36
Хван
Перед моим домом стоит какая-то ящерица.
А вместе с ним отталкивающий взгляд, нежелательное присутствие и самонадеянные слова, вылетающие из его рта. Ему здесь делать нечего, поэтому я поспешно избавлюсь от него, брошу в ближайшую канаву, а затем присоединюсь к своей прекрасной жене и дочери.
Мне понадобилась всего минута, чтобы схватить охотничье ружье моего деда, и когда я ворвался обратно к двери, ящерица уже вошла и даже заперла дверь.
Он стоит у входного стола, высокий, отвратительно сложенный и хорошо одетый в черные брюки и соответствующую рубашку на пуговицах. Несколько татуировок выглядывают из воротника его рубашки, как будто он какой-то гребаный гангстер.
Позднее полуденное солнце проникает сквозь высокие французские окна, отбрасывая тень на его темные черты лица, волосы и выражение лица. Он выглядит как брутальная версия моего друга Мину, что о многом говорит, учитывая, что он - олицетворение дикой ебли среди нас.
Я направляю ружье в его сторону.
- Убирайся с моей территории, пока я не разрисовал стены твоими мозгами.
Он даже не вздрагивает, не моргает и не двигается. Его выражение лица остается прежним - пустым, нечитаемым, определенно таким, каким оно должно быть у кровавой ящерицы.
- Я не могу уйти, не сделав то, зачем сюда пришел, сэр. - Он говорит с легкостью, слишком комфортно чувствуя себя в своей шкуре для человека, который выглядит не старше двадцати пяти. О, и он определенно напорист.
Именно об этом говорит неизменный взгляд его глаз. Он настолько напорист и уверен в себе, что это видно за милю. Именно это и вывело меня из себя с первого взгляда. Как только водитель остановил машину перед моими воротами, я обнаружил, что этот парень поджидает меня там, словно серийный убийца с какими-то жуткими наклонностями.
До меня доносится торопливый звук знакомых шагов, за которым следуют характерные вздохи и мягкий голос моей дочери.
- Папа, что ты делаешь?
- Не подходи, Лиса. Я собираюсь прогнать этого незваного гостя и присоединиться к тебе. Черен, звони в полицию.
Нежная рука обхватывает мой бицепс, и меня охватывает мое любимое тепло, когда моя жена спокойно говорит:
- Сначала положи ружье, Хван. Мы можем поговорить об этом.
- Я поговорю с трупом злоумышленника после того, как упокою его.
- Папа!
К моему ужасу, Лалиса почти бежит к нему, берет его руку в свою, как будто это обычное явление, и внимательно, застенчиво встречает мой взгляд, а затем поглаживает бок своего носа.
Пошел я.
Нет.
Я сделаю вид, что не заметил, как она смущается просто за то, что находится в его компании.
И почему, черт возьми, этот чертов ублюдок смотрит на нее такими горячими глазами, словно собирается ее сожрать?
Я убью его первым. Вот и все. Выходом из этой ситуации может быть только убийство.
- Это Чонгук, и он мой парень.
- Ты умрёшь, если не отойдешь от моей дочери. Сейчас же.
- Эта штука, похожая на музей, даже не заряжена. - Сухо заметил он.
- Это и не нужно, если я ударю тебя ею по голове. - Я бросаюсь в его сторону, чтобы сделать именно это, но Черен удерживает меня, и моя дочь-предательница неуловимо встает перед серийным убийцей/гангстером/ящерицей Чонгуком.
Макушка ее головы едва достигает его ключицы, так что тот факт, что она думает, что может защитить его, в лучшем случае комичен.
Или был бы комичным, если бы этот ублюдок не был в процессе кражи моей единственной дочери. Она никогда раньше не противостояла мне. В последний раз, когда она привела домой парня, этого гребаного Джона, она просто улыбнулась и покачала головой, когда я пригрозил ему телесными повреждениями.
Я мог бы открыть бутылку шампанского, когда она сказала нам, что рассталась с этим инструментом в последний год обучения в средней школе.
Что? Никто не заслуживает моей маленькой дочери.
Но даже я знал, что настанет день, когда у нее будут другие отношения. Это заняло больше времени, чем я думал. Почти два года - не то чтобы я жаловался. И все же я думал, что, возможно, Лалиса тоже поняла, что никто ей не подходит, и решит провести остаток жизни со мной и мамой.
Желаемое за действительное.
Потому что мой худший кошмар сбылся, и у нее есть парень. Нет. Я отказываюсь обращаться к нему как к таковому. Я сделаю так, что он покинет мой дом как ее бывший парень.
- Папа, ты не мог бы опустить ружье? - просит она, и этот ублюдок неуловимо перемещается перед ней так, что это он прикрывает ее, а не наоборот.
- Может, этот мерзкий ублюдок перестанет тебя трогать и уйдет?
- При всем уважении, этого не произойдет. - Чем больше он говорит, тем глубже моя ненависть к этой дряни.
Не говоря уже о том, что он все еще трогает мою гребаную дочь.
В момент, когда я озирался и прикидывал, как лучше сбросить этого ублюдка в канаву и избавиться от его трупа, дробовик незаметно выхватили у меня из рук.
Я смотрю на свою жену, которая победно улыбается, держа ружье наготове. Она прекраснее всего на свете и всех в нем, и мне ничего не хочется делать, кроме как обнять и поцеловать ее. Может быть, отнести ее в нашу спальню и заставить забыть о существовании мира.
Но это может подождать, пока мы не избавимся от незваного гостя.
Черен бросает на меня взгляд, говорит:
- Будь умницей, - а потом идет в их сторону.
Может, она все-таки решила пристрелить его ради меня?
Точно. Черен также не считает, что кто-то заслуживает чуда, которое мы получили после стольких трудностей. На самом деле, она была против этого ублюдка Джона больше, чем я.
Она останавливается перед ними с улыбкой на губах, мягкой, искренней и такой теплой, что температура в комнате повышается.
- Привет, Чонгук.
Его выражение лица меняется на выражение полной вежливости, как у гребаного психопата.
- Здравствуйте, миссис Манобан
- О, нет необходимости в формальностях. Просто Черен. Приятно с тобой познакомиться. Лиса как раз рассказывала мне о тебе.
Он поднимает бровь, переводит взгляд на мою дочь, затем снова на жену.
- Рассказывала?
- Да. То, как она говорила о тебе, заставило меня с нетерпением ждать встречи с тобой.
- Мама! - Лалиса качает головой.
- Мне интересно, что она сказала. - Ублюдок украдкой поглаживает руку моей дочери. - Если это не слишком большое вторжение, могу я остаться? Я всегда хотел узнать о доме Лалисы.
- Это и есть вторжение. - Я врываюсь в их круг и прижимаю дочь к себе, заставляя его отпустить ее. - И что это за желание узнать о ее доме? Ты преследователь, мальчик?
Лалиса дергает меня за руку и смотрит на меня большими, умоляющими глазами. Клянусь, она подцепила это выражение из фильма «Кот в сапогах» и решила, что именно так она собирается получить все, что хочет.
Не помогает и то, что она унаследовала цвет глаз своей матери. Я всегда был слаб во всем к своей жене.
Черен ставит ружье на место на стене, а затем берет меня за свободную руку.
- Чонгук, это Хван, очень заботливый отец Лисы. Постарайся терпеть его. Он придет в себя.
- Конечно, нет. Если только он не уедет и никогда больше не покажется рядом с моей дочерью.
- Как я и сказала. Чрезмерная забота. - Черен улыбается ему и щиплет меня за бок. Сильно.
Черт возьми.
- Пожалуйста, присоединяйся к нам за ужином. - Моя жена действительно покидает меня, чтобы проводить этого засранца в столовую. Я следую за ней, все еще держась за Лалису, потому что не доверяю ему в своем доме и не могу позволить ему находиться в компании двух самых важных женщин в моей жизни.
- Ты можешь освежиться. - обращается к нему Черен своим ласковым, материнским тоном. - Ты только что прилетел?
- Я приземлился в Лондоне полчаса назад.
- Тогда ты, наверное, устал. Можешь отдохнуть наверху до ужина, если хочешь?
- Вообще-то, нет. Перелет был недолгим. - Этот ублюдок имеет наглость улыбаться моей жене ровными белыми зубами, которые я выбью прямо у него изо рта. - Я бы лучше помог, если вы не против.
- Конечно, конечно! Лалиса не очень-то помогала резать овощи и вместо этого порезала палец.
- Да, она иногда так делает. - Он бросает знающий взгляд на мою дочь, а затем, ненадолго встретившись с моим взглядом, переключается на жену.
- Вы, ребята, готовите вместе? - спрашивает Черен с мечтательной улыбкой, как будто это какое-то счастливое событие.
- Большую часть времени, да.
- Это так мило. Слышишь, Хван?
- Я не вижу ничего милого в том, что он эксплуатирует мою дочь, чтобы набить свой желудок. Это называется рабство.
- О, пожалуйста. А если я готовлю для тебя, это рабство?
- Это другое дело. Ты не обязана.
- Я тоже не обязана, папа. - Лалиса поглаживает мою руку. - Мне просто нравится готовить с ним.
- Это называется «стокгольмский синдром».
Лалиса смеется, как будто я говорю глупости.
- Он не похищал меня.
- Я бы не удивился, если бы он это сделал. Он выглядит как тип, который постоянно крадёт людей. Кроме того, для возникновения синдрома не обязательно похищение.
Моя дочь качает головой, Черен закатывает глаза, а этот ублюдок делает вид, что не слышал ни слова из того, что я сказал.
Я делаю глубокий вдох и стараюсь сохранять спокойствие, когда Черен ластится к нему, показывает, где он может помыть посуду, и даже дарит ему один из своих зеленых фартуков, который имели честь носить только Лалиса и дядя Лалисы Минсок.
У нее даже хватает смелости шепнуть мне:
- Может, хватит корчить рожи и быть немного понятливее?
После того, как я переодеваюсь и сажусь напротив их рабочего места на кухне, глядя на этого ублюдка.
Он не понимает намека на то, чтобы отвалить, и очень серьезно относится к своей работе в качестве су-шефа Черен.
- Папа. - Моя дочь касается моей руки, заставляя меня переключить внимание с будущего бывшего парня на нее. Она сидит рядом со мной на уютной кухонной скамейке, так как ее мама сочла меня бесполезным. Или, может быть, она отправила ее с миссией присматривать за мной, чтобы я не затеял какое-нибудь смешное дело. - Разве ты не смотришь экономические новости в это время?
- Я могу посмотреть новости позже. - Я беру ее руку в свою так, что мы оказываемся лицом друг к другу. - Милая пчелка, ты ведь знаешь, что можешь сказать мне, если он тебя обидел? Он шантажирует тебя? Принуждает тебя к чему-то? Я хорошо знаю таких мальчиков, как он. Они маленькие засранцы, облеченные в изысканный шарм, и будь я проклят, если позволю ему играть с тобой.
Ее глаза переходят на него, и они расширяются, становятся ярче и взрываются радугой чертовых цветов, от которых у меня в груди все горит. Она смотрит на него так, как ее мать иногда смотрит на меня, и я знаю, потому что искал такое выражение в ее глазах годами. Когда она была с Джоном, или когда я думал, что она влюбилась в этого Чанеля - слава богу, это была ложная тревога.
Дело в том, что впервые она смотрела на кого-то вот так, с теплотой и обожанием. Даже с уважением.
Не слишком ли поздно осуществить мой план Б, который заключается в том, чтобы убить этого ублюдка во сне, спрятать его тело и притвориться, что он ушел посреди ночи?
- Он не играет со мной, папа. - Лалиса наконец-то смотрит на меня, на этот раз с румянцем на щеках. - Кроме того, ты воспитал меня лучше. Я бы никому не позволила высмеивать меня или наступать на мою гордость.
- Это моя девочка. - Хотя мне чертовски неприятна перспектива того, что все то дерьмо, которое у нее есть с ее будущим бывшим парнем, на самом деле реально и может быть неостановимым. - У тебя все еще может быть кто-то лучше, чем он.
Не иметь никого вообще было бы гораздо предпочтительнее, но я могу попытаться терпеть кого-то, кроме этого наглого инструмента.
Кого я обманываю? Я не буду. Но я могу убедить ее и ее мать, что смогу. При определенных обстоятельствах.
- Чонгук делает меня лучшей версией себя. Он заботится о моем благополучии, следит, чтобы мой комфорт был превыше его, построил мне книжную полку в своем доме и заполнил ее моими мангами, и даже разрешает мне спать у него на коленях. Так что нет, я не хочу кого-то лучше.
- Подожди. Вернись назад. Он разрешает тебе спать у него на коленях, то есть ты проводишь с ним ночи. В смысле, с ним?
Ее лицо окрашивается в насыщенный красный цвет, и в моей груди поднимается тошнота. Мысли о том, что моя маленькая девочка уже настолько выросла, что занимается подобными вещами, достаточно, чтобы у меня начался кризис среднего возраста.
Да, я думал об этом моменте бесчисленное количество раз с момента ее рождения, но реальность - это совсем другой зверь.
Вот и все. Я убью этого ублюдка.
Лалиса открывает рот, и я поднимаю руку.
- Не отвечай на этот вопрос.
Моя дочь обхватывает меня за талию и кладет подбородок мне на плечо, как будто зная, через какое именно потрясение я сейчас прохожу.
- Я знаю, что тебе трудно это принять, но для меня это будет много значить, если ты это сделаешь. - Она утыкается носом в мое плечо.
- Несмотря ни на что, ты всегда будешь моим героем номер один. Никто никогда не займет твое место, папа.
Я стону, когда она хлопает на меня ресницами. Клянусь, она делает это специально, точно зная, что я скорее выпотрошу себя, чем причиню ей боль.
Поэтому, несмотря на свои планы убийства, я заставляю себя не смотреть на этого ублюдка слишком много. По крайней мере, не тогда, когда Черен и Лалиса смотрят.
К тому времени, когда мы садимся ужинать, я уже остыл. Но лишь немного и ровно настолько, чтобы сменить тактику, чтобы стряхнуть вредителя и убрать розовый бинокль, в который на него смотрит моя жена.
Я откусываю от своего стейка и смотрю на него. Я убедился, что моя жена и дочь находятся справа от меня, а он один слева.
- Сколько тебе лет, Чонгук?
- Двадцать четыре.
- А ты не слишком стар для университета?
- Он заканчивает магистратуру и получает степень доктора философии, папа. - Отвечает от его имени Лалиса. - Как Минхо.
Я не разрываю с ним зрительного контакта.
- Что ты изучаешь?
- Бизнес.
- Что ты планируешь делать после университета?
- Займусь семейным бизнесом.
- Каким?
Незаметно, но я чувствую, как напрягается поза Лалисы рядом с матерью, прежде чем она телепортируется ко мне.
- Хочешь вина?
- Я не пью, помнишь?
- Ах, да. Извини.
Я сужаю на нее глаза, и она опускает голову. Что-то тут нечисто. Лалиса знает, что я бросил пить задолго до ее рождения. В прошлом я иногда выпивал, по особым случаям и только тогда, когда моя жена держала меня за руку, но много лет назад я совсем перестал пить.
Мое внимание падает на Чонгука, который носит свое пустое выражение лица, как вторую кожу.
- Так что ты сказал, какой твой семейный бизнес?
- Я так и не сказал.
- Тогда продолжай. Продолжай.
- Мой отец - один из крупнейших акционеров корпорации. У нас бесчисленное количество дочерних компаний во всех областях, включая, но не ограничиваясь, импорт и экспорт, электронику, медицинские исследования, автомобили и инвестиции.
Лалиса медленно расслабляется, а Черен улыбается.
- Звучит грандиозно.
- Так и есть. Как наследник моего отца, я должен принять на себя эти обязанности скорее раньше, чем позже.
- Но ты еще так молод, - говорит Черен. - Разве ты не хочешь сначала прожить свою жизнь?
- Возраст - просто цифра. Я был готов к этой роли с самого детства.
Моя жена гладит руку нашей дочери.
- Лиса тоже с детства хотела заниматься психологией. Она говорила, что хочет уметь правильно выслушать тех, кого никто не слушает, и суметь дать им помощь, в которой они нуждаются, но не знают, как попросить. Думаю, ответственность - это то, что вас обоих объединяет.
- Я знаю. - Он смотрит на мою дочь, глаза которой блестят от слов матери. - Она выслушала меня так, как никто другой.
Лалиса поднимает голову, и они сохраняют зрительный контакт в течение отвратительного количества времени, прежде чем я хлопнул стаканом с водой по столу.
- Ты просто бесстыдно эксплуатируешь мою дочь, не так ли?
- Папа! - Лалиса укоряет меня с умоляющим взглядом, а Черен гладит тыльную сторону моей руки, без слов прося меня перестать быть засранцем.
Дело в том, что эти двое слишком хорошо знают, что я не могу им отказать.
Даже если они просят меня о невозможном.
Поэтому я стараюсь свести свои язвительные замечания к минимуму, наблюдая, как он без труда околдовывает моих девочек.
Я собираюсь разоблачить этого психопата, чтобы они увидели его истинную сущность, даже если это будет последнее, что я сделаю.
После ужина они проводят его по дому, играют в настольную игру. Он не только тонко проигрывает, как какой-то рыцарский ублюдок, но и приветствует и отвечает на любые вопросы Черен.
Моя жена официально потеряла дар речи, когда дело касается этого Чонгука. Может, он принес с собой талисман и подмешал его в ее напиток?
Это единственное объяснение, почему она его обожает, хотя она никогда не была большой поклонницей отношений Лалисы.
Она остается рядом с ним, пока я почти не перекидываю ее через плечо и не несу в нашу спальню.
Но сначала я провожаю дрочера в его комнату, потому что, несмотря на мои возражения, он остается на ночь. Черен сказала, что это глупость - отправлять его в гостиницу, когда у нас полно места, и эта предательница Лалиса, естественно, согласилась.
Поэтому я попросил экономку поставить его чемодан в самую дальнюю от Лалисы комнату.
Он вошел внутрь раньше меня, бросив мимолетный взгляд на помещение, прежде чем посмотреть на меня.
- Спасибо за гостеприимство.
- Я бы предпочел, чтобы ты был на улице, так что давай избавим друг друга от этого дерьма.
Он заставляет свое тело расслабиться, и я знаю, что здесь не обошлось без принуждения, потому что он всегда стоял как стена.
- Я понимаю, что тебе трудно принять меня, учитывая твои тесные отношения с Лалисой, но я не желаю ей зла, так что ради нее мы можем пойти на компромисс?
- Я скомпрометирую тебя до чертиков, вот что я сделаю. - Я делаю движение «я слежу за тобой». - Если я увижу тебя рядом с комнатой моей дочери, я принесу свой дробовик, на этот раз заряженный.
Он кивает, и я начинаю уходить, но потом заскальзываю обратно.
- Я слежу за тобой, парень. Любая шутка, и ты вылетишь, понял?
- Да, сэр.
Наконец я ухожу, но остаюсь в коридоре, чтобы проверить эту задницу. Я даже сажусь на классический диван в конце, напротив его комнаты, чтобы следить за ним.
На самом деле, я не против переночевать здесь сегодня.
Да, возможно, они находятся на той стадии отношений, о которой я не хочу думать, но под моей чертовой крышей ничего не будет происходить.
После некоторого времени, проведенного за закрытой дверью, я достаю свой телефон и пишу сообщение в групповом чате, который у меня есть с друзьями.
Хван: Лалиса привела домой какого-то ублюдка.
Леви: Я говорил тебе, что этот день наступит. Я потерял Розэ из-за какого-то мудака, а теперь ты теряешь Лису.
Хван: Я не терял ее. К тому времени, как он покинет мой дом, он станет ее бывшим парнем.
Леви: Я тоже так говорил парню Розэ, но он приклеился к ней лучше, чем суперклей.
Эйден: Да что с вами двумя творится? Пора перестать относиться к своим девочкам, как к девятилетним детям.
Леви: Нет дочери. Нет права на мнение.
Коул: То, что сказал капитан, Пак.
Эйден: Я здесь с попкорном для двойных неприятностей, которые принесут тебе обе твои дочери, Ким.
Коул: Не будет никаких проблем, если ты будешь держать Минхо подальше от моей Джису. В один прекрасный день я что-нибудь на него найду. У меня есть люди, которые работают над этим.
Эйден: Удачи в попытке, бедная дрянь.
Хван: Алло? Я говорю вам, что теряю свою дочь, и ее мать тоже, так как он командная сволочь, а ты шутишь?
Ронан: Подожди, блядь, минуту. Лиса действительно не будет моей невесткой? О, я думал, она всегда должна была быть с Сонином.
Леви: Никому не суждено быть с Сонином. Ему нужен гарем.
Хван: Сонин, который трахает каждую девушку в юбке, как его отец когда-то давно? Нет, спасибо.
Ронан: Не веди себя высокомерно и могущественно, когда ты был таким же, Хван.
Коул: Не был.
Эйден: Да, Астор. Помнишь то дело о нарушении прав человека? О, подожди, ты был последним, кто узнал.
Ронан: Очень смешно. Нет. Я все еще лишаю прав дружбы за это.
Леви: Мои соболезнования, Хван. Дальше будет только хуже.
Так, блядь, и будет.
Я уже собираюсь ответить, пока чат не утонул в драматизме Ронана, когда чувствую мягкое, согревающее присутствие.
Черен сидит рядом со мной, темно-зеленый спальный халат завязан вокруг ее талии, а волосы спадают на плечи.
- Ты не собираешься спать?
- Я сделаю это прямо здесь, чтобы этот маленький засранец не попытался сделать что-нибудь смешное.
- О, Хван. - Она гладит меня по щеке. - Ты должен отпустить ее. Она уже не такая маленькая и не под твоей защитой.
- Она всегда будет под моей защитой.
- Хорошо, хорошо, будет. Но ты должен позволить ей влюбиться и делать то, что она хочет. Наш ребенок - ответственный взрослый человек, и мы должны доверять ее выбору.
- Ты не говорила так о Джоне. Я не понимаю, как ты можешь так менять свое мнение.
- Джон был ублюдком, которого за это посадили. - Ее голос твердеет, прежде чем опуститься до ее обычного мелодичного тона. - Чонгук - человек, который помог Лалисе бороться с ее демонами.
- Какими демонами?
- Ты прекрасно знаешь, как сильно она изменилась после средней школы. Она давно не смеялась так открыто и не улыбалась так свободно. Наши отцы даже предлагали отвести ее на терапию из-за ее приступов потери сознания, но она отказалась и отмахнулась от нас. Мы должны быть рады, что она нашла кого-то, кто может помочь ей исцелиться.
- Ты и я могли бы сделать это просто отлично.
- Иногда нас недостаточно, и это нормально, Хван. Отпустить ее - нормально.
Я закрываю глаза и испускаю долгий вздох.
- Я не знаю как. Столько сил ушло на то, чтобы позволить ей учиться в далеком университете, а теперь еще и это. Мы как будто теряем ее.
- Не теряем. Мы просто позволяем ей расправить крылья и стать самой собой. - Она целует мои щеки. - Кроме того, мы всегда будем друг у друга.
- Я бы не был так уверен, учитывая, как этот ублюдок легко соблазнил тебя.
- О, ты ревнуешь к двадцатичетырехлетнему парню, который оказался парнем твоей дочери?
Я обхватываю ее за талию, и она задыхается, когда я прижимаю ее к себе.
- Ты знаешь, что мне не нравится, когда ты близка с любым другим мужчиной.
- Кроме наших отцов и Минсока.
- Даже они действуют мне на нервы, когда конфискуют твое время.
- Хван! - Она смеется, проводя пальцами по моему заросшему щетиной подбородку. - Ты никогда не изменишься, не так ли?
- Не в этой жизни, Грин.
- Хорошо. Потому что я люблю тебя таким, какой ты есть.
Я стону, каждое ее прикосновение вызывает вспышку удовольствия, которая заканчивается на моем члене.
- Если бы я не знал лучше, то сказал бы, что ты соблазняешь меня, чтобы отвлечь от нежелательного присутствия под нашей крышей.
Она прикусывает нижнюю губу и целует меня, а затем шепчет:
- Это работает?
- Ты знаешь, что да
- Тогда чего ты ждешь? - Она наклоняется ко мне, ее голос понижается до соблазнительной тягучести. - Отведи меня в нашу спальню, муж.
- Ты убиваешь меня, Грин.
Я попадаю прямо в ее ловушку и несу ее в постель. Я не только никогда не смогу устоять перед этой женщиной, но и никогда не смогу насытиться ею.
Даже если все еще не могу смириться с потерей дочери, Черен в конце концов заставит меня образумиться.
Она всегда так делает.
Она была моим домом, моим миром и любовью всей моей жизни с тех пор, как мы были детьми.
Не каждый может назвать свою подругу детства любовью всей своей жизни, но я могу, и проведу остаток своих дней, показывая ей, как мне повезло, что она моя Грин.
Когда-то давно она выбрала меня своим рыцарем, а я выбрал ее своей королевой.