7
Ночь уже растворилась в сыром питерском утре, когда Дана, стояла на пустой набережной и впервые за долгое время чувствовала, что внутри неё — не просто пустота, а узел. Глухой, тугой, дрожащий.
Она смотрела на экран телефона, на имя, на которое долго не решалась нажать.
Влад.
Её психолог. Тот самый Влад, с которым она познакомилась в реабилитационном центре, когда всё было на грани. Он знал её по-настоящему. Видел слабой, сломанной, в слезах и тишине. Он не спрашивал, почему она молчит. Просто сидел рядом и иногда говорил так, как будто прикасается к душе.
Они изредка продолжали сессии и после реабилитации. Не регулярно, но когда мир валился, она знала: Влад на связи.
Дана нажала «вызов».
Гудки. Один. Второй. Третий.
— Привет, — раздалось в трубке. Голос уставший, хриплый, но тёплый. — Всё в порядке?
Дана села на лавку, вдохнула холодный воздух.
— Влад... Прости, что так поздно, точнее рано, просто... я не знаю, кому ещё могу позвонить и поговорить.
— Говори. Я здесь.
Она замолчала. Слова не шли сразу. Но потом, медленно, будто открывая потайной ящик, начала рассказывать.
Про съёмки. Про ужин. Про чай. Про то, как всё вроде шло логично, а внутри что-то ломалось с каждым касанием Андрея. И про то, как она резко, в момент увидела Глеба. Не рядом, а внутри.
— Я... я не хочу Андрея. Я никогда не хотела. Я всё это время пыталась быть искренней. Считала, что так надо. Он же нормальный вроде. Не орёт, не дерётся, не лезет в моё прошлое почти. Он ждёт. Понимаешь? А я не могу даже целовать его без отвращения к себе. Это же я сломанная, да?
Влад помолчал. Словно думал. Или давал ей паузу.
— Дана, давай без ярлыков. Не "сломанная". Ты — настоящая. То, что ты чувствуешь это не ошибка. Это сигнал.
— Какой? Что мне нужен тот, кто сломал меня сильнее всех?
— Нет, — мягко, но твёрдо ответил он. — Это сигнал, что в тебе до сих пор живёт неразрешённое чувство. Ты не закрыла эту главу. Не прожила до конца. Ты ушла физически, но эмоционально — ты ещё там. С ним. С Глебом.
— Но он... он разрушил меня, Влад. Я столько себя вытаскивала из этой тьмы. Я научилась жить без него. Почему я всё ещё... слышу его? Почему я вижу и чувствую его?
— Потому что боль не исчезает по графику. И потому что ты не дала себе прожить любовь до конца. Не ту розовую, а ту, настоящую. Со всеми слоями — и светлыми, и тёмными. Ты тогда выжила. Ты спаслась. Но чувства остались запечатанными.
Дана опустила глаза.
— Я пыталась заменить его. Переписать сценарий. Андрей — это антипод Глеба. Он другой во всём. Но всё равно не получается.
— Ты не можешь построить любовь как антисценарий. Это не защита. Это — тюрьма. И ты в ней же. Просто решётки теперь мягкие.
— Но если я отпущу себя, я вернусь к Глебу?
— Нет. Если ты отпустишь себя, ты вернёшься к себе. А дальше уже будет выбор. Не из страха. Не из попытки забыть. А из настоящего понимания — кто ты и что тебе нужно.
Дана молчала. Слёзы не текли, но грудь сдавило.
— Влад... А если мне всё ещё нужен он?
— Тогда ты должна понять — почему он тебе нужен и что именно в нём держит тебя. Это любовь? Зависимость? Незавершённость? Или образ, который ты сама построила?
— Я не знаю. Он был другим, когда мы были вдвоём. Не тот, на сцене. Не тот, в скандалах. Я видела в нём что-то светлое. Слишком светлое, чтобы поверить.
— Возможно, ты влюбилась в то, кем он мог быть. А он — в тебе. Настоящей. Потому что ты не играла. И, может быть, именно это и испугало вас обоих. Правдивость.
Дана прикрыла глаза. Питер шумел где-то вдалеке: машины, редкие шаги, ветер.
— Я ведь даже не знаю, как он сейчас. Где он. С кем.
— А ты хочешь знать?
Она вздохнула. Долго. Тяжело.
— Нет, точнее...Честно? Да. Мне больно, что я не рядом. Даже если бы просто кофе выпить. Просто увидеть.
— Значит, ты не закрыта. Значит, есть мост, который ты сама себе не даёшь перейти. Не к нему, а к своей правде.
— А если он не захочет меня видеть?
— Тогда ты всё равно выиграешь. Потому что ты выберешь себя. И не будешь больше жить между «надо» и «не могу».
Дана замолчала. Влад не торопил. Его голос снова раздался через минуту:
— Послушай, я не говорю, что ты должна вернуть Глеба. Я говорю, что тебе пора признаться себе: ты его не отпустила. И пока ты притворяешься, что всё нормально с другим, внутри ты всё ещё там, в той спальне, где он впервые назвал тебя «своей».
— Я не знаю, как двигаться дальше...
— Ну как это? Ты уже такой путь прошла. Сначала — просто не убегай от чувств. Не пытайся чинить себя через отношения. Позволь себе прожить то, что болит. И тогда уже решишь — стоит ли возвращаться к кому-то. Или, может быть, время вернуть себя себе.
Разговор закончился. Но внутри Даны что-то сдвинулось. Как будто цепь ослабла. Как будто она впервые позволила себе признать, а не спрятать.
Она встала с лавки. Ветер стал сильнее, но теперь он будто обнимал, а не бил по лицу.
Она шла по пустому проспекту и впервые за долгое время не чувствовала вины.
Просто — чувствовала.