27
Москва встретила их солнцем и неожиданным покоем — ни капли дождя, ни пробок, ни привычного для столицы напряжения. В воздухе висела та самая липкая жара начала лета, от которой волосы прилипают к шее, а мысли путаются. Дана сидела у окна в поезде вместе с Лерой, а напротив — молчал Андрей. Он смотрел в телефон, но время от времени бросал на Дану короткие взгляды, будто пытался понять, куда его опять затянуло.
Черри пригласила его с собой не потому, что он был ей нужен. Нет. Она знала, что это может задеть Глеба. Она знала, что сама она ещё не готова к разговору, а значит, чувство контроля ей жизненно необходимо. А кто лучше восстановит равновесие, чем парень, который вечно рядом, постоянно ревнует так еще и вечно бегает за ней?
Вечером, ближе к восьми, они подъехали к загородному дому, утопающему в зелени. Дом, где проходила премьера клипа, был оформлен с размахом: гирлянды огней, зона с проектором, бар под открытым небом, диджей на деревянной сцене. Уют, деньги и вкус слились воедино — фирменный стиль Слэма.
Дана вышла из машины первой. Она была в коротком чёрном платье, облегающем, дерзком, с открытыми плечами — именно в таком она появлялась на вечеринках с Глебом четыре года назад, и он всегда говорил, что в нём она выглядит как грех. Платье было вызовом. Себе. Ему. Их истории.
Лера вышла за ней, поправляя волосы и бросая восхищённый взгляд на дом. Андрей обошёл машину, взял Дану за руку, но...
— ЧЕРРИ!!! — раздалось сразу с трёх сторон.
Она даже не успела обернуться, как уже знала: это были Серафим, Слэм и... Кирилл.
— Кирюха... — выдохнула Дана.
Словно весь вечер она сдерживала дыхание и теперь впервые вдохнула. Она выдернула руку из ладони Андрея, даже не глядя на него, и кинулась к парням. Обняла одного, второго, третьего. Как будто снова оказалась в том самом прошлом, где всё было просто, пусть и порой страшно.
— Кирилл, сто лет тебя не видела.
— Черри, ты вообще не изменилась, только красивее стала. — сказал Кирилл приподнимая Дану.
Андрей остался стоять в стороне, не понимая, кто такой Кирилл, и почему все зовут его девушку «Черри». Он знал Серафима, знал Слэма — но этот третий, с дерзкой ухмылкой, вызывал раздражение с первого взгляда.
И тут, рядом появился Глеб.
Красивый, чёрная рубашка расстёгнута на две пуговицы, чуть влажные волосы — он только что вышел из дома. Его взгляд сразу нашёл Дану. На секунду глаза их встретились — мир будто замер. Но Дана быстро отвела взгляд.
— Привет, — сказал он, приближаясь. — Можно тебя обнять?
Он раскрыл руки. Но Дана ничего не ответила. Просто шагнула вперёд и сама прижалась к нему. Крепко. Как будто больше не видела смысла притворяться. Он обнял её в ответ, медленно, осторожно. Не как любовник. Как человек, который нашёл то, что думал, потерял навсегда.
— Ты красивая, — прошептал он ей на ухо, но Дана уже отступила и снова нацепила маску равнодушия.
Вечеринка была в разгаре: на улице играла музыка, все смеялись, тосты, фуршет. Черри стояла рядом с Лерой и Андреем, но будто не присутствовала. Она чувствовала взгляд Глеба на себе. Он не сводил с неё глаз. А она — делала вид, что занята.
Андрей замечал всё. И каждую минуту всё сильнее ревновал. Он обнимал Черри за талию, целовал в щёку, старался влезать в разговоры. А Дана позволяла. Даже улыбалась. Но в этой улыбке была ледяная пассивность. Глеб видел это. Видел и чувствовал, как внутри закипает.
Дана снова и снова ловила его взгляд. Там была боль. Там было всё. И она не могла вытерпеть.
Ближе к полуночи Черри извинилась, сказала Лере и Андрею, что пойдёт в туалет, подправить макияж. Вошла в дом. Поднялась на второй этаж. Зашла в ванную, закрыла за собой дверь.
Через полминуты — дверь снова открылась и захлопнулась.
Это был Глеб. Он закрыл замок и повернулся к ней. В ванной было полутемно, лишь свет от зеркала давал мягкое освещение.
— Ты меня избегаешь, — сказал он прямо. — С момента, как вошла сюда.
Дана смотрела в зеркало, поправляя тушь. Глеб стоял позади, но отражался рядом.
— Глеб, не время, — тихо ответила она. — Я обещала поговорить, но не сейчас.
— Почему? Боишься? — он подошёл ближе, почти касаясь её. — Или потому что с этим Андреем? Тебе с ним хорошо, да?
Она молчала.
— Или это снова игры? — продолжал он, его голос стал ниже, почти угрожающе-эмоциональным. — Ты думаешь, я не узнаю это платье? Ты знала, что оно сведёт меня с ума. Чёрное, короткое. То самое. Ты всё знаешь, Черри. Ты, блядь, всё чувствуешь.
Дана развернулась. Смотрела ему в глаза. Молчала. Веки чуть дрожали.
— Оно ахуенно сидит на тебе, — сказал он. — Как и тогда. Но ты... Ты ещё красивее.
Молния внутри. Искра. Пауза между ударами сердца.
И Глеб поцеловал её. Глубоко. Страстно. Без страха, без сомнения, с отчаянной любовью. Он прижался к её талии, её плечам, к её губам. А Дана — не отстранилась. Она сдалась. На секунду. Или на вечность. Неважно.
Она поцеловала его в ответ, как будто все эти четыре года копила это внутри. Не слова, а поцелуи.
Они были шумом прошлого. Звуком боли. Вкусом молодости. Всё сплелось в одно. И в этой маленькой ванной комнате времени не существовало.
Когда они, наконец, оторвались друг от друга, оба дышали тяжело. Глеб держал её за руку, прижимая ко лбу.
— Я так скучал, Вишенка. Так, что внутри всё сдохло без тебя.
Она смотрела на него, в глазах слёзы. Но снова заглушила это чувство.
— Я не знаю, что делать, Глеб... — прошептала она. — Правда, не знаю.
Он кивнул.
— Но ты знаешь, что чувствуешь.
И она даже не стала спорить. Сама не поняла почему, хотя нет, она знала, что Глеб прав.