36.
Осенний воздух был суров. Это было похоже на пощёчину от собственной матери; было неожиданно холодно и горько; тепло было совсем недавно, но теперь каким-то образом оно давно ушло. Особенно, когда была ночь, а ты был без пальто.
-Захара, пожалуйста! - Гарри зовёт в десятый раз. Он был позади меня; я иду достаточно быстро, чтобы не потерять меня, но недостаточно быстро, чтобы догнать.
-Поговори со мной!
Его слова потеряли свою убедительность. Несколько минут назад они были могущественны и злы, и игнорировать их казалось почти незаконным. Но теперь они были пусты и жалки, и в них не было ничего, что могло бы вызвать у меня желание ответить. Итак, я продолжила идти. Я продолжала идти быстро и с чувством важности, чтобы не показаться разбитой внутри и снаружи. Чтобы не казаться такой маленькой, какой я себя чувствовала.
В такие моменты мне часто хотелось иметь хорошие отношения с семьёй. Как уютно, как мило было бы вернуться в дом моего детства, чтобы выпить чашечку чая и поболтать. Как было бы здорово иметь в жизни хотя бы одни-единственные стабильные отношения. Конечно, была Лорен, но в данный момент она была много занята из-за своих нестабильных отношений.
Несмотря на пылающую во мне злобу, она меня всё равно никоим образом не согрела. Мой быстрый темп тоже. Всё, чего я хотела, это быть дома, с ним. Тепло, безопасно, счастливо. Но нет.
-Захара, детка, пожалуйста, — вздыхает он.
Каждый раз, когда он говорил, его голос звучал всё более и более побеждённым. Но мне было всё равно.
-Пожалуйста, можем ли мы пойти куда-нибудь поговорить об этом? - он умоляет.
По-моему, мы уже достаточно поговорили. Я услышала достаточно. Я не хотела об этом упоминать. Я не хотела этого делать, потому что боялась того, каким может быть его ответ. Я боялась, что у меня отнимут единственную хорошую вещь в моей жизни. Но алкоголь и любопытство взяли надо мной верх. Я должна была знать, что он сделал. То, что он сделал, могло привести к его дисквалификации: он больше не будет чемпионом. Ведь что такое любовь, если не ценится честность? Но тогда я бы спросила себя, что такое любовь, если не с ним? Я слишком остро отреагировала? Неужели я была совершенно неразумна? Был ли алкоголь причиной того, что я придала этому делу большее значение, чем необходимо? Я не была уверена. Я не была уверена ни в чём. Не прямо сейчас.
Несмотря на мои внутренние вопросы и изнурительные внутренние споры, которые я вела сама с собой, моя мелочная сторона, должно быть, успокоилась ровно настолько, чтобы позволить моим ногам остановить свою быструю походку. Я едва заметила, что замедлилась и остановилась. Так продолжалось до тех пор, пока я не почувствовала руку Гарри на себе сзади. Он развернул меня лицом к себе; его лицо светилось красным на тускло освещенной улице, но я так хмурилась, что чувствовала, будто я сделала что-то ужасное, а не он.
-Я люблю тебя, — шепчет он. Я вырвала свою руку из его.
-Это не то, что нужно сейчас говорить...
-Я знаю. Я знаю это, — вздыхает он, глядя себе под ноги.
-Я не хочу терять тебя, Захара. Я не могу тебя потерять, — говорит он тише шепота; так близок к тому, чтобы потеряться в осеннем воздухе.
Я не была уверена, как ответить прямо сейчас. Потому что правда была в том, что я не хотела его терять. Я никогда не хотела его терять. Никогда в жизни я не чувствовала себя так безопасно и защищенно. Чувства, которые я испытывала к Гарри, были настолько сильными и великолепными, что мне никогда не хотелось потерять их, потерять его. Но я просто не знала, что сказать сейчас. Я не знала, что мне правильно чувствовать или думать. Итак, в типичном стиле я решила бежать от своих проблем.
-Просто отпусти меня домой, Гарри. — говорю я, глядя куда угодно, только не в его тёмно-зелёные глаза, потому что, если бы я посмотрела прямо в них, хотя бы на мгновение, я бы наверняка потеряла из виду любое чувство морального духа.
-Тебе небезопасно идти домой одной, пьяной, — осторожно говорит он.
-Что, и с тобой здесь гораздо безопаснее? - Я плюю: в словах было столько яда, что я сама себя потрясла.
Я никогда раньше не видела такого взгляда. Я видела нечто подобное в фильмах или телепередачах, когда кто-то был настолько неописуемо обижен, что на его лице можно было выразить только сильное отвращение, почти ненависть. Но ненависть на его лице сейчас была направлена не на меня. Оно было направлено на себя и для этого. Я ненавидела себя.
-Я-я не это имела в виду, Гарри. Клянусь. Я не это имела в виду...
-Нет, это ты имела ввиду, — говорит он, и на его лице исказилось то же отвращение.
-Ты имела в виду это, и это правда. Почему ты должна чувствовать себя в безопасности со мной? Я не дал тебе ни единого шанса чувствовать себя в безопасности прямо сейчас, и это достаточно справедливо, — говорит он, его голос надламывается.
Я почувствовала, как у меня упало сердце.
-Гарри, я...
-Вызови такси. Я еду домой, — говорит он мне тихим голосом.
-Мне жаль за всё, Захара. Мне жаль, что тебе придётся иметь дело с этим сейчас. И мне жаль, что я оставляю тебя здесь, но ты права, и мне нужно, чтобы ты была дома и в безопасности. Хорошо?
-Хорошо, — вскрикиваю я, не зная, что ещё сказать, потому что что еще можно было сказать? Он был прав, и я была права. Я была злой и ужасной из-за того, что сказал, но, оглядываясь назад, я понимаю, что это была правда. Даже если я всё ещё чувствовала себя в полной безопасности в его присутствии. Я просто была резкой и подлой, чтобы причинить ему боль так, как мне было больно. Но всё же это имело смысл. Почему сейчас рядом с ним безопаснее?
-Напиши мне, когда будешь дома, — говорит он.
-Я знаю, что не заслуживаю этого, я знаю, но...
-Я напишу. - Я отвечаю.
Гарри слабо кивнул, прежде чем развернуться и направиться обратно в сторону дома Люка. Я не была уверена, собирается ли он вернуться внутрь или просто идёт туда, чтобы оставить меня в покое. Но в любом случае, когда он ушёл, я почувствовала и страх, и облегчение.
-
Я проснулась от звука автомобильной сигнализации, сработавшей за открытым окном. В нерешительности я встала с кровати и посмотрела в окно. Это было похоже на восход солнца, значит, это было около 6 утра. Я наблюдала, как занятая мать с малышом и кучей сумок пыталась открыть машину и выключить сигнализацию. Было что-то такое безмятежное в этом зрелище: ребёнок в такой безопасности у её груди, такой тёплый среди хаоса. Я задавалась вопросом, куда она идёт. Она отвезёт ребёнка в детский сад, а потом пойдёт на работу, или у неё была назначена какая-то встреча. В любом случае, я решила позавидовать её хаотичному спокойствию, потому что, стоя у открытого окна, наблюдая за ней и её ребёнком, я решила, что её дети полны любви и тепла и что эта маленькая неприятность с машиной была единственным стрессом, который она испытывала за день, потому что у неё была нормальная жизнь. Я знала, что это не так, но я решила верить в это.
Со вздохом. Я закрыла окно и пошла в ванную. Утро было холодное, но я почти не чувствовала прохлады; В каком-то смысле я оцепенела.
Приняв короткий горячий душ, я вытерлась и принялась за кожу. А затем я вернулась в свою спальню и надела спортивные штаны и джемпер.
Я официально решила не ложиться спать. Мой разум не торопился, грудь не ощущалась тяжёлой, и мне хотелось воспользоваться онемением. Потому что чувствовать онемение всегда было легче, чем чувствовать всё подряд.
Кухня была того идеального осеннего оттенка; золотой, с восходом солнца, с солнечными крапинками, растущими вдоль оконных стекол и шкафов. Здесь было прохладнее, чем в моей спальне, несмотря на то, что моё окно было открыто всю ночь. Мне пришло в голову, что кофе — единственный способ согреться сейчас.
После заваривания кофе. Я села на диван и свернулась калачиком, накрыв ноги одеялом и попивая теплый напиток. Я чувствовала себя такой тихой, такой спокойной. И снова спокойной, потому что я оцепенела, но, тем не менее, спокойна.
Лорен появилась всего через несколько минут после того, как я сидела и пила.
-Утро, — зевает она.
-Почему ты встала?
-Просто, — пожимаю я плечами.
-Почему ты встала?
-Часы тела, — сообщает она мне, прежде чем налить себе оставшийся кофе из кофейника. Затем она подошла и села рядом со мной. Я положила голову ей на плечо, а она положила свою голову поверх моей.
Между нами стало тихо. Единственные звуки, которые можно было услышать, доносились из-за окна. Рабочие, которые, казалось, никогда не останавливались. Грузовики, которые, казалось, ехали постоянно, и, может быть, одна или две птицы.
-Мы с Заком расстались, — говорит мне Лорен через несколько минут.
Я посмотрела на неё как можно лучше, положив её голову себе на колени.
-Мне жаль. - Я говорю, взяв свою свободную руку в её и проведя по ней маленьким кружочком.
-Это к лучшему.
-Я знаю, - она вдыхает.
-Я знаю.
-Я думаю, что мы с Гарри тоже расстались, — шепчу я, едва успев выдавить слова из горла. Голова Лорен резко вскинулась, и она посмотрела на меня с выражением шока.
-Что? - она задыхается.
-Когда? Почему?!
-Вчера вечером, — говорю я тихо.
-Боже мой, - она говорит.
-Мне очень жаль, Захара. Мне очень жаль.
-Всё нормально. - Я вздыхаю, качая головой.
-К лучшему, я уверена. - Говорю я, хотя и не верила своим словам.
-Но почему? — осторожно, но смущённо спрашивает она.
Глубоко вздохнув, я собрала всю свою смелость, чтобы произнести эти слова вслух. Сказать то, чего я мысленно избегала.
-Недавно, не знаю, помнишь ли ты, но Гарри был в больнице. Ты помнишь? - Я начинаю говорить медленно и осознанно.
-Потому что тот парень нокаутировал его? - она вспоминает.
-Да, - киваю я.
-Ну, тот парень, который его нокаутировал, Гарри отомстил ему после этого. Ты помнишь это?
-Ага...? — говорит Лорен, хмурясь, как будто пытаясь собрать всю историю воедино.
-Я слышала, что вчера вечером сказал ему Гейтс, его соперник. Что-то о том, что у Гарри есть что-то, что может привести к его дисквалификации, - объясняю я.
-Да...? — говорит она, почти не следуя за ней, но пытаясь.
-Я спросила Гарри, потому что мне было любопытно. Я хотела знать, что могло лишить его титула, - говорю я.
Хмурость Лорен усилилась.
-Он сказал, что с Ханнуэйем всё в порядке. Что он думал, что с ним всё в порядке, предположительно... - начинаю я, делая паузу, чтобы собраться с мыслями.
-Ханнуэй проснулся, но что-то насчёт того, как он ударился головой или что-то в этом роде... у него случился инсульт, и он больше никогда не сможет драться, — говорю я, чувствуя тошноту, когда вспоминаю то, что Гарри сказал мне вчера вечером. Он сказал больше, попытался представить ситуацию лучше, чем она была на самом деле. Но реальность заключалась в том, что жизнь Ханнуэя была разрушена, и единственной целью этого был Гарри.
-Я не... — начинает Лорен, качая головой.
-Я не понимаю. Я не понимаю. Я не понимаю, как Гарри это сделал, — заикается она, совершенно ошеломлённая этой новостью.
-Я знаю, — шепчу я.
-Но откуда парень, с которым он дрался прошлой ночью, знает об этом? Наверняка Ханнуэй или Гейтс расскажут? Что у Гарри есть на них такого, что могло бы навлечь на них дерьмо, если бы они рассказали? — спрашивает Лорен, пытаясь собрать головоломку воедино.
-Предполагается, что Ханнуэй боится, что Гарри убьёт его, если он расскажет. Гейтс знает только от инсайдеров. Каким-то образом. Я не знаю. Мне всё это кажется таким странным. Я не знаю, что нужно сделать, чтобы кто-то из них потерял свои места, — вздыхаю я, качая головой.
-Наверное, убийство. - Лорен пожимает плечами.
-Я не знаю, для меня это просто не имеет смысла, — вздыхаю я.
-Гарри сам говорил с Ханнуэем?
-Нет, насколько я знаю, нет.
-Итак, откуда Гарри узнал об инсульте?
-Очевидно, через инсайдеров. Думаю, главным образом Гейтса? - Я хмурюсь.
-Хм.
-Что?
-Я просто думаю, что всё это не имеет никакого смысла, вот и всё, - пожимает плечами она.
Я хмурю брови.
-Лор, Гарри ударил человека, потому что тот разозлился. Неважно, как он узнал об этом и как...
-Я не думаю, что он это сделал, - она пожимает плечами.
Что?
-Что ты вообще имеешь в виду? - Я усмехаюсь, глядя на неё так, будто она совсем сошла с ума.
-Я имею в виду, что кто-то, вероятно, пытается саботировать Гарри. Заставить его уйти из страха. Вынуждает отказаться от титула, чтобы Гейтс мог получить его, — продолжает она, как будто это была самая разумная вещь, которую она когда-либо говорила.
-Лорен, зачем Гейтсу лгать о Ханнуэе? Конечно, это будет означать, что Ханнуэй хочет занять первое место? Твоя «теория» имеет так же мало смысла, как и правда...
-Очевидно, Гейтс лжёт, чтобы получить титул. Ханнуэй скрывается, из-за страха или просто не на публике прямо сейчас. Может быть, у него сейчас не сезон. Я не знаю. В отпуске. Кто знает. В любом случае, что-то из того, что рассказали Гарри, не сходится, и я думаю, ему следует об этом спросить, - она объясняет мне.
Я изо всех сил пыталась понять то, что услышала, и хотя больше всего мне хотелось ей поверить, я не могла. Я не могла, потому что не могла оправдать свои надежды только для того, чтобы они рухнули и сгорели, и я снова прошла через боль.
Но хотя я и не хотела ей верить, я не могла заставить себя игнорировать её.
-Я позвоню ему, — объявляю я, вставая с дивана.
-Кому?
-Гарри, — говорю я.
-Мне нужно знать, в порядке ли он, — говорю я ей, потому что, если то, что говорит Лорен, окажется правдой, Гарри сможет найти Ханнуэя и убедиться в этом сам. Он мог бы решить эти проблемы, и всё снова было бы хорошо. Или что-то может быть совсем не так, и в этом случае... ну, я не знаю. Всё будет плохо, но это нормально. Он может поступать с ними как хочет, потому что он большой мальчик, и ни он, ни кто-либо мне не нужен.
Мои мысли продолжали метаться, пока я шла в спальню за телефоном. Но как только я его нашла, я увидела на экране 30 пропущенных вызовов, все из той самой больницы, куда Ханнуэй отправил Гарри.
Прежде чем я успела понять, что происходит, прежде чем мой мозг смог уловить то, что видели мои глаза, тот же номер начал звонить снова.
—————————————————————————-
Гарри же мог обдолбаться....