🔞 ГОРЬКО! 🔞

***

Проходят года. Спустя пять лет боль немного утихает, но палец все еще временами кровоточит и постоянно ноет; врачи не могут это объяснить, кроме того, что Хосоку срочно нужен истинный и отношения. Но Хосоку это больше не нужно: он больше не пьет чай, не спит с Мангом, всю посуду и вещи с этой лошадкой он самолично выкинул прямико в мусорный бак под удивленные взгляды заспанных в три ночи родителей; он больше не рисует и не верит в любовь. Он не любит никого ни как Манга когда-то, ни как принц Золушку.

Художественную школу он бросает, предпочитая дополнительные занятия по математике и английскому языку. Сонми он не ищет, не ждет, потому что в глазах у него нет больше тех огоньков, нет тех лучиков солнышка, а смех уже не такой частый и заливистый — Чон Хосок повзрослел в десять лет, оставшись брошенным своим истинным. Своим истинным человеком. Истинной любовью.Однако нельзя быть всегда в печали, особенно если проходит больше десяти лет и твой сосед по комнате Пак Чимин, который своей историей о любви пятилетнего малыша и восемнадцатилетнего парня одновременно вернул в реальность и заставил задуматься о Сонми еще больше. А что, если и они смогли бы пройти этот путь вместе? Тем более, что разница в возрасте намного меньше.Девушка через три дня разрывает все связи с друзьями и парнем, с которым так и не сходила на свидание и уезжает в соседний город, где начинает жизнь с нуля. О прошлой жизни единственным напоминанием стал брелок Манга и шрам на безымянном пальце с именем своего истинного маленького альфочки Чон Хосока.Омега решает, что если начинать новую жизнь, так, значит, менять ее кардинально. Она приобретает в аптеке самые дорогие препараты, которые вырабатывают ферменты альфы, и через пару часов после принятия она ощущает, что аромат слегка поменялся, оставаясь все тем же, только теперь для других она будет не омегой, а самой настоящей альфой.Сонми не вступает в сексуальные связи и просто общается с омежками, устраивается на работу дизайнером, и сдруживается с омегой Суран. Врать ей через какое-то время становится невыносимо, но правда скрывается за дорогими препаратами и кольцом на безымянном пальце. Избавиться от шрама, к сожалению, невозможно, но, благо он не заметен, и все лишь потому, что Сонми все прекрасно понимает, но истинность с Хосоком принять не может и не хочет. У неё все будет хорошо с Суран!И с Суран действительно все хорошо. Девушки женятся, а через месяц их, как двух дизайнеров, заказывают на оформление свадьбы Ким Тэхён и Чон Чонгук. На свадьбу они тоже получают приглашение и все мероприятие сидят рядом со знакомыми Чимина. За соседним столом Сонми замечает очень красивого и солнечного парня, но любуется им искоса, а через час, перед тем как вынесут торт, брюнетка бежит отвечать на звонок матери на балкончик для гостей.Хосок сияет больше обычного на свадьбе лучшего и единственного друга, потому что радость переполняет его изнутри: несмотря на разницу в возрасте Чимин и Юнги благополучно поженились и любят друг друга. Но одновременно с этим его голову переполняют мысли о том, что они с Сонми могли бы так же пережить все- все трудности и быть в конце концов вместе. Пытаясь отогнать мрачные мысли о прошлом, которое альфа не любит вспоминать, он рассматривает многочисленных гостей, замечая красивую девушку напротив. Запаха ее он не слышит, потому что от вкуснейшей еды идет ароматный пар, но ему не очень и хочется: в любовь он после истории Чимина с Юнги он больше не не верит, однако вступать в банальные отношения с кем-либо еще не готов. Когда объявляют о том, что торт вынесут через пару минут, Хосок спешит в туалет помыть руки. Выходя из помещения, он чувствует знакомый запах — запах лаванды — и застывает на месте.— Неужели... — шепчет он себе под нос: мысли вслух — это уже привычка.Сонми зажимает телефон между ухом и плечом и увлечённо рассказывает матери про классную свадьбу, которую она украшала собственноручно с помощью своей любимой помощницы. Омега, что притворяется альфой уже много-много лет, непроизвольно стягивает с безымянного пальца кольцо, — она ведь здесь одна, — и чешет шрам, потому что очень-очень чешется.Хосок смотрит на профиль девушки, не замечающей его, и наблюдает за тем, как она снимает массивное серебрянное кольцо с пальца и чешет его, перешиваясь через перила. Зрачки расширяются: это она! Это та самая девушка, что была его няней на протяжении шести лет, а потом бросила его, потому что испугалась чувств мальчика и собственных, причем не понятно, чьих больше. Просто пропала и испарилась...Но...Так. Стоп.Получается, что рядом с ней сидела не ее пара, потому что эта девушка не выглядит как альфа вообще: тонкие черты лица, стройная фигура, да и платье далеко не для альф. Но Сонми пахла альфой, да и Хосок сам видел, как она обнимала омежку за поясницу и чмокала в губы. Нет, слишком сложно...— Девушка... Можно нескромный вопрос?Брюнетка вздрагивает и тяжело выдыхает, поворачивая голову на рядом стоящего молодого человека. Она спешно надевает на палец кольцо и просит минутку, чтобы договорить с матерью, а затем, естественно, интересуется.— Свадьба — самое удачное место для нескромных вопросов, — она улыбается, пряча смартфон в мешковатый чехольчик, на котором за веревочку болтается брелок в виде Манга. — Задавайте.— У меня добавился еще один вопрос, — отстраненно добавляет Хосок, косясь на мешочек. — Эм, да, спасибо. Ах да, вопрос... — Чон очень волнуется, что сейчас задаст некорректный вопрос и испортит альфе (омеге) настроение на таком чудесном мероприятии, но любопытство берет верх. — Вы альфа или омега?— Альфа, — не задумываясь, отвечает девушка, но еле заметно сдвигает брови на переносице и поправляет волосы, подбивая те ладонью у затылка. Не могла она просчитаться и где-то скосячить: лекарства приняты вовремя под видом витаминов, гормоны и феромоны в действии и ничего не может показать того, что она не является тем, кем представляется, потому решает съязвить и пошутить, хотя, прекрасно чувствует. — А... Вы?— А я... Я альфа, — Хосок чуть щурит глаза, но сразу приводит себя в порядок, стараясь не смущать девушку: она должна ответить честно.— Я чувствую, — смеётся она, но особо не принюхивается, потому что запах полевых цветов чувствуется и без этого. Но сейчас она реагирует на это просто, без задней мысли.— У вас красивый запах лаванды. Так вы ответите на вопрос? — Хосок делает шаг навстречу и поправляет рукава черного шелкового классического костюма.— Спасибо, — осторожно произносит брюнетка и с точностью до наоборот делает шаг назад. — Отвечу.Она старается относиться к происходящего спокойно и в шуточной форме, но что-то ее напрягает. То ли странный гость на свадебной церемонии, то ли...— Вы похожи на маньяка, у Вас взгляд такой... Была бы я омегой, испугалась бы точно, — она снова смеётся и самоуверенно смотрит в глаза, но теперь назад не отступает: она ведь а л ь ф а.— А с каких это пор ты — альфа? — Хосок приближается максимально сильно и дает волю эмоциям: прижимает девушку к стене у перил и вдыхает запах лаванды. — Ответишь на этот вопрос, Чхве Сонми?Девушка замирает в немом шоке, но не теряется, потому что годы набивала репутацию альфы.— Что Вы себе позволяете? — и она себе не простит, если сейчас даст слабину, пустит слезу или же ее голос предательски дрогнет. — Вы обознались.Пульсирующая шея до боли знакомого альфы так близко, что безымянный палец снова щемит, а природные инстинкты умоляют поддаться искушению и укусить, оставить метку на истинном, вкусить горячую плоть любимого альфы и испить пару капель крови, как и полагается. Запах полевых цветов сладок и сводит с ума, но Сонми не преклонна.

— Отпустите.— Не отпущу! Как же я мог обознаться, нуна? — улыбается Хосок, но улыбка не такая, как много лет назад, совершенно другая. — Как же я мог забыть человека, чье имя у меня на пальце, мм? — он старается говорить тише, но не выходит, — Каждый гон я страдаю, меняя повязки на шраме каждые тридцать минут! Дважды я попадал в больницу из-за этого, понимаешь? Так не ответишь мне на второй вопрос: твоя омега знает, что ты не альфа?Хосок прижимает кисти девушки к стене и тяжело дышит ей в шею.— Твой запах все так же меня заводит, нуна, — тянет он, поддаваясь инстинктам. Позволяет себе то, что никогда бы не позволил в нормальном состоянии.Все кончено. Ее застали врасплох. Массивное кольцо и интенсивный приём таблеток мог спасти от кого угодно, но только не от истинного. В горле стоит ком непринятия и отторжения, а в уголках глаз — слезы прямиком из прошлого. Хосок насмехается, победно улыбается, пока нуна уже видит, как ее глаза наливаются кровью, а щеки — румянцем. Она не думала, что однажды может встретить его. Не думала, что такое простое движение, как снятие с пальца кольца и дурацкий брелок, возможно, отразятся чем-то обезображенным, тем, что сделают больно, вырвут сердце из груди и порвут в клочья.Пусть она испугалась своих чувств и, как думает, поступила правильно много лет назад, но после этой встречи все станет иначе: она останется у разбитого корыта, потому что Суран из-за долгой лжи уйдёт навсегда. Возможно, ей придётся снова исчезнуть, снова все бросить и начать все сначала в другом городе или вернуться к матери. Мысли о том, что она будет с Хосоком, она даже не допускает. Это просто долгая игра в прятки, которая кончилась ее проигрышем. Нуна проиграла, она сдаётся и поднимает руки.Девушка судорожно выдыхает и склоняет голову, заставляя чёрные пряди длинных волос упасть на лицо. Пальцы дрожат и немеют, а запястья ноют от неприятной боли, потому что Хосок сжимает их от ударившего в голову природного инстинкта.— Отпусти, Хосок, — лепечет она севшим дрожащим голосом. — Я просто уйду, ты больше никогда не увидишь меня.Сонми просит ещё один шанс в игру в прятки, но теперь навсегда. Она спрячется навсегда...— Я тебя не отпущу больше, — голос начинает предатаельски дрожать. — Не совершу еще одну ошибку. Лучше бы я поставил тебе метку тогда, в десять лет, а мне ведь так хотелось. Но нуну нельзя было огорчать, нуну нельзя было трогать, нельзя было целовать. А я ведь делал все тогда только для тебя! — глаза наполняются слезами обиды. — Рисовал, учился, только для тебя, понимаешь? — он сильнее надавливает на тонкие кисти, слышится треск наручных часов. — А ты такой трус!Хочется либо укусить девушку в шею, либо ударить и уйти, и Хосок не знает, чего хочет больше: ярость и обида говорят и действуют за него, разрушая хрупкое равновесие, созданное психологами за эти годы без истинной.Брюнетка всхлипывает и поднимает голову, заглядывая в глаза Хосока. Его глубокие проницательные глаза наполнены слезами так же, как и ее, только вот она уже испортила идеальный макияж и тушь мутными чёрными дорожками растеклась по вымоченным щекам, повторяя путь бывших слез. Она закусывает нижнюю пухлую губу и задыхается от новой немой истерики, ловя воздух ртом, словно рыба.— Ударь меня. Т-ты ведь этого хочешь, Хосок-а?Брюнетка сдвигает брови на переносице, пока из ее глаз снова брызгают слезы. Хочется сбежать немедленно, остаться одной и не контактировать ни с кем и никогда.Да, Хосок хочет. Хочет ударить ее и не раз. Хочет ударить ее настолько сильно, чтобы кровь простурпила на красивых скулах, чтобы потом гематомы проступили на местах ударов. Чтобы ей было так же больно физически как ему — ментально.— Хочу. Очень, — с этими словами он впивается в ее губы, сминая их в яростном поцелуе. Ожидание длинной в годы дало о себе знать: поцелуй не так нежен и трепетен, как Чон хотел. Но ему уже наплевать.Брюнетка прикрывает глаза, пока ее ресницы дрожат и заставляют сорваться очередные слёзы на щёки, смешаться соленой влаге с косметикой. Она не целует, а просто расслабляется, и если до этого стойко выдерживала эмоциональный нажим, то сейчас теряет равновесие. Колени подкашиваются, а руки ослабевают, и если бы ее запястья не сжимал Хосок, она бы уже упала на колени.Все грубо, больно и не так, как хотелось, если вообще хотелось. И с физической болью возвращается и другая, такая же сильная, как и альфы, духовная, что дерёт изнутри горло и грудь, и все горит огнём.Хосок целует, целует, целует и не хочет останавливаться. Палец начинает пульсировать сильнее обычного, сильнее даже чем во время гона. Хочется укусить. Но так же хочется поиграть с Сонми. Она сделала ему больно — он сделает больно, мерзко и противно; никто его этому не учил, это разочарование в людях, любви и жизни приелось еще в едва-едва десять полных лет. Хосок разрывает поцелуй, смотря прямо ей в глаза, и поглаживает большими пальцами кисти.— Что же не так, нуна? — он склоняет голову набок. — Почему бы тебе не позвонить моему папе и не убежать в другой город? Пусан, Тэгу, Нью Йорк, Токио, Мехико, Москва — выбирай любой, — Хосок оскаливается. — Не хочешь? А знаешь, почему? Нет? Да потому что я найду тебя везде, если ты уйдешь сейчас! Где угодно, достану из-под земли, но найду, — он склоняется к лицу девушки, чуть приоткрыв губы, будто тянется поцеловать, но лишь выдыхает ей в губы. — И отомщу.Сам не свой Чон Хосок отпускает девушку, которая падая на пол, слово тряпичная кукла, и уходит, засунув руки в карманы, гордо подняв подбородок.— А омега твоя скоро все узнает, — говорит он тихо, но голос буквально отскакивает от стен и обрушивается на голову девушки. — Очень скоро.Брюнетка жмурит глаза, подбирает ноги под себя и роняет лицо в ладони, тихо скуля от боли, что заполняет ее сполна. Она морально и физически истощена, а слезы не прекращаются. Сонми прокручивает все те слова, что с желчью и яростью произнёс Хосок в последний момент, а после ее лицо искажается в безумной улыбке.Омега-альфа вытягивает руки вперёд и упирается ладонями о мраморный пол, собираясь с силами и поднимаясь на дрожащих ногах. Пусть попробует достать из-под земли... Абсолютно не думая о последствиях, она бережно складывает кольцо и чехол с мобильным у перил, ставит аккуратно туфли и поднимается на неустойчивые массивные перила из белого камня с ногами. Один шаг разделяет ее от вечной свободы и опустошения, который она делает, не задумываясь. Правда, со второго этажа сложно разбиться насмерть...— Достань...Не смягчает приземление мягкая трава — Сонми падает на альпийскую горку из камней и растений. Тело идеальной и красивой девушки, что за десять минут преобразилась в потрепанную куклу, исказилось в неестественной позе, а голова в аккурат упала на жестокий камень. Стопроцентно она сломала ногу и, возможно, позвоночник, но на губах по-прежнему играла застывшая безумная улыбка.

Почему-то пустота близко, но дотянуться к ней невозможно. Здесь не темно, а светло, и, правда, легко, словно не было боли, не было абсолютно ничего...Хосок стоит за углом смотря на то, как девушке плохо, и уже жалеет, что натворил. Когда Сонми встает босыми ногами на подоконник, Чон срывается с места и бежит к ней настолько быстро, насколько может. Но коридор такой длинный, буквально нескончаемый: он не успевает и перегибается через перила, смотря на то, как нога девушки неестественно выгнулась, а у головы образуется небольшое красное пятно.— Черт! — Хосок сбегает по лестнице, прихватив ее вещи, и достает на ходу телефон, набирая номер скорой помощи. — Алло? Девушка выпала из окна второго этажа, — Хосок называет адрес и берет телефон Сонми. В телефонной книге он находит имя пользователя с сердечком на конце и решает, что это ее омега.— Суран?— Кто это?— Сонми... она... Ты только не волнуйся и тихо выйди в коридор, не нужно портить свадьбу Юнги и Чимину, через слишком многое они прошли ради этой свадьбы, — Хосок подходит к Сонми и хлопает ее по щекам, стараясь унять дрожь, страх и слезы. — Она упала со второго этажа, но она жива, не беспокойся.Суран выходит из зала одновременно с тем, как Хосок говорит, и застывает у лестницы к выходу, когда слышит, что Сонми пострадала. Слезы накрывают девушку, но она борется с ними, спускаясь бегом по лестнице, и мысленно благодарит Сонми за то, что она заставила омегу выбрать брючный костюм.Приезжает скорая без мигалок и увозит ее и Сонми в больницу. Хосок остается в ресторане, обещая, что прикроет их по необходимости. Он держится молодцом и показывает, что он сильный; альфам нельзя плакать. Но когда машина выезжает со двора ресторана, он падает на колени прямо на траву, сжимая в руках брелок-Манга, снятый с чехла девушки. Горячие слезы Хосока и Суран льются одновременно по их щекам: один кричит в небо, а другая едет в машине, сжимая руку своей жены, и тихо всхлипывает в ладонь.Они оба одинаково сильно любят. Им обоим одинакого горько сейчас.Вдоволь наплакавшись, Хосок собирает по крупицам свое сознание и утирает слезы. Свадьба вот вот закончится, гости начнут разъезжаться, так что его могут увидеть, поэтому альфа встает с колен и идет к своей машине, печатая сообщение Юнги, что перепил, у него разболелась голова и он едет домой. А домой он и правда едет, но не потому что у него болит голова, а потому что у него болит душа.Из-за него Сонми прыгнула, из-за него ее жизнь навсегда изменится — Суран больше не сможет ее принять, как раньше, и черт знает, что там с ее здоровьем. Засыпает он не в слезах, а в томном молчании, даже квартира молчит: он выключил все, вплоть до холодильника, так что его новоприобретенная двушка погрязла в тишине ночи.Полтора месяца брюнетка лежит в коме, а врачи пожимают плечами. Сонми отделалась гипсом на одну ногу, многочисленными ушибами и парой-тройкой сломанных пальцев на руках, вместе с безымянным, на котором было имя истинного. Чудом был еле задет позвоночник, но надежды не было.Как бы не хотела Сонми, но Суран узнала правду, потому что «витаминов» старшая пить больше не могла, а это лишь позволило омежьему аромату открыться с новой силой. От альфы не осталось и следа, как и от Суран, что, глотая слезы, наблюдала чужое имя на безымянном пальце перед гипсованием.Сонми ничего не чувствовала и ничего не видела, но, казалось, что она не обрела свободу, потому что светлая пустота была ограниченной. Прозрачные стены не давали ей идти дальше и она, словно дикая птица, билась о прутья клетки, только о прозрачную преграду. Все время жгло безымянный палец, а душа, имеющая оболочку ее собственного тела, ныла от боли. На пятый день по ее расчётам она принялась искать лазейку из этого места, чтобы попасть хоть куда-то, но на седьмой сдалась, просто осев в белесую пустоту.«И чего теперь ждать? Тьмы? И когда это наступит?»День сменялся днём, — и неизвестно, как она считала: ведь часов не было, а в этом месте никогда не темнело, — Сонми потеряла себя окончательно и стала забывать кто она и что здесь делает. В памяти ее души стирались имена, временные промежутки, моменты из детства, отрочества, юности и молодости. Теперь в ее глазах стояла пустота и она ни о чем не переживала, потому что не знала ничего.Третий раз в своей жизни Хосок просыпается новым человеком. Вообще, свою жизнь он делит на три периода: Сонми, без Сонми, а теперь еще и «снова Сонми». Но ненадолго, как оказалось, потому что Суран заплаканным голосом просит его подъехать в больницу, где просит рассказать и объяснить, почему Сонми скрывала свою сущность, и об истинности Хосока и Чхве. Плакать и кричать сил больше нет у обоих, так что они, взявшись за руки тихо беседуют, а затем приходит врач, объявляя скорбные вести: Сонми в коме и неизвестно точно, сколько она там пролежит.Следущие несколько часов Хосок сдерживает горькие слезы, чувствуя горячие слезы омежки плечом.

***

Когда умирает близкий тебе человек — плакать не стоит, но мало кто не плачет. Большинство просто выплескивают свою боль и скорбь слезами, но жить дальше нужно. Закончилась не твоя жизнь, нужно шагать по судьбе вновь и не важно, что она тебе там подготовила — ты должен выдержать или умрешь. Хосок идет дальше — его судьба закалила похлеще, чем многих. Он просыпается каждый день ровно в девять утра и идет на ранние тренировки, уча детей танцевать. Обедает он ровно в полвторого и после этого идет в больницу, сидя около Сонми. Держит ее за руку и разговаривает с ней. Рассказывает о своей работе, о талантливых детях, о том, что ел сегодня на завтрак и на обед. Смеясь, повествует о том, что в этот раз разгрызла его любимая собачка, которую он купил, чтобы квартира больше никогда не была пуста и тиха. Но он никогда не рассказывает о себе прошлом. О себе после Сонми.А Суран... Она не выдержала. Спустя неделю нескончаемых кошмаров она больше не спит нормально, только накачавшись снотворными ровно на девять часов в день. На самом деле жизнь ее разрушена полностью: меченная омегой омега, едва достигшая совершеннолетнего возраста. Хоть и работа у нее, благодаря Сонми, уже есть, учиться ей нужно, так что она просыпается каждый день в шесть тридцать утра и каждое утро заставляет себя пойти к Сонми. Ведь эта девушка полностью изменила ее жизнь: до нее Мин, до замужества, Суран была отбросом своей семьи, которая не хотела потакать родителям и пошла на любимое дело, работая в поте лица за два года до совершеннолетия. Пройти экстерном два класса оказалось не так просто и радужно, как казалось, и девушка плакала от ярости на саму себя каждый день. Но однажды в парке к ней подошла девушка, утеревшая ей слезы.Вот и сейчас, Суран стоит перед зеркалом в их с Сонми ванной комнате, но не утирает слезы. В правой руке лезвие, в левой — затычка для ванной. Взглянув себе в глаза, она улыбается самой страшной улыбкой, что видела за все свои девятнадцать лет. Спустя пятнадцать минут она опускается в холодную воду, выливающуюся из ванной. Правое предплечье расцветает глубокими плющами разрезов и она начинает истерически смеяться. Закинув голову назад, она вонзает лезвие в левую кисть и берет с бортика приготовленный стакан воды и бутылечек всех таблеток, что она нашла дома