах, что она ведёт борьбу. Желание и холодный рассудок сражаются в неравной схватке.
- Перестань сопротивляться, - смеясь, шепчет, прислоняется к её шее, ведёт языком вверх к скулам. - Ты хочешь меня не меньше.
- Неправда! Я тебя ненавижу, - протестует она, но только на словах.
Её руки ползут по его затылку вверх к голове. Пальцы зарываются в влажные волосы. Она цепляется за них мертвой хваткой, мнёт его волосы. Кривая ухмылка искажает его губы.
- Сильно ненавижу, - оттягивает его голову назад, буравит взглядом.
- Хочешь, я покажу, каково это сильно ненавидеть? - спрашивает Чонгук.
Девушка ослабевает хватку. Даёт молчаливое согласие. Их сердца отбивают один бешеный ритм.
Самодовольная улыбка накрывает его губы. Он одной рукой держит её за талию, другой освобождает себя от боксеров.
Просунув ей ногу между коленей, заставляет раздвинуть ноги и охватить его торс. Положив руки ей на бёдра, насаживает её в удобное положение и входит в неё медленно. До самого основания своего органа. Она вскрикивает, то ли от боли, то ли от блаженства. Не выпускает его волосы из цепких пальцев. Сжимает ногами его бедра.
Запрокидывает голову назад, ему открывается вид на пульсирующую вену между её ключицами. Он накрывает её своими губами, ощущает, как по ней бежит кровь. Проникает в неё сильными, мощными толчками.
Её громкие возгласы сливаются с шумом и брызгами воды.
Демоны внутри него срываются с цепи, он усиливает движения. Быстрее. Сильнее.
Инстинкт проникнуть в неё глубже, заклеймить собою, вытеснить всё, что было до него, прошибает изнутри, становится жизненно необходимым.
«Сука! Забудь его нахер!» - каждый толчок в неё, как изгнание всех воспоминаний не о нём. Всех прикосновений не его.
- Чонгук. Я... - врывается её голос в его задымленное сознание.
- Ненавидишь меня, - подсказывает он, не прекращая свою пытку, ловит её отрывистое дыхание. - Ненавидишь ведь? - спрашивает, сопровождая вопрос сильными толчками внутри неё. Хватает за волосы, заставляет посмотреть себе в глаза.
- Да, - отвечает стоном, глаза затуманены. - Ненавижу, - продолжает рванным голосом, трепыхаясь в его объятиях.
Сердце в клочья. Следом в голове зарождается вопрос. Он, как кислота разъедает изнутри, рвётся наружу. Чонгук борется с собой, крепче сжимает ягодицы девушки, чтоб не ляпнуть то, что уже в горле барахтается.
«Сука. Заткнись, блять!» - приказывает себе.
- А его любишь?
Застывает.
Грёбанный ад опустел. Все черти внутри него творят вакханалию.
От её ответа зависит его жизнь. Вглядывается в лицо Лалисы. На её лице блаженная улыбка. Кажется, она не слышала его вопроса.
- Люблю, - вырывается хриплым шёпотом.
Она хочет сказать что-то ещё, но он резко впивается в её рот поцелуем. Хочет заткнуть дрянь. Она заставляет его окончательно обезуметь. Нервная система разбивается дребезги.
Он ускоряется.
- Чонгук, - стонет она. - Не смей останавливаться, - просит с приказом и мольбой одновременно.
Теперь и она двигается к нему навстречу. Ногти царапают спину, раздирают плоть.
- Тогда ненавидь меня сильнее, - подбрасывает её на себе, чтобы проникнуть ещё глубже.
В ушах стоит эхом её шумное дыхание.
- Ненавижу тебя, - сорванным голосом. - Ровно до одного шага, - произносит прежде, чем он чувствует, как сокращаются мышцы, сжимающие его плоть.
Она виснет на его руках, содрогается всем телом, вцепившись зубами в его плечи. Чонгука накрывает сразу вслед за ней.
Пару минут они стоят, не шевелясь, выравнивая дыхания. Потом Чонгук вместе с ней на руках выходит из бассейна.
- Я сама, - говорит Лалиса, аккуратно сползая из его рук.
Чонгук наблюдает за тем, как она приподнимает свою вещь с кафеля, натягивает на себя. Движения неловкие и хаотичные. Избегает его взгляда.
Он хватает свои брюки и, следуя её примеру, надевает их. Чувствует, что девушка жалеет о произошедшем. Зарывается рукой в волосы, в нём вскипает злость.
- Спокойной ночи. Завтра нужно будет определить график пользования бассейном, - бросает девушка, проходя мимо.
Как так она быстро очухалась? Его самого ещё колотит.
Чонгук настигает её в три шага. Останавливает, припечатывает спиной в себя.
- Твою мать! Ты решила доконать меня?
Жажда обладать ею вновь просыпается в нём с новой силой. Он кладёт руки на бедра девушки, сильнее вдавливает в свой пах, давая ей ощутить, что хочет её снова.
- Я тебя не отпускал, - заявляет шёпотом.
Прикусывает мочку уха, разворачивает её к себе, впивается в губы. Встречает такой же пыл, что распаляет его самого.
Кайфует от того, как быстро воспламеняется девушка в его объятиях. Пару секунд назад она была холодна, как лёд, и вот вновь полыхает огнём.
Они целуются и, не отрываясь друг от друга, проходят в гостиную её квартиры.
Лалиса ведёт его к спальне сквозь полумрак. Поднимаются по лестнице. Чонгук останавливается на середине, садится, затем тянет её за руку, усаживает к себе на колени.
- Иди ко мне, - снова припадает к её губам, убирает влажные волосы с женского лица. - Хочу трахнуть тебя тут, - говорит сквозь поцелуй.
Одной рукой скользит к ней под пеньюар. Приподнимает свои бедра, чтобы освободиться от брюк. Лалиса помогает ему, приспускает их, затем замирает.
Её пальцы несмело прикасаются к его восставшей плоти и сжимаются вокруг неё.
- Бля-я-ять, - вырывается у него, опрокидывает голову назад.
Одно, несмелое прикосновение девушки вышибает дух из него.
- Тебе нравится? - слишком тихо, почти беззвучно спрашивает она.
Её интерес в этом вопросе кажется вполне искренним. Медленно, очень плавно, словно боится причинить ему боль, двигает рукой вверх.
- Продолжай, - просит осевшим голосом, стискивает зубы.
Старается контролировать дыхание, не сорваться, не застонать от ощущения её пальцев на члене.
Движения девушки становятся смелее, она сползает с его коленей, устраивается между ног. Чонгук проклинает, что тут слишком темно, и он не видит выражения её лица, лишь умопомрачительный силуэт.
Движение её рук становятся синхроннее и ритмичнее. Вверх-вниз, вверх-вниз. Они сопровождаются мелодией ее дыхания.
Он не выдерживает, закрывает глаза, а там вместо темноты - искры и вспышки. В голове самые грязные ругательства. Почему он так реагирует на неё. Ни с одной девушкой не было такого, чтобы он готов был кончить от одного лишь прикосновения к себе.
Резко распахивает веки. Лалиса, убрав руку, припадает к нему ртом.
Остановка сердца. Пожизненная кома. В горле стон превращается в булыжник.
Что, блять, она творит?
Руки тянутся к ней, ложатся на голову и замирают в растерянности. Хочется её отодвинуть от себя и в тоже время направить вниз, умолять впустить в рот глубже.
Язык и губы девушки несмело порхают по его члену, её движения неумелые и неловкие. Это моментально отрезвляет. Она делает это впервые. Это открытие стреляет фейерверком в мозгу. Он расплывается в победоносной улыбке.
Взяв её за затылок, намотав волосы в кулак, он уводит её от своего паха, тянет вверх к себе, проникает языком ей в рот.
- Лгунья, - обвиняет, когда они перестают целоваться. - Ты ранее ничего подобного не делала.
Смеется глухо. Его накрывает дикое окрылённое состояние. Он опускает руки к её талии, скользит руками по бёдрам, приподнимает вверх пеньюар, стягивает с неё, откидывает в сторону. Входит в неё.
- Какая горячая и влажная, - произносит с кайфом.
Медленными толчками входит в неё.
- Возможно, просто мои предшественницы более умелые в этом деле, - насмешливо отвечает, двигается в одном ритме с ним.
Упирает руки ему в грудь, отталкивает назад.
Обезвоживает. Заставляет подчиниться. Ступеньки впиваются в его спину, но он не чувствует дискомфорта. Девушка на нём - центр всех его ощущений. Она начинает ёрзать, находит удобное положение для себя. Наклоняется впритык к его уху:
- Та-а-ак хорошо, когда ты во мне, - признаётся непристойным стоном.
Он чувствует кожей, как её губы раскрываются в бесстыдной улыбке. Она отодвигается назад от его лица.
Даже в темноте их взгляды схлёстываются. Она выгибает спину призывно. Ведьма, действует на него, как редкий яд. Его парализует от похоти, которая обволакивает их. Кажется, что он разлетится на миллионы частиц, если она покинет его.
Лалиса начинает двигаться на нём медленно, плавно. Она невесома, он не чувствует тяжести на себе. Лишь её жар и пульсацию. Его взору открываются изгибы её извивающегося тела. Он проводит руками по ним, очерчивает, сжимает грудь. Её движения, как зачарованный древний танец. Ничего естественнее нет. Их тела издают единую симфонию звуков.
Тьма усиливает остроту, погружает в пучину безумия. Мир вокруг сужается, всё блекнет.
Она дышит тяжело и шумно. На её теле начинают выступать испарины. Девушка перестаёт контролировать себя и срывается на громкие крики, выгибает спину сильнее. Ускоряется. Будто хочет догнать то, что ускользает от неё. Она находит его руки и сцепляет их пальцы.
- Чонгук, - её начинает ломать и потряхивать в приближающемся экстазе.
Он чувствует, что её скоро накроет оргазм, но не хочет завершения.
Подхватывает её, не позволяя покинуть его, и вместе с ней встаёт с лестницы.
- Теперь моя очередь, - говорит ей, пока направляются в спальню.
Покрывает поцелуями шею, втягивает кожу в рот, покусывает. Продолжает клеймить её, оставляет отметины на коже, чтобы помнила с утра. Смотрела на них и не посмела притвориться, что между ними ничего не было.
Чонгук ложится вместе с ней на кровать, придавливает её спиной к постели.
- Какая ты охуенная, - всматривается в её лицо. - Давно надо было сделать тебя своей.
Толчок. Мощный. Грубый. Она прикрикивает под ним. Утробный рык прорезается из его груди. Снова срывает крышу, хочется отыграться за то, что делала с ним на лестнице. Еще один толчок сильнее и резче прежнего. Её тело подбрасывает немного вверх.
- Ты меня даже не замечал, - с упреком и обидой в голосе отмечает она.
Её дикий нрав даёт знать о себе. Она старается оттолкнуть его от себя. Пытается вырваться, выползти из-под него.
Сука. Какая она непредсказуемая. Буря. Не обуздать её никогда.
Он не дает ей вырваться. Придавливает своим телом, впечатывает в себя сильнее. Руки её сцепляет и вверх тянет, удерживая их над её головой одной рукой.
- Тогда, в кафе, на твое восемнадцатилетние. Ты была в белом коротком платье. Уже тогда я хотел обладать тобой.
Она выгибает спину. Мышцы внутри сжимают его плоть. Сука. Невыносимая пытка. Сладкая и жгучая. Стискивает зубы. Вены в висках сходят с ума, дёргаются и пульсируют. Хочется сожрать её, чтоб она навсегда была заключена в нём.
- Ненавидел себя за то, что хочу тебя. Хочу грязно. Такую чистую и невинную девочку.
Он замирает, дыхание сбивается. Холодный пот выступает на спине.
Лалиса ёрзает под ним, тянется к нему бёдрами. Язык её тела умоляет его продолжить.
- Ты была мелкой, слишком. И, блять, сестра моего друга...
Ещё одно движение, и он кончит. Его скручивают тугие спазмы. Тело ломит, увязает в ней глубже и безнадежнее.
Пусть всё кругом раскрошится к чертям!
- Я по-прежнему сестра твоего друга, - яростно заявляет она, вырывает свои руки из его хватки. - Ничего не изменилось
Новый бунт. Протест. Бьёт его кулаками в грудь. Трепыхается, как зверёк в клетке, старясь вырвать руки из плена. Её бьёт мелкая дрожь. Она достигает своего предела. Мякнет под ним, её тело сдается, в то время, как разум продолжает вести борьбу.
Чонгук делает последний сокрушительный выпад вперед. В рай, заключенный в её бёдрах.
- Нет. Теперь ты моя женщина, - рычит, изливая в неё своё семя.
Впервые целует её в губы нежно и невесомо.