Wasted Light

В природе нет цвета красивее, чем юная листва деревьев в мае. Базель окрасился в этот ярко-зелёный цвет надежды и жизни и ждал своего звёздного часа. Артисты уже понемногу обжились в своих обителях и во всех смыслах готовились к самому важному, возможно, во всей их жизни дню. Мы затронем лишь малую, но поворотную часть этого удивительного времени: промежуток с вечера перед вторым полуфиналом по вечер перед финалом – с четырнадцатого по шестнадцатое мая, ровно двое суток.

Кайл уже прекрасно выступил, даже прошёл в финал, но уже второй день не выходил из номера и, укрывшись с головой одеялом, раз пятидесятый пересматривал своё выступление. Ещё он был голоден, что продолжалось довольно долго и отчего голова уже совсем не работала, но он продолжал сидеть над этим видео, от которого уже подташнивало, и высматривать, что же такого нашла в нём мама.

Она благородно написала ему прямо после выступления: «Поздравляю! Хорошо, молодец. Но всё ещё не очень. Передай команде, пожалуйста, доработайте на максимум». И потом ещё добавила: «И почему мне опять кажется, что ты прибавил? Надеюсь, это эффект от телекамер. Но от греха подальше посушись перед финалом, благо времени достаточно. Попробуй узнать у солиста Циферблата, может, он что-нибудь подскажет тебе. В общем очень аккуратно с питанием». И последнее: «Победитель должен быть идеальным. У тебя есть потенциал стать таким, я знаю. Всё в твоих руках, вперёд!»

Он сидел и кропотливо выискивал эти лишние сантиметры или неточности в вокале и движениях. Он их не находил, но был уверен, что они есть и он просто в упор не замечает очевидные ошибки, которые заметили все, он начал обвинять себя в нарциссизме, это стало похоже на манию, гипноз, но, словно по щелчку, он, ничего не помня, вернулся в реальность, когда в комнату постучал и вошёл Йоханнес. Он имел вид пуганый, но решительный.

— Как дела? – начал он.

— Пойдёт, – ещё будучи не в себе, ответил Кайл. – Скажи ещё раз честно, как по-твоему я выступил?

Йоханнес устало выдохнул:

— Ты выступил идеально!

— Не разбрасывайся такими словами. Что можно улучшить, как ты считаешь?

— Твоё эмоциональное состояние.

Кайл от души посмеялся.

— Ты знаешь, я пришёл не просто так, – уже более серьёзно, но всё так же ласково продолжал Йоханнес. – Мне кажется, ты уже всё понял про моё отношение к тебе, я и не скрываюсь, – Кайл напряжённо смотрел на него, полуживые нейроны усиленно пытались простроить цепь дальнейших событий и действий. – Завтра день, ради которого я жил. Я взвинчен до предела. Этот вечер – словно кульминация моей жизни. Я очень хочу разделить это с тобой. Настолько близко... насколько возможно в природе.

— Боже, нет! – Кайл вскочил и в неподдельном страхе посмотрел на него. Он будто бредил, глаза его блестели, и казалось, что было слышно бешеное биение его сердца.

— Пожалуйста, – он почти умолял. – Только ты можешь сделать меня счастливым. Ты очень нужен мне сейчас, ты нужен мне всегда. Пожалуйста. Одна ночь. Делай со мной что хочешь.

Он подходил всё ближе и ближе, вот-вот – и можно будет ощутить тепло его тела и дыхания. Лицо Кайла было искривлено невыразимой эмоцией. Глаза горели злым пламенем, которое сжигает километры лесов, щёки покрылись багровым, челюсти вжимались друг в друга со страшной силой, словно пытаясь раскрошить зубы, и все мышцы лица были в таком адском напряжении, будто ему резали кожу, но он скрывал эту боль.

Сейчас всё было в его власти. Нет смысла рассуждать, раскладывать варианты и аргументы – надо просто сделать выбор, резко и без оглядки.

Всё в его голове свершилось за доли секунды. Он почти не думал – он сделал шаг вперёд и молча приложился к губам Йоханнеса. Всё шло очень бурно и стремительно: через мгновение они оказались на кровати, обхватывая друг друга руками и ногами, через два – на них уже не было одежды, через три – всё началось.

Это было быстро, для одного благодаря безудержной страсти, для другого – из желания быстрее всё закончить. Но через десять минут они, шокированные и утомлённые, лежали в постели немного порознь и боялись нарушить тишину. Столько всего можно было сказать и сделать, но почему-то Йоханнес выпалил отчаянно, но безжалобно:

— Мы будем притворяться, что этого не было? – и кротко улыбнулся.

Кайл не нашёлся, что ответить. Он закрыл лицо руками и измученно простонал.

— Я не знаю, Ханси... Я не хочу об этом переживать. Давай оставим это, и пусть всё будет, как будет. Ответственность, обязательства... Не слишком ли мы молоды для этого?

— Пожалуй...

— Ты рад, что мы это сделали?

— Я мечтал об этом. Я хотел этого больше победы. И, да, я очень рад.

— Это главное, – заключил Кайл и поцеловал сияющего Йоханнеса в щёку. Он же на этот раз не стал ни с кем ничем делиться – он решил сохранить это счастье глубоко внутри себя.

До шоу оставалось около часа. Конкурсанты и организаторы на низком старте. Второй полуфинал.

Артисты сидели по гримёркам и совершали последние подготовительные ритуалы: кто-то каждые пять минут подкрашивал губы, кто-то постоянно крутился у зеркала, кто-то в двадцатый раз за день проходил вокально свою песню.

Йоханнес ходил из стороны в сторону и старался дышать глубоко и ровно. Получалось так себе, но нужный психике эффект был достигнут: он полностью отключился от происходящего и был всецело погружён в себя. По указанию его никто не трогал и даже не смотрел на него, но следили за его телефоном и были готовы передать, если поступят вести от родителей, Сиссаль или Кайла. Последний не заставил себя долго ждать и позвонил, о чём было сейчас же доложено Йоханнесу. Он немедленно ответил.

— Алло! – подрагивающим голосом сказал он.

— Привет. Как ты? – Кайл говорил тихо и вяло.

— Очень волнуюсь. Справляюсь как могу. Может, есть что посоветовать?

Но Кайл, как будто не услышав вопроса, заговорил ясно и уверенно, словно репетировал эту речь так же дотошно, как свой конкурсный номер.

— Я только хотел сказать, что чувствую к тебе то же. Мне так кажется. Просто я давным-давно перестал себя понимать и осознавать, что я чувствую, говорю и делаю. Прости меня, что я такой. Я всей душой с тобой сегодня. Спасибо, что ты есть. Спасибо, что зажёг во мне этот пока тусклый огонь. Ты лучший человек во всём мире. Пускай сегодня мир об этом узнает! Покори их, как ты покорил меня. У тебя всё получится! Я в тебя верю! Спасибо, что выслушал.

Йоханнес от такого счастья не мог даже пошевелиться. Он стоял посреди гримёрки, раскрыв рот, и активно соображал, как ему отреагировать на всё это.

— О боже, я даже не знаю... Спасибо! Спасибо, спасибо, спасибо, что ты позвонил и сказал всё это. Ты не представляешь, насколько это важно для меня. Я обещаю, что не подведу тебя и разнесу сегодня всех! Я хотел бы сказать больше и выразить всё, что у меня на душе, но, во-первых, не могу: слова совершенно не ложатся на язык, а во-вторых, сам понимаешь, давай оставим это для личной беседы. Ещё раз спасибо тебе, мой любимый. До встречи.

Полагаем, наши комментарии излишни. Как сиял, как светился Йоханнес после этого звонка – представить нетрудно. Он и впрямь воодушевился до экстаза и в то же время стал так спокоен, что команда, перепугавшись, даже спросила: «Ты что-то принял?» Но он был чист телом и душой, и любовь, отнюдь не напрасная, окрыляла его и вселяла наивную, но вернейшую веру в то, что всё будет хорошо. Оставим его в этом чудесном состоянии и заглянем в гости к Сиссаль, которая сидела в телефоне и принимала последние напутствия от родных и близких.

Она почти не волновалась, напротив ей хотелось поскорее выйти на сцену и от начала до конца пропеть свою песню, вкушая каждое слово, каждую интонацию и каждую секунду этого момента, который может никогда больше в жизни не повториться. У неё был отличный настрой.

Нежданный звонок всё же заставил немного напрячься. Кайл уже пожелал удачи, что же ему нужно? Не случилось ли чего-нибудь?

— Алло, – твёрдо сказала она. – Что такое?

— Привет. Всё хорошо. Просто звоню узнать, как ты.

Этого уже было достаточно, чтобы она расплылась в улыбке и сменила тон на ласковый и мечтательный.

— Я в порядке. А ты?

Он вновь проигнорировал вопрос и заговорил заготовленными, но эмоциональными словами:

— Я хотел сказать тебе кое-что. Между нами было что-то странное в последнее время. Прости меня, это полностью моя вина. Я веду себя странно, я не понимаю и не контролирую себя и оттого иногда обижаю дорогих мне людей. Мне сложно, я пока не готов ни к чему, а главное – я не хочу никому делать больно. Но я очень тебя люблю. Я всё вижу и безмерно ценю. Спасибо тебе за всё. Я не представляю, что будет потом, но я точно знаю одно: ты прекраснейший в мире человек. Покажи это миру сегодня, покажи себя! Я верю, ты всё сможешь. Спасибо, что выслушала.

Сиссаль смогла сдержать слёзы и не испортить макияж, но внутри всё разрывалось от восторга и благоговения. Кайл, её милый Кайл такой хороший и прелестный и сказал такие замечательные слова. Этот вечер не мог стать ещё лучше.

— Кайл, любимый... Спасибо тебе большое! Я тебя прекрасно понимаю, не вини, себя пожалуйста. Ты стараешься, ты сражаешься и работаешь над собой, ты огромный молодец, и я тобой горжусь. Всё будет, когда будешь готов. Сегодня я буду выступать для тебя. Помни, что я всегда жду тебя. И я тоже люблю тебя.

И она отложила телефон, свободно вздохнув, потянувшись и улыбнувшись, как дремлющий кот. Теперь точно всё будет прекрасно.

Действительно, этим вечером они выступали как никогда. Конечно, немалую роль играло и место выступления: одна из самых престижных сцен мира заряжала бешеным адреналином и будоражила неимоверно. Но, безусловно, слова Кайла засели в их сердцах и прямо во время выступлений отзывались внутри теплейшим трогательным чувством. Они пели пронзительно, возвышенно и нереально красиво. Но читатель и видел, и слышал всё это сам, как и то, что они оба прошли в финал конкурса и были невероятно этому рады. Так что упустим несколько эмоциональных и нервных часов напряжения и накала всего, что только может накалиться. Перенесёмся в полумрак комнаты Сиссаль, где глубокой ночью они с Йоханнесом собрались душевно побеседовать и обсудить всё произошедшее.

— Как же меня трясло, – делился Йоханнес. – Я был уверен, что где-то ошибусь.

— С возрастом пройдёт, – усмехнулась Сиссаль.

— Да если бы не Кайл, мне кажется, я бы умер от страха ещё до начала шоу.

— А что Кайл? – настороженно спросила она.

Йоханнес выпучил глаза и закрыл рот рукой:

— Я же тебе не рассказал! – он сделал жест как бы заземления и приготовления к рассказу чего-то монументального и знаменательного. – Где-то за час до начала, когда я просто задыхался от волнения, он позвонил мне и наговорил много всего приятного, но главное, – на этом месте рассказчик подался вперёд, выставил руки перед собой и сделал очень многозначительное выражение лица, – он, кажется, признался в том, что я тоже ему нравлюсь! – и он снова закрыл рот руками и горящими глазами посмотрел на подругу.

Но реакция была совсем не такой, какую он ждал. Сиссаль задумалась: она отвернулась, поджала губы и глазами забегала по комнате. Йоханнес бы во второй раз пожалел о том, что поделился чем-то таким важным и сокровенным, и даже бы сильно обиделся, уйдя со скандалом, но он остался на месте и выжидательно смотрел на Сиссаль: что-то здесь было не так.

Прошло, может быть, полминуты, прежде чем она зажатым голосом заговорила:

— Прости, я обязана сказать кое-что, но я не знаю как...

От такого начала и его тона у Йоханнеса всё внутри перехватило.

— Он тоже мне звонил примерно в то же время. Тоже сказал много приятного, и... тоже намекал на какие-то чувства или что-то вроде этого. Говорил, он пока не готов, но он всё понимает и ему просто надо время разобраться с собой и так далее. Может, конечно, это я полная дура и ничего не поняла, но я слышала то, что слышала, и сказал он именно это. Я не знаю, как нам быть.

Йоханнес был страшно бледен. Он смотрел на Сиссаль с такой болью и одновременно с неверием и надеждой, его было искренне жаль в этот момент. Сказать он ничего не мог.

— Ханси, мне очень жаль.

— Ханси... – как безумный, эхом повторил он.

— Я не могла не сказать, ты знаешь. Ситуация ужасная. Надо во всём сейчас разобраться и вместе решить, что делать.

— Мы спали.

— Вы что?! – она поперхнулась.

— Вчера.

— Поверить не могу...

— А я не могу поверить в то, что всё было ложью.

— Слушай, мне всё теперь ясно. Тогда в Амстердаме он мне затирал, что ему кто-то нравится, но они с этим человеком слишком различаются в каком-то пункте, из-за чего такие отношения предосудительны... как-то так мне очень завуалировал, но я была уверена, что он говорил о возрасте. А потом он начал как-то странно общаться, что ли задирать меня или надсмехаться, мне стало некомфортно, и я просто ушла. В ту же ночь вы поцеловались, но у меня не сложилось: если он мне намекал на чувства к тебе, то чем же таким вы отличаетесь друг от друга, что именно это послужит поводом для осуждений и со стороны общества, и со стороны него самого, он мне это подчеркнул. В итоге я ничего не поняла. И сегодня это...

Снова повисла тишина.

— Знаешь, на что это очень похоже? Он понял, что он нам обоим нравится.

— Он тебе нравится? – ещё сильнее изумился Йоханнес.

— Ой, да... Не суть. Он это понял и начал как бы играться с этим, только не пойму зачем...

— Эго, – быстро сообразил он. – У него же с этим проблемы, он и не скрывает. А тут его сразу два человека в открытую боготворят, вот он и питался этим. Вопрос один... Какова правда?

— Пойдём узнаем у него?

Но на грозное сообщение Сиссаль: «Надо серьёзно поговорить» ответа, естественно, не последовало до утра. Тогда он написал: «После репетиций».

В условленное время они собрались. Говорила преимущественно Сиссаль, Йоханнес стоял чуть позади и в исступлении смотрел на Кайла.

— Мы всё друг другу рассказали. Всё, что ты говорил и делал в отношении нас обоих. Мы не спрашиваем зачем и почему (хотя услышать разъяснения на этот счёт было бы неплохо), единственное, что мы хотим знать, – где правда? Что на самом деле? – она сказала это великолепно.

Кайл, хоть и готовился ко встрече, сразу не нашёлся, что ответить. Всё-таки после небольшой паузы он заговорил довольно спокойно и внятно.

— Я вижу ваш настрой и вряд ли смогу как-то это исправить. Но попробую объяснить. Если ваша главная претензия в том, что я перед полуфиналом позвонил и наговорил всякого вам обоим, то я всего лишь хотел вас поддержать, чему вы, кстати, были очень рады.

— Но наша главная претензия в том, что ты врёшь, пользуешься нами и надругаешься над нашими чувствами, – Сиссаль продолжала давить.

Честно говоря, это был тупик. Кайл в безысходности замотал головой и с надрывом сказал: «Простите».

— То есть ты даже не попытаешься? – она имела вид победный. Йоханнес же всё ещё надеялся.

— Простите... – повторил Кайл. – Я правда не со зла. И то, что я вам говорил про моё состояние – чистая правда. Я не знаю, что со мной и как стать нормальным. Всё, что я могу, – это просить прощения. И я прошу. Дальше всё за вами.

Сиссаль гневливо бросила: «Пошли, Йоханнес», развернулась и направилась к двери, что было довольно красноречиво. Но тот остался на месте и продолжал смотреть прямо в глаза своему возлюбленному. Нет, он не мог так с ним поступить.

Она вышла из комнаты, оставив их вдвоём. Они смотрели друг на друга очень странными взглядами то ли незнакомцев, пересёкшихся на улице, то ли многолетней семейной пары. Столько всего можно было сказать и сделать, но почему-то Йоханнес выпалил отчаянно, но безжалобно:

— Неужели ничего не было?

...

— Было.