«34»
Train Wreck — James Arthur
« а эта, как бонус, в знак моего примирения с ваттпадом »
В момент, когда переступаешь порог родного дома, ты обязан чувствовать тепло. Хоть и глубоко внутри, где-то в самых недрах души. Но ступив шаг на знакомую веранду, Дилан лишь скривился от предстоящей встречи. Он и не помнит, когда в последний раз ходил по этой дороге и смотрел на сильно изменившийся с тех пор двор. Это было, кажется, в глубоком детстве. Он любил бывать у отца и играть с Райли. Их братская любовь, а вместе с ней и дружба была подлинна до тех пор, пока в один день все не пошло к чертям. Весь свет, ярко горевший в маленьком Дилане, потух. Мгновенно и безвозвратно.
^Flashback^
Маленькие ножки ступали по холодному паркету, ещё не успевшему нагреться утренним солнцем. Весь дом был залит солнечными лучами. Тёмные, запутавшиеся после сна, волосы переливались от света, потому мальчик поправил их перед перед тем, как зайти на кухню, из которой отчетливо доносились знакомые голоса.
— Не смей повышать на меня голос!
Дилан не успел пройти к порогу, как уже поспешил спрятаться за стеной, отделявшей гостиную со столовой. Его короткие пальцы вцепились за подол футболки, со всей силы сжимая тонкую ткань. Ком подступил к горлу, когда сильный звон пощечины, отдался эхом в ушах, которые тут же стали прикрыты уже потными от страха ладонями.
— Ты всегда будешь любить Дилана больше! Райли не заслуживает такого отношения к себе.
Слова прерывались громкими всхлипами, кожа горела ярким пламенем от недавней встречи с сильной и крепкой ладонью. Слёзы оставляли за собой мокрые дорожки до самого подбородка, забирая вслед чёрную тушь, теперь стёкшую по белоснежному лицу.
— Не сравнивай моё отношение к детям!—Рявкнул мужчина, заставив жену закрыть голову руками. Она дрожала от переполняющих эмоций, её тонкие запястья обхватили грубые, немного шероховатые пальцы, вынуждая открыться перед мужем. — Раз ты так боишься меня, зачем злишь? Ты же знаешь, что это никогда не заканчивается благополучно для тебя.
— Прошу не надо...
Женщина взмолилась в ожидании очередных побоев, но как только сильная ладонь бьет по лицу, изо рта начинает вылетать все накопившееся за годы совместной жизни.
— Вот поэтому... — дрожащие пальцы пытались убрать темные пряди, прилипшие к лицу, опухшему и грязному, — именно по этой причине твоя жена сбежала от тебя. Дилан не заслужил такого отца, — выплюнув эти слова, она тут же оказалась на полу, не выдержав сильного удара по челюсти, её тело повалилось с глухим звуком, словно на кухне кто-то уронил крышку от кастрюли или же деревянную ложку.
Но маленький Дилан все видел своими глазами. Хоть и незрелым сознанием, прекрасно осознавая, каким чудовищем на самом деле являлся его родной отец.
— Мамочка, — парень прижал руки к вискам, закрывая уши, когда склонившийся отец над мачехой, замахнулся для очередного удара. Его писк был услышан. Возможно, так распорядились на небесах, чтобы безвозвратно разочаровать маленького мальчишку жестокостью сего мира.
Глаза, горевшие ярким пламенем, злостью ко всему живому, направились на старшего сына. — Папочка, не бей меня, пожалуйста.
— Это все из-за тебя дрянь! — Мужчина рычит, хватает жену за волосы и со всей силы бьет голову об деревянную поверхность стола. Та без сил падает на пол. Она видит лишь размытый силуэт мальчишки, чья очередь подошла так быстро для его возраста. Он не должен был узнать сущность родного человека. Не должен был познакомиться с темной стороной личности отца. Все совсем рано...
— Мама... — скулит мальчик, чувствуя как металические застёжки на ремне отца болью проходятся по ещё совсем нежной коже спины. Он выгибается и моля о помощи смотрит на безжизненное тело женщины, которая ещё недавно приходилась тому мачехой. «Пусть Райли гуляет сегодня дольше обычного», — единственное о чем он подумал, получая очередную волну боли, причиняемую родным человеком. Младший брат ещё совсем ребёнок, чтобы увидеть всю жестокость этой картины. И он был готов пролежать на этом холодном кафеле оставшийся вечер, терпя удары ремня, лишь бы все забыли о маленьком Райли.
Это было первой каплей в колодце разочарования жизни. Дилан слишком рано познал жестокость, повзрослел и испытал боль. После перенесённого, мать отсылала к отцу каждое лето, аргументируя это тем, что у него ему будет гораздо веселее. Ведь там Райли и они отлично ладили. Но в то лето, когда Дилану должно было исполниться тринадцать, он поругался с младшим братом, кардинально меняя их отношение к друг другу.
За обеденным столом стояла тишина, пока отец не выразил свои мысли. Громко и уверенно. Также слишком доходчиво для познавшего многое сознания Дилана.
— Я не превозношу ни одного из вас, вы одинаковы для меня. Запомните это и не слушайте своих матерей.
— Разве мамы не всегда правы? — Болтая короткими ногами, свисающими с высокого стула, прищурился Райли. Дилан несильно пнул его под столом в надежде на то, что маленький не будет продолжать свои рассуждения, опасные для его же хрупкого здоровья. Но это не могло ускользнуть от излишне внимательного Деймона. Он тут же перевёл свой взгляд на съёжившегося Дилана и подозвал того рукой, направляясь к выходу.
В тот день Дилан усвоил один урок. Никогда никому не помогай, если неуверен в том, как эта помощь обернётся для тебя самого.
Отец бил его и спрашивал только одно. — Думаешь, из тебя получится хороший старший брат? Вы же даже не родные! Ты не должен так заботиться о нем!
Деймон разделял их. Даже не принимая этого факта сам. Они оба были его сыновьями, но Райли был для него особенным и Дилан, способный разрушить его отношения с младшим сыном всегда был не кстати.
С того дня Дилан не смел проводить время с младшим. Райли часто подходил с просьбами поиграть с ним, а через пару недель вовсе не желал больше приближаться к старшему брату. Между ними была возложена невидимая стена. Холод в их недавно тёплых отношениях застыл ледяной глыбой. Теперь заботу о Райли Дилан хранил глубоко и ни за что бы не продемонстрировал её. Это было последнее совместное лето. Больше он не приезжал к отцу, предпочитая скучные отдыхи с матерью и её новым кавалером где-нибудь возле моря. Теперь же, спустя несколько лет и став самостоятельным парнем, он предпочитал истинное одиночество. Без матери, находящей для каждого отпуска нового мужчину; отца, неконтролирующего свой гнев и будь его воля, Дилан обязательно записал бы того к психотерапевту, а вместе с ним и себя. Потому что след оставленный ремнём отца в глубоком детстве все ещё украшал его спину красной отметиной, отзывающейся невероятной болью в самом сердце каждый раз, когда он решался взглянуть на неё в зеркале.
* * *
— Теперь ты знаешь мою жалкую историю и имеешь полное право сбежать. А лучше выгнать меня и будешь абсолютно права. — Дилан отходит от окна, все ещё стоя спиной к Эви. Она пыталась остановить просившиеся наружу все это время слёзы. Дилан не должен считать себя жалким, но чертова соленая жидкость служила бы доказательством того, дай Эви волю эмоциям. — Я привык быть всегда лишним и чувствовать себя отродьем чертового психически больного человека, поэтому когда я в следующий раз изобью кого-то, не спрашивай, почему я это сделал. Потому что такова моя манера поведения. Она привычнее всего. Я с другой не знаком, Эви.
Он раскрыл перед собой руки, осматривая свои костяшки, которых целыми он не видел уже много времени. Парень и забыл как выглядит кожа без засохшей корочки, недавно кровоточащей раны и какого это решить конфликт разговором, а не бросаться на разозлившего кулаками.
Дилан продолжил свой рассказ, все ещё не решаясь повернуться и заглянуть в, наверно, разочарованные глаза Эви.
* * *
Дилан ступил на подножие лестницы, пряча руки в карманы штанов. На прошлой неделе он избил парня из своей группы, поэтому теперь его руки были в ссадинах и струпах.
Он долго не решался стучать в дверь. Ключей у парня не было. Дилан от них избавился ещё тем последним летом. Хранить их не было смысла, ведь он и не думал когда-либо возвращаться сюда и встречаться вновь с мужчиной, разрушившим его теперь темное детство.
Переминаясь с ноги на ногу, Дилан посмотрел на дом напротив и усмехнулся.
Белокурая Эви всегда заставляла порхать внутри него все светлые чувства ещё в детстве, но как оказалось, она даже не помнила его. Все те летние вечера, которые они проводили у них во дворе были забыты так же быстро, как и тот факт, что когда-то по соседству жил мальчик по имени Дилан, слушавший её истории о погибшей матери и отце, безумно скорбящем о своей утрате.
Дилан всегда думал, что наполовину осиротевшей девочке повезло куда больше, чем ему. Отец всегда игрался с Эви, даже заплетал ей косички, порой на запутавшиеся волосы, но все же, он не обделял ее своим вниманием, а уж тем более не бил. А Дилан любил наблюдать за их отношениями, часто сидя с книгой в руках на веранде и обращая весь свой взор на дом напротив, двор которого заполнялся звонким смехом маленькой и озорной девчушки.
— Решил навестить меня и сразу приехал в офис? — Дилан не услышал, как за ним открылась дверь, пока хозяин дома не заговорил стальным голосом.
— Приехал поздороваться. — Спокойно произносит Дилан. — Мы не виделись больше шести лет. Мама просила навестить тебя. — Он больно щипает себе кожу пальцами в карманах через тонкую ткань штанов. Его глаза уверенно смотрят на мужчину напротив. Без капли сомнения и страха. Оттого Деймону и страшно. Он не был готов к подобной встрече. Недавно перед ним скулил маленький мальчик в страхе издать лишний звук. И он не мог узнать этого уверенного в себе мужчину, послушно следующему просьбе матери. — У меня самолёт через час. Я должен был увидеть этот двор и тебя совсем постаревшего от своей же желчи. — Он усмехается и склоняет голову вбок.
— Ты хоть понимаешь, что Миллер не должен был узнать о твоём существовании? — Он спустился на одну лестницу, урезая расстояние между ними и игнорируя слова сына. — Решил подпортить мне репутацию? — Мужчина злился с каждым своим словом. Пламя ярости, давно позабытое Диланом, вновь зародилось перед глазами, напоминая о тех ужасных картинах с детства. — Я не собираюсь переписывать на тебя и капли своего наследства, а уж тем более твоей матери - шлюхе. — Деймон схватил сына за воротник футболки и сильно оттолкнул. Тот лишь сдвинулся с места и не прилагая особых усилий, устоял на ногах.
— Не смей! Слышишь, не смей так говорить о моей матери! — Деймон отступил, увидев знакомую ярость. Он не верил глазам. Перед ним стоял его собственный сын. Сын, которого он превратил в чертового злобного психопата, подобному себе. Внутренний страх заставил его сжать руки в кулаки. И одним из них мужчина заехал родному сыну по лицу. Без сожалений и без капли сомнения. Бить он любил, а от причиняемых им болевых ощущений наслаждался. Как если бы маньяк снимая скальп со своей очередной жертвы, скалился над ней, так же Деймон украшая лицо Дилана ударами радовался тому, что парень не осмелится на подобное.
Дилан бы ни за что не поднял руку на своего отца. Его воспитало чудовище, но он точно не являлся таковым. Через десять минут, Дилан уже лежал на земле, харкая кровью, он выплевывал ее в надежде навсегда избавиться от мерзкого чувства внутри, что когда-то причиной его появления на свет стал именно этот человек, беспощадно избивавший его прямо сейчас.
— Видишь, твоя мать снова стала причиной нашей перепалки? Не приезжай ты сюда, не жевал бы сырую землю, как ты говоришь, моего двора. — Мужчина опустился на корточки перед давно лежащим на земле сыном.
— Ты — причина всех бед. Радуйся, что являешься моим отцом, иначе эту землю поедал бы ты. — Выплюнув эти слова, Дилан поднялся с земли и под аккомпанемент нецензурной лексики, вылетавшей изо рта отца, покинул территорию дома, бросив последний взгляд на то самое светлое обиталище. Эви была самым светлым в этом мире для него, а потому её дом казался таковым. Но Дилан едва не внёс свои тёмные краски в её яркую жизнь. Он вовремя остановился, не позволив себе продолжать то неправильное, что могло случиться.
Теперь все так, как должно быть. Он, избитый и привыкший к постоянной боли, прихрамывая практически дополз до аэропорта.
Если бы он не был отличным актером и не научился бы за эти годы умело скрывать всю физическую и душевную боль, его бы пинком сопроводили ещё во время регистрации. Но он улыбался и шутил с сотрудниками, не вызывая никаких вопросов и скрывая то, как внутреннее кровотечение вырывалось наружу.
Только долетев и оказавшись у выхода из аэропорта, Дилан расслабился и отпустил последние силы, свалившись на сырую землю и пробуждая вокруг себя панику людей.
^The end flashback^
Девушка без сомнений прижалась к крепкой спине парня, позволив слезам скатываться по щекам. Скрывать их не было смысла. Тонкая ткань тут же промокла под их натиском.
— Прости меня, — она с трудом выговорила слова из-за частых всхлипов и охрипшего голоса, — прости за каждый раз, когда я позволяла себе сомневаться в тебе. прости, что не была рядом, когда это было необходимо. пожалуйста, прости меня, Дилан. Это ты должен выгнать меня. Ты должен сбежать от меня. Ты — самое яркое, что случилось со мной. До тебя все было блеклым и не имело ни единого света. Ты, словно книга, после прочтения которой я осознала весь смысл жизни.
Теперь Дилан знал, повернись он лицом к своей Эви, его там ожидают глаза, полные любви, но никак не жалости или разочарования. Это он и получил, а вместе с тем то тепло, в котором нуждался всю свою жизнь, пытаясь взять его со случайных встреч или с избиений людей. Он не знал, чего искал, пока не встретил Эви.
— Все, что мне было нужно, все это время находилось в тебе. — Он сильнее прижал хрупкое тело к своему крепкому и опалил горячим дыханием тонкую шею, оставляя у виска тёплый поцелуй.