Часть 8
Он подаёт знак второму охраннику. Меня грубо хватают за руки, заламывают их за спину. Боль пронзает плечи, я вскрикиваю. В тот же миг из тени появляются Минхо и Джухван с людьми. Завязывается возня, громкие крики. Один из охранников бросается на Минхо, но тот успевает отбиться, выбивает у него оружие.
Кан пытается сбежать, но Джухван преграждает путь, в то время как Минхо ловит его, бьёт по лицу. Кан оседает на землю с кровью из разбитой губы, смотрит на нас с ненавистью:
— Вы пожалеете об этом...
Вдруг раздаётся звук полицейских сирен. Оказывается, люди Джухвана успели вызвать полицию. Я наконец вырываюсь из рук охранника. Громилы Кана пытаются сопротивляться, но их скручивают. Кан рычит, как зверь в капкане, когда на него надевают наручники.
Я стою, шатаясь, со сбитым дыханием. Минхо подходит ко мне, обнимает за плечи:
— Всё в порядке? Ты не ранена?
— Кажется, нет... — я дрожу от шока, осознав, что мы практически разоблачили главного злодея.
Джухван подходит с улыбкой облегчения:
— Это было чертовски опасно, но, похоже, всё получилось. И у нас есть запись.
После задержания Кана и его людей мы даём показания в полиции. Оказывается, у следствия уже были некоторые материалы на Кана, но им не хватало прямых улик. Теперь, с нашей записью и свидетельствами, это дело может дойти до суда. Однако сам Кан имеет связи, так что процесс обещает быть сложным и затяжным.
В тот же вечер я возвращаюсь в квартиру Минхо. Душа ликует и плачет одновременно. Кажется, самое страшное позади, но останутся ли его сообщники на свободе? Сможет ли судебная система довести дело до конца?
Я упала бы без сил на кровать, если бы не один разговор. Минхо заходит ко мне, садится рядом:
— Соён, послушай... Теперь, когда Кан арестован, я думаю, ты в большей безопасности.
— Я знаю, но...
— Я собираюсь выйти из компании твоего отца. Совет директоров всё равно уже перевалил функции, и я не хочу быть там. Мне надо начать с чистого листа.
Я чувствую, как на меня накатывают слёзы:
— Ты уедешь из города?
Он опускает глаза:
— Возможно, на время. Скорее всего, уеду за границу, пока все процессы закончатся. Мне нужна пауза. Я устал от драмы, от постоянного страха.
Сердце сжимается, потому что я понимаю: он может уйти из моей жизни. Но ведь мои чувства к нему сильнее, чем когда-либо.
— А как же... мы? — наконец задаю я мучивший меня вопрос.
Минхо берёт мою руку:
— Я никуда не пропаду, если ты не захочешь этого. Но, возможно, тебе тоже лучше пожить спокойно.
Слёзы текут по моим щекам:
— Мне страшно представить, что я снова одна останусь, останусь без тебя.
Он прижимает меня к себе:
— Я не хочу заставлять тебя выбирать. Я просто... хочу, чтобы ты была счастлива.
Мы остаёмся в объятиях. Но в голове у меня вызревает мысль: может, мне тоже надо уехать на время. Закрыть двери прошлого и начать всё заново, храня память об отце, но не находясь в мире, где всё напоминает о его смерти. Только вот я не уверена, хочу ли я ехать именно с Минхо. Сомнения ещё не до конца исчезли, хотя я видела, как он рисковал собой, чтобы помочь мне.
Судебный процесс против Кана медленно идёт вперёд. Полиция находит новые доказательства, но адвокаты Кана бьются изо всех сил, пытаясь выгородить босса. Я становлюсь ключевым свидетелем, и меня регулярно вызывают на допросы.
В эти месяцы Минхо и я перестали общаться так близко. Я сама отстранилась — возможно, потому что после успеха ареста Кана на поверхность вышли все обиды за то, что Минхо так долго скрывал свою причастность к банде. К тому же он сам всё чаще стал пропадать, решая дела, связанные с уходом из компании и продажей своих активов.
Наступает день, когда он говорит, что уезжает в Сингапур:
— У меня там есть знакомые, предложение по работе. Надеюсь, что мы ещё увидимся, — добавляет он тихо, глядя мне в глаза.
Но я слишком упряма или слишком обижена, чтобы сказать, что не хочу его отпускать. Мы обмениваемся напряжёнными прощальными словами. Я снова испытываю ту острую пустоту, что и после смерти отца.
Проходят дни, недели. Я живу сама, привыкая к одиночеству. Порой ловлю себя на мысли, что скучаю по Минхо, по его прикосновениям, по ночам, когда мы были так близки. Но гордость и обида удерживают меня от звонка.
Время идёт, а процесс Кана затягивается. Я устала, морально и физически. Снова начинаю задумываться об отъезде за границу — по примеру того, как сделала после смерти отца. Может, там, вдали от места, где пролегли самые страшные воспоминания, я сумею найти покой.
Однако накануне своего возможного отъезда я пересматриваю фотографии отца. Вот он — улыбается мне, держа меня за руку, когда мне было лет шесть. Здесь мы в отпуске, а здесь он стоит возле офиса, гордый своим бизнесом. В глазах читаю его уверенность в том, что мир можно изменить к лучшему.
Слёзы льются сами собой. Я осознаю, что нет смысла бежать. Всё, что произошло, стало частью меня. Мне надо научиться жить с этим и идти дальше. И я вдруг понимаю, что мне не хватает только одного человека. Да, я всё ещё злюсь на него, но осознаю: Минхо — единственный, кто по-настоящему понимал меня в моей боли. Скучаю по нему нестерпимо.
— Прости меня, папа, — шепчу я, глядя на фотографию. — Я не могу просто отстраниться от тех чувств, которые у меня к нему есть.
Решительно берусь за телефон и пишу Минхо, впервые за несколько месяцев: «Привет. Как ты? Можно поговорить?» Сердце бьётся, как перед важным экзаменом.
Через несколько минут приходит ответ: «Конечно. Я буду рад. Когда сможешь?»
Мы договариваемся встретиться в Сеуле — оказывается, Минхо тоже прибыл в Корею на время, чтобы дать некоторые показания в новом слушании по делу Кана. Я приезжаю в столицу, снимаю номер в отеле. Волнуюсь, будто на первое свидание в жизни.
Минхо ждёт меня в холле. Когда я вижу его, сердце замирает: он выглядит чуть похудевшим, черты лица стали ещё резче, но при этом в глазах то же тёплое чувство.
— Соён... — шепчет он, подходя ко мне. Мы неловко обнимаемся, и я чувствую, как буря эмоций возвращается.
Мы поднимаемся ко мне в номер, садимся на диван, и наступает пауза. Потом я выдыхаю:
— Я... скучала по тебе. Прости, что была такой упрямой.
Он смотрит на меня печально и нежно:
— Я тоже скучал. Понимаю, почему ты злилась. Но я рад, что ты написала.
Мы долго разговариваем. Я рассказываю о том, как шёл процесс, о своих страхах, о том, что не могу забыть его участия в делах Кана. Минхо объясняет, что в ту пору он не видел другого пути. Ему нужно было вырваться из нищеты, заработать деньги, а потом он понял, во что вляпался. Переход к отцу был для него спасением, попыткой искупить вину и начать жить честно.
— Он знал, что я был связан с Каном, но доверился мне. И я не мог предать его. Не мог допустить, чтобы с тобой случилось то же самое, что с ним, — говорит Минхо с дрожью в голосе.
Я понимаю, что этот человек, как и я, перенёс много боли и вины. И теперь я не хочу терять его из-за прошлого, которое уже не изменить.
— Минхо... — шепчу, приближаясь к нему.
Он отвечает мне поцелуем. В этот раз нет страстной неистовости, как в нашу первую ночь, но есть глубина чувств, копившихся месяцами разлуки. Мы тянемся друг к другу, словно нашедшие утешение в лабиринте боли.
Снова оказываемся в объятиях. На этот раз, когда его руки скользят по моему телу, я не чувствую страха или сомнений, только нежность и единство. Наши поцелуи переходят в более пылкие. Я прижимаюсь к нему, ощущая, как он сжимает меня в ответ с осторожной силой. Мы оба знаем, к чему это ведёт, и не сопротивляемся.
Вскоре одежда оказывается на полу, и мы отдаёмся желанию, которое нарастало все эти месяцы. Но важнее, чем физическая близость, — это сознание, что мы можем быть вместе, несмотря на ошибки и тёмное прошлое. Мы движемся в едином ритме, перешёптываемся, стонем от удовольствия. После долго лежим, обнявшись, и я думаю, что, кажется, впервые за долгое время чувствую себя живой.
Проходит ещё несколько месяцев. Суд над Каном и его приближёнными длится долго, но в итоге они получают реальные сроки за коррупцию, вымогательство и организацию убийства. Под видом сделки с правосудием некоторые бывшие сообщники дают показания против него, что укрепляет дело. Я присутствую на финальном заседании, слышу приговор. Чувствую горькую радость: отец не вернётся, но его убийцы получили то, что заслужили.
Минхо официально уходит из «Тэквон Констракшн», оставляя свою долю совету директоров, которые берутся провести полную реструктуризацию и очистить имя компании. Я тоже не хочу там работать — предпочитаю начать собственное дело. При поддержке наследства отца я решаю открыть небольшой благотворительный фонд для семей, потерявших кормильцев при несчастных случаях на стройках. Это дань памяти моему отцу, который действительно заботился о людях.
Минхо периодически путешествует между Кореей и Сингапуром, занимаясь консультациями в сфере безопасности бизнеса. Но мы решили не расставаться надолго. Я периодически летаю к нему, он — ко мне. Когда мы вместе, у нас на душе спокойно. Мы прошли через страх, боль, подозрения — и, кажется, это сделало нашу связь только крепче.
Порой, просыпаясь утром рядом с ним, я вспоминаю своего отца. Закрываю глаза и представляю, что он улыбается мне где-то там, в небесах, видя, что я не сломалась, а нашла своё счастье и новый смысл жизни.
Прошло два года с тех пор, как был вынесен приговор Кан Бёнчхолю. Я стою у реки Ханган, бросая белые лилии в воду. Это — дань памяти отцу в день его рождения. На душе светло и чуть грустно. Но рядом со мной — Минхо, тихо сжимает мою ладонь.
Я знаю, что мы прошли долгий путь от подозрений и боли к доверию и любви. Истина оказалась страшнее, чем я могла представить. Смерть отца была результатом холодного расчёта алчных людей. Но, разоблачив их, я избавилась от призрака прошлого.
И пусть шрамы на душе останутся со мной навсегда, я научилась жить дальше. Помню последние слова отца, которые он сказал мне по телефону: «Если что-то случится... будь осторожна. Не доверяй никому». Я была осторожной, даже слишком. Но, в конце концов, доверила своё сердце тому, кто заслужил это не словами, а поступками.
Теперь, глядя на тёмные воды, я не боюсь их. Я вижу в них отражение не только боли, но и силы, которая помогла мне выстоять. Отец ушёл, но я ощущаю его присутствие в каждом своём решительном шаге. А рядом стоит человек, которого я люблю и который любит меня, несмотря на все наши ошибки и испытания.