71
Черри перевели в обычную палату уже глубокой ночью. Роды длились почти весь день, и Дана чувствовала себя выжатой до последней капли, но при этом — удивительно счастливой. Всё было словно в тумане, но среди этого тумана ярко светился один момент — крошечная, родная, настоящая жизнь рядом. В прозрачной люльке у кровати посапывала малышка. Глеб сидел на краешке кровати, не сводя с неё глаз. Он смотрел, как движется её крошечная грудка, как она морщится во сне, сжимает крохотный кулачок. Он будто не мог поверить, что это чудо — их дочь.
— Ты просто гипнотизируешь её, — хрипло прошептала Черри, глядя на него из-под полуопущенных век.
Глеб обернулся и мягко улыбнулся, сразу потянувшись к её руке и переплетая пальцы с её пальцами.
— А ты думала, я только тобой могу быть одержим? — прошептал он, — Теперь у меня две девочки, от которых башню сносит.
Дана тихо рассмеялась, но тут же поморщилась — тело отзывалось на каждое движение.
— Не смей меня смешить. У меня ещё всё болит.
— Прости-прости, я молчу. Но вообще, я могу делать вид, что это не смешно. Или попросить дочь не дышать слишком мило, а то твоя материнская душа не выдержит.
— Дурак, — пробормотала она, улыбаясь.
В этот момент в палату постучались. Глеб вскочил и подошёл к двери. На пороге стояли Рома и Надя — с букетом, сдержанной радостью и еле заметным беспокойством. Они были в уставших, но радостных лицах — как-никак, почти весь день тоже провели в тревоге. Как врачи, присутствовать на родах не могли — политика клиники запрещала вести роды у родственников. Но они были рядом, всё время. И теперь не могли не заглянуть.
— Мы можем зайти? — тихо спросила Надя.
— Да, конечно заходите. — также тихо ответил Глеб.
— Привет, чемпионка, — первым заговорил брат. Он осторожно подошёл, как будто боялся потревожить хрупкую тишину. — Как ты?
— Лучше, чем была два часа назад. И хуже, чем хочу, — хмыкнула Дана.
— Классика, — улыбнулась Надя и подошла чуть ближе к люльке. — Она такая крохотная... Глеб, поздравляю.
— Спасибо, — тихо ответил он, взяв руку своей жены. — Мы справились.
— Справилась она, — добавил Рома, — а ты просто играл на подхвате.
— Это была самая тяжёлая роль в моей жизни. Я пережил сто пятьдесят «я тебя ненавижу», пять «я умру» и одно «пошёл ты». И всё это в течение двадцати минут.
— Понимаю. Что не сделаешь ради жены и ребенка, — хмыкнул Рома. — Сам через это прошёл.
— Дана, ты молодец, — добавила Надя, мягко коснувшись плеча Черри. — Всё прошло хорошо, ты справилась.
— Спасибо вам, правда. — глаза Даны заблестели. — Спасибо, что были рядом. Я знала, что вы за дверью, и это придавало сил.
— Мы и дальше рядом будем. Если что-то понадобится, то зови. Хоть ночью, я всё равно сегодня на дежурстве. — Рома посмотрела на сестру.
Надя снова заглянула в люльку и, едва сдерживая слёзы, прошептала:
— Какая она маленькая...
— Но голос у неё был, как у рок-звезды, — усмехнулся Рома. — Думаю, вся клиника услышала, когда она появилась на свет.
— Это в отца, — хмыкнула Дана.
Они посидели ещё несколько минут, перекинулись парой фраз о том, как всё прошло, и, не мешая долго, Рома и Надя тихо вышли. Когда дверь за ними закрылась, Глеб снова подошёл к кровати, сел на край и взял Дану за руку. Но она, нахмурившись, вдруг наклонилась к его кисти.
— Покажи мне свою руку.
— Зачем?
— Глеб, покажи!
Глеб покорно протянул руку, и она, с жалостью стала рассматривать её. На ней были царапины, некоторые даже до крови. Это она... вцепилась в него, когда боль была невыносимой. Дана провела пальцем по одной из них, и Глеб попытался неловко отнять руку.
— Эй, — фыркнул он. — Не смотри, это пустяк.
— Глеб... это я? — прошептала она, виновато. — Прости...
— Не извиняйся, — ответил он твёрдо, снова сев ближе. — Ты родила человека. Ты имеешь право хоть обгрызть мне руку. Я не против.
— Но всё же... — она провела губами по одной из царапин. — Мне больно смотреть на это.
— Малышка, — усмехнулся он, наклоняясь ближе. — Ты была как тигрица, но знаешь... даже во время нашего самого дикого секса ты мне так спину не расцарапывала.
Дана прыснула от смеха, запрокинув голову на подушку.
— Ты идиот, — прошептала она, улыбаясь. — Люблю тебя.
— А я тебя. И спасибо тебе... за нашу девочку.
Она немного помолчала, потом прошептала:
— Ложись ко мне, пожалуйста. Мне страшно без тебя. И тело болит...
Глеб тут же снял толстовку и залез к ней под одеяло. Осторожно, будто боялся причинить ей боль, он устроился сбоку, обнял Дану за плечи, прижал к себе. Она прижалась лбом к его груди, его тепло было единственным, что помогало ей забыть про всё, что только что было.
— Иди сюда, моя тигрица. Я тебя обниму и вся боль уйдёт. — прижимая ближе к себе Дану сказал Глеб. — Тебе удобно? — прошептал он, целуя её в висок.
— Очень. Только не спи пока.
— Ну да, давай не спать. После суток родов это отличный план. — он зевнул, но не отстранился.
— Давай выберем имя для нашей крошки, — сказала она. — Пока мы такие... настоящие.
— Хочешь, чтобы я предложил?
— Хочу. Только не «Изольда», умоляю.
Он рассмеялся.
— А как тебе Николь?
— Николь... — повторила Дана, пробуя имя на вкус. — Николь Викторова... красиво звучит.
— Очень. Николь Викторова... такая серьёзная леди.
— Ага, ты представляешь, как она будет нас стыдить, когда вырастет? «Папа, ты опять ходишь в этих растянутых трениках!» — усмехнулась Черри.
— «Мама, ты снова слушаешь эту старую музыку!» — подхватил Глеб.
— Ужас! — засмеялась Дана и прижалась крепче. — А пока она просто наша маленькая Николь.
— И мы её уже безумно любим, — прошептал он.
Они ещё немного посидели молча, слушая дыхание малышки. Потом Глеб чуть улыбнулся:
— А если вторую девочку, то как?
— Глеб...
— Шучу. Хотя... не шучу.
Она хихикнула, ударила его плечом и устроилась поудобнее. Постепенно глаза начали слипаться, и Глеб гладил её по волосам, пока она не заснула прямо у него на груди. Он почти не спал. Просто лежал, слушал её дыхание и прислушивался к шорохам из люльки. Несколько раз Дана просыпалась — просила воды, хотела в туалет. Каждый раз Глеб вставал, помогал ей аккуратно подняться, держал под локоть, поправлял подушки, пока она снова не укладывалась. Уже к рассвету, когда палата затихла, Глеб, наконец, позволил себе закрыть глаза. Он прижал к себе Дану, и та, наконец, уснула глубоко, без тревожных пробуждений.
Утро в палате выдалось тихим. Мягкий свет пробивался сквозь жалюзи, ложась полосами на кровать, на которой в обнимку спали Глеб и Дана. На тумбочке тихо завибрировал телефон. Глеб, моргнув быстро сориентировался — Дана мирно спала, прижавшись к его груди, а рядом в люльке сопела их малышка. Он аккуратно, почти не дыша, выскользнул из кровати, чтобы не разбудить своих девочек, и вышел в коридор, прикрыв за собой дверь. Он глянул на экран, звонил Серафим. Глеб потер рукой лицо и вздохнул, поднимая трубку.
— Ну наконец-то! — послышался голос Серафима, почти одновременно с возмущённым женским:
— Где вы, блин, пропали?! Мы думали, вас уже похитили пришельцы!
Глеб хмыкнул.
— Лера, ты там тоже? — улыбнулся он, и только теперь по-настоящему осознал, как соскучился по этим голосам.
— Ага! Мы вам звоним, звоним, а вы будто испарились, — продолжила Лера.
— Да-да, сорри, — тихо сказал Глеб, отходя немного дальше по коридору, — мы просто...короче, Дана вчера родила. У нас девочка, назвали её Николь.
На том конце — тишина, а потом взрыв радостных голосов:
— ЧТО?! — крикнул Серафим.
— НИКОООЛЬ?! О БОЖЕ, ПОЗДРАВЛЯЕМ! — Лера перекрыла всех.
— Это охренеть как круто! — не удержался Серафим. — Можно приехать? Пожалуйста!
— Не-не, погодите. Дана ещё очень слабая. Приедете после обеда, а лучше вечером, хорошо? Мы вас ждём, но попозже. Дана всю ночь почти не спала и тело болит, короче, жесть.
— Поняли, — Серафим перешёл на более серьёзный тон. — Всё, отдыхаем до обеда, потом выезжаем. Обнимите Данку от нас.
— Обязательно. До связи. — Глеб отключился, выдохнул, и с мягкой улыбкой вернулся в палату.
Как только он открыл дверь, Дана зашевелилась в кровати.
— Глеб... — сонно прошептала она, пошарив рукой по одеялу. — Где ты был?
— Я тут, малыш, — он тут же оказался рядом, сел на край кровати и взял её за руку. — Серафим и Лера звонили, пришлось им ответить. Они приедут сегодня к нам.
— М-м... хорошо, — Дана улыбнулась и снова прикрыла глаза. — Только не уходи больше, ладно?
— Ни за что, — шепнул Глеб, целуя её лоб. — Спи.
Следующие два часа прошли относительно спокойно. Дана уснула, обнимая подушку, а Глеб сел рядом на кресло, слушая, как сопит их дочь. Он пару раз проверил, хорошо ли укрыта Дана, и несколько раз подходил к люльке, просто чтобы убедиться, что Николь дышит. Ему всё ещё не верилось, что это их дочь.
Вскоре в палату заглянула медсестра, тихо постучав.
— Доброе утро. Время первого кормления. Я вам покажу, как правильно держать и кормить ребенка.
Дана едва открыла глаза, но кивнула. Медсестра помогла ей устроиться, объясняя, как правильно держать малышку и как она должна приложиться. Всё прошло не идеально у малышки никак не получалось сразу захватить грудь, но с помощью и поддержкой это получилось. Черри немного волновалась, но Глеб стоял рядом, гладя её по волосам и ободряюще кивая.
— Умница моя. Обе умницы, — шептал он.
Когда медсестра вышла, а Николь доела и уютно устроилась в маминых руках, Глеб не выдержал.
— Можно? — он смотрел на них с таким трепетом, что у Даны щемило сердце.
— Конечно. Только аккуратно.
Он протянул руки, и Дана переложила Николь в его объятия. Это был первый раз, когда он держал свою дочь. Настоящее маленькое чудо, розовое личико, носик-кнопочка, крохотные пальчики, сжавшие его палец.
— Привет, моя пчёлочка, — прошептал он. — Ты такая маленькая... и такая красивая. Папина принцесса...
Дана с улыбкой смотрела на них, поправляя подушку под спиной.
— Ты выглядишь, как будто держишь хрустальный бокал, — поддразнила она.
— Потому что это круче любого бокала, — хмыкнул он. — Ты только посмотри на неё. Она даже чихает красиво.
— Я слышала, как ты ночью укачивал её в люльке и шептал ей, что она самая лучшая.
— Значит, подслушивала?
— Значит, у тебя голос как у медвежонка, и его слышно в любой точке палаты.
Через пару минут Глеб положил дочь в люльку и сел на кровать, взяв руку своей жены.
— Глеб.
— Ммм?
— Спасибо, что ты рядом, — прошептала Дана. — Я правда... без тебя бы не справилась.
— Я тоже. Без тебя я — никто. А теперь... я папа. Ты понимаешь, насколько это офигенно?
— Ага. И теперь ты официально обязан не ворчать, когда будешь менять подгузники, — поддразнила она.
— Подгузники?! Пф, пожалуйста. Это не страшнее, чем ты вчера. Ты ведь... — он хмыкнул, — ты ж мне руку чуть не отгрызла. Или вырвала. Я даже не уверен, что хуже.
— Прости, — прошептала она, виновато.
— Ну всё, я ж говорю, что это ерунда.
В палату заходил тёплый вечерний свет. Сквозь приоткрытую штору он ложился золотистой полосой на постель, на которой лежала Дана. Рядом, в кресле, сидел Глеб, весь погружённый в своё новое состояние отца. Он держал на руках крошечную Николь, аккуратно поддерживая её головку и прижимая ближе к себе. Малышка не спала. Она широко раскрытыми глазами смотрела на отца и, к удивлению обоих родителей, не отпустила его палец, которым Глеб случайно коснулся её ладошки.
— Она держит меня, как будто боится, что я исчезну, — тихо произнёс он, не отрывая взгляда от малышки.
Дана чуть улыбнулась, глядя на них. Сердце её наполнилось тем особым, тёплым ощущением, которое не передать словами. Усталость после родов всё ещё давала о себе знать, но сейчас, в этот момент, всё казалось неважным. Был только он, был только этот ребёнок. Их дочь. Они услышали стук, Черри и Глеб одновременно подняли головы и увидели в проёме Леру и Серафима. У них в руках был розовый шарик с надписью «Добро пожаловать, малышка!» и охапка цветов. Лера выглядела взволнованной, глаза блестели от эмоций, а Серафим улыбался, хоть и немного растерянно — как человек, впервые оказавшийся в роддоме.
— Можно? — с теплотой в голосе спросила Лера, уже делая шаг вперёд.
— Конечно, — ответила Дана, слабо улыбаясь. Она уже чувствовала себя гораздо лучше: отходила от родов, могла сама вставать с кровати и чувствовала, как постепенно возвращается к ней сила.
Лера, не удержавшись, кинулась к подруге, аккуратно обняв её, стараясь не доставить боли.
— Ты просто героиня, слышишь? — прошептала Лера, не сдерживая слёз. — Мы с ума сходили, когда вы сутки не отвечали. А ты тут уже... мамочка.
— Я и сама до конца ещё не верю, — прошептала в ответ Дана, прижимая щёку к плечу подруги. — Но да, Николь уже с нами.
Лера с интересом перевела взгляд на противоположную сторону палаты, где Глеб всё так же сидел, не сводя глаз с дочери. Он был настолько погружён в созерцание, что не сразу заметил, как к нему приблизилась Лера.
— Можно? — спросила она, глядя на малышку и сдерживая волнение. — Я могу подержать её? Ну, если не боишься, конечно.
— Только с разрешением начальства. — Глеб чуть приподнял бровь, усмехнулся и посмотрел на Дану.
— Начальство разрешает, — мягко улыбнулась Черри.
Тогда он очень аккуратно, как будто передавал стеклянную скульптуру, вложил Николь в руки Леры. Николь чуть нахмурилась, потом поёжилась... и снова успокоилась. Глеб расслабленно выдохнул.
— Она любит тебя уже, — улыбнулся он.
— А как же? Я её крёстная! — с гордостью выдохнула Лера. — Мы будем с ней делать фотосессии, учиться делать стрелки и обсуждать мальчиков.
— Не рановато ли? — вмешалась Черри, смеясь. — Ей день от роду.
— Никогда не рано готовить девочку к борьбе с идиотами, — уверенно ответила Лера.
Все в палате посмеялись, Серафим подошел ближе и взглянул на Николь.
— У меня сердце сейчас вывалится, — пробормотала Лера, прижимая девочку к себе. — Она такая теплая...
— И пахнет вкусно, да? — вставил Серафим. — Все дети почему-то пахнут каким-то невероятным кремом и молоком.
— Это всё природная магия, — с серьёзным лицом сказал Глеб. — Я вот тоже нюхаю её каждые пять минут.
— Ты наркоман своей дочки, — подмигнула ему Лера.
— Ужасный кайф, скажу честно, — не стал отрицать он.
Серафим стоял рядом, неловко переступая с ноги на ногу.
— А мне можно? Или мне сразу выписать справку, что я дурак с руками-крюками?
— Ну... — протянула Черри, хитро глянув на мужа.
— Если ты уронишь мою дочь, я тебе гитару об голову разобью, — спокойно сказал Глеб. — Но да, можешь.
Все засмеялись, даже Дана фыркнула. Серафим взял малышку с такой осторожностью, будто держал фарфоровую статуэтку. Он смотрел на неё в абсолютной тишине, с удивлением и это выглядело почти непривычно.
— Чувак, тебе бы пошло быть отцом, — сказал Глеб, наблюдая за ним.
Серафим медленно кивнул, не отрываясь от Николь.
— Ты знаешь... я сейчас впервые задумался, что, может быть, правда.
Он повернулся к Лере, и та вдруг застыла, потом мягко улыбнулась:
— Ну, когда-то и у нас будет. Но пусть сначала он перестанет писать куплеты на коленке в два часа ночи, — подмигнула она Черри.
Через минуту малышка чуть заёрзала и начала издавать недовольные звуки. Серафим мгновенно испугался:
— Ой-ой, что-то не так?
— Просто хочет к папе, — спокойно сказал Глеб и протянул руки.
Как только Николь оказалась обратно у него на руках, она тут же замолчала, уткнувшись носиком в его грудь. Лера рассмеялась:
— Ты что, у тебя какой-то гипноз для младенцев?
— Я её папа, — с гордостью пожал плечами Глеб. — Привыкайте.
— Всё, он будет заносчивым отцом, — вздохнула Лера, — даже хуже, чем я думала.
Они посмеялись, сели кто куда — Лера к Дане на кровать, Серафим на подоконник. Разговор пошёл лёгкий, живой. Но каждый из них украдкой поглядывал на маленькую Николь, как на чудо, которое произошло среди них. И это действительно было так.
Прошло всего пару дней с момента, как Дана впервые взяла на руки свою дочку. Время тянулось странно — будто и медленно, и быстро одновременно. Болезненные воспоминания о схватках уже начали стираться, уступая место нежности, спокойствию и какой-то неведомой, глубокой уверенности в себе. Сегодня её выписывали. Сегодня она и её малышка по имени Николь возвращались домой. У входа в роддом стояли Рома с Надей и их четырехлетним сыном Лёшей. Дана, держа на руках завернутую в нежное розовое одеяльце Николь, выглядела уставшей, но очень счастливой. Глеб шел рядом, не отходя ни на шаг, с рюкзаком и пакетом документов. Его взгляд раз за разом падал на лицо дочери — ему всё ещё не верилось, что это его ребёнок, его кровь.
— Всё, поехали домой, — улыбнулся он и поцеловал жену в висок. — Наш дом ждёт своих девочек.
Дорога была недолгой. Пока машина плавно мчалась по улицам, Дана не могла перестать оглядываться на автолюльку, где тихо посапывала Николь. Глеб, сидящий за рулём, то и дело поглядывал в зеркало на своих девочек, будто не веря, что всё это реально. Черри всё время молчала, думая, как сильно соскучилась по дому. Её ждал её мир. Но то, что она увидела, переступив порог, заставило её остановиться на месте. Квартира была не просто убрана, она была украшена. В воздухе плавали розовые и белые шарики, наполняя пространство уютом и сказочной атмосферой. Повсюду стояли букеты — гортензии, розы, нежные пионы. В гостиной был накрыт красивый стол: закуски, сладости, тортик с надписью «Добро пожаловать, Николь». И посреди всего этого, на журнальном столике, стоял аккуратный чёрный пакет.
— Ты это всё... — начала Дана, поворачиваясь к Глебу.
— Не один, конечно. Все помогали, — улыбнулся он. — Но подарок и идея от меня.
Пока все рассаживались в гостиной, Дана аккуратно уложила малышку в детской в новую кроватку, рядом с которой стоял мобиль с мягкими игрушками. Она на мгновение задержалась, поглаживая крошечный лобик Николь, а потом вышла к остальным. Как раз в этот момент в дверь позвонили. Лера и Серафим появились на пороге, сияя.
— А вот и мы! — воскликнула Лера.
— Извини, немножко опоздали. — сказала Сима держа в руках ещё один букет и большой плюшевый мишка.
— Вы как всегда вовремя, — подмигнул им Глеб, вставая с дивана. Он взял черный пакет и подошел к Дане.
— Малыш, это тебе за всё. За то, что подарила мне такую крошку... и за то, что ты есть.
Дана с удивлением взяла пакет, и на секунду в комнате стало тише — всем было интересно, что же там. Она открыла его, достала аккуратную чёрную коробку, а внутри автомобильные ключи. Стильный брелок «Mercedes» блестел на свету.
— Ты издеваешься? — выдохнула она. — Это что?..
Глеб взял её за руку и подвёл к окну. Через стекло, на парковке, выделялась машина с розовым бантом на капоте.
— Ты же когда-то сказала, что мечтаешь о таком. Я запомнил.
Дана не сдержалась — она бросилась ему на шею, крепко обняв.
— Ты с ума сошёл... Я тебя так люблю, — прошептала она, зарывшись в его шею.
— Я тоже. И теперь у меня две девочки, которых я должен баловать, — улыбнулся он, целуя её в висок.
В этот момент раздался громкий голос — кто-то из гостей с воодушевлением сказал тост, и из детской донёсся крик Николь. Дана тут же направилась к малышке. Она взяла её на руки, покачала и прошептала:
— Тихо, моя хорошая. Мамочка рядом.
Когда Дана вышла в гостиную с дочкой на руках, все притихли. Маленькая Николь смотрела на всех широко распахнутыми глазами. Лёша, который до этого молча сидел рядом с отцом, резко встал и подбежал.
— А это кто? — спросил он, заглядывая в личико малышки.
— Это твоя двоюродная сестрёнка, Николь, — с улыбкой ответила Надя.
Лёша осторожно потянулся к ней, погладил её по ручке и прошептал:
— Привет, Николь. Я Лёша, твой братик и я буду тебя защищать всегда.
Все рассмеялись. Дана с нежностью прижала дочь к себе, а Глеб подошёл и обнял их обеих. В тот момент он понял, что у него есть всё, о чём он когда-либо мечтал. Праздник продолжался до вечера: были тосты, смех, слёзы радости. Но главной в этот день оставалась она — маленькая Николь, вокруг которой кружились все, словно вокруг солнца. А Дана, наблюдая за этим, чувствовала только одно — счастье.