40
Чон Михек
Я понимаю, что что-то не так, как только приземляюсь в аэропорту.
Люди часто говорят, что шестого чувства не существует и что способность предвидеть опасность - просто миф, придуманный суеверными верующими со злыми духами.
Однако именно это шестое чувство предупредило меня о том, что что-то не так, и позволило принять контрмеры. Это, а также мой крепкий захват критической информации и слабых мест врага.
Идеальной защиты не бывает. Не существует даже фортов, зашифрованных систем безопасности или армий охранников. Единственный способ устранить опасность и защитить тех, кто имеет значение, - собрать как можно больше информации о нужных людях.
О тех, кто не посмеет мне перечить. Потому что они боятся, что в их рядах есть шпион, который перережет им горло прежде, чем они смогут добраться до меня.
Вот как мне удавалось эффективно защищать свою семью на протяжении десятилетий. Я уже сбился со счета, сколько раз мне удавалось раскрыть заговор задолго до его исполнения и быстро положить ему конец.
Никто, кроме моих старших охранников, не знает об этих попытках. И уж точно не моя жена. Как бы она ни влилась в мой образ жизни, я не хочу беспокоить ее из-за вредителей, о которых уже позаботился.
А поскольку информация крайне важна, я с раннего возраста учил своих детей добывать как можно больше сведений не только о врагах, но и об их друзьях, окружении, охранниках.
В общем, обо всех, кто пересекает их пути.
Если они знают, с кем имеют дело, они смогут избежать любого злого умысла и даже разрушить конфликт до того, как он возникнет.
Этот талант естественно передается моему сыну. Он прекрасно осведомлен обо всем, что его окружает, и делает все возможное, чтобы реализовать этот принцип в своей повседневной жизни.
Дженни, возможно, и была защищена, но она также может получить любую информацию, которую поставит перед собой цель, благодаря своим навыкам общения с людьми. Именно так ей удалось выжить в нашем мире все это время.
Я доверяю навыкам выживания своих детей, даже когда меня нет рядом. Мне все еще хочется, чтобы они зависели от меня в плане защиты, но я знаю, что настанет день, когда они выберут свой собственный путь в жизни.
Несмотря на это доверие, я чувствую, что что-то пошло не так за то время, пока я ехал сюда из Штатов.
Я переглядываюсь со своим старшим охранником, и он кивает, вероятно, испытывая то же чувство, что и я.
- Сэр.
Я останавливаюсь у входа в особняк, в котором живет мой сын. У дверей нас встречает молодой человек, вероятно, на несколько лет моложе Чонгука. У него мускулистое телосложение, светлые русые волосы, маленькие глаза и угловатые черты лица.
Это не один из охранников, которых я отправил с Чонгуком, когда он впервые приехал на этот мрачный остров, где стоит такая же раздражающая погода, как в Англии, и такие же безвкусные манеры.
В расспросах нет необходимости, потому что я точно знаю, кто он. Мы следили за ним с тех пор, как Чонгук сообщил мне о его существовании.
- Пак Чимин,- произношу я его имя с укором в своем спокойном голосе.
Его тело застывает, вероятно, понимая, что все слухи, которые он слышал обо мне, - правда.
- Сэр, да, сэр.
Старший охранник обходит его, как огромный кот, который собирается сожрать детеныша, и спрашивает с грубым корейским акцентом:
- Возраст.
- Двадцать один, сэр.
- Род занятий родителей.
- Они оба умерли.
- Место рождения.
- Корея.
- Как ты попал на этот остров?
- Стипендия.
- Почему присоединился к Змеям?
- Я не хотел возвращаться к прежней жизни и подумал, что если присоединюсь к нью-йоркской мафии, то обеспечу свое будущее.
- Причины, по которым ты дезертировал и выбрал Чонгука.
- Он спас мне жизнь, когда не нужно было. Он также научил меня, что я могу взять свою судьбу в свои руки, и если потерплю неудачу, то так тому и быть. Я всегда могу попробовать снова.
- Военный опыт.
- Один год.
- Слишком мало. - охранник цокает. - С таким же успехом можно считать, что ничего нет.
- Я не против снова поступить после колледжа.
- Спецназ? - спросил он, приподняв бровь.
- Если этого хочет начальник.
- Даже если это не то, чего он хочет, ты пойдешь. - Я делаю шаг вперед. - Ты должен быть первой линией обороны для моего сына, и если я не могу доверять тебе в его защите, то могу и буду устранять тебя.
Он сглатывает, но не разрывает зрительный контакт.
- Да, сэр.
- Ты кажешься хорошим парнем, Чимин, но я буду следить за тобой до самой смерти. - Я хватаю его за загривок и смотрю прямо в глаза. - Если я почувствую хоть намек на предательство, некомпетентность или даже ошибку в суждениях, мы увидим тебя снова при менее приятных обстоятельствах. И помяни мое слово, смерть будет такой, какой ты только пожелаешь. Будь верен, и ты получишь компенсацию. Все остальное будет наказано.
- Я предан, но не вам, сэр. Я предан Чонгуку. - Он не пропускает ни одного удара, когда произносит эти слова.
- Как ты смеешь? - охранник тянется к нему, но я поднимаю руку, останавливая его на его пути.
После секундного пристального взгляда на парня, я небрежно отпускаю его.
Он не делает ни шагу назад, не вздрагивает и даже не выпускает вздох облегчения.
Я все еще не совсем доверяю этому парню, но он мне нравится. Возможно, он сможет расширить туннельное зрение Чонгука.
- Где он? - я прохожу внутрь с ними сзади.
- В комнате управления. Давайте я вас туда отведу.
- Нет необходимости. Ты можешь остаться здесь. - Я улыбаюсь, когда мой охранник бросает на меня взгляд «неужели?». - Пареньку нужно усвоить некоторые суровые факты. Думай о нем как о Яноне.
- Не могу. По крайней мере, Янон служил в спецназе.
- Не будь снобом. - Я улыбаюсь про себя и направляюсь в комнату управления на втором этаже.
Я несколько раз навещал Чонгука за годы его учёбы здесь, в основном потому, что моя жена скучает по нему и не хочет беспокоить его, чтобы он часто приезжал домой. По этой причине я выучил все тонкости этого особняка наизусть. На самом деле, я знал все об этом месте еще до того, как Чонгук ступил сюда.
В конце концов, я не мог отправить его сюда, не убедившись, что здесь все хорошо охраняется.
Я толкаю дверь в комнату и останавливаюсь на пороге.
Чонгук сидит перед бесчисленными мониторами, один, поставив локти на стол, опершись подбородком на руку, и смотрит зацикленный кадр.
На экране девушка убегает с участка, снимая парик и обнажая волосы, прежде чем исчезнуть из поля зрения камеры.
Кадр повторяется снова и снова, словно заезженная пластинка.
Я подхожу к Чонгуку и бросаю взгляд на то, что лежит перед ним. Полупустая бутылка виски, его телефон, перевернутый на столе, и комикс? Он даже не читал их в детстве.
Дети равняются на супергероев; он равнялся на меня.
И на клоунов. Он любил этих ублюдков по неизвестным причинам, и поскольку у Лии была небольшая фобия на них, я часто брал его с собой, чтобы посмотреть на эти вещи.
Даже с этой точки зрения он очень похож на меня. Моя жена часто ненавидела это, особенно когда он родился. Ей было грустно, что он ни капельки не похож на нее, но в конце концов она смирилась с этим.
Я хватаюсь за спинку его стула.
- Это та девушка, которая помогла этому ублюдку Бэкхену похитить твою сестру?
Мой сын наконец-то замечает, что я здесь, его слегка потухшие глаза сфокусированы на мне, его реакция задерживается, вероятно, из-за того, что он пьян или находится в таком состоянии.
- Папа? Что ты здесь делаешь?
- Серьезно? Я совершил восьмичасовой перелет на этот богом забытый остров, и это первое, что ты спросил?
- Я не это имел в виду. Я удивлен, вот и все. Почему ты не сказал мне, что приедешь?
- Деловая встреча в последнюю минуту.
- Ты уверен, что это не для того, чтобы превратить жизнь Бэкхена в ад за то, что он посмел встречаться с Дженни?
- Есть еще и это. Я люблю многозадачность. - Я улыбаюсь, затем сужаю глаза на него.- Ты должен был помогать мне в этой миссии.
- Прости, папа. Я не в настроении заставлять ее ненавидеть меня.
- Тогда для чего ты в настроении? - я показываю на девушку на экране. - Месть?
Его глаза, точная копия моих, к огорчению моей жены, переходят на повторяющееся видео. Он молча смотрит на него, делает глоток из бутылки виски, затем говорит:
- Она думала, что Бэкхен хотел поговорить только с Дженни и совершенно не знала о заговоре с похищением.
- Это так?
Он кивает.
- Полагаю, тебе не понадобилось выпытывать у нее местоположение с помощью пыток, как я сначала думал?
Он качает головой.
- Она предложила это, потому что чувствовала себя виноватой за то, что вы с мамой, должно быть, чувствовали. Она также помогла Бэкхену, потому что чувствовала вину за то, как она и все остальные отрезали Дженни. - Беззлобная улыбка окрашивает его губы. - Она многое делает из чувства вины.
- Лалиса Манобан. Единственный ребенок. Ее родители - Хван и Черен Манобан. Бизнесмен и социальный работник высшего звена, соответственно. У нее есть дедушка - бывший министр и бывший премьер-министр. Другой - дипломат в отставке. Ее дядя по материнской линии пошел по стопам своего отца-дипломата и стал активистом. Благодаря своим родителям она близка со всеми вышеперечисленными людьми и принадлежит к шикарному, богатому британскому окружению. Это означает, что они близки со многими влиятельными фигурами, включая, но не исключая родителей Бэкхена, а именно его ублюдка отца.
Мой сын молча смотрит на меня.
- Откуда ты все это знаешь?
Я поднимаю бровь, но молчу.
- Я знаю, что ты можешь получить любую информацию, но почему ты навел справки о ней?
- Она дружит с Дженни. Я проверил их всех, но, возможно, мне нужно расширить свою информацию, раз уж ты так заинтересовался ею.
- В этом нет необходимости. - Он делает еще один глоток своего напитка и вытирает рот тыльной стороной ладони. - Я отпустил ее.
- Ты уверен? Повторяющиеся кадры, которые ты смотришь уже неизвестно сколько времени, говорят об обратном.
Он щелкает несколькими кнопками, позволяя прямой трансляции с камер заполнить экран, а затем замолкает.
Типичный Чонгук.
Иногда меня бесит, насколько он похож на меня. Если нас не подталкивать и не провоцировать, мы никогда не будем действовать. Если нас не довести до предела, мы никогда не заговорим. Обычно я даю ему время восстановиться самостоятельно, поскольку это то, что нужно мне.
Однако Чонгук не один. В отличие от моего бесполезного отца, у него есть я, и я могу сказать, когда моему сыну нужен отец.
После нескольких минут молчания я подтаскиваю стул и сажусь рядом с ним.
- Что происходит?
Он пренебрежительно вскидывает руку.
- Тебе не о чем беспокоиться. Мне просто нужен вечер, я возьму себя в руки и начну действовать.
- Чушь. - Я постукиваю пальцем перед его лицом. - Не от всего можно отмахнуться и забыть. Некоторые вещи гниют в твоем сознании с намерением разрушить тебя изнутри, если ты ничего с этим не сделаешь.
Он делает паузу и наклоняет голову в мою сторону. Он смотрит на меня так, будто я все еще его герой. Нет. Его отец. И я не могу быть более благодарным.
- И как мне это сделать?
- Это сильно зависит от ситуации. Во-первых, расскажи мне об этой Лалисе. Она была на твоем пути после всего, что случилось с Дженни и Бэкхеном?
- Нет. Она была моей гораздо раньше.
Интересно.
Он никогда не упоминал о ней и, вероятно, не говорил о ней ни Дженни, ни моей жене. А я бы знал, потому что наша дочь - полная противоположность своему брату. В то время как он все держит под замком, она все выпускает наружу.
- И что? - я подталкиваю его дальше. - Почему ты ее отпустил?
Еще глоток виски, и еще.
И еще.
- Ей нравился другой парень, но я безоговорочно увел ее у него. Я думал, что смогу заполучить ее полностью. Что со временем она забудет о нем. - Его пальцы сжались вокруг горлышка бутылки. - Я думал неправильно.
- Ты посмотрел на нее со всех сторон, прежде чем пришел к такому выводу?
- Эти кадры. - Он указывает на экран. - Это было во время инициации, в которой она участвовала только для того, чтобы шпионить для него. А он, оказывается, лидер конкурирующей группы. Откуда мне знать, что она не шпионит для него с тех пор?
- Я не думаю, что она на это способна.
- Я тоже так не думал, папа, но тихие- самые хитрые, в конце концов.
- Она волонтер и верит во все праведное. Не говоря уже о том, что в маленькой группе Дженни она ведет себя как мать. Такой человек физически не способен причинить вред, если его не загнать в угол. Ты загнал ее в угол?
Он покачал головой.
- Тогда почему ты так уверен в своих утверждениях?
- Она сама сказала мне, что шпионила для него. Все это время она наносила мне удары в спину, прося моего доверия.
- Это признание было сделано под принуждением?
- Нет.
- Тогда это должно быть хорошим знаком.
- Или попытка обмануть меня еще больше.
- Чонгук. - Я хватаю его за плечо, заставляя повернуть стул так, чтобы он оказался лицом ко мне. - Сынок. У нас с тобой есть одна досадная проблема - отсутствие доверия. Мы всегда думаем, что люди либо хотят добраться до нас, либо в конечном итоге сделают это, и хотя это хорошая черта для выживания и управления, она мешает нам в личной жизни. Когда-то давно я тоже не доверял твоей матери, и в ответ она отдалилась от меня, пока я чуть не потерял ее. Так что если эта Лалиса значит для тебя хоть немного того, что твоя мать значит для меня, не повторяй моей ошибки.
- Как я могу доверять ей, когда знаю, что в ее сердце живет другой мужчина? Что бы я ни делал, я всегда буду для нее вторым выбором.
Боль, прозвучавшая в его голосе, делает со мной неприятные вещи. Чонгук не только мой сын, моя кровь и моя гордость. Он - часть меня. Он - шанс, который у меня был, чтобы доказать, что я не похож на своего отца. Поэтому, видя его страдания, мне хочется уничтожить его демонов ради него.
Но я не могу и не буду.
- У меня нет ответа на этот вопрос. У тебя есть. Любое внешнее вмешательство даст лишь временное облегчение. Если ты не будешь смотреть внутрь себя, ты не сможешь ослабить узел.
Он проводит рукой по волосам.
- Я не хочу терять ее, но сейчас я также не могу ей доверять.
- Тогда не торопись. Но не слишком много, иначе она может ускользнуть от тебя. Если, конечно, ты этого хочешь?
- Это не то, чего я хочу. - Он скользит рукой по комиксу. - Сначала она напоминала мне маму. У нее были моменты, когда она становилась вялой и уходила в свои мысли, в конце концов превращаясь в призрака. Я не мог помочь маме, когда она была в таком состоянии, но я хотел помочь Лалисе. Теперь, когда я думаю об этом, это был первый раз, когда я проявил такой интерес к кому-то, кто не является членом семьи. Я просто хотел сделать ее лучше и в то же время владеть ею. Этот план провалился, но я все же смог разобраться с причиной этих отключений. Со временем это переросло в нечто большее. Я думал, что спасаю ее, но оказалось, что она спасает меня от моих собственных нерешенных проблем.
Я внимательно слушаю каждое слово, слежу за каждым выражением лица и каждым движением его пальцев по комиксу.
Несмотря на то, что он стал идеальным, ответственным взрослым, я не настолько глуп, чтобы думать, что Чонгук стер все, что произошло, пока он рос. Он не настолько молод, чтобы забыть о своей «мамочке-призраке».
И я знаю, что воспоминания о той версии его матери были еще свежи в его голове, когда ему было семь, восемь и девять лет, потому что он иногда спрашивал меня, вернется ли когда-нибудь «мама-призрак».
Однако он не упоминал об этом с тех пор, как Лия снова обрела равновесие, и это первый раз, когда он добровольно заговорил об этом.
- Как спасла тебя? - спрашиваю я низким голосом, чтобы поддержать его разговор.
- Когда я рос, я немного обижался на маму за то, что она стерла нас с тобой. За то, что она не узнавала нас несколько дней подряд. За то, что она была настолько не в себе, что я часто видел, как она бьется во сне. За то, что она смотрела на нас и не видела нас.
- Чонгук. У твоей матери проблемы с психикой.
- Я знаю, но я все равно иногда ненавидел ее. А ты нет?
- Я хотел вытрясти из нее всю дурь, и она тоже иногда меня ненавидит, но это нормально. Мы не можем быть полны любви и понимания всю жизнь.
- Лалиса сказала мне это. Она также сказала мне не винить маму, потому что если бы у нее был выбор, она бы не стала призраком. И она любила нас достаточно, чтобы бороться со своими демонами и вернуться к нам.
Хм.
Кажется, мне нравится эта девушка.
- Поэтому ты так часто звонишь маме в последнее время?
Он кивает.
- Я научился отпускать. Видеть в маме лучшую версию себя, а не ту ужасную версию, которая была в детстве.
Я дважды похлопываю его по плечу, прежде чем отпустить.
- Я горжусь тобой, сын.
- А я нет.
- Почему?
- Я сам себе сейчас не нравлюсь. Я должен пытаться забыть ее, а я выступаю ее защитником и думаю о том, как ее вернуть.
- Если ты хочешь ее вернуть, сделай это. Иначе будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
- А что если все опять сорвется?
- Поговори с ней и выслушай. Действительно слушай, Чонгук. Не умом, а сердцем и душой. Слушай ее теми частями себя, которые она помогла исцелить. И если ты все еще не можешь ей доверять, пусть будет так.
Он начинает делать глоток виски, потом решает отказаться и оставляет бутылку на столе.
- Я сделаю это, когда буду трезв.
- Я согласен. И, Чонгук?
- Да?
- Разговор, который мы только что вели о твоей матери, останется нашим секретом. Она ни при каких обстоятельствах не должна узнать об этом, иначе она будет чувствовать себя ужасно, а мы этого не хотим.
- Я не собирался ей говорить.
- Хорошо.
- Спасибо, папа.
- За что?
- За то, что выслушал меня сейчас, а также за то, что был рядом со мной и мамой все эти годы. Спасибо, что не бросил ни ее, ни меня, как бы тяжело ни было.
Я улыбаюсь.
- Я бы сделал это снова в одно мгновение, малыш.
На этот раз это я делаю глоток из его бутылки виски, а затем направляю ее на него.
- Как только ты получишь свою девочку, приведи ее домой, чтобы она познакомилась с нами. Твоя мать будет в восторге от нее.
- Только если она захочет быть со мной.
- Для этого есть простое решение, сынок.
- Какое?
- Не сдавайся, пока она не захочет. Именно так я поступил с твоей матерью.
Говоря о моей прекрасной жене, мне лучше закончить свои дела в этой богом забытой стране, чтобы я мог вернуться к ней.
Находиться в физической разлуке с Лией - это все равно, что дышать через соломинку и оттягивать момент, когда она снова окажется в моих объятиях.
Чонгук поблагодарил меня за то, что я не отказался от нее, но я благодарен за то, что и она не отказалась от меня.
Мои сын и дочь всегда должны были уехать, но Лия - единственная постоянная в моей жизни.
Моя жена.
Моя одержимость.
Моя.