Без меня. Часть 22 . "Зайчик"
Она больше не плачет.
Но и не говорит.
Просто стоит, обмякшая, как тряпичная кукла, которую бросили посреди комнаты.
Ваня не отпускает.
Он рисует пальцем у неё на спине — круги, зигзаги, бессмысленные линии, будто проверяет, жива ли она ещё, не превратилась ли в статую от горя.
— Смотри, — шепчет он ей в волосы, нарочито серьёзно, — это слон.
Саша не отвечает.
Но её плечо вздрагивает.
— Очень красивый слон. С бивнями. — Он дорисовывает что-то, похожее на хвост. — И с хоботом. Ну, вроде.
Тишина.
Потом — слабый, едва уловимый звук.
Фырканье.
Ваня прячет улыбку в её волосах и продолжает:
— А вот это… — его палец выводит что-то угловатое, — …крокодил. Нет, стоп, это жираф. Или…
— Это каляка-маляка, — тихо говорит Саша, голос хриплый, разбитый, но живой.
— Ах ты! — Он притворно возмущённо щекочет её бок, и она взвизгивает, неожиданно громко для только что рыдавшего человека. — Это шедевр!
Саша фыркает, сопит, прячет лицо в его плече, но уже смеётся — тихо, неуверенно, будто забыла, как это.
Ваня рисует последнее — маленькие ушки, круглую мордочку, пушистый хвостик.
— А это зайчик.
— Красивый, — шёпотом говорит она.
— Очень, — соглашается он.
Потом замолкает, гладит её по волосам, чуть раскачивается вместе с ней, будто они дети, заснувшие в обнимку после долгого дня.
— А этот зайчик… — Ваня целует её в макушку, — …принёс тебе подарок.
Саша отрывает лицо от его плеча, моргает красными, опухшими глазами.
— Какой?
— Воон за тем камушком.
Она недоверчиво смотрит на него, но идёт — медленно, неуверенно, будто боится, что это шутка.
За камнем — маленькая коробочка.
Саша берёт её, открывает — и замирает.
Браслет.
Точь-в-точь как у него.
— Nomination, — тихо говорит Ваня, стоя в двух шагах, руки в карманах, будто не при чём. — Ты же хотела. Софа сказала.
Саша смотрит на браслет, потом на него, потом снова на браслет.
— Но… зайчик принёс, — напоминает он, очень серьёзно.
Она смеётся.
По-настоящему.
Сквозь слёзы, сквозь истерику, сквозь всё — смеётся.
Ваня подходит, берёт браслет, надевает ей на запястье.
— Теперь мы…
— Да, — перебивает она, хватает его за руку, прижимает свою ладонь к его браслету. — Теперь мы.
Свечи горят.
Море шумит.
А зайчик, конечно же, никогда не существовал.
Они возвращаются на виллу.
Тишина. Только цикады за окном и лёгкий шелест атласной пижамы Саши, когда она переступает порог спальни.
Розовая. Новая. Пахнет цветами.
Ваня откладывает телефон — ещё секунду назад он листал сторис фанатов, которые смонтили ему ролики под его же песни, но теперь это не важно.
— Ты как будто собиралась в космос, — кивает он на её армию баночек из ванной.
Саша фыркает, подходит к кровати, приподнимает одеяло и ныряет под него, как в безопасную норку.
— А ты как будто вообще не спишь, — тычет пальцем в его тени под глазами.
— Я спал. Немного. В самолёте. В 2019 году.
Она смеётся, прижимается к нему боком — и тут же вздрагивает.
— Ой.
— Что?
— Ты… — её ладонь тычется в его грудь, щупает бицепс, — …сиськи. Ну вообще. Такие прям.
Ваня моргает. Потом очень серьёзно:
— Это не сиськи. Это грудные мышцы.
— Ага, грудные сиськи.
— Саш.
— Что? Слово «сиськи» само по себе смешное.
Он закатывает глаза, но не может не улыбнуться. Не может не притянуть её ближе, не может не вдохнуть этот глупый цветочный аромат, которым она теперь вся пропахла.
Саша устраивается на его плече, рисует пальцем круги