18
Черри сидела на бетонной ступеньке у чёрного входа в ангар и курила. Пальцы дрожали, хотя на улице было тепло. Вторая сигарета почти догорела, но она всё равно не спешила гасить её. Она смотрела в пустоту, куда-то в бок, ни на кого, будто весь съёмочный день перестал существовать.
В голове гудело: Глеб...Глеб...он здесь. Рядом. Снова.
Бессонные ночи. Татуировки. Координаты. Письмо на мятой бумажке. Всё, что она зарывала в себе четыре года — вышло наружу и смотрело ей в глаза.
Он подошёл бесшумно. Как всегда. Словно его появление — это не поступки, а ощущение.
— Черри, — произнёс Глеб спокойно. — Плевать на это всё. Давай поговорим. Просто мы с тобой. Без света, без камер, без этого всего.
Она повернула голову. Медленно, как в замедленной съёмке. И выдохнула через зубы:
— Глеб, я приехала сюда не разговаривать о личном. Мы не в прошлой жизни. Я здесь, чтобы работать.
— Но ты всё равно дрожишь.
— Это от сигарет, — резко выдохнула она. — Иди переодевайся. Съёмка через пятнадцать минут.
Он не спорил. Просто кивнул и ушёл. А она снова сделала затяжку и затушила окурок об бетон, будто выжигала в себе его имя.
Глеб вышел из гримёрки уже в образе. Чёрная рубашка, верхние пуговицы как всегда расстегнуты, под ней — чёткий контур татуировки. Сердце. То самое. Шершавые края. Такое же, как у неё. Символ, который был слишком личным, чтобы принадлежать кому-то ещё. Сверху — кожаная куртка. Он выглядел, как призрак её прошлого, но с новой силой. Привычный, но незнакомый.
Андрей заметил татуировку у Глеба сразу. Застыл на секунду, прищурился — и вдруг понял, где он её уже видел. На ключице своей девушки Даны. Тогда, в Питере, когда случайно заметил это небольшое сердце, когда Дана нажала открытый топ. Он тогда ничего не спросил, не предал значения. А теперь — узнал. И в его глазах появилась ревность, тягучая, злая.
Съёмка началась. Дана стояла у монитора, в руках — сценарий и рация. Она командовала чётко, уверенно, с привычной холодной точностью:
— Гриша — шаг влево, Коля — голову чуть выше. Свет! Андрей, угловой чуть приглуши! Дима, камера двигается плавно, уходим на средний план!
И вот заиграла песня. Демка, но уже готовая. Со словами.
Глеб запел. Тот голос, от которого у неё дрожали руки четыре года назад. Голос, в котором было всё — её прошлое, её падение, её спасение.
Первые строчки — и Черри замерла. Она смотрела в плейбэк, но будто не видела ничего. Слова били точно по сердцу, в которых звучала боль, похожая на их.
Дана побелела. Но не подала вида. Она была Черри. Холодная. Сильная. Железная.
Перерыв спустя двух часов съёмок.
Группа подошла к режиссёру: Коля, Даня, Гриша — и Глеб. С ними — Слэм. Обсуждали следующую сцену, направление камеры и света. Всё шло по плану. Всё — как должно быть.
Подошёл Андрей. Встал рядом, обнял за талию. Дана не отстранилась. Наоборот — прижалась к нему сильнее, обернулась, будто бы случайно поцеловала в щёку.
На зло Глебу.
Он видел. Он стоял прямо напротив. И не отвёл взгляда. А Дана говорила:
— Итак, парни. Коля — начинаешь первым. Гриша — ты идёшь за ним, свет уходит вправо. Даня — в движении, помним ритм. Глеб — ты замыкаешь.
— Парни всё поняли? Гриша?
— Так точно, босс. — с усмешкой произнес парень с фиолетовыми волосами.
— Коля и Даня?
— Да, мы поняли. — в один голос сказали парни.
— Глеб?
— Да понял я всё, Вишенка, — вдруг произнёс Глеб с лёгкой усмешкой.
Тишина.
Слэм замер. Лера подавилась кофе.
А Андрей...
Андрей как будто ослеп. Его зрачки расширились, он повернулся к Дане, отстранился и резко проговорил:
— «Вишенка»?
Он вспомнил, как однажды, в момент нежности, назвал её так. А она тогда обрезала всё на корню:
«Не смей никогда меня так не называть».
Он не понял тогда. А теперь — всё стало ясно.
Дана тоже замерла. Молча. Без защиты.
Она смотрела на Глеба, но ответила Андрею:
— Я потом всё объясню.
Но сама понимала, что не собирается объяснять.
Пока был ещё один перерыв, к Дане подбежала Лера.
Взъерошенная, на эмоциях, с горящими глазами.
— Боже, Дана! Это же он, Глеб! — шептала она, почти визжала. — Ты, вы, вы же снова встретились! Это просто жесть! У меня мурашки по всему телу!
— Тише, — прошипела Дана. — Лера, хватит. Мы работаем.
— Ну да, — Лера усмехнулась. — Только ты уже десять минут ставишь свет через плечо, хотя хотела через бок. Ты сама на себя не похожа.
Дана не ответила. Просто отошла в сторону. Ей нужно было собраться.
Следующие сцены были эмоциональными. Глеб пел так, будто каждое слово шло из глотки с болью. Он смотрел в камеру — но на самом деле смотрел на неё. А она, не выдержав, снова подошла к Андрею. Целовала его, держалась за его плечо, гладила по волосам.
Не из любви, а из злости. Из мести.
Из слабости.
Андрей чувствовал это. Глеб — видел. Слэм — понимал.
А Дана просто горела изнутри. Больно, ярко, без шанса затушить.