Эпилог. Чужак в чужой стране
«Мы познакомились, когда нам было по шестнадцать. Он был до жути красив. Его чёрные волосы совсем не олицетворяли его характер. Мне всегда казалось, что я полюбил его с первого взгляда. Да, это так, но я не сразу это понял, а когда понял - отрицал. Я считал это неправильным, я боялся, что люди начнут отвергать меня. Но что мне было делать, если только рядом с ним, я чувствовал себя настоящим, любимым, живым, счастливым.
Я часто думаю, что выдумал всё это, выдумал его, свои чувства. Выдумал тот самый интернат во Флориде, и... вообще-то я бы очень хотел поверить в это. Однако каждый раз, когда вижу то, что осталось после него, не могу не проронить слезу и не вернуться в жестокую реальность.
Крайним, что он подарил мне, был его драгоценный вздох.
Я выдыхаю...
Всё, что осталось от тебя, - это несколько твоих скетчбуков, в которых меня всегда рады видеть твои рисунки каждый раз, когда открою... пенал с твоими кистями и... фотокамера. Знаешь... я повесил фотографии на холодильнике в своей маленькой кухне, прям как мы с тобой хотели... Абсолютно все фотографии, которые мы с тобой сделали за тот жалкий месяц совместной жизни в интернате, я повесил, а ещё на этой камере было куча других твоих фотографий, которые ты сделал ещё до знакомства со мной... Странно, что ты мне их никогда не показывал, а увидел я их только спустя долгое время, после твоей погибели, когда нашёл в себе силы распечатать их. Из тебя бы вышел отличный фотограф, Хёнджин...
На этих фото ты всё такой же шестнадцатилетний парень и навсегда останешься таковым. Даже не верится, что ты не узнаешь, что такое первые морщины возле глаз, что такое это ваше здоровое питание, ведь с взрослением надо следить за фигурой... Никогда не сможешь стать стареньким дяденькой, живущим с таким же стареньким дяденькой вроде меня. А я ведь надеялся, что мы с тобой всё же купим квартиру и сделаем ремонт совместной мечты, чтобы прожить в ней долгую счастливую жизнь.
Я старше тебя Хёнджин... это забавно, сейчас мне... мне уже двадцать два.
Тяжковато без тебя...
Мне всегда приятно вспоминать, как ты ласкал мои глаза своим видом, как дарил мне даже короткие прикосновения до щёк и как скрашивал мои унылые пыльные деньки.
Подростковое сердце - смешная штука на самом деле. Ты смог затуманить мой разум и украсть мои чувства за жалкие пару дней и не отдаёшь по сей день. Полагаю, я остался бессердечным, необъяснимо то, что я отвергаю любого человека. Не поверишь, но я не завёл даже одного нового друга, уже не говоря о чём-то большем. В каждом человеке я вижу малейший повод, чтобы начать забывать тебя. Это слишком больно.
Знаешь... я только надеюсь, что ты сейчас счастлив... встретил ли ты там Сынмина? Я очень надеюсь, что да. Мне кажется, он больше достоин твоей любви, чем я. Пожалуйста, будь счастливым, не вспоминай обо мне, я делаю это за двоих... делал и буду делать...
...выдыхаю
Как же мне больно, Хёнджин...
Я всё ещё плачу, семь лет прошло, но я чувствую всё то же самое, что и в тот роковой день. Гнев, злость, жалость, ужас... Ты не заслужил того, что получил... Нет, нет и нет!
Тот урод, Ник Чаттер, сделал это. Он рассказал тем парням о нас... И... это моя вина, я ему первоначально сказал об этом. Наверняка, будь ты сейчас здесь, сказал бы, что я ни в чём не виноват и всё прочее... Но нет, я полностью беру вину на себя и это единственное, о чём я прошу себя не думать всегда, но...
Но я ежедневно просыпаюсь от боли, колющей в сердце, а как только осознаю что же это, всё сводится только к тому, что во всём виноват я.
Прости меня... умоляю, прости... Пусть хоть мои горькие слёзы, что прямо сейчас капают на этот бедный лист дневника, свидетельствуют о моём искреннем сожалении. Но... ничего от моих сожалений не произойдёт. Тебя не вернуть, и от этого в горле появляется ком.
Как же так? Не вернуть..? Что, прям совсем? Почему? Я же... я же когда-то ощущал твою кожу под своими пальцами.. я же был окольцован твоими руками... ловил же твой любящий взгляд, неужели... это всё просто исчезло? Но куда? Хёнджин! Почему тебя нет?! Где же ты..? умоляю, найдись...
Tell me why I can't be there, where you are?*
Ох, а ты знаешь... ты серьёзно влип... Ты нарисовал на моём торсе цветы тогда, сказав, что наша любовь не угаснет до тех пор, пока цветы не завянут... Что же... они никогда не завянут, на том месте я набил татуировку. Это абсолютная копия твоих цветов... Дома я практически не ношу футболки... Всякий раз, проходя перед зеркалом, смотрю на себя и эти цветы, напоминая себе о тебе...
Ты и представить себе не можешь, сколько раз я хотел было кинуться в холодное море со скалистого обрыва и разбиться о камни под водой, сколько раз сжимал в ладони лезвие до крови, не решаясь провести им по запястью... сколько раз прожигал взглядом аптечку, стоящую на полке в кухонном шкафчике... Поверь, я много чего хотел сделать, чтобы оказаться там, где ты. Сейчас я этого не делаю, потому что не хочу, чтобы память о тебе пропала... Безусловно, тебя помнят твои родные, Феликс, все, кто был с тобой знаком... но никто не будет помнить тебя таким, каким помню я.
Я помню твою яркую улыбку, вызванную моими нелепыми шутками, твои влюблённые глаза, смотрящие на меня как на сокровище, которое хочется сохранить... Я помню твои аккуратные пальцы, которые почти никогда не могли отлипнуть от собственных ключиц и которые так изящно держали карандаш, осторожно вырисовывая каждую деталь на бумаге. Твои губы... скажу точно, что никто кроме меня сейчас не знает, какого это... прикасаться к ним своими и пробовать на вкус, нежно касаясь твоих тёплых щек и чувствуя размеренное дыхание носогубкой.
Никто не помнит того, как ты любишь. Только я. И если я позволю себе оступиться и оказаться там, где ты... Не останется никого, кто будет тебя помнить так...
Если бы я не жил те два-три года с родителями до совершеннолетия, я бы вряд ли выдержал.
Они забрали меня сразу после того, как огласилась новость о том, что в нашем интернате кого-то забили до смерти. Я был пострадавшим, хотя поверь, в тот момент мне хотелось умереть больше всего... Я лежал на асфальте, смотря в твои мёртвые глаза, без способности остановить слёзы, что текли, обжигая свежие раны. Было больно, но тебе было больнее. Честно сказать, я и не помню, как нас с тобой нашли, было ли это под утро или к полудню следующего дня... я просто лежал всё это время, не смыкая глаз, иногда пытался растрясти тебя, надеясь, что ты очнёшься, но этого не происходило... Я помню крик какой-то девушки, наверное она и позвала на помощь кураторов, которые сразу же вызвали врачей и родителей. Меня пытались спросить, что произошло, а я практически не говорил, только плакал... Вскоре я всё же сказал, кто нас избил и кто за этим стоит, а они нас выдали, найдя себе оправдание. А директриса, чтобы не испортить репутацию интернату, манипулировала нашими родителями, говоря, что если подать на школу в суд, придётся огласить причину избиения, в таком случае испортится репутация родителей. Было принято решение замять всё это дело и разойтись, как в море корабли.
Я помню, как твои родители смотрели на меня... не сложно догадаться, что было у них в голове. Мои же родители стали сильно опекать меня. Мама оправдывала меня, говорила, что это всего лишь подростковая ошибка или затянувшаяся шутка, во всяком случае, она всё равно чрезмерно контролировала меня. Отец... был зол на меня долгое время, но из-за того, что я всегда был до невозможного подавлен и безмятежен, он смягчился. Мама даже предлагала мне лечения, но я от всего отказывался, что бы то ни было. Я жил с ними до совершеннолетия, хранил под кроватью твои вещи, заново учил корейский, ходил только в школу и обратно, игнорируя всех, кто хотел со мной познакомиться. Дома я пробовал писать стихи только с грустным содержанием и петь песни, которые ты любил.
Кстати... это первое письмо, которое я тебе пишу... за всё это время я ни разу не съездил в Америку на твою могилу... рана всё ещё свежая. Даже сейчас получается так, что Флорида хранит в себе только тёплые воспоминания, весёлые деньки и настоящую любовь, а Корея всегда была и будет связана со страданиями...
...
Феликс переехал в Корею практически сразу после моего дня рождения, из-за смерти Криса. Его здоровье ухудшилось вмиг, как только узнал о тебе. Кто бы знал, что ты для него так дорог и это могло так сильно потрясти его... Фел сильно переживал, но в итоге случилось так, как случилось. К сожалению я не сразу узнал об этом о всём, из-за того, что связь с ними полностью разорвалась. Феликс знал лишь о том, что я живу в Сеуле, как и его отец, который тоже когда-то переехал из Сиднея сюда и устроился педагогом в корейский университет на факультет философии, оставив живопись позади. Так получилось, что на первом курсе он был моим преподавателем... соответственно Феликс легко нашёл меня. Ах да... я поступил на филолога, это единственное, на что я горазд, и мне, кажется, нравится.
Фел был безумно раз видеть меня спустя долгое время без встреч и без связи. Мы понимали и понимаем друг друга, как никто другой. Товарищи по несчастью, ха-ха...
Его отец очень много зарабатывал, поэтому нашёл двухкомнатную квартиру в хорошем районе и заплатил за несколько месяцев вперёд. Феликс сразу же сказал, что я буду жить с ним, на что я охотно согласился. Он тоже поступил на филологический, но в отличие от меня, он собирается работать переводчиком, а я даже не знаю, кем стану... Сейчас мы платим за квартиру пополам. Иногда я пишу тексты для песен, сочинения, рефераты и что-то подобное на заказ. Феликс работает в кофейне возле университета, где довольно большая проходимость.
Мы... хорошо уживаемся. Феликс практически зажил новой жизнью. Безусловно, без боли не хранит память о вас, но ему далось пережить это легче, сейчас он на этом не зацикливается и пытается помочь мне... На самом деле, с тех пор, как я живу с ним, всё стало чуть легче. В первый год совместного проживания всё ещё было трудно и мне и ему, скорбь съедала обоих заживо... но уже потом он потихоньку научил меня отвлекаться. Часто твердил мне, что не нужно зацикливаться на прошлом и жить дальше, но я всё ещё не могу... Я буду чувствовать вину за то, что не буду думать о тебе каждую секунду и не буду посылать тебе лучик солнца... На это он мне тоже много чего отвечал, но я не могу это воспринимать. Я всё ещё не решаюсь на то, чтобы пойти к психологу... Феликс меня то и дело подталкивает к этому, а я думаю... хочу ли я? Хочу ли я жить не с виной и обидой на душе, а с улыбкой на лице и здоровой головой? Может, мне нравится утопать в боли и муках? Феликс говорит, что хуже точно не стане-"
Не успевая дописать слово, ручка внезапно соскальзывает, делая ненужную линию после буквы "е", а тело дёргается от неожиданно появившейся ладони на плече Чонина. Сначала он очень напрягается, чувствуя, как пальцы сжимаются на его полосатой бирюзовой рубашке, но вскоре он облегчённо вздыхает, слыша знакомый голос.
- Праздничный ужин готов, - со слабой улыбкой произносит старший. - Давай поедим и пойдём на улицу, Рождество в самом разгаре! - Он кивает на окно, под которым во всю веселятся дети, лепящие снеговика и кидающие друг друга в снег. По бордюрам ходят смеющиеся люди, держащие в руках бенгальские огни, и Чонин позволяет себе улыбнуться, взглянув на них.
- Да, я... сейчас приду. - Ян закрыл свою тетрадь и убрал шариковую ручку в прозрачный стакан, стоящий рядом с включённым ноутбуком. На паузе стояла четвёртая часть "Гарри Поттера" - так Чонин коротал время до Рождества. Феликс кивнул и ушёл на кухню, слегка прикрыв дверь.
На шкафу, что стоял напротив стола Яна, стоял музыкальный центр, который одаривал комнату знаменитой новогодней песней от "Wham!", вот только Чонин никому особенному не отдаст своё сердце в этом году, чтобы спасти себя от слёз. Наверное потому, что сердце давно покинуло его.
Он пару секунд смотрел на незаконченное письмо в своём дневнике. Стоит ли дописать? Хватит ли слов? И если есть какая-то связь с загробным миром, сможет ли он прочесть его когда-нибудь? Чонин надеялся лишь на то, что Хёнджин всегда смотрит на него теми же влюблёнными глазами, таящие в себе горечь.
"Я всегда буду рядом" - сказал он тогда.
Ян встал из-за стола, выключая яркую настольную лампу, и подошёл к окну, увешенному светодиодной гирляндой. Взгляд всё такой же поникший, скучающий, руки нервно теребили тюль.
Эта песня закончилась, а вслед за ней началась другая. Выводящая на слёзы. Казалось, что Чонин не слушал её ни разу после той дискотеки в честь дня благодарения.
"Moonlight affair..."
Он, не выдерживая, опускает голову, заставляя себя сдержать слёзы. Одновременно ностальгия и горечь боролись за место в чониновой голове. Что же сейчас затуманит его разум?
- Чонин? Что с тобой? - Феликс выглядывает из дверного пролёта с измазанной в майонезе вилкой в руке. Он неоднозначно глядит на спину Чонина, пока тот пытается вытереть подступившие капли с глаз.
- Это... это песня, под которую... мы впервые танцевали с ним, Феликс... - он всё же не выдерживает и пускает в ход слёзы. - Это было самое волшебное мгновение, которое навсегда изменило мою жизнь и которое я никогда не забуду... Он был такой красивый в тот вечер... такой красивый и... безмятежный, он знал, что я буду им очарован. Он был так близко в тот момент, так нежно держал меня за руки и так соблазнительно гладил меня по телу... - непроизвольно потирая свои предплечья, взахлёб рассказывал младший. - Я всё ещё не могу поверить...
- Йена... - нежно произносит Фел, кидает вилку на столик и подходит к нему. Он осторожно касается руками его плеч и кладёт свою голову ему на спину. - Я тоже не могу поверить... Они совершенно не заслужили этого всего. И это убийственно больно, но... Я стараюсь не так часто вспоминать об этом. Я понимаю, что ты думаешь на этот счёт, но... подумай сам, разве был бы сейчас Хёнджин рад, если бы увидел тебя таким? Таким измученным и подавленным. Я думаю, что нет. Он точно хотел бы, чтобы ты сейчас был счастлив, радовался каждому дню и не шугался бы каждого человека. Просто вспомни, как сильно он беспокоился, если с твоего лица пропадала улыбка, он всегда делал всё, чтобы ты был счастлив. Он знал, что в этом весь ты. Ты не можешь быть таким, какой ты есть сейчас. Я уверен, что если Хёнджин всё же видит тебя, даже прямо сейчас, у него разбивается сердце на тысячи осколков от того, что он не может заставить тебя улыбнуться в данный момент. Чонин... он всегда с тобой, пусть не материально, но он есть... есть в твоём сердце и на небе. Уверен, он оберегает тебя... Ты не можешь его обнять, но поверь, он делал это много раз, находясь в своём невидимом и неосязаемом облике. Он тебя любит и... его жизнь здесь остановилась, но не твоя. Он был смыслом твоей жизни, но сейчас нужно делать свежий глоток воздуха и бросаться в новую жизнь, пока не стало совсем поздно... - он сделал недолгую паузу, сосредотачиваясь на сказанном и прислушиваясь к тихим всхлипам младшего. - Чонин... пообещай, не мне, а ему, что ты будешь жить дальше... прямо с этого нового года. Пообещай, что отпустишь это, жизнь наверняка припасла для тебя столько всего интересного и нового... позволь себе принять это... Ну же... - Феликс прикрывает глаза, окольцовывая своими руками грудь младшего.
Он продолжает молчать. Щёки снова покраснели от слёз и ранее нанесённый карандаш для глаз размазался. С каждой секундой его плечи содрогались всё больше от нелепых мыслей и метаний. Единственное, что сейчас его успокаивало - сжимающиеся пальцы на груди. Как Феликсу всегда удавалось передать весь свой искренний трепет, да ещё и так бескорыстно? Пусть он уже не ребёнок, ну лучик света всё ещё живёт в нём, и кажется, никогда не погаснет.
- Я... обещаю, - неуверенно отрезает младший. - Наверное, мне и самому уже надоело оглядываться назад, надеясь увидеть его где-то. Я боюсь... боюсь перемен.
- Мы преодолеем это вместе... согласен? Найдём тебе психолога, я могу спросить у отца, у него наверняка много знакомых, может, кто-то посоветует специалистов. Я буду поддерживать тебя, Чонин... всегда. Ты - практически единственное, что у меня осталось, и я не могу смотреть на то, как ты угасаешь с каждым днём всё больше... Может... это прозвучит очень эгоистично, но я не смогу и тебя потерять. Подумай какого будет мне, если тебе это важно, конечно... - Ли отрывается от его спины, обходит и упирается об подоконник, смотря на чужой профиль.
- Да... ты прав. Родители не зря прогнали меня тогда, я им не нужен... Мы остались друг у друга, - Чонин спустя долгое время поднимает затуманенный взгляд, пытаясь не свалиться в обморок. Он судорожно вытирает лицо рукавом и резко переводит взгляд прямо на лицо Феликса. - Прости меня. За всё. Я очень признателен... ты столько сделал для меня...
- Да ч...
- Если бы не ты, я не знаю где бы я сейчас был... Теперь я даю честное обещание тебе: я исправлюсь... я оставлю прошлое в прошлом. Я сожгу все те вещи, если понадобится... правда. Всё, что угодно сделаю. - Пусть и очень неуверенно, но Чонин протягивает мизинец к старшему. - И в будущем... я буду прикладывать все усилия. Я уже не буду гадать, ныть и утопать в останках прошлого, закапывая себя всё глубже и глубже. Я буду знать, как правильно. Я сделаю так, чтобы он гордился мной. Чтобы ты гордился мной... - Феликс протягивает мизинец в ответ, скрепляя их вместе.
- А ты знаешь почему сейчас ты обещаешь нам это? - Ликс делает последнее движение, заключая сделку большими пальцами, - ты впервые выплеснул всё, что гложило тебя, на бумагу, - слегка улыбается он, - я сделал то же самое, когда оплакивал Криса и... мне полегчало. Я уже горжусь тобой, ты молодец.
Чонин пускает искреннюю улыбку на своё лицо. И пусть его всё также переполняют неоднозначные чувства, он осознаёт, что смог пообещать, а уж если пообещал, значит не отвертится.
Необъятная пустота заполняет его, он будто чувствует очищение.
"Я выпущу тебя из своей головы, но ты останешься жить в моих воспоминаниях.
Я любить тебя буду, можно?
Даже если нельзя, буду!
Не успел я к тебе на помощь,
Когда трудно тебе было,
Но моего спасения время пришло.
Если знаю, что в случае сием
Хоть слёзку счастья прольёшь,
Я не только на ножки встану
Я радушному миру любовь подарю.
Оставайся свободным - тебя умоляю,
Не возвращайся на зовы мои,
Поморив меня родом молчанья,
Я без капли жалости это смиряю".
♡♡♡
*Backstreet boys - Show me the meaning of being lonely (песня с душераздирающим текстом, что очень подходит главе).
Вот и конец данной истории...
Мне невероятно трудно дался эпилог, я не думала, что буду так сильно плакать.
Ровно год назад я начала выкладывать эту историю, до мелочей продумав сюжет и цели, совсем не думая, что кто-то её прочитает. Я правда вложила в эту работу большую часть себя, и отнеслась к ней настолько ответственно, насколько могла.
Спасибо всем, кто читает её с самого начала и следил за выходом новых глав, и разумеется, спасибо тем, кто пришёл чуть позже или придёт в будущем, чтобы её прочитать. Даже самое малейшее внимание к этой истории очень важно для меня.
Извиняюсь за ошибки, которые наверняка попадались вам, и не раз, однако даже после пометки "Завершённая история", я буду не раз залезать сюда и перепроверять главы по тысячи раз.
Ещё раз огромное спасибо всем вам. Крепко целую в обе щёки!♡