11
Телефон зазвонил, когда Дана только собиралась налить себе чашку кофе. Увидев имя на экране, она слабо улыбнулась. Единственный, кто знал её настоящую суть ещё с детства. Кто вытаскивал её из грязи, когда никто не знал, что она тонет.
— Ну, наконец-то, — раздалось в трубке, голос был мягким, но с той знакомой ноткой тревоги. — Я уже хотел вызывать отряд спецназа. Или хотя бы Серафима.
Дана выдохнула, прислонилась к подоконнику.
— Прости, Ром... Я правда просто... — она замялась. — Ничего не могу толком объяснить. Накрыло.
— Накрыло — это ты когда в один день не берёшь трубку. А тут сутки. Черри, ты меня пугаешь. Я понимаю, ты взрослая, сильная и всё такое, но ты — моя младшая сестра. И когда ты исчезаешь, мне страшно. Ты ж не робот.
— Не переживай, правда. Просто... перегорело внутри. Всё сразу. Ночь, воспоминания, истерика. Стандартный набор, позже всё объясню, — попыталась она пошутить, но голос всё равно звучал уставше.
— Слушай, — сказал он чуть мягче. — Я не буду лезть. Не буду расспрашивать про того, кого ты всё ещё не можешь забыть. Но ты же знаешь — я рядом. Всегда.
— Знаю. Спасибо.
Была пауза. И чтобы снять напряжение, Рома неожиданно сменил тему:
— Знаешь, кто вчера на уши всех поставил?
— Кто?
— Лёша. — И тут в голосе Ромы появилась улыбка, такая настоящая, тёплая. — В два с половиной года — настоящий ураган. Представь: полез в шкаф, вытащил все носки, залез в них, как в перчатки, и пошёл по дому. Кричал: «Я монстр, я папа-монстр!»
Дана засмеялась. И от этого смеха стало чуть легче на душе.
— Он точно в тебя пошёл, — сказала она. — Я помню, как ты в детстве носил трусы на голове и говорил, что ты космонавт.
— Тише! Не разрушай мой авторитет, — усмехнулся Рома. — Но да, он мой маленький клон. Только у него ещё и характер от тебя. Упрямый, как чёрт. Если не по его — всё, конец света. А вот глаза от Нади.
— Ну, значит, есть надежда, что он вырастет настоящим. А не очередной «удобной версией себя».
Они помолчали. Было хорошо. Спокойно.
— Ты когда к нам приедешь? — спросил Рома. — Лёша уже сто раз спрашивал, «где моя Дана с фотоаппаратом».
— Скоро, — пообещала Дана. — Очень скоро.
После разговора она решила не сидеть дома. Просто надела очки, натянула худи, джинсы и кроссовки и вышла гулять.
Питер встречал её влажным ветром и неспешным гулом улиц. Люди торопились кто куда, а она шла медленно, никуда, просто чтобы идти.
Центр города пах кофе и весной. Она шла мимо витрин, редких ларьков с мороженым, уличных музыкантов. На душе было всё ещё тяжело, но звонок от брата дал ей какую-то ниточку тепла. Что она не совсем одна. Что где-то есть дом.
Когда она подошла к перекрёстку, её внимание на секунду привлёк огромный уличный баннер.
"Три дня дождя" — было написано белыми буквами на фоне мрачного, почти чёрного изображения. На фото — четыре силуэта. Лица неразличимы: то ли из-за света, то ли фото было намеренно затемнено. Солнце отражалось от стеклянной поверхности щита, слепило глаза.
— Странное название, — пробормотала Дана и пошла дальше, не вдаваясь в детали. В голове было слишком много, чтобы разглядывать лица незнакомых парней. Ей просто не было дела.
К вечеру она оказалась на студии. Рабочие дела, съёмки, подбор моделей. Всё как обычно. Но у входа её ждал Андрей.
Он стоял, облокотившись на стену, с видом человека, который ждал слишком долго.
— Привет, — коротко сказал он, когда она подошла. — Нам надо поговорить.
— Я знаю, — кивнула она. — Только давай спокойно, ладно?
Они прошли внутрь, в пустую переговорную комнату. Дана села за стол. Андрей остался стоять.
— Ты избегала меня, — начал он. — Не отвечала. Не брала трубку.
— Мне нужно было время, — спокойно сказала она. — Ты злишься — и я понимаю. Но я не могла выдавить из себя «норму», когда внутри у меня всё горело.
— Горело? — он рассмеялся нервно. — А ты подумала, как мне было? Я тебя ждал. Я заботился. Я терпел твоё прошлое, о котором я блять до сих пор не знаю. А ты... Ты сбегаешь, как только я к тебе приближаюсь.
— Я не обязана... — начала она, но он перебил.
— Ты обязана хотя бы не врать. Я знаю, что у тебя в голове всё ещё он. Ты даже не скрываешь.
— Я не вру. Я честно пытаюсь быть с тобой. Но если не выходит, если я чувствую, что не люблю — я не могу себя ломать.
— Так легко? Просто вот так? — он начал нервничать. Голос повысился. — А я, по-твоему, кто? Анальгин от твоей боли?
Дана встала. Но Андрей подался вперёд.
— Дана, ты не понимаешь. Без тебя я... Я просто не могу. Я всё тебе прощал. Всё. Даже твои стены, даже холод. Потому что знал — ты особенная. Но ты не даёшь мне шанса.
— Потому что ты хочешь не меня. А свою проекцию обо мне, — твёрдо сказала она. — Ты хочешь быть тем, кто «вылечит» меня. А я — не болезнь.
— Ты думаешь, тот, к кому ты до сих пор тянешься, будет лучше? — резко сказал он. — Он тебя уже сломал, ты забыла?
— Не забыла. Но это было по-настоящему.
Он подошёл ближе. Взял её за плечи. Глаза сверлили.
— Тогда скажи, зачем ты снова пришла сюда? Зачем была со мной всё это время?
Она молчала. Не потому, что не знала ответа. А потому, что знала его слишком хорошо.
Он воспользовался её молчанием. Его голос стал мягче. Манипулятивно-нежный.
— Просто попробуй ещё раз. Я знаю, ты уставшая. Но я же рядом. Я не он. Я не предам. Я не уйду. Пожалуйста.
Он смотрел в глаза, как в последнюю инстанцию. И Дана... сдалась.
— Ладно, — выдохнула она. — Попробуем ещё раз.
Но в глубине её взгляда даже он мог бы прочитать:
«Это не ты. Просто мне больно.»
И я устала быть одна.