37.
Я прибыла в больницу из своей квартиры, наверное, в рекордно короткие сроки. Я не была уверена, как мне удалось добраться туда так быстро. Я была уверена, что пропустила некоторые, если не все, красные сигналы светофора. Но сейчас это не имело значения.
Все медсестры были в белом. Белый напомнил мне оттенок моей собственной кожи: призрачные тени покрывали мою некогда оливковую кожу. Они были добры, нежны, но бесполезный. Они ничего не могли мне сказать. Во всяком случае, ничего важного. Ничего, что могло бы убрать часть страха, часть паники. Но Лорен пошла со мной за поддержкой. Я уже устала. Даже мучалась. Мои глаза были сухими и жгло от слёз. Моё горло першило и болело от сцены, которую я устроила по прибытии. Возможно, кричать на беспомощных медсестёр и врачей было не самой лучшей идеей, но я ничего не могла с этим поделать. Я не могла удержаться от крика снова и снова, пока слёзы текли по моим уже мокрым щекам: «Скажите мне, в порядке ли он?». Слова, должно быть, сотню раз эхом разнеслись по коридорам, прежде чем были перенесены в комнату, подальше от людей. Медсестры кратко попросили Лорен «успокоить меня». Так, она прижимала меня к своему телу, пока я рыдала.
-Хочешь воды? — спрашивает меня Лорен, её голос хрипел от того, что она сидела в тишине последние пару часов.
Я покачала головой: «Нет».
Мы снова были в зоне ожидания. Я была достойна внимания публики. То есть я больше не кричала, как неблагодарный ребёнок, и не жаждала, как новорождённый ребёнок всего в нескольких коридорах дальше.
Я даже не была уверена, сколько сейчас времени. Но было такое ощущение, будто мы сидели здесь, в больнице, и ждали годами. И всё же почему-то у меня возникло такое ощущение, будто мне только что позвонили. Как будто я только что приехала и услышала слова: «Они делают всё возможное, чтобы сохранить ему жизнь».
-
Прошло больше времени. Было около 5 часов вечера, а это значит, что мы просидели в больнице одиннадцать часов. Целых одиннадцать часов худшего дня в моей жизни.
Мы с Лорен переехали в новую комнату ожидания, где находилась новая комната Гарри. Он провёл в реанимации много часов, но сейчас выздоравливал. Нам скоро разрешат увидеться с ним, но мы всё ещё ждали, когда именно это произойдёт. Это казалось несправедливым, потому что я всегда думала, что, выйдя из реанимации, человек может принимать посетителей. Но, возможно, его случай был другим. Может быть, они боялись, что он умрёт, и мне придётся это увидеть. Но он не умрёт, потому что не может умереть. Не раньше меня. Не раньше, чем мы прожили вместе долгую и счастливую жизнь, полную воспоминаний, как обыденных, так и захватывающих. По выходным мы ходили за продуктами и вместе просматривали счета. Мы вместе путешествовали по миру и видели каждый город, культуру, животное, о котором только могли подумать. Это должно было быть одновременно прекрасно обычным и прекрасно волнующим событием. Мы бы сделали всё и ничего. Вместе, пока я не умру от старости. Так и должно было быть. Вот как бы это было. Это должно было произойти.
Доктор, который уже некоторое время находился в палате Гарри, открыл дверь, мягко улыбнувшись мне и Лорен. Я почувствовала, как моё сердце застряло в горле.
-Он пока ещё без сознания, но, если хотите, вы можете увидеть его, - сообщает нам врач.
Не долго думая, не проверив, присоединится ли Лорен, я вскочила со своего места и побежала в палату Гарри.
Но от увиденного передо мной зрелища у меня подкосились колени; ноги подкосились подо мной, и я упала на землю, из моих глаз полились новые, свежие слёзы.
Его кожа была настолько поразительно бледной, как у трупа, что я не могла поверить, что он не труп. Его голова была полностью покрыта некогда белой повязкой, но теперь из неё сочилась свежая красная кровь. К каждой конечности его тела были прикреплены провода. Ему подают кислород через маску. Глаза чёрные, запястье сломано. Я не могла поверить в то, что видела.
И в тот момент меня осенило, что даже если бы он очнулся, даже если бы каким-то чудом он выжил, он бы меня не вспомнил. А если бы он это сделал, у него было бы повреждение мозга в других волнах. Я хотела, чтобы он был счастлив, бодрствовал и процветал. Не страдал бесконечно.
Холодная рука вырвала меня из транса мыслей и бесконечных криков.
-Выглядит хуже, чем есть на самом деле, — тихо говорит Лорен, хотя я слышала её собственные слёзы. Я слышала её заложенный нос и шаткое горло.
-Нет, это не так. - Я шепчу, горячие слёзы продолжают литься.
-Врач сказал, что он должен прийти в себя в течение следующих нескольких часов. И тогда мы сможем увидеть, как работает его мозг, — говорит мне Лорен.
-Какова вероятность того, что он проснётся? Какова вероятность того, что он проснётся и будет в порядке? - Я рыдаю.
Лорен опустилась передо мной на колени, её глаза закатились.
-Трудно сказать, — медленно говорит она.
-50/50.
-Он не может умереть из-за меня, Лорен. Он не может, потому что любит меня. У нас есть целая жизнь, чтобы прожить вместе, Лорен, - плачу я, неуверенная в словах, даже выходящих из моих уст в этот момент. Но мои крики, по крайней мере, заглушали звуки кардиомонитора. Этот постоянный резкий писк, грозящий прекратиться в любой момент. Мне пришлось плакать, чтобы скрыть это.
-Я знаю, - дрожащим голосом говорит она, прижимая меня к своей груди, а я неудержимо рыдаю, прижавшись к ней, снова намочив её футболку.
Но где-то среди наших рыданий заговорил доктор.
Внезапно в комнате оказалось несколько врачей и медсестёр, каждая из которых собралась вокруг кровати.
Лорен вырвалась из объятий и резко поднялась на ноги, но меня парализовало.
-Захара, — шепчет она, глядя вперёд.
-Он очнулся.
Я встала быстрее, чем когда-либо. Я встала и протиснулась мимо нескольких врачей в палате, которые лихорадочно проверяли его жизненно важные органы, и встала над его кроватью, слёзы всё ещё нехотя лились.
Его глаза были открыты, но отсутствовали. Он выглядел потерянным, растерянным, совершенно не в себе. Лорен подошла ко мне и крепко сжала мою руку.
После того, как медсёстры и врачи были удовлетворены, некоторые ушли, но двое остались, просто из соображений предосторожности.
-Возможно, он не является активным ещё, потому что ему всё ещё нужно прийти в себя. Эти вещи могут занять время, но некоторые люди говорят очень скоро, - сообщает нам медсестра.
Эти пустые зелёные глаза так и не пошевелились. Они были сосредоточены и сосредоточены. Я хотела поговорить с ним, но не могла. Я не могла найти слов. И я не могла найти в себе силы. Потому что любой признак повреждения, и я развалюсь.
Но, застигнув всех нас врасплох, от него послышалось карканье. При этом тихом звуке моё сердцебиение участилось на сто. Потому что это исходило от него. То есть он был жив. Он был здесь, в этой ситуации. Может быть, с ним было не всё в порядке, но он был жив.
-Эти... — говорит он: голос дрв, хриплый и скрипучий, но такой уставший.
-Эти ублюдки, — бормочет он, глубоко вздыхая после разговора.
Его слова застали медсестёр врасплох; из них доносится тихий смех.
Глаза Гарри наконец-то зашевелились, как будто он когда-то каким-то образом глубоко задумался. Они переместились от глухой стены ко мне. Немедленно.
-Мне очень жаль, детка, — шепчет он, его голос едва слышен сквозь кислородную маску и из-за того, что ему приходится вообще говорить.
-Это не твоя вина, пожалуйста, не говори так. Пожалуйста, не извиняйся, это никогда не будет твоей... - говорю я отчаянно, а моя грудь трясётся от попыток сдержать жалкие рыдания. Но меня прервали.
Меня прервали эти когда-то открытые зелёные глаза, которые снова закрылись.
-Почему они... почему они снова закрылись? Гарри? Гарри, просыпайся. Гарри... — Я в панике.
-Это нормально! — спокойно говорит медсестра.
-Его жизненные показатели стабильны. В его организме так много наркотиков, что он ещё какое-то время будет то в сознании, то без него, - она говорит.
-Когда он в следующий раз проснётся, мы попытаемся задать ему несколько вопросов, просто чтобы посмотреть, сможет ли он вспомнить основные вещи, такие как своё имя, адрес и т. д. Когда он проснулся, он выглядел сбитым с толку, так что...
-Сбитым с толку? - Повторяю, теперь я сама в замешательстве.
-Его непосредственная ненормативная лексика, - говорит она.
-Это нормально, но...
-Он говорил о людях, из-за которых он попал сюда, на эту больничную койку! — говорю я ей, немного повышая голос.
-Он был вполне вменяем. Его мозг в порядке. Всё работает хорошо. Он снова спит из-за лекарств, и когда он проснётся, не нужно будет задавать никаких вопросов, потому что он явно в порядке. Он в порядке. Правда, Лор? Он в порядке! - Я трясусь, бездумно ковыряясь в тонком хлопке одного из одеял Гарри.
-С ним всё должно быть в порядке, мисс. Но проверка его памяти и когнитивных способностей жизненно важна на этом этапе. Он может помнить, что произошло, но это не настолько далёкое прошлое, чтобы мы могли определить долгосрочные потери. У него был сильный удар по голове, милая. Потребуется много времени, много неопределённости. У него будут хорошие и плохие дни. Но сейчас всё, что ему нужно, - это чтобы вы были рядом с ним, - мягко объясняет медсестра; её голос похож на голос заботливой матери. Я бы утешилась, если бы обстоятельства сложились иначе.
-Можно ли нам узнать больше подробностей о том, что именно произошло? — спрашивает Лорен, меняя тему.
-Как он здесь оказался, кто звонил, что произошло во время операции. И всё в таком духе, - она говорит.
Лорен, похоже, перешла от попыток сдерживать свои эмоции к более активному подходу. Я была так рада, что она была здесь, потому что, если бы я была одна, я не уверена, что выжила бы в первый час пребывания здесь.
-На него напали возле его жилого дома.
Его оставили, предположительно, мёртвым. К счастью, прохожий вскоре увидел его тело, - говорит медсестра.
-Если верить его записям и тому, кто позвонил, - говорит медсестра. С каждым её словом у меня защемило в груди.
Мой бедный малыш. На моего бедного малыша набросились после нашей ссоры. Если бы я была с ним, этого бы не случилось. Если бы я не оставила его, если бы мы не ушли с той вечеринки, этого бы не случилось. Если бы я раньше проверила свой телефон, я могла бы быть здесь раньше. Чувство вины начало поглощать меня.
-Операция? Что случилось? - Лорен спрашивает, стараясь сохранять спокойствие.
-Мне придётся ещё раз просмотреть его записи, - она говорит, подходя к блокноту в изножье его кровати.
Доктор недавно выскользнул из палаты, когда я начала говорить с Гарри. Я не была уверена, что медсестра должна была сообщить нам всю эту информацию, но в любом случае я её оценила.
Перечитав ещё раз его записи, она начала говорить.
-Тяжёлая черепно-мозговая травма, вызванная множественными ударами по голове, - говорит она.
-Сгусток крови, перелом черепа и кровотечение были устранены во время операции. Два сломанных ребра, сломанное запястье, перелом копчика. Поскольку операция была такой серьёзной, за ним нужно тщательно следить, - медсестра сообщает нам.
Это было странно. Хотя это были последние вещи, которые я хотела услышать, я почувствовала некоторое облегчение, услышав их; услышать, что именно они делали в этом реанимационном зале. Всё было так пресыщенно; так небрежно невысказано. Поэтому услышать, как она рассказала нам о том, что произошло, было облегчением.
-И во время операции, — начинаю я тихим голосом.
-Были ли какие-нибудь... осложнения? — спрашиваю я, мои глаза прикованы к спящему мужчине.
-Это была очень долгая операция, мисс, - она говорит.
-Ответьте на вопрос, пожалуйста. - Я скриплю.
-Одно. Одно серьёзное осложнение. Другие незначительные, которые случаются при большинстве операций.
-Такое как? - Я осмеливаюсь спросить.
-Кровотечение усилилось, случился припадок. Сердце почти остановилось. Незначительные осложнения были простыми вещами, такими как учащённое сердцебиение, его падение и тому подобное, - мягко объясняет медсестра, её тон тихий и осторожный.
-У вас гораздо больше информации, чем я должна была дать.
-Мы никому не скажем, — шепчу я, поглаживая рукой небольшой, открытый кусочек плоти на ноге Гарри.
Мой разум не обязательно обрабатывал то, что только что сказала медсестра. Возможно, я разберусь с этим позже. Но сейчас я могла сосредоточиться только на том, как кончики моих пальцев касаются его тёплой, мягкой кожи. Я никогда больше не буду воспринимать это чувство как нечто само собой разумеющееся. Я бы предалась каждому маленькому ощущению, которому только могла, пока могла.
-Могу ли я увидеть его одного? Всего на минутку, — спрашиваю я, всё ещё глядя на него.
-Конечно, милая, - говорит медсестра.
-Ты уверена? — спрашивает Лорен.
Я киваю головой.
-Конечно, - говорю я.
Лорен слегка поцеловала меня в щёку, прежде чем они вдвоём покинули комнату, оставив только Гарри и меня.
-Эй, — шепчу я, мои руки перемещаются от его ноги к кончикам пальцев его целой руки.
-Я скучала по тебе сегодня, — говорю я ему.
Было глупо разговаривать с бессознательным телом. Но некоторые люди помнят, как с ними разговаривали. Некоторые этого не делают. Итак, я бы поговорила. На всякий случай. Если не для него, то для меня. Потому что я очень по нему скучала.
-Не могу поверить, что ты сейчас спишь, — улыбаюсь я.
-Не могу поверить, что тебе удалось заснуть после всего этого, — усмехаюсь я.
-Я знаю, тебе придётся иметь дело с головными болями, когда ты проснёшься. Но, чёрт возьми, я не могу не завидовать тому, каким невежественным ты сейчас выглядишь. Если бы я могла поменяться, я бы так и сделала, детка. Если бы это могла бы быть я, лежащая там, а не ты... Я бы сделала это в мгновение ока. Мне бы хотелось сказать Вселенной, что ты этого не заслуживаешь. Меня раздражает, что это не так. Это так не работает, и тебе приходится лежать здесь, а мне нет. Но, тем не менее, спать довольно приятно, — говорю я, мой голос становится дрожащим, и слёзы снова начинают капать.
-Ты нужен мне сегодня, Гарри. - шепчу я.
-Я очень, очень нуждалась в тебе. На самом деле, до сих пор нуждаюсь.
Я на несколько мгновений прервала разговор и глубоко вздохнула, чтобы собраться с силами. Мне не хотелось постоянно плакать. Мне хотелось поговорить с ним связно, просто на случай, если он меня услышит. Я хотела быть сильной для него. Но, боже, он делал это чертовски сложным.
-Это Лорен засекла время, детка. - Я сказала.
-Не я. Но когда я пошла звонить тебе, было уже слишком поздно, - тихо говорю я.
-Ты будешь так зол, когда проснёшься как следует. Твои челюсти сожмутся, и ты так нахмуришься. - Я улыбаюсь.
-Ты будешь ругаться и захочешь двигаться, чтобы пойти и сразиться с ними. Но ты больше никогда не уйдёшь от меня, детка, - говорю я ему.
-Ты застрял со мной навсегда. Потому что если сегодняшний день и научил меня чему-то, так это тому, что я не могу... Я не могу жить без тебя, Гарри. Я совершенно не могу жить без тебя. Так что ты должен быть в порядке. Без давления, но ты должен. Ты должен быть нормальным для меня. Для себя. Понимаешь меня? Ты понимаешь? - Я говорю, и слёзы снова начинают катиться по моим влажным щекам, а мои слова падают так же жалко.
Но, застигнув меня врасплох - настолько, что я заметно подпрыгнула - он заговорил. Гарри говорил. Его глаза оставались закрытыми, но он говорил.
-Я понимаю, детка.
——————————————————————————
Господи.. Как Лорен вообще додумалась до такого? 🤔
Бедный Гарри.. надеемся, что с ним скоро всё будет в порядке 😔