Глава 18
Поиски убийцы моего брата продолжаются, но теперь стало еще больше головняка и неразберихи. Я подключил свои лучшие источники, они роют носом землю, но ни одного факта до сих пор нет.
Мне кажется, что в груди у меня уже черная дыра образовалась, а мозги вскипели.
Парни явно не ожидали, что я вздумаю забрать девчонку от Чеха, поэтому сейчас волком смотрят на меня, нихрена не понимая. А я уже и сам не понимаю, что мне делать дальше.
Ту, которую я наказывал две недели, считая убийцей брата, оказалась, похоже, вообще не при делах. Я в это верю, хочу верить, и теперь у меня есть доказательство в виде подмены часов.
Сегодня мне дико хочется нажраться водки, но я не позволяю себе расслабиться в этот момент. Убийца Намджуна все еще ходит на свободе, и вполне вероятно я являюсь его следующей по рангу целью. Борьба за власть и большие деньги всегда сопровождается трупами, вот только в этот раз они перегнули палку, и поплатятся за это сполна.
Рана на плече от недавнего ранения все еще ноет, но это сейчас меня беспокоит меньше всего остального. Лишь теплоты разливается где-то в груди, когда вспоминаю как неумело меня штопала девчонка, закрывая глаза от страха при виде моей крови.
Громко выдыхаю. Снова она, и мысли о ней возвращаются. Это уже больше, чем простое желание секса и этот факт невероятно напрягает меня.
Проходит больше десяти часов, но Лиса так и не приходит в себя. Я заглядываю к ней пару раз, но она спит. В какой-то момент ловлю себя на мысли, что снова и снова думаю о ней, даже когда не хочу думать ни о чем. Она как заноза поселилась в моей голове, и не желает уходить от туда ни под каким предлогом.
Под вечер все же не выдерживаю, и снова иду к девчонке. Ее капельница уже закончилась, потому я легко вытаскиваю иглу с нежной кожи и закрепляю повязку.
Не знаю, что чувствую в этот момент. Пустота заглатывает меня, заставляет подчиниться.
Вижу просочившуюся кровь на запястьях Лалисы и понимаю, что нужно сделать перевязку. Сажусь рядом, но как только прикасаюсь к ее ладоням, малышка открывает свои бездонные синие глаза-лагуны.
Пару секунд проходит, пока она окончательно приходит в себя, смотрит по сторонам, а затем переводит свой взгляд на меня. Сразу же узнает. И столько дикого страха там, что у меня, взрослого мужика, толпой мурашки бегут по коже от этого ее взгляда. Дикий он, расфокусированный и такой…. Потерянный что ли.
Резко открывает от меня свои руки, пряча их под одеяло. Волком смотрит на меня. Начинает часто дышать, до хрипов прямо.
– Спокойно. Все нормально.
Выставляю ладони в успокаивающем жесте, но девочка видимо расценивает это иначе. Нет, она не кричит, но ее поведение заставляет мое сердце замереть. Вся подбирается, словно раненный зверь, пока спиной не упирается в спинку кровати.
– Все закончилось, Лис, слышишь?
Встаю со стула и подхожу к ней, но девочка отшатывается от меня как от огня. Ее перебинтованные руки дрожат, она пытается закрыться ими от меня. От меня, черт побери!
Ее дыхание часто и прерывистое, хрипит даже как-то не по-детски совсем. Ладонями этими маленькими голову и уши закрывает, строит стену железобетонную между нами до небес. Понимаю я, боится она меня после всего. Тварью последней считает. А я и не отрицаю этого.
Хочу безумно коснуться ее, но если сейчас ближе подойду, не знаю даже, как отреагирует. Решаю пока не трогать ее. Пусть отойдет.
– Я сейчас уйду, а ты успокоишься, договорились?
Никакой реакции на мои слова не следует. Так и сидит на кровати, скрутившись в три погибели. Сжимаю желваки, когда вижу, что и глаза даже закрыла. Губы дрожат, как и все ее тело бьет крупная лихорадка и уж точно не от холода. На меня, на мое присутствие рядом эта гребенная реакция у нее такая.
К черту! Выхожу из комнаты, гневно хлопая дверью. Впервые за долгое время не знаю, что делать. Убить я ее должен был еще тогда, сразу, но теперь…Рука не поднимется. Пусть и призналась сначала, а потом отрицала снова, но врала мне она постоянно, вот только это уже не изменит ничего. Себе я забрал ее, никому не отдам больше. Моя она уже.
Не знаю, что со мной происходит. Мозги, наверное, вскипели просто, и уже ничего не соображаю после смерти брата, но не могу я ей снова больно сделать.
Выхожу из клуба. Впервые за долгое время глубоко затягиваюсь сигаретой, и ловлю невероятный кайф от этого. Вижу Тихого, который идет мне навстречу с пакетами. Лекарства для Лисы приволок.
– Куда нести?
– Под дверью поставь. Я сам разберусь. Спасибо, брат.
– А дальше-то что с ней делать будешь?
– Если бы знал, сказал бы.
Докуриваю сигарету и возвращаюсь обратно в клуб. Даю поручение Чеён покормить Лису и возвращаюсь в свой кабинет. Не могу уснуть всю ночь, зная, что девчонка за стеной лежит. Ее тело манящее, хрупкое, такое отзывчивое и невероятно сладкое. Иди и бери свое, да только я лучше глотку себе перегрызу, чем трону ее сейчас.
Едва переживаю эту ночь, но утром все же не выдерживаю. Захожу в комнату, Лиса спит. Укрылась с головой, к стене повернулась. Лишь ножку голую выставила. Соблазнительно так. Усмехаюсь. Жарко, наверное, спать под четырьмя одеялами, которыми я вчера укрыл ее всю.
Подхожу ближе. Взгляд падает на поднос с едой, которую Чеён вчера притащила. Не тронуто ничего, даже чай не взяла. Сцепляю зубы. Не нравится мне все это.
Из груди невольно вырывается кашель. Я чертыхаюсь про себя за это, стараясь задавить его на корню, но этот глухой звук все же будит малышку. Под одеялом начинается возня, после чего я вижу мимолетный взгляд девочки в мою сторону.
Я бы все мог предвидеть. Что бросится на меня с вилкой, лежащей на подносе, ну или же будет кулаками лупить на крайний случай, но точно не это…
Ее сметает с кровати за секунду. От слабости она чуть не грохается на пол, но каким-то чудом все же обретает равновесие и забивается в самый дальний угол комнаты.
Громко сглатываю. Не так я представлял наш разговор. Должна же была успокоится за ночь, так нет, кажется, еще хуже стало. В себя она полностью пришла.
Подхожу ближе, но малышка лишь сильнее дергается от этого.
Смотрит дикой кошкой на меня так, словно убивать я ее пришел. В глаза страх стоит невероятный, неприязнь и непринятие.
– Тише, девочка. Не трону.
Пытаюсь помочь ей подняться, но она как уж изворачивается и лишь закрывает голову руками, ни проронив при этом ни слова.
– Лис, все закончилось. Тебя никто не тронет. Иди сюда.
Делаю вторую попытку, но она совсем не идет в руки. Дышит только тяжело, руки вон к груди приложила. Не смотрит даже на меня. Чертыхаюсь, матеря себя, как только можно. Нахрена я ее вообще к Чеху отправил, зачем трогал ее. Знаю ответ. Не смог сдержаться, слишком уж сладкой она была и остается такой до сих пор для меня.
Поворачиваю голову от резко раскрывшейся двери. Карин на пороге стоит, ну наконец-то хоть один адекватный человек тут.
– Доброе утро, господин Чон. Как наша пациентка?
Карин быстро окидывает взглядом девчонку. Ей хватает секунды, чтобы понять ее состояние и реакцию. На меня. Она молча кивает головой, корректно прося меня выйти. Я упираюсь до последнего, но все же вылетаю из комнаты, сжимаю кулаки до хруста.
Жду как придурок под дверью еще где-то минут двадцать, после чего док выходит из комнаты, тихо прикрывая за собой дверь.
– Только не говори мне, что она с ума сошла за эти два дня. В жизни не поверю.
– Вы правы, господин Чон. Лиса очень сильная девочка, но видимо, за все это время стресс накопился в ней, и эти два дня стали последней каплей. Она прекрасно меня понимает и слышит, вот только говорить пока не может.
Шок у нее, очень сильный. От пережитого страха и ужаса. Я выписала ей успокоительное. Она будет много спать. Так надо. Это должно помочь, если конечно…не будет новых стрессов.
– Про меня что-то говорила?
Невольно сжимаю желваки. Почему меня вообще это волнует? А нет, блядь, еще как волнует. Чеён переводит свой прямой взгляд на меня, жаля каждым гребанным словом.
– Боится она вас, господин Чон. Намного сильнее, чем раньше. Тут уж я ничем не могу помочь, никакие лекарства это не исправят. Сами видели ее реакцию на вас. Страх – очень сильное чувство.
Карин многозначительно смотрит на меня, словно рентгеном сканируя.
– Что-то еще нужно ей?
– Да, еда нужна. Насколько я поняла, она не ест ничего. Не может или не хочет просто. Надо следить, чтобы она нормально питалась. Иначе результата не будет. Ее организм и так уже на грани. Не доводите до непоправимого.
– Я понял. Спасибо, док.
Сую ей несколько крупных купюр в карман, после чего док вежливо кивает и идет на выход. Я так и остаюсь стоять посреди коридора, четко понимая, что пути назад уже нет. Не дам я умереть той, которую уже своей считаю.