ХРУСТАЛЬНЫЙ

Кто смотрит на зло без отвращения, тот скоро будет смотреть на него с удовольствием.

Неизвестный автор

•  •  •

Наши дни.

Солнечная, станица, расположенная в южном регионе, хоть и была сравнительно небольшим, областным центром, все её градообразующие предприятия были давно упразднены и лишь немногие пережили эпоху приватизации и последующую индустриализацию. О существовании былой цивилизации напоминали лишь барельефы, изображающие уже давно немодных партийных вождей, и героев соц. труда. Сейчас, тут буйным цветом процветает "демократия," СОЮЗ ВЛАСТИ: губернатора, полиции и криминала... Пресловутая картина мироздания загнивающей в пороке провинции.

Вся жизнь станицы подчинена давно сложившимся законам, суть которых сводится к двум негласным принципам: "рука руку моет;
"моя хата с краю".
И никто не пытается этому перечить. Всех это устраивает.
На первый взгляд, это город, в котором не чего не происходит, и жители могут чувствовать себя в безопасности. Но это, не более чем иллюзия, внешний фасад, прогнивший изнутри. Люди по природе скрытны, они едва ли показывают то, кем они на самом деле являются. За высокими заборами коттеджей, и бетонными стенами многопанельных домов, может произойти то, о чем никто и не когда не узнает. И эта станица, не исключение. Ведь в провинции происходят безумные вещи...

• • •

Лейтенант Бойко схватил микрофон рации. Его большой палец замер на кнопке вызова. Он снова посмотрел на крайнее верхнее окно дома из красного керпича, выстроенного в викторианском стиле расположенного на другой стороне улицы, но увидел лишь отражение луны в стекле и медленно опустил микрофон на колени.
И вдруг луч фонаря вновь блеснул в темноте за окном. Тогда он поднес микрофон к губам и без колебаний вышел на связь.

— Бойко вызывает дежурного, — произнес он, с силой надавив клавишу передачи.
— Слушаю, дежурный, — раздалось в ответ.
— В «Доме Просевича» кто-то бродит.
— Не понял, Степа. Что случилось? Повтори!
— Я сказал, в «Доме Просевича» кто-то бродит!
— Так зайди туда и проверь.
— Мне нужно подкрепление.
— Калиничев сейчас на вызове, бытовуха. Его нет в отделении.
— Ну найдите кого-то!
— А ты что, сам там не справишься?
— Нет уж! Один я в этот чертов дом не пойду. Или вы кого-нибудь пришлете сюда, или я могу насрать на это проишествие.
— Ладно, попробую его разыскать, а ты оставайся пока на месте и следи за дверью, если боишься войти внутрь. И выбирай выражения, приятель, когда говоришь по служебной связи.
— Вас понял. Конец связи.

Лейтенант Степан Бойко положил микрофон на место и опять посмотрел на дальнее верхнее окно дома напротив. Никаких проблесков света не было. Затем его взгляд скользнул по другим окнам, по темному балкону над крыльцом, по фонарю мансарды с остроконечной крышей. Все, казалось, спокойно.
И тут в ближайшем окне первого этажа тонкий желтый луч описал замысловатую дугу и исчез.
Бойко почувствовал, как мороз пробежал по коже, будто по спине его поползли мелкие насекомые.
Он быстро закрыл в машине все окна и локтем нажал кнопку замка двери. Но мурашки на коже не проходили.

• • •

Внутри дома мальчик старался не заплакать от страха, пока хмельной папаша тащил его за руку из одной темной комнаты в другую.

— Видишь, здесь никого нет! Ты видишь кого-нибудь?
— Нет, – хныкал мальчик.
— Ни бандитов, ни привидений, ни кого?
— Нет.
— Хорошо.
— Теперь мы можем уйти? – спросил мальчик.
— Нет, приятель, пока не можем. Мы еще не видели чердак.
— Но чердак заперт.
— Всё равно мы туда зайдем.
— Не надо, пожалуйста!
— А вдруг кто-то из этих душегубов ждет нас на чердаке, а?
— Ну, где он?..

Мужчина открыл ещё одну дверь и включил фонарик, осветив лучом пустую пыльную комнату. Затем грубо потащил мальчика дальше по коридору к другой двери.

— Папа, пойдем домой!
— Боишься, что кто-то из этих «упырей» схватит тебя? — Отец громко расхохотался. – Так вот: мы не выйдем из этого дома, пока ты не признаешь, что здесь некого нет. Я не хочу, чтобы мой сын вечно хныкал и боялся всего на свете, даже собственной тени и простой темноты.
— Но здесь правда кто-то есть! — продолжал настаивать мальчик.
— Так покажи мне его!
— Мне ребята сказали, что...
— Твои ребята ещё не то наплетут! Это всего лишь детские фантазии. А ты должен научиться сразу различать, когда тебя водят за нос. Все убийцы, которые тут жили, сидят в тюрьме и никогда не выйдут на свободу, их главарь мёртв. Мёртвые не воскресают из могил и призраков — не существует. Как и прочей нечисти, которой тебя одноклассники пугают!

Мужчина решительно схватился за ручку двери и рывком распахнул её настежь, направив луч фонарика внутрь. Перед ними была узкая крутая лестница, ведущая к закрытой двери наверху.

— Пошли! — приказал он.
— Папа, не надо, пожалуйста!
— Не говори мне, что надо, а что не надо!

Мальчик попытался высвободить свою руку, но не смог. Он опять начал хныкать.

— Перестань реветь, как «баба»!
— Я домой хочу.

Отец грубо дернул его за руку.

— Сперва мы поднимемся по этой лестнице, — назидательным тоном объявил он, — зайдем на чердак и поглядим есть ли кто-то здесь или нет. И чем скорее мы это сделаем, тем скорее ты попадешь домой. Но ни минутой раньше, ты меня понял?
— Да, — еле слышно проговорил мальчик.
— Хорошо. Тогда пошли.
Не отставая от отца, мальчик начал подниматься по лестнице. Деревянные ступени под их ногами прогибались и громко скрипели. Луч фонаря слабо освещал обшарпанные темные стены.
— Папа!
— Тихо...

Круг света от фонаря скользнул вверх по лестнице и образовал пятно на чердачной двери, высоко над их головами.
Мальчику захотелось чихнуть, но он боялся шуметь и сдержался.

— Видишь, – прошептал отец, – мы уже почти...

И тут сверху донесся звук, будто там кто-то ходит.
Пальцы отца больно сдавили ладонь сына. Мальчик невольно шагнул назад, нащупывая ногой нижнюю ступеньку. И вдруг дверь чердака медленно распахнулась.
Луч фонаря провалился в темноту открывшегося проема, и в тот же миг в тишине дома раздался громкий хриплый смех. Мальчику показалось, что смеется какой-то дряхлый старик. Но то, что через секунду набросилось на них из открытой двери, совсем не походило на старика. Выпавший из отцовской руки фонарь высветил чёрный силуэт, застилающий собою фонарный свет.

• • •

Когда в доме прозвучал первый крик, Степан Бойко понял, что уже не успеет дождаться подкрепления. Выхватив из кобуры пистолет, он распахнул дверцу патрульной машины, выскочил на улицу и бегом пересек её. Клинкерные столбы и кованные, остроконечные шпили забора были ярко освещены уличным фонарем. Давая понять, всем своим грозным видом, что чужакам здесь не рады. Для пущей убедительности, вдоль входной двери висела специальная лента, она словно огораживала внешний мир, от призраков прошлого, что и сейчас, могли жить здесь. Целостность ленты не была нарушена, но при этом в доме явно были посторонние. Степан Бойко — не верил в призраков. Он знал о судьбе обитателей этого дома, тех кого уже нет в живых, и тех, что отбывали наказание в местах не столь отдаленных. Мужчина, был наслышан о той бойне, что развернулась здесь много лет тому назад. Возможно, именно эти обстоятельства, побудили его к решительным действиям. Он хотел повернуть турникет перед входом, но тот не поддавался. Тогда он перепрыгнул через вертушку.
Из дома раздались новые крики. Голос был детский, и в нем отчетливо звучали боль и нешуточный страх.
Пробежав по гравиевой дорожке, Бойко одним прыжком взлетел на крыльцо и попытался открыть парадную дверь. Заперта. Тогда он передернул затвор, прицелился в замок и нажал спусковой крючок пистолета. В двери образовалась неровная сквозная дыра. Он ударил ногой по замку, дверь открылась, и мужчина оказался в темном фойе.
Откуда-то сверху доносилось хлесткие звуки ударов, приглушённые всхлипывания.
При свете луны Бойко заметил начало уходящей вверх лестницы и, ухватившись за перила, стал с осторожностью подниматься. Вскоре он оказался в сплошной темноте, но все равно продолжал идти, держась одной рукой за перила. Добравшись до верхней площадки лестницы, полицейский остановился и прислушался. Звуки неслись откуда-то слева.
До боли сжав влажной рукой пистолет, он прыгнул в коридор и отскочил к стене, готовый выстрелить в любую секунду.
Вокруг было совершенно темно, если не считать узкой полоски света, идущей по полу от лежащего на нём электрического фонаря.
Степану Бойко сейчас очень нужен был этот фонарь, но он лежал слишком далеко – за непонятным темным бугром в середине коридора, от которого и шли эти звуки.
Подняв сжатый в руке пистолет, полицейский двинулся к фонарю. Его шаги гулким эхом разносились по коридору, а собственное тяжелое дыхание почти заглушало все остальные звуки.
Вдруг под ногой его оказалось что-то мягкое и круглое. Возможно, часть какого-то тела. Другая нога ударилась о непонятный твердый предмет. И тут Бойко услышал, как рядом лязгнул металл, и, потеряв равновесие, растянулся на полу во весь рост. При падении пистолет больно ударил его по пальцам.
Но, вытянув вперед правую руку, он всё же схватил фонарик и направил его туда, откуда исходили громкие стоны.
Сидящий на полу чёрный силуэт, среагировал мгновенно, оторвавшись от тела распростертого рядом мужчины, и повернув к полицейскому свою лысую голову. Чёрная маска, плотно стянутая на лице, была рыхлой, но при этом непроницаема, как чешуя давно сдохшей рыбы. Сквозь маску, казалось, что он улыбается. Потом он скорчился и отступил от тела. Бойко бросил фонарь и уже поднял было свой пистолет, как вдруг услышал негромкий смех, и в тот же миг неведомый чёрный силуэт набросился на него...