ХРУСТАЛЬНЫЙ

Всегда можно закрыть глаза на то, что видишь, но нельзя закрыть сердце на то, что чувствуешь...

Фридрих Вильгельм Ницше— немецкий мыслитель, классический филолог.

•  •  •

Насилие над детьми, жутко само по себе, а когда это насилие изощрённое, и ещё совершено носителем больного, извращённого сознания, это страшно вдвойне. Преступник, что орудует в Хрустальном, далеко не прост, это очень хитрая, продуманная гнида, не лишённая так же сентиментальности. Что подтверждал, тот факт, что серийник отпустил Витю Баранова...

Только что состоявшейся разговор Смирнова с Головченко, словно морской бриз 'ночную дымку' развеял в пух и прах и без того сомнительную версию, о том, что чахлый, шуганный "головастик" — это именно тот, кого они здесь ищут.

Из личного опыта, Смирнов знал, что маньяки живут двумя параллельными жизнями. Одной — по необходимости, простой и ординарной. А во второй они не сдерживают себя в использовании жестокости и насилия для достижения целей. Чтобы существование обеих жизней было возможно, социальная сторона должна быть максимально незаметной и отстраненной. Маньяку будет очень сложно играть роль приятного человека, пряча скелеты у себя в шкафу. И чем больше людей будут знать этого человека, тем неудобнее ему будет хранить свою вторую жизнь в тайне.

Первым делом, позвонив брату, Сергей сообщил, что Головченко заговорил. Обескураженный этой новостью Гена, сказал, чтобы брат, бросал все свои дела и как можно скорее ехал к нему домой.

Если говорить на частоту, Геннадий боялся признаваться себе в том, что его младший брат, которого он не видел долгие годы. Сейчас, до усрачки его пугает. Чего стоит одна его жутковатая улыбка, без верхней губы... А ещё этот неприязненный взгляд, с выражением а-ля: "все вы — уроды", как и его презрительно искривлённый рот. Всем своим видом, Сергей выражал явную опасность и угрозу. Сочетание уязвимости и брутальности, которой Гена, от природы не когда, не обладал...

Сергей, подъехал достаточно быстро, хотя тянувшиеся минуты ожидания показались Гене целой вечностью.

— Он всё рассказал. — сходу заявил Сергей.
— Кто? — в нетерпении спросил Гена, открыв брату дверь.
— Головченко...
— Он сказал, где Вадим? — на доли секунд обрадовался Гена.
— Нет. О другом. Для него все эти дети были такими же как он, братиками. Он их называл братиками. — не унимаясь, объяснял Сергей. — Он не убивал их, он хотел их воскресить...
— Так, пошли... — предложил Гена, направляясь в домик для гостей.
— Он жил в копанках, в заброшенных шахтах. — начал свой рассказ Сергей. — Ему там нравилось, там не было некого кроме него. И вот однажды, кто-то сбросил первое тело...
— Кто?
— Настоящий убийца. — пояснил Сергей. — Для него это идеальный способ избавляться от трупов, место, куда не кто не сунется. А скоро, ещё и всё водой зальют.
— Хорошо, допустим... — рассудил Гена. — Вот он нашёл первое тело, почему он в полицию не сообщил?
— Кому?
— Нам, людям... — ответил Геннадий.
— Для него мы все враги. По его мнению, это мы убили этих детей. Он правда так думает. — объяснял Смирнов. — Он защищал, их от нас. Делая куклы, он создавал этот чудовищный 'детский сад', в котором не он, не эти дети, некогда не взрослели... Они были друзьями. Семьей. И там его любили!
— Так, в каких шахтах, он находил тела? — потирая глаза спросил Геннадий.
— 8 БИС! — коротко ответил Сергей. — Когда он увидел меня, то подумал, что я и есть убийца. Вот поэтому он тогда, и сбросил на меня подъёмник.
— Да, в затопленные шахты очень удобно... — согласился Гена.
— Гена, смотри сюда. — сказал Сергей, разложив карманную карту местности на столе. — Лагерь, "Веселый Гай", с 1994-го года по 2006-й нет не одного сбежавшего ребёнка. С 2007-го по настоящее время, шесть. Каждый случай, мальчик! — сказал Смирнов, указав на явную очевидность.
— Ну и что? — не понимающе взирая на брата спросил Гена.

Взяв листок, Сергей схематически начертил, изображение лагеря и шахты. И проведя между ними, соединявшую их черту. Пояснил.

— Шахта. Лагерь. Здесь километра два... Три...
— Ну, приблизительно... — согласно кивнул Гена.
— Дальше, дворец спорта. Да он в стороне, но там трасса, так легче возить. — продолжая схематически изображать всё на листе бумаге, пояснял Сергей. — Лагерь. Дворец спорта. Шахты. Знаешь, что здесь?
— Что? — переспросил Геннадий.
— Охотничий дом "барса". Треугольник смерти...

Гена, с ужасом, вопросительно взглянул на брата.

— Пойдём, возьмём его. Вадим сейчас у него. — решительно сказал Сергей.
— Т-ты т-точно этого не знаешь! — дрожащим голосом запротестовал Геннадий.
— Он любит насилие, он дом себе построил чтобы там его не кто не слышал. И построил его, кстати, именно в 2006 - м году! Он работает в школе, этим 'гребаным' патриотическим воспитателем, а следовательно, ему дети доверяют! Ведь они его знают! А помнишь... Витя нам говорил о птичке? Вот, посмотри! — указав на фото в энциклопедии, привёл очередной свой довод Сергей.
— Хм... — замешкался Геннадий.
— Ну!? — негодующе спросил брат.
— Подожди... — замешкавшись сказал Гена, доставая из шкафчика спиртное и разливая алкоголь по фужерам. — Хорошо... Хорошо! Я тебя услышал, я завтра этим же займусь! — пригубив спиртное согласился Гена.
— Сейчас! У него ребёнок там!!! — не выдержал Сергей.
— Эй... Эй... Успокойся... Мы всё сделаем по уму. Как надо! Чтобы не облажаться, если я сейчас подниму кипишь среди ночи. И ему кто-нибудь стукнет, он успеет подготовиться. Эти лишние несколько часов, всё равно не чего не изменят. А так, мы просто лучше подготовимся, и сделаем всё как надо. Поверь я тоже хочу как лучше, в первую очередь для ребёнка. Да!? — примирительно сказал Геннадий.

Смирнов, кивнул в знак согласия, вняв заверениям брата. Сегодня, Гена был достаточно убедителен, а главное, ему хотелось верить словам брата. Верить в то, что сейчас, Генка, уж наверняка, поступит правильно. Что сейчас, уже нет места его гнилым компромиссам с собственной совестью. Что на этот раз, они вместе с братом найдут верное решение...

Словно просматривая закольцованную пленку, Сергей опять вернулся в своё детство. В тот самый эпизод у скал, где старший брат предал его. Где их пути, разошлись окончательно...

— "Я всего лишь маленький, испуганный мальчик, заключённый в брутальном теле взрослого. Но, даже эта броня из мышц не спасет меня от вех тех мучительных воспоминаний"— подумал о своём Сергей, прежде чем уйти.

А когда Смирнов ушёл, почти следом в гостевой домик вошла Алёна, поинтересовавшись у супруга.

— Ты же не поверил ему? Этот идиот нас похоронит, Гена! — возмутилась Алёна.

И Гена, не чего ей не ответив, собрался и поехал в отдел. Так как ему сейчас, следовало принять единственно верное решение.

Теорию о том, что тот самый 'упырь' что убивал детей, был именно "барс", как уже было сказано выше, Сергей назвал: 'Треугольником смерти'*.

По аналогии с другими громкими расследованиями.

Все знают о «Бермудском треугольнике» – аномальной зоне, в которой по непонятным причинам тонут корабли и падают самолеты. Оказывается, на противоположной точке земного шара, в районе Японии, есть аналогичное место, только менее известное. И там тоже гибнет техника. В России есть свой «треугольник». Самолеты и другие механические изделия тут чувствуют себя нормально, а вот люди – не очень.

Речь идет о "Ростовском треугольнике смерти", образованном тремя городами: Ростовом-на-Дону, Шахтами и Таганрогом, а также их окрестностями. Утверждается, что здесь не только самое большое количество серийных убийц в России, но и во всем мире. За последние несколько десятилетий в этих местах родились и "творили" более 30-и маньяков, от рук которых погибли более 150 человек.
Самый известный из них, конечно же, Андрей Чикатило, который жестоко расправлялся с детьми на протяжении долгих 12-и лет. Атмосфера в те годы была такой накаленной, что даже детей из окрестностей города Сальска, который находится почти в 200 км от эпицентра событий, просили не возвращаться домой в одиночестве, особенно по лесополосе.

Именно в лесополосах Чикатило средь бела дня совершил 53-и доказанных убийства, хотя сам сознался в 56-и. Следствие утверждало, что убийств было 65-ть. Жертвами маньяка преимущественно были несовершеннолетние. В истории он остался как педофил, некросадист, некрофил и каннибал.

Еще одно заметное имя на карте «Ростовского треугольника» – Владимир Муханкин. За два месяца он умудрился в жестокой форме убить восьмерых человек, потом совершал с телами нездоровые манипуляции. Есть мнение, что Муханкин, имевший всего семь классов образования, но активно писавший стихи, в столь извращенной манере искал себе муз для творчества. Считал себя «учеником Чикатило». Но, в отличие от Чикатило, к высшей мере наказания приговорен не был – сейчас содержится в колонии, отбывая пожизненное заключение.

Юрий Цюман питал страсть к женским колготкам – только их он оставлял на своих жертвах, за что получил прозвище "Черноколготочник". За два года он совершил пять убийств. Сейчас из-за моратория на смертную казнь отбывает пожизненное...

• • •

Геннадий, уже поднимался вверх по лестнице, в тот самый момент, когда ему позвонил Шкрек, сообщив начальнику о том, что 'он прибыл по его распоряжению'. Поднявшись на второй этаж и войдя в кабинет дознавателей, Гена кивнул Шкреку тем самым дав добро к проведению дальнейших следственных действий с их подозреваемым...

— Давно, надо было. — отхлебнув из кружки горячий кофе, сказал Анатолий. И поставил кружку на стол, прежде чем отправиться в допросную.
— Время теряешь. — сухо ответил Геннадий. И в следующий момент уже провожал глазами спину дознавателя.

Оказавшись в допросной, Анатолий не стал размениваться на любезности, и буквально сразу же перешёл от слов к делу. Это стало понятно, когда из затемнённых окон допросной комнаты, правоохранительного учреждения стали доносится звуки хлестких ударов, шлепки, стенания, всхлипывания, и хриплый голос дознавателя:

— Мы тебя закопаем тварь во дворе. Понимаешь? Кто за тебя вступиться? Кому ты нах**й нужен то? А! — твердил Шкрек, продолжая охаживать ударами, лежавшего на полу Головченко. — Чё ты упираешься то? Ты же хочешь в дурку! Четырёхразовая кормёжка, отдельная палата, колёса. Я бы и сам так пожил. А!? Просто сознайся во всём, и это всё закончится. Всем легче будет. — твердил Шкрек, беспрестанно охаживая Головченко ударами под дых.
— Анатолий, выйди. — войдя в комнату, скомандовал Гена. И Анатолий послушно вышел вон, оставив, Гену, наедине с подозреваемым.
— Всё Саш, всё... Теперь всё... — успокаивая твердил Геннадий. — Я тебе верю. Верю, что ты не помнишь. Ты ведь тогда был не в себе. Да?
— Н-е-в-се-бе... — растягивая слова, отвечал "головастик".
— Не в себе. Верю. — успокаивал Гена. — На вот держи. — сказал Гена, протянув ему бумажное полотенце, чтобы Головченко мог вытереть лицо. — А часто так бывает, когда ты не понимаешь, что с тобою происходит? Да! Ты забыл. И ты не виноват, в том, что произошло. Тебя надо обследовать, понимаешь? Тебя лечить надо. — увещевал Геннадий, наматывающего сопли на кулак шизофреника. — Помоги мне пожалуйста. Поможешь?

Но Саша, всё не как не успокаивался, продолжая жалобно скулить и плакать.

— Ну, всё, всё... Всё успокойся...

Когда, Сергей въехал на парковку близ отдела полиции. Следователь первым делом обратил внимание, что не смотря на ранний час, машина Гены была уже на месте.

Сергей, вошёл в здание и поднявшись верх по лестнице, прошёл прямиком на второй этаж.

Настороженно оглядевшись по сторонам, он вошёл к брату в кабинет. Собирая какие-то бумажки, Геннадий лениво поднял голову, и как не в чём не бывало отрапортовал.

— Головченко дал признательные показания.
— Гена, какие к чертям признательные показания! — возмутился Сергей.
— Такие... На вот сам погляди. — сказал Геннадий, включив запись на экране монитора.

В признательном видео, записанном явно под диктовку. Головченко сбивчиво признавался в содеянном:

— Се-дьмо-го июля, я похитил В-итю Ба-ра-нова, с целью совершения сексуального издевательства. — а затем быстро поправил. — Насилие. — Перед похищением, я следил за ним в школе, и у дворца спорта. Где он занимался в спортивной секции. И выбрав время, когда по близости не кого не было. Я...

— Это не признание! Это диктант на троечку. — сказал Сергей, не выдержав.
— Ну, он вчера его похитил. — как бы оправдаясь продолжил Гена. — Потом, запаниковав. Он его убил и сбросил тело в шахту. В какую он не помнит...
— Ху**ня, полнейшая!
— Это не ху**ня! — возразил Геннадий. — это подписанные обвиняемым, признательные показания.

Не сдержавшись, от услышанной им чуши и фарса, Смирнов толкнул брата в плечо, со словами.

— Слушай, ты бл**ть! — не находя других слов от возмущения, прокричал Смирнов, в очередной раз убедившись в подлости брата.
— Ну что!? — злорадно скалясь спросил Гена.

Вместо ответа, вымещая гнев, Сергей ещё раз толкнул Гену в грудь, да так, что тот отшатнулся, и в бессилии от захлестнувшего его возмущения прокричал.

— Мы можем спасти этого мальчика! Я уверен, что это 'барс'!
— Ты и раньше был уверен... Вначале, что это Баранов, что это Головченко, теперь у тебя 'барс'... Да, для тебя главное находится в пьяном поиске! — не сдержался Гена.
— ДА ТЫ ПОМНИШЬ, ЧТО ОН СО МНОЙ СДЕЛАЛ!? — уже от безысходности закричал Смирнов.
— Я ПОМНЮ, ЧТО ОН С ТОБОЙ СДЕЛАЛ, НО ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ОН СДЕЛАЛ ЭТО СО ВСЕМИ ОСТАЛЬНЫМИ! — проорал в ответ Геннадий.

Словно в ступоре, Сергей смотрел в пылающие злобой глаза брата. Не понимая, как же так он допустил, что вновь позволил себя обмануть. Поверив заверениям Гены.

В следующий момент, в дверь кабинета начальника постучали.

— Гена... — позвал начальника опер Коломиец, приоткрыв дверь.
— ПОТОМ! — рявкнул Гена.
— Взгляни пожалуйста. — спокойно предложил Коломиец.

Ещё раз сверкнув гневным взглядом в сторону брата, Геннадий быстро вышел из кабинета, следуя за опером. Дело было в том, что в отделение полиции пришли волонтёры, во главе с Вячеславом Игоревичем. В ходе поисков пропавшего ребёнка, кто-то из ребят нашёл интересную находку, ручку-клейматор с изображением цветка, похожего на то, клеймо что было выжжено у Вити Баранова и других детей.

— Сергей, посмотри. — позвал брата Геннадий. — На взгляни на это. — сказал Гена, подошедшему к ним Сергею. Попутно поинтересовавшись у нашедшей улику девушки волонтёра. — Скажите пожалуйста, а вы можете показать на карте, где вы это нашли?
— Здесь. — сказала русая девица, немного растерявшись, показывая точку на карте.
— Рядом с копанкой Головченко. — констатировал Геннадий.
— Конечно. Как удобно. Отпечатки попробуй снять, их там не будет. — возразил Сергей.
— Конечно, он их стёр... — сказал Гена.
— Ну вот, и ты в кое то веке оказался прав. Настоящий убийца заранее стёр отпечатки и подбросил ему. Он чует, что я близко подошёл! — констатировал Сергей.
— Да, конечно. Всё что не укладывается в твою версию ты отвергаешь! — возмутился Гена, совсем позабыв о том, что все собравшиеся здесь, были не вольными свидетелями их перепалки с братом.

В это момент у Сергея зазвонил телефон. И не став продолжать дальше эту бессмысленную полемику, Смирнов, сняв трубку, ответил на звонок. Звонивший, изъяснялся чётко и конкретно, тем самым давая понять, что 'это не обсуждается'...

— Меня отстранили... Вызывают в Москву, немедленно. — закончив разговор, и отключившись, спокойно, как само собой разумеющееся, сообщил Смирнов.

Сделав удивленный вид, Гена подошёл к брату и отведя его в сторону спросил.

— А чего случилось?
— Хм... не знаю. — пожав плечами ответил следователь.
— Ладно, пойдём провожу тебя...
— Угу...

Спустившись вниз по лестнице, Сергей глядя прямо в глаза старшего брата, пожал протянутую ему руку. — "Мол, не серчай, и не обессудь если что". Добавив от себя:

— Гена, а это ведь ты постарался. Да?
— Потом спасибо мне скажешь. — как не в чём не бывало ответил Гена, одернув руку, не сводя глаз, с презрительно ухмыляющегося ему брата.
— Зачем потом? — спокойно возразил Смирнов. — Я тебе сейчас скажу. Пошёл ты на**уй! — в сердцах выпалил следователь, и вышел прочь, оставив брата наедине с собой.

Заехав в гостиницу, Смирнов собрал свои вещи небрежно покидав их в спортивную сумку. Расплатился за проживание и сев в авто, почувствовал, как маленький комок ледяной тьмы, поселившийся у него на сердце, рвётся изнутри, продирая внутренности острыми когтями.

Дорога под колеса стелилась усыпляюще ровно, не то, что его жизнь — одни ухабы да кочки, колдобины и рытвины. Сергей потянул в рот очередную сигарету и приоткрыл окно: прохлодно, и ему нужен ветер, что-то свежее, чтобы прочистить мозги. Ему казалось, что он задыхается, и сигаретный дым, наглухо забивший салон, здесь вовсе не причем. Ему просто в принципе нечем дышать, как в могиле — собственная никчемная жизнь давно держит его за горло, да так, что даже расстаться с ней по доброй воле он не способен. Не хватает сил. Ветер залетает внутрь, зло с напором, мгновенно выдувая дым, а вместе с ним и тепло, лижет кожу ледяными языками. Но с его мыслями ветер ничего сделать не может, в его дурную голову ему не пробраться, хотя Сергей дорого бы за это заплатил. За возможность не думать, не вспоминать, стереть из памяти все прошлое, оставив черепную коробку пустой и легкой. Как полторашка из-под пива...

Вдруг нестерпимо захотелось выпить, и Смирнов глубоко вздохнул. Алкоголизм, при всех его достоинствах — уже пройденный им этап...

Остановившись на светофоре, и взглянув в зеркало, Сергей заметил за собою хвост.

— 'Бл**ть, ну каким же нужно быть муд**ком, чтобы отправить за мной слежку. Тем более долбо**ба Толю Шкрека?' — подумал Сергей, и эта мысль вызывала тень улыбки на его измученном лице. 'Жирную физиономию Шкрека, было видно за версту!

—Что же вы все здесь так тщательно скрываете? А главное, что скрывает 'барс' в своём охотничьем клубе?..' — задался единственным интересующим его сейчас вопросом, следователь ...

И в тот же миг, следователь сделал то, что нужно было сделать уже давно! Вдавив ногой педаль акселератора, его машина резко сорвалась с места, рванув на красный свет. И он был таков. Всё произошло настолько быстро, что приставлений для слежки Шкрек, не как не успел на это среагировать. Выпучив глаза, и чертыхаясь, опер успел лишь сопроводить взглядом уносящийся прочь чёрный 'Subaru' Сергея...

— Гена, я его потерял, он пропал! — сообщил Анатолий, позвонив начальнику.
— Как пропал? — возмутился Гена.
— Да на красный рванул...
— Куда он поехал?
— Не знаю...

Тем временем, съехав с асфальтированной дороги на грунтовую, следователь медленно проехал вдоль поросшей высокой травой обочины, приближаясь к охотничьему дому 'барса'. Подъехав на достаточно близкое расстояние, Сергей заглушил двигатель, и остановив авто, укрыл его в кустах, там, где машину не будет видно постороннему взгляду.

Выйдя из авто, следователь осмотрелся, оценив ситуацию, примечая все детали, глядя в бинокль на прогуливающегося охранника с оружием, на огороженной высоким забором территории поместья. Выходило, что с одной стороны, этот 'охотничий клуб' был огорожен высоким забором, а с другой, разделён камышами и небольшой речушкой. Что в целом осложняло доступ сюда, для простых смертных.

Окна бревенчатого дома проглядывали гнетущей тьмой. Явно скрывая что-то зловещее. Сергей, чувствуя пульсацию в висках глядя на свои запотевшие ладони засунул их в карманы, и никак не мог унять дрожь, преодолевая над собой последнее усилие. 'Возможно где-то там внутри, этот чертов ублюдок — садист удерживает и скрывает не в чём не повинного ребёнка. Таких как 'барса' заводит власть, сам факт обладания кем-то. Вот от этого у них стояк, от этого — удовольствие...

Почуяв что-то неладное, сторожевая немецкая овчарка выбралась из своей будки и стала лаять куда-то в стороны вдоль забора. Настороженный охранник, подошёл к животному, и попытался усмирить пса. Но все его попытки — это сделать, были тщетны...

— Да, тихо ты... — успокаивал пса охранник.
— Эй, Слава! Заткни ей пасть, задолбала уже эта псина! — раздраженно распорядился 'барс', выйдя из дому. После чего, обратно скрывшись в доме.
— А ну ко, тихо... Сидеть! — скомандовал охранник.

Когда, растерянный охранник наконец-то услышал приближающий звук работающего двигателя. Стало слишком поздно. Мужчина попытался достать оружие. Но, внезапно вылетевший из высоких камышей чёрный автомобиль, протаранил бедолагу, и уже в следующую секунду, свет в его глазах потух...

Разоружив охранника, и пристегнув его наручниками к столбу тем самым, обездвижив мужчину, следователь настороженно проследовал внутрь...

Антураж гостиной 'барса' был обставлен дорого и богато, невольно засмотревшись на всю окружающую его роскошь, Смирнов попытался понять следующее; осталась ли эта китчевая "роскошь" от прошлого владельца, или у самого Семёна Борисенко такой вот "безупречный" вкус. Сергей, скорее поставил бы на второе...

— Леша, какие нах**р две недели? Открытие водохранилища, через десять дней. Люди приедут из правительства из Москвы. Я чё их должен отодвигать? — разговаривая по телефону возмущался 'барс'. — Короче... Ноги в жопу, и чтобы через десять дней вы здесь всё закончили! — разговаривая с подрядчиком, орал на последнего 'барс'. — Ты меня понял? Ну вот и хорошо... — добавил он в заключение, и нажал кнопку отбоя.

Но, уже в следующий миг, 'барс' сам чуть не поперхнулся от возмущения, увидев стремительно приближавшегося к нему Смирнова...

— Ты чё нах**й? Совсем ох**ел!? — поднявшись с инкрустированного кресла возмутился 'барс'...

В следующее мгновение, подойдя к нему достаточно близко, следователь со всего маха, двинул Барисенко точно в челюсть. И 'барс' как подкошенный рухнул на пол.

— Сейчас ты мне расскажешь, где он, иначе я тебе башку прострелю. Ясно? — прорычал Смирнов еле сдерживаясь чтобы не забить Борисенко до смерти.
— Кто он? Ты о чём бл**ть? — непонимающе треся головой, пытаясь прейти в себя спросил 'барс'.
— Где ребёнок?
— Какой ребёнок?.. — пытаясь подняться, ещё раз переспросил 'барс'.

В тот же миг, последовал ещё один удар, приземливший местного авторитета на пятую точку.

— Говори... Говори тварь! — зло кричал Сергей, направив на него оружие.

Обескураженный 'барс' унижено молчал, не находя ещё каких-то слов, чтобы что-то возразить, или не 'дай Бог' перечить на те обвинения, что сыпал в его адрес слетевший с катушек следователь. Однако, неожиданно возникший в холле охранник, чуть было не уровнял их шансы. Но этого не случилось, так как Сергей, среагировал довольно быстро, сделав несколько предупредительных выстрелов в сторону вооруженного мужчины. После чего, тот сам был вынужден капитулировать.

— СТВОЛ...ПОЛОЖИЛ НА ПОЛ СТВОЛ! — прорычал Сергей.

И мужчина вынужден был повиноваться.

— Ко мне! — скомандовал Смирнов, и охранник откинув ногой пистолет, передал оружие следователю. — Иди сюда... Руки за голову... На пол... — раздавал команды следователь, и охранник беспрекословно их выполнял.
— Постой... Постой, Сергей... Тебе нужна помощь, ты реально перегрелся... — лёжа на полу, с руками за головой залепетал 'барс'.
— Говорить будешь, когда я разрешу! — скомандовал следователь и выстрелил в вазу. — Где Вадим? — ещё раз повторил свой вопрос Смирнов.
— Какой Вадим!?

На этот раз для пущей убедительности, Сергей пальнул по бутылкам со спиртным из эксклюзивной барной коллекции 'барса'.

— Ты чё творишь!? — не сдержался 'барс'.
— Следующая пуля будет в твою тупую башку. — давил Смирнов, повторив свой вопрос: — Где мальчик?

Насупленный 'барс' молчал...

— Отпусти его... — послышался дрожащий детский голос, у следователя за спиной.

Сергей обернулся, и увидел в паре метров от себя, светловолосого паренька, лет эдак четырнадцати. Мальчишка, сжимал охотничье ружьё отца в своих дрожащих руках...

— Глеб, уходи! — прокричал пареньку 'барс'.
— Пап... Пусти его... — сказал сквозь предательски хлынувшие слёзы паренёк.
— Проваливай отсюда... — пытаясь сохранить решимость, скомандовал пацану Смирнов.
— Не трогай его... — умолял Барисенко. — Я решу! Дай мне... Дай, я с ним решу... Глеб, сынок, уйди пожалуйста... Сынок, всё будет хорошо я всё решу... Уйди! Уйди, Глеб!
— Всё закончится, как только ты скажешь мне, где мальчик. — чеканя каждое сказанное им слово, сказал Сергей обращаясь к лежащему на полу 'барсу'.
— Я... Клянусь. Я, не понимаю о ком ты говоришь! — запротестовал 'барс'.
— Глеб... — спокойно обратился к пареньку Смирнов, медленно подняв руки вверх, тем самым дав понять, что для него он не опасен. — Глеб... Ты знаешь где у папы тайник? — как можно более спокойно спросил следователь.

Паренёк не чего не ответил, продолжая стоять словно он находился в ступоре, при этом, глотая слёзы от бессилия.

— Глеб, уйди... — ещё раз обратился отец к сыну.
— Ну хорошо... — сказал Смирнов прервав излишне затянувшуюся паузу. — Ты первым будешь. — обратился он к охраннику, и угрожая оружием скомандовал. — А НУ, ВСТАЛ БЫСТРО! ВСТАЛ, Я СКАЗАЛ! БЫСТРО!

И мужчина растеряно поднялся с пола, продолжая держать руки за головой.

— ГДЕ У НЕГО ТАЙНИК?

Мужчина, недоумевая молчал...

— ГДЕ!? — гаркнув ещё раз, повторил свой вопрос Смирнов.

Охранник продолжал растеряно молчать, поглядывая, то на 'барса', то на разъярённого следователя. А Сергей, воочию представил себя на месте удерживаемого вне воли ребёнка, представил его — себя, сидящим во тьме, перед закрытой дверью. Он наконец-то начал понимать, к чему сводились намёки 'барса' все его столь запутанные рассуждения о философии были лишь прелюдией к тем зверствам, что все эти годы происходили здесь...

Хрустальный снова вывернул Серёжу Пронченко наизнанку...

И, если честно, теперь, Смирнов этому по-своему эгоистично, почти по-животному, был рад. Вот именно такие дела забирают его себе полностью. Работая над ними, он буквально живет чужую жизнь, мерзкую, черную, окунается в неё с головой ради того, чтобы влезть в чужую шкуру, найти, поймать ублюдка. Он просто перестает быть собой, зато действительно живет, а не влачит жалкое существование. Только в такое время он освобождается от себя самого и своих демонов, получая возможность дышать полной грудью. Так что, если подумать, чужая мерзость в голове не такая уж и большая плата за глоток свободы...

— С-с-сергей... Сергей! Сергей... Спокойной... Спокойной...— послышался взволнованный голос Геннадия, вошедшего в помещение. — Глеб... Всё... Всё нормально... — обратился Геннадий к растерянному мальчику. — Сергей, опусти пожалуйста оружие. — доставая пистолет обратился Гена к брату.
— Мальчик здесь, в этом доме. — сказал, настаивая на своём Сергей.
— Я тя прошу, сдай пожалуйста оружие. — потребовал Гена.
— Вадим, здесь. Проверь. — ещё раз повторил следователь.
— Хорошо, я проверю... Проверю... Пистолет... Спокойно. — сказал Гена потянувшись, и забрав оружие у брата.

Забрав оружие у Сергея, Гена цинично глядя в глаза брата произнёс:

— Ты арестован!
— Ты слышишь меня! Я те говорю, Вадим в этом доме! Его надо арестовывать! — прокричал Смирнов, указывая на лежавшего на полу Барисенко. Где мальчик!? Где он сука!? — возмутившись вышел из себя, Сергей, аккумулируя свой гнев на 'барсе', оттолкнув подошедшего к нему опера, и выхватил у того оружие. Направил пистолет на поднимающегося с колен 'барса'. Тот, успел лишь вопросительно посмотреть на следователя, как уже в следующий миг, прозвучал оглушающий выстрел, ещё некоторое время отдающийся эхом в голове.

Отшатнувшись назад, Семён Барисенко схватился за простреленное плечо!

— ПАПА!!! — закричал Глеб, бросившись к отцу.
— Не стрелять!!! Не стрелять!!! — прокричал своим оперативникам Гена.

В следующий миг, Сергей увидел бегущего ему наперерез охранника. И так же молниеносно реагируя на опасность, следователь выстрелив тому в ногу. Увидев, как мужчина упал, Смирнов повернулся к Барисенко, чтобы закончить своё дело с ним. Сегодня, Сергей хотел, всеми правдами и неправдами, наконец-то докопаться до истины. Найти Вадима, понимая, что другой такой возможности у него больше не будет...

Но, увидев на руках у Семёна Барисенко, закрывшего его собою, Глеба. Следователь, замешкался, застыв с оружием в руках, в полной нерешительности...

Человек рождается в одиночестве, подыхает в одиночестве, да и жизнь свою должен жить сам, как умеет. Как получается.

У него (Смирнова) вот не получается. Никак. Он и не живет, а так, существует: просыпается каждый день зачем-то, ест, пьет, пытается дышать, пытается чувствовать. Но это больно, и чувствовать, и дышать. А еще он боится, что это заразно, что все, кто оказывается волей судьбы с ним рядом — обречены на страдания. Лера, его бывшая, так вот и говорила. Не со зла, конечно, в обиде, но — в принципе это правда...

Когда Гена, заламывал ему руку, отбирая пистолет, находившийся в ступоре Смирнов, тому даже не сопротивлялся. Он не издал не единого звука. Даже тогда, когда брат, уложил его лицом в землю, пакуя его в наручники, и уперев колено в спину...

В этот момент к Сергею пришло горькое осознание того, что он так и не сумел, ему тупо помешали, спасти этого мальчика...

• • •

Вот, Сергей Смирнов, вроде бы, мужик, как мужик. Высокий, широкоплечий, не шибздик какой, девушка была, улыбается, руку жмет крепко, в глаза смотрит так, словно рентгеном всего просвечивает, от людей не шарахается... И в жизни про такого не подумаешь, что внутри там все держится на тонюсенькой леске однажды самому себе данного обещания. Вот того самого, какое он когда-то бросил в сердцах. Сказав себе:

— 'Я таким не стану! Во мне не будет этого!'

Но... оно уже есть и как-то нужно с этим жить...

Сергей, открыл глаза, услышав сквозь липкую дрему, лязг старых металлический замков камеры изолятора временного содержания.

В следующий момент, к нему в камеру вошел Гена, и сев на соседнюю шконку, заявил.

— Мы обыскали весь дом, сверху до низу. И ничего...

Увидев, кто к нему пришёл, и услышав сказанное им, Сергей сел поднявшись на локтях.

— Вот здесь твои анализы крови с алкоголем, побои снятые с 'барса' и его охранников их заявления, и мой рапорт... — сказал Гена, положив рядом синюю папку с документами.
— Ген, давай время сбережем... Я сам делал это тысячу раз... Какие варианты?
— На этот раз, начальство за тебя не впряжётся, ты начал действовать уже после того, как тебя отстранили. Поэтому, это срок. Реальный. Пять лет, в лучшем случае. Ну и работу ты, естественно, потеряешь...
— Или..? — спросил Сергей.

— Уезжаешь. Сейчас. — начал Гена. — Временное отстранение от работы, пройдёшь курс чего-то там, я не знаю, и вернёшься. На работу, не сюда. С Хрустальным, я тебя прошу, рядом не кажись... Сергей, мы обыскали весь дом, подвал и ничего...
— Ген, дай мне с Головченко поговорить... Пять минут. И я уеду, обещаю...
— Хорошо... Пять минут...

• • •

Когда Сергей вошел в камеру к 'головастику', тот лежал на шконке съёжившись в маленький комок нервов и боли. Глядя на этого тщедушного человека, Сергей поймал себя на мысли, что сейчас, в кои-то веки люди окружающие его здесь, больше его не раздражают, он их просто не замечает, вытесняя за границы собственного мира.

'Ведь Розалия Львовна, была права, сказав, о том, что Саша Головченко, стал таким, в следствие тех издевательств, и насмешек, которым он подвергался на протяжении всей своей жизни.' — вспомнил слова психолога, Сергей, глядя на Головченко.

— Эй, Саш... — тихонько позвал его Смирнов.

Но, Головченко не как не отреагировал, продолжая лежать как лежал. Тогда, следователь позвал чуть громче.

— Саша...

Наконец, услышав, что он сейчас, здесь не один, 'головастик' как затравленный зверёк быстро поднялся с места. И испугавшись, что его опять будут избивать, прижался к стенке. Сев, на шконке, и стараясь как можно дальше держаться от вошедшего к нему в камеру человека, он зашипел как зверь...

— Если мы сейчас сдадимся. То это всё... Саша, ты должен сказать им правду. — начал убеждать его Сергей.
— Я всё сказал, как просили. — возразил 'головастик'.
— Саш, ты не виноват, ты ведь этого не делал. Ты не убивал этих детей. Понял!?
— Я... я сделал... — бессильно протестуя, мотая головой из стороны в сторону, протестовал Головченко.
— Нет. Послушай меня. Это... это очень важно. Ты их не убивал. — ещё раз, словно мантру повторил Сергей. — Понимаешь?
— Нет... нет... нет... убил...
— Сергей... — позвал брата Геннадий, подойдя к решетке.
— Я убил... я всех убил! Всех детей! Меня в больничку надо!!! Я больной! Меня лечить! На опыты!!! — с остервенением завопил Головченко, отталкивая от себя Смирнова.
— Нет... нет, Саша! Они тебя заставили... — пытаясь вразумить разбушевавшегося 'головастика', твердил следователь.

Но тот его уже не слушал...

— Сергей... — опять позвал Геннадий.

Растеряно, глядя на Головченко, следователь ещё раз повторил своё.

— Ты не убивал их Сань... — но, к сожалению, все его попытки достучаться до Саши Головченко, были тщетны.

Понимая, что он больше уже не чего здесь не добьётся, Сергей ещё раз посмотрел на 'головастика', и в этот миг с его губ слетела лишь одна фраза.

— Прости...
Сергей, больше не чего не мог для него сделать. Он не спас его. Хотя сейчас уже знал наверняка, что Головченко не убивал этих детей.

Сергей извинялся перед ним не только за то настоящее, но и за прошлое, что их когда-то объединяло.

Понимая, что после того, как он сейчас выйдет прочь, за эту чёртову дверь, ему не чего уже не исправить. И следователь отрешённо проследовал к выходу...

— Машину твою пригнали, она снаружи стоит... — сказал Гена, пока они шли по длинному коридору.

— Детей не Головченко убил Гена, а мы... — отрешённости ответил ему Сергей, прежде чем уйти.

• • •

Этим вечером, Катя - 'сказка', как всегда, дежурила на своём 'боевом посту'. Женщина, увидела его автомобиль, ещё за долго до того, как водитель сбросил скорость, и в знак остановки включил аварийку. Она уже знала, этот точно к ней.

Проехав немного вперёд, он, остановился рядом с остановкой. И цокая на каблуках, Катя - 'сказка' проследовала к нему. Сергей вышел из авто, и они оба молча сели на скамейку ...

Минули годы, но Катя помнила тот день во всех его позорных деталях ...

• • •

Как её пользовали отмороженные дружки её тогдашнего парня Гены, словно бы она не человек, а тряпичная кукла. Ощущая их липкие руки, на своём теле, их пошлые режущие слух шутки, смешки и зловонное, хмельное дыхание. Как поочередно насилуя, они совали в неё свои пальцы ...

Как после всего. Использованная, униженная и растоптанная, она вся в слезах сидела голая на его кровати. На кровати, где Гена уже не раз любил её, и клялся ей в своих чувствах. А сейчас, её мучители, вместе с Геной, шумно праздновали свой триумф, на кухне за стеной.

Как увидев в дверях младшего брата, Гены, — Серёжу, первое о чём она тогда подумала, что он также как и все остальные пришёл чтобы вдоволь над ней поиздеваться, а после трахнуть. Так же, как это сделали, те другие ...

'За что мне это всё? За что они со мною так? Что я им сделала? А Гена, почему!?' — терзалась вопросами Катя.

Стыдливо прикрыв простыней, голую грудь, Катя смущенно посмотрела на стоявшего в дверях Серёжу...

Мальчик с сожалением посмотрел, на неё...

Словно в немом кино, Катя прочитала по его губам, лишь одну фразу.

— Прости ...

После чего, Серёжа сконфуженно закрыл дверь комнаты, оставив поруганную подружку брата, наедине с собой. Тем самым, дав ей возможность, как можно скорее привести себя в порядок, одеться и со всех ног бежать отсюда прочь. В то время, пока 'барс' и его дружки бухали у них на кухне.

И Катя была благодарна ему за этот жест ...

• • •

— А ведь я тогда был влюблён в тебя. — нарушил молчание Сергей.
— Да ладно? — усмехнулась Катя.
— Ага, немножко ...
— А чё не сказал? — насмешливо поинтересовалась Катя.
— Только сейчас это понял ... — как не в чём не бывало ответил Сергей.
— Ну лучше поздно чем никогда. — пожала плечами Катя.
— Ладно. — сказал Сергей встав с места. — Никите привет передавай.
— А сам не хочешь?
— Нет, если я вернусь, в меня стрелять начнут.
— Тогда пообещай ... — совсем серьезно сказала Катя.
— Что?
— Что не вернёшься. — сказала женщина, глядя ему в глаза.
— Обещаю. — тихо произнёс Сергей.

Поравнявшись, она нежно поцеловала его в щёку, пожелав удачи.

— Пока. — сказал Смирнов, глядя ей прямо в глаза.

Он шёл к машине, понимая, что 'долгие проводы, это не более чем лишние слёзы'. Катя с сыном остаётся здесь, в своём привычном мире. В мире, ставшим для Сергея чистилищем, пройдя которое он надеялся получить столь долгожданное освобождение.

Проезжая мимо стелы города, Смирнов отбросил все гнетущие его мозг мысли, сосредоточившись на уходящей вдаль ночному шоссе.

• • •

С отъездом из города Смирнова, для местных властей и сильных мира сего, жизнь, казалось бы, наладилась, войдя в привычное русло.

Приведя на очередной допрос 'головастика', и усадив его на стул. Шкрек, демонстративно положил наручники на стол и включив запись на камере спросил.

— Саша, ну раз начали, надо ж идти до конца. Как думаешь?
— Я... я же всё сказал. — невнятно протянул Головченко.
— Ну, сказал, и правильно. — ответил ему дознаватель. — Ну мы же тоже тебе на встречу пошли. Все люди. Я сам знаешь, тоже не святой, но... — по привычке начав допрос из далека. Но увидев, как подозреваемый смутился и занервничал, Анатолий перешёл к сути. — Где Вадим?
— Я... я всё сказал. — ответил Головастик, опустив голову.
— Не всё Саш. Я ещё раз повторяю, где Вадим?
— Н... ну...как... Я... я же всё сказал... Как вы... Как вы... — занервничал 'головастик'.

Встав со своего места, и взяв со стола наручники, Анатолий обошёл сидящего на стуле и нервно подрагивающего Головченко, приказав тому.

— Руки Саша...
— Я не знаю... я не чего не знаю... — жалобно заскулил Головченко, уже понимая, что сейчас последует наказание.
— Руки Саш! — ещё раз рявкнул Анатолий, после чего принялся за свою грязную работу.

Имея внушительные габариты Шкрек, не когда не ввязывался в настоящие драки. По тому, что он попросту боялся получить отпор. Считая нормой бить из подтяжка. При этом в нём ещё с ранних лет культивировалось чувство морального превосходства над сверстниками. Прикрываясь и бравируя тем, что он может позволить себе кого-то оскорбить или ударить. В свою очередь, тот над кем Толик как правило чинил расправу, в силу различных обстоятельств не чего не мог ему противопоставить. Вот так, в угоду своих пороков, Толя Шкрек, вырос форменным садистом!

Избивая прикованного наручниками к стулу человека, обливаясь потом, и тяжело дыша, Анатолий выплескивал всю свою бессильную злобу на корчащегося от боли ' головастика'.

Окончательно выбившись из сил, Шкрек открыл дверь и вышел из допросной в коридор, к ожидавшему его там Геннадию.

—  Если хочешь услышать моё мнение. Правду говорит, не брал он пацана. — тяжело дыша отрапортовал Анатолий.
— Уводи... — распорядился хмурнной Геннадий, дежурившему у допросной сотруднику.

Дежурный вошёл в допросную и подойдя к лежавшему на полу избитому Головченко, брезгливо скомандовал тому, чтобы он поднялся, после чего сопроводил того в камеру.

Беспощадный рок, бессилие и ночные страхи все эти дни преследовали 'головастика' повсюду. Он изо дня в день видел один и тот же повторяющийся сон...

Этот сон не заканчивался даже когда он уже просыпался. В нём он видел своих братиков. Ребятишек, что жили с ним в его копанке...

Саша, видел их живых, слыша их весёлый детский смех, их звонкие голоса. Как они звали его с собой...

— Б-р-р-р... братики... Родненькие мои... Они сказали, что отпустят, я всё как они хотели сделал. А они не отпускают... — разочарованно жалился Саша Головченко. — Но я, всё равно приду... Скоро приду... Уже иду к вам... — пообещал он ребятам.

Утром следующего дня, дежурный нашёл Сашу Головченко повешенным. А ещё через какое то время после данного проишествия. На стене в его камере стал проявляться странный знак, напоминающий лик Спасителя.

По словам местного батюшки, очертания, которые напоминают лицо Иисуса, появившееся на стене в камере это предостережение. Оно появляется тогда, когда кто-то особенно нуждается в прощении...

•  •  •

Тем временем где-то ...

Проснувшись в каком-то темном мрачном помещении, прикованный цепью к полу Вадим, свесил ноги вниз с армейской кровати. Встав на пол, мальчик опустился на колени, и встал на четвереньки, спиной к двери. Тот, кто удерживал его тут, наблюдая через камеру видеонаблюдения, давал ребёнку совершенно чёткие, конкретные приказы, ослушаться которых мальчик не как не мог. В противном случае его ждало бы наказание, похуже того, что уже было с ним. Когда, удерживающий его здесь человек, выжег у него на правой лопатке клеймо, которое сейчас ужасно болело...

Выполнив все указания, мальчик услышал лязг открывающихся замков. Когда дверь открылась, человек одетый с ног до головы в защитную одежду, аккуратно поставил поднос с едой для мальчика на стол. После чего вышел прочь, закрыв дверь на ключ...

•  •  •

Геннадий смотрел на ясное небо, щурясь от слепящих солнечных лучей и улыбаясь против воли. Сегодня прекрасный день, погода хорошая. А вот все остальное откровенно не очень...

К тому времени, в городе уже закончили строительство водохранилища. Но на торжественную церемонию открытия из высоких, столичных гостей, так не кто и не явился. В свете последних событий, не посчитав это уместным. Отдуваться, как всегда, пришлось местным ...

Губернатору, мэру, начальнику полиции и местному меценату-авторитету.

— Не одна бл**дь не приехала. — не сдержался губер. — Не хотят связываться.
— Проект запустим и забудется. — невозмутимо ответил Барисенко.
— Так не надо забывать, в городе была беда. И мы все вместе её преодолели. — поправил того Геннадий, добавив в заключение. — Говорить об этом надо, это ж наши дети.
— Ген, всё кончилось, чё ворошить то бл**дь? — вмешался 'барс'.
— Ну вообще-то он прав. — вступился за Геннадия мэр города Горюшко.
— А тебе кто слово давал? — процедил сквозь зубы 'барс', обращаясь к мэру.
— Как и тебе. — сказал губернатор, обратившись к 'барсу'.
— Молодцы мужики, подсуетились. — язвительно сказал 'барс', обращаясь в свою очередь к Геннадию и Горюшко.

Губернатор не слышал этих его слов. К тому моменту он уже направлялся к сцене чтобы произнести заранее подготовленную торжественную речь.

— Мы, навсегда запомним те преграды, которые нам довелось преодолеть в это непростое время. — начал вещать губернатор. — Мы сохраним в сердцах, память о тех, кого потеряли. Мы будем чтить их память. И лучшим памятником для них, станет символ нашего единения перед лицом беды. Символ того, что мы не сломались, не свернули с выбранного пути. И этот символ, Хрустальное озеро! — добавил в он в заключение.

Все собравшиеся, долго и проникновенно аплодировали столь высокопарной речи...

— Виталий Леонидович, к нам в ресторан теперь? — поинтересовался 'барс' у губернатора, под занавес мероприятия.
— Да нет... Как-то после последних событий не особо вяжется. — ответил губер, пожимая руку Барисенко и Горюшко.
— Гена, можно тебя на минуту. — подойдя к Геннадию, отозвал последнего в сторону Виталий Леонидович. — Слушай Ген, не знаешь где можно поесть незаметно?
— Так в 'Вавилоне'... — ответил Геннадий.
— Да у меня от них постоянная изжога. Они пихают майонез как в девяностых. А хочется как-то знаешь, по-домашнему... — ответил губернатор, и Гена понял к чему он ведёт.

Гена поймал на себе внимательный взгляд Семёна Борисенко, и, как всегда, чувствуя его настрой, особенно, когда 'барс' посылал ему самую мерзкую свою улыбочку из арсенала мерзейших. Геннадий тоже посмотрел на него, вернее, на них обоих, но Гене уже было всё равно, какие выводы из увиденного сделает этот 'местечковый бандюган'. Его их отношения, уж точно не касаются.

— Виталий Леонидович, а поедем те ко мне в гости? Сами оцените, как прекрасно готовит моя драгоценная супруга. — предложил Гена.
— Ну, хорошо. — улыбнувшись ответил губернатор.

Алёна, в свою очередь мужа не подвела. Подготовишь к встрече столь высокого гостя по полной программе.

— Хороший у тебя дом Гена. Сами строили или готовый купили? — уже за обедом поинтересовался Виталий Леонидович.
— Строили. — улыбнулась Алёна.
— Здорово. Только вы его не продавайте. —  попросил губернатор.
— Мы и не собирались. — ответила Алёна.
— Ну, жизнь по-разному поворачивается. — задумавшись сказал Виталий Леонидович. — В хорошем смысле, конечно. Нравится в Хрустальном? — неожиданно спросил губернатор.
— Конечно. Родина. — ответила Алёна, опередив мужа с ответом.
— Здесь сейчас важное место, для всего края. Такой проект подняли. И главное, всё чуть не накрылось, вот на столько было тонко. — показал на пальцах губернатор, добавив. — Но, слава Богу пронесло...
— Я сейчас... — сказала Алёна, поняв, что сейчас ей будет лучше оставить мужчин для серьёзного разговора. И встав с места, она вышла из-за стола.
— Знаешь, Гена... — сказал губернатор, внимательно смерив глазами начальника полиции. — Барс, он ведь в прошлом остался. Ментально. Он совсем не гибкий. В отличие от тебя. Сергей, твой родной брат, но ты чётко разделил, личное и долг. А это дорого стоит, и мне в команде нужны такие люди как ты... Город надо менять. Я могу на тебя в этом рассчитывать? — поинтересовался Виталий Леонидович у Гены.
— Да. Конечно. — невозмутимо ответил Геннадий.
— Сейчас главное, порядок в городе держать. Чтобы тихо было. — сказал губер, сделав на этом особенный акцент.
— Угу... — согласно кивнул Геннадий.

Повисла неловкая пауза, но тут на помощь подоспело подкрепление. На кухню как бабочка, впорхнула Алёна, и поставив на стол ароматный торт, добавила.

— А вот и десерт... Сама пекла...
— Прекрасный дом. Алёна пообещай, когда в область переберётесь или в Москву, дом не продавай, оставь... Ну как летний домик, или для детей, на будущее.
— Не продадим... — заверила растеряно Алёна.

Этот день стал самым лучшим днём для четы Пронченко, после того как Виталий Леонидович, уехал. Они провели прекрасный вечер, в кругу семьи, веселились до темна играя в игры на природе. А когда дети уснули, Алёна с Геной, откупорили коллекционную бутылку вина, и зажгли свечи. И Алёна строила грандиозные планы, а Гена держа за руку свою красавицу супругу, говорил ей, что теперь всё будет именно так, как она всегда мечтала. Ведь теперь, впереди, у них открывались огромные возможности!

•  •  •

Для отстранённого от работы Сергея Смирнова, минуты тянулись со скоростью разбитой радикулитом улитки. Невыносимо. Хрустальный, не как не хотел его отпускать, и Сергей не как не мог заставить себя не думать о том, что было там...

Алкоголь, не помог ему забыться. От него было лишь хуже. Чтобы хоть как-то привесит себя в чувства, следователь ушёл с головой в спорт. По утрам он выходил на пробежку, и почти ж то каждый день ходил в спортзал, превозмогая боль во всем теле. Физическая боль, и старые добрые привычки, стали для него тем якорем, что способствовал его излечению от болезни, под названием  'Хрустальный'. Этот моногород был для него как сборный образчик, пусть и утрированной, но суровой реальности, от чего Сергею становилось совсем уж тошно...

В один из таких дней к нему домой пришла его бывшая. Лера. Им давно уже следовало бы поговорить. И сев за стол, Сергей учтиво предложил ей чай, она согласилась. Заварив крепкий чай, он всыпал в кружку две ложки сахара, немного разбавив, чтобы было горячо, но не обжигало.

— Спасибо. — поблагодарила его женщина.
— У тебя новая причёска? — спросил Сергей.
— Как тебе? — поинтересовалась Лера.
— Мне нравится. — ответил он.

Лера, грустно улыбнулась.

— Что? — озадачено спросил Сергей.
— А раньше, ты не замечал не когда... — Тебе бы тоже попробовать что-то новое. — сказала женщина, ласково погладив его по волосам.
— Как-нибудь потом. — отмахнулся Сергей, резко сменив тему. — Ты здесь лампу забыла...
— Потом заберу, лень тащить...
— Я помогу. — сказал Сергей.
— Не надо...
— Ну хорошо, тогда буду ухаживать за ней. — пошутил Смирнов.
— Сергей, я когда собиралась, спешила, книги твои взяла случайно. Я их тогда потом занесу? — спросила Лера.

Сергей, пожал плечами и между ними повисло гнетущее молчание, которое прервал телефонный звонок...

— Прости, я сейчас. — извинился Смирнов, и отошёл, чтобы взять трубку.

Лера, пожала плечами...

— Алло...
— Привет, Сергей, это Вова- 'телек'. — Голос из прошлого. Из Хрустального.
— Привет, какими судьбами?
— Проездом... Слушай, мы сегодня можем пересечься? Есть разговор.
— Ну хорошо... — согласился Сергей. —Давай поступим следующим образом, я тебе на твой номер в течении часа адрес сброшу.
— Ну хорошо. Жду тогда... Давай, до встречи!
— До встречи...

'А почему нет?' — подумал Смирнов. То, что объект его интереса сейчас не преступник и душегуб, ничего не меняет. Принцип тот же. Если на работе пока эту дозу кайфа не словить — почему не взять здесь и сейчас? Сергей знал, что зависим, и с этого наркотика ему уж точно не когда не спрыгнуть. Он с мимолетной усмешкой вспомнил психолога с её удивительно точным диагнозом всем следакам — называемый аддикция, зацикленность на тайне, разгадка которой всегда скучнее, что заставляет искать новую тайну.

Закончив разговор, и положив телефон на комод, Сергей вернулся к Лере, но её уже не было. Она ушла так его и не дождавшись.

С 'телеком' Сергей договорился встретится на Москворецкой набережной, не далеко от его служебной квартиры.

— Вот, как ты любишь. — поздоровавшись предложил 'телек' чекушку с виски Смирнову.
— Я не пью. — коротко ответил Сергей.
— Давно?
— Девять дней, как вернулся...
— Ну и как тебе мир на трезвую голову. Лучше?
— Нет, не лучше. Просто по-другому...
— Сергей, я должен тебе кое в чём признаться...
— В чём же? — невозмутимо спросил следователь.
— Это я тебя сдал, Гене... — неожиданно смело для самого себя, признался блогер.
—  Я знаю. — всё так же спокойно сказал Сергей.
— Он мне просто с работой обещал помочь. — пожимая плечи, извинился 'телек'. — А потом я понял, что не хочу... Ну, по крайней мере не такой ценой.
— Всё в порядке... — спокойно, одобрительно кивнул ему Сергей.
— Ты знаешь, может это и к лучшему, мне вот нужен был такой пинок. Материал у меня, документалку сделаю, дело ж громкое. Продам на платформу, ну или на YouTube выложу. Прижмём их. А!? Поможешь?
— Нет. — как-то совсем уж отрешённо сказал Смирнов. — Я вовсе не уверен, что был прав. Я много пил тогда. Плюс личное...
— Чего? — не понял Вова. — Ты что реально думаешь, что это был 'головастик'? Бл**дь как удобно... Серёг, ты же мне сам говорил, мальчика спасать надо...
— Да не кого ты не спасёшь... Даже если домой вернёшь. Хочешь спасти ребёнка, будь рядом всегда. Не отходи. А эти дети не кому не нужны. Я лучше буду думать, что Вадим сбежал. — голос у Смирнова  был настолько ровный и безжизненный, что от него так и веяло холодом, эти жуткие слова звенели, словно падающие ледышки, разбивающие,  замерзшее сердце блоггера. Вроде самые обычные слова, только ему нужно несколько минут, чтобы понять их, осмыслить и уложить у себя в голове страшную правду и бездну боли, которые за ними скрыты.

Озадаченный услышанным Вова, так и остался стоять как в воду опущенный, не находя нужных слов чтобы что-то возразить.

•  •  •

Какую уже ночь подряд, Сергея мучили ночные кошмары. Он ворочался, просыпался среди ночи. Изо дня в день, видя один и тот же сон, граничащий с реальностью.

Как его девятилетнего пацана, поймали у скал компания пьяных гопников во главе с 'барсом'.

— Нет...нет... — умолял их остановиться Серёжа.
— Чё нет!?А? — напирал на него 'барс'.
— Не надо... — просил Серёжа Пронченко.
— Чё не надо!? — распалялся 'барс'.

После этих слов, 'барс' со всего маха ударил мальчика отправив того на землю. Это всё словно бы произошло с ним вчера.

Сергей проснулся, услышав собственный истошный крик прямиком из детства. Потом, уже окончательно проснувшись, он ещё долго плескал в лицо ледяной водой, пытаясь прийти в себя, долго всматривался в горящие совершенно дикие глаза и внезапно улыбнулся. Скалясь жуткой улыбкой человека готового на все. Он зверски рад одному — в глазах человека, который на него смотрел, больше нет жалости к себе, только кристально чистая, как лучший кокс, ненависть и готовность перегрызть глотку. За себя и за того парня. Сейчас то-он в лучших условиях, сейчас, он большой и сильный...

Перейдя в себя уже после изнасилования, Серёжа услышал разговор его мучителей, который ещё больше напугал его тогда.

— Барс, если менты узнают, что мы сделали, нас по малолетке засадят, и самих опустят! — объяснял один из подельников 'барса'. — А если он утонет, всё закончится... Никто не видел то, как мы его выцепили!

И тогда, Серёжа принял единственно верное решение. Бежать! Бежать как можно скорее! Бежать со всех ног! Пока эти выродки седели в стороне, увлечённые беседой и распитием спиртных напитков. Он подтянул выше свои спущенные штаны, и побежал!

— Малой, ты где? — кричали ему в след его преследователи. — Серёг, ты где!? Вон он! Стоять!

Но Серёжа бежал не останавливаясь. Бежал вперёд, превозмогая боль в боку и усталость! Понимая, что если они его схватят, то ему конец!

— Стой! Стоять! Сюда иди! — слышались их истошные крики где-то позади.

И тут, продираясь сквозь колючие кусты к Хрустальному озеру, Серёжа услышал такой знакомый и родной голос брата.

— Серёжа!

Увидев старшего брата, он сразу же рванул к нему, ища в его лице, защиту и спасение...

— Я маме расскажу... Я Вячеславу Игоревичу расскажу, я всем скажу! Пусть их накажут, пусть их в тюрьму посадят! — твердил Серёжа.
— Ты не когда об этом не кому не скажешь. — схватив младшего брата за грудки, процедил сквозь зубы Гена. — Будешь рот свой на замке держать, а иначе я тебя сам грохну! Понял? — добавил для пущей убедительности Гена.

Серёжа, не понимающе с испугом и удивлением взирал снизу в верх на старшего брата. На его лице читался лишь один немой вопрос: почему?

Этой ночью Геннадию так же не спалось. Проснувшись среди ночи, от ночных кошмаров, старший Пронченко, отрешённо сидел и смотрел куда-то в сторону.

— Гена, что такое? — спросила мужа полусонная Алёна.
— Всё нормально... — как не в чём не бывало ответил Гена.

•  •  •

А где-то в темном подвале...

Вадим проснулся и сел на кровати. Следуя инструкциям человека в защитном костюме, мальчик слез с кровати, и опустившись на колени, сел спиной к двери.

Увидев через камеру наблюдения, что мальчик выполнил все положенные ему инструкции, человек в маске и защитном камуфлированном костюме, добавив что-то в овсяную кашу, тщательно перемешав её, взял со стола поднос, и проследовал вниз по изогнутой лестнице в подвал. Открыв ключом дверь, человек поставил на стол поднос и вышел, обратно закрыв за собою дверь на ключ.

Не чего не подозревающий Вадим, принялся есть оставленную ему еду, а ещё через какое-то время почувствовав слабость и легкое головокружение, мальчик лёг на кровать и закрыл глаза, чтобы больше не когда их не открыть.

Всё было конечно...

•  •  •

По сложившейся семейной традиции отвозя сегодня детей в школу, Гена как всегда проезжал мимо обветшалой автобусной остановки. На этой остановки, некоторое время назад весело объявление о пропаже Вадима. Но мальчика так и не нашли. Однако, объявление о разыскиваемом ребёнке было уже заклеено другими предложениями. И жизнь, текла так же размеренно, как и раньше. Здесь, горе одних, вовсе не являлось горем для других. Так было всегда. Лучше не замечать. Как будто здесь и вовсе нечего не происходило.

Находясь за рулём, Гена взглянул на детей разглядев то, что ребятня, не обращая внимание не на кого бы то ни было вокруг, по полной залипает в своих телефонах.

— Дети... — тогда позвал их отец, но дети не обратили на него внимания. И тогда, Геннадий позвал их ещё раз. — Эй... дети, аллё... Чё в телефоны то уткнулись? Вы в окошко лучше взгляните, там жизнь. — добавив. — Интересная... — Но и на этот раз, его слова не как не подействовали на уткнувшихся в телефон детей. И тогда, Геннадий прибег к ещё одной попытке до них достучаться. — А может мне Вам велосипеды купить? Мне и маме. Будем вместе кататься, отдыхать...
— Ты подарок хочешь сделать? — быстро смекнув поинтересовалась дочурка.
— Ну да...
— Пап, а купишь новый телефон? — ласково улыбаясь попросила доченька.
— Да, и мне пап. — только оторвавшись от игры, оживился сынок.
— Ха...ха...ха. — весело рассмеялся их детской непосредственности Гена. — Ну хорошо куплю. — согласился он.

И довольные собой, дети вновь уткнулись в свои гаджеты.

•  •  •

Утром, приехав на работу, начальник отдела полиции Геннадий Пронченко, традиционно раздавал поручения своим сотрудникам.

— Ваша основная задача. Сопровождение работ по подрыву старой плотины. Ни одного человека сегодня не должно быть на территории. Вышки сегодня будут демонтировать в 16:00, а это означает, что будут проблемы со связью, следовательно, ходим разъясняем об этом населению.

Но неожиданное появление дежурного, прервало его утренний брифинг.

— Геннадий Александрович, тут к вам пришли. Женщина. Она просила передать, что дело срочное. — заявил дежурный.
— Хорошо, иди. — сказал дежурному Геннадий, добавив в заключение. Так все остальные, работаем.

Выйдя в коридор, Геннадий увидел, нервно переминающуюся с ноги на ногу Катю.

— Привет. — с чувством определенной неловкости, поприветствовал женщину Геннадий.
— Привет. — робко ответила Катя.
— Кать, что случилось?
— Никита пропал. Нам нужно поговорить. Но не здесь...
— Хорошо, пошли ко мне в кабинет.
— Пошли...
— Садись. — предложил Геннадий, плотно закрывая за собой дверь кабинета.

Но Катя проигнорировала его предложение.

— Сейчас, самое главное не паниковать. Мы точно не знаем, что с ним случилось. Кать, я понимаю, как сейчас это прозвучит, но это факт. Никита уже убегал из дома. — констатировал Геннадий.
— Я... я... — попыталась возразить Катя.
— Я просто хочу, чтобы ты сейчас успокоилась — ровным спокойным тоном перебил её Гена, глядя на то в каком состоянии женщина пришла к нему.
— Успокоилась? — переспросила его Катя.
— Успокоилась. — повторил Гена.
— Успокоилась. Это ты мне сейчас об этом говоришь... — возразила Катя.
— Ты о чём? — непонимающе заморгал Гена.
— Да ты всё знаешь, что Никита твой. Ты всегда знал...
— Хм... Когда ты обнаружила, что его нет? — не найдя слов себе в опровдание, спросил её Гена.
— Утром, когда с работы пришла. — ответила Катя.
— Кать... Катя... — обратился к ней Гена. — Я всё сделаю чтобы его найти. Слышишь. Я тебе обещаю. Не поднимай шум раньше времени. Мы договорились?
— Да...

Когда женщина вышла из кабинета, все присутствующие в отделе, сотрудники смотрели на неё как на прокаженную. Догадаться о чём все они думали, было не сложно. В своих воспалённых мозгах, строя домыслы: для какой же это цели, местная шалава, явилась сегодня к Гене? За свою  жизнь, в силу разных обстоятельств, Катя научилась довольно таки неплохо читать людей. Поэтому, она не поверила во все те заверения Гены о том, что он приложит все усилия чтобы найти Никиту. Гена всегда говорил людям то, что те хотели от него слышать. Она же, как никто другой, знала какой Гена есть на самом деле. Именно поэтому, выйдя за ворота отделения полиции, Катя позвонила именно ему. По тому как знала, что никто другой, здесь ей больше не поможет.

— Алло, Серёжа. Здравствуй, Никита пропал...