Сладость

Мизуки пьян. Он не с первой попытки открывает дверь ключом, валится на пол прихожей. Руи выходит к нему и с томным выдохом говорит:

— Тебя не было шесть дней.

— У меня была просто ахуенная ночь. И день. И ночь. И день. Ну ты понял…— лицом в пол сообщает Мизуки и поднимается с помощью Руи. — А у тебя? Я видел, как ты увёл красивого мальчика, — язык заплетается, глупая улыбка расплывается по лицу. — Надеюсь ты трахал его не на моей кровати.

— Он расплакался и ушёл домой.

— Что? — Мизуки недоуменно свёл брови у переносицы, а потом залился наглым смехом. Руи помог тому лечь на кровать.

— И он сказал, что твои овощи — отстой.

— Согласен, я сам их ненавижу, — Акияма уснул, и провёл в кровати весь день. А стоило ночи опуститься на город — бодренько поднялся и снова потянул Руи в клуб.

— Плевать на этого малолетку, — рассуждал он в такси. — Найди кого-то крутого и хорошо проведи время.

Знакомые вывески, оглушающая музыка и толпы людей давали возможность вновь отпустить себя, расслабиться и отдохнуть.

Цукаса думал точно так же. Поэтому тоже был здесь сегодня. А Эму здесь не была, и агрессивно отчитывала по телефону:

— Куда ты в прошлый раз уехал с незнакомым мужиком? Вообще страх потерял?

— Я думал, он тот самый.

— Цукаса, ты идиот.

— Мне просто показалось, что я что-то почувствовал. Но он оказался мудаком и, вообще, пошел он в жопу. Я уже про него забыл.

— Иди домой.

— Хорошо.

— Не ври мне! Я слышу музыку на фоне! Быстро иди домой!

Тенма сбрасывает звонок и заходит в клуб. Ну что ему делать дома? Там ничего интересного.

Он действует по старой схеме. Садится за барную стойку, заказывает коктейль. Уже через пару минут рядом вырисовывается незнакомый мужчина. Он кладёт ладонь Цукасе на колено, смотрит недвусмысленно. Но Тенма ещё слишком трезв. Блуждает невнимательным взглядом по толпе. А когда делает очередной глоток, понимает — что-то не так. Перед глазами начинает плыть и тело не слушается. Тем временем человек рядом, не стесняясь, водит руками по телу парня, помогает встать.

— Пустите, — просит Цукаса, еле найдя силы на то, чтобы говорить. Ему становится страшно. Тяжело дышать. Музыка и лица смазываются в сплошную кашу.

— Хватит. Ты и сам этого хочешь. Я просто помог тебе.

— Мой коктейль… Что вы…

Его настойчиво ведут в мужской туалет, и парень с ужасом замечает, что за ними следуют ещё несколько мужчин. Его глаза расширяются, пульс грохочет под кожей.

— Не трогайте! — но уже слишком поздно. Просторанство вокруг суживается, заменясь пьяным дыханием незнакомцев, их прикосновенияму к телу. Цукаса хочет закричать, но на его рту оказывается чужая ладонь. Дверь туалета захлопывается. Тенма с ужасом смотрит на то, как чужие пальцы расстегивают ширинку на его брюках, и ощущает возбуждение прижавшегося сзади мужчины.

— Слушай, а это не твоего ребёнка там уводят? — тихо спрашивает Мизуки, щурясь.

— Всмысле?

— Руи, — Мизуки выглядит обескпокоенным, отставляет алкоголь и встаёт, — кажется, у него проблемы…

— О чём ты вообще?

— Сам посмотри!

Руи оборачивается и видит, как сопротивляющегося Цукасу заталикавают в мужской туалет, закрывая дверь.

— Блять…

— Нужно что-то сделать с этими ублюдками! — голос Мизуки дрожит.

Цукасу опускают животом на кафельную грязную раковину. Янтарные глаза видят в зеркале отражение ухмыляющихся позади лиц. Один из мужчин силой стягивает брюки Тенмы вниз, тот хочет вырваться, но не может. Его больно ударяют по голове, сознание держится на последних ниточках, а на щеке расцветает синяк, когда Цукаса сильно жмурится. Сам виноват, сам виноват. Терпи, терпи, терпи.

С громким звуком дверь туалета открывается. Цукаса чувствует, как кто-то оттаскивает мужчину за ним в сторону. Оборачивается: Руи бьёт мужчину по лицу, одним ударом заставляя шататься, и остальные смотрят на него чуть испуганно.

— Эй, если ты тоже его хочешь, мы подвинемся, — сообщает один из насильников, поднимая руки в примирительном жесте.

— Съебались нахуй отсюда, — сквозь зубы цедит Камиширо, и когда все быстро растворяются в толпе клуба, грубо хватает Цукасу за шкирку.

— Пацан, ты вообще тупой? Что за хуйня?

Зрачки в золотых глазах расширены. Руи силой ведёт Цукасу к кабинке, склоняет над унитазом и даёт проблеваться. Тенму рвёт без остановки.

— Что за дрянь ты принял?

Быстро втягивая воздух, блондин отвечает:

— Это не я. Это они… — и вновь склоняется над унитазом.

Когда его наконец отпускает, и органы перестает скручивать странной болью, Тенма так и сидит на полу туалета, опираясь спиной на стену, а Руи курит рядом.

— Если у тебя будет передоз — ты сдохнешь.

Цукаса сглатывает. Мозг его совершенно не соображает, а веки не хотят открываться.

— Я люблю тебя. Как тебя зовут?

— Что, блять? — со злостью спрашивает Руи.

— Люблю.

— Проспись, долбаёб.

— Почему… Почему вы мне помогли? Меня зовут Цукаса. Цукаса… Тенма…

— Ты малолетка без мозгов. Жалость вызываешь. Ты реально хотел поебаться с пятью людьми одновременно? Ты знаешь, что такое спид?Болезнь, передающаяся половым путём и через кровь

— Спидбол? Наркотик— пытаясь отдышаться, спрашивает Цукаса.

Руи делает шаг в сторону выхода. Тенма вдруг пытается подняться, хоть его и швыряет в разные стороны, как кеглю, по которой раз за разом попадает мяч для боулинга.

— Не уходите, — просит, сжимая дрожащими пальцами рукав кофты Камиширо. — Мне плохо.

— Мне похуй.

— А если я умру тут? — и в этом вопросе столько наивного детского страха, отчаяния, что Руи правда останавливается и сжимает руки в кулаки.

Он ведёт Цукасу в свою машину.

— Если тебя вырвет на этот салон, будешь покупать новую машину.

— У меня нет денег, — летая где-то в дымке, сообщает Цукаса.

— Заработаешь.

Руи везёт его в ближайшую больницу. Оставляет у стойки регистрации, сообщает, что в этого ребёнка ввели неизвестную наркоту, и лучше как можно скорее его промыть. Медсестра кивает, находу заполняя отчёт.

— А вы кем приходитесь пациенту?

— Никем.

— И всё же, оставьте вот в этой графе свой номер телефона.

Бланк с наскоро написанным номером телефона, становится той вещью, что держит Цукаса через два дня в тонких пальцах и внимательно изучает взглядом. Он лежит в больничной сорочке на белоснежной кровати, палата предоставлена только ему, а за дверью мама захлебывается в слезах, слушая от врача во всех подробностях о том, какие именно наркотики принимает её маленький сын.

Цукаса думает о том, что правда влюбился. Он что-то чувствует. Чувствует. Наконец-то.