Глава 9
Два дня спустя Ира зашла в ювелирный магазин за призом победителю конкурса. Она оставила Джинни утром у ее подружки и должна была вскоре заехать за ней.
Ира представилась женщине за прилавком и сказала, что она с радиостанции. Та кивнула.
— Я сейчас.
Через минуту она вышла из задней комнаты с призом, на котором было выгравировано имя победителя.
— Меня зовут Пэнси Миллер, — сказала она. — Я заменяю свою внучку. Ее не будет неделю. Она собирается рожать через несколько месяцев и поэтому решила отдохнуть немного со своим муженьком.
— Значит, вы новичок в городе?
— Нет. Я жила здесь много лет управляла этим магазином, кстати говоря, вместе со своим первым мужем, Биллом. Вон тот голубой дом раньше принадлежал нам. Иногда мы сдавали комнаты. Что вы думаете о призе?
— По-моему, он замечательный. Нэнси Кауфман велела передать, что она очень благодарна вам за этот дар.
Пока Пэнси заворачивала его, Ира спросила:
— Вы случайно не жили здесь в начале шестидесятых годов?
— Я жила здесь до шестьдесят шестого года, до того как вышла замуж за Неда и уехала в Техас.
— Пэнси... вы никогда не слышали о женщине по имени Долли Аамес? — Ира задавала этот вопрос так часто, что уже не ждала положительного ответа.
— Долли Аамес... Мне знакомо это имя. Мою мать звали Долли, а это ведь несколько необычное имя. Дайте-ка вспомнить.
— Вы знали ее? — воскликнула Ира, представив, как она позвонит своей бабушке. «У меня есть еще одна ниточка», — скажет она ей. А потом соберет свои вещи и распрощается с Лизой.
— Нет, я не знала ее. Однажды зимой нам позвонил мужчина и попросил позвать Долли Аамес. Он сказал, что он ее кузен, но сообщения не оставил. Мужчина звонил каждый вечер целую неделю, что показалось мне странным. У нас было тогда всего два постояльца — инженер, работавший над проектом шоссе, и больная молодая женщина. Это было незадолго до Рождества шестьдесят третьего года.
— Год совпадает, — проговорила Ира, вспоминая дату почтового отправления бабушке Нел. — А потом вы никогда не слышали этого имени?
— Нет, мне очень жаль, дорогая. По вашему лицу видно, что вы надеялись узнать больше.
— Это самая лучшая зацепка, которую мне удалось найти, Пэнси, поэтому я не расстроилась. Мне нужно забрать ребенка, так что я пойду.
— Ваша дочь похожа на вас или на свою мать? — спросила вдруг Пэнси.
— О, она...
— Спорю, ваша супруга считает, что она похожа на вас — вы такая красивая.
Почему я не поправила ее? — спрашивала себя Ира, закрывая дверь.
Но она знала почему, и это смущало ее. Пэнси подумала, что она мать Джинни. На какое-то мгновение она представила Лизу своей женой. И от этого почувствовала себя восхитительно.
На тротуаре ей попалась на глаза монетка. Ира подняла ее.
Найденное пенни. Желание, которое ожидает своего исполнения. Желание, чтобы бабушка Нел поправилась. Желание видеть, как взрослеет Джинни. Желание никогда не расставаться с Лизой.
Что это значит — никогда не расставаться? Разумеется, они распрощаются. У нее работа в Сиэтле, у неё дела здесь. Расставание неизбежно.
И она внезапно поняла, что если они поддадутся своему порыву, то расстаться им будет сложно вдвойне.
И все же она желала её.
Ира уставилась на пенни, забыв о прохожих, которые бросали на нее удивленные взгляды. Что-то заболело у нее в груди. Ее глаза наполнились слезами.
Бабушка Нел всегда говорила, что интуиция сродни видению. До этой самой секунды Ира не знала, что та имела в виду. А теперь поняла.
Она обнаружила, что все, что ей нужно от жизни, заключалось в этом городе, в клинике в центре города.
Она влюбилась в Елизавету Андрияненко.
Поэтому она пыталась соблазнить её, поэтому одного взгляда на неё хватало, чтобы ее сердце бешено билось, поэтому она втайне обрадовалась, что Пэнси Миллер не знает, где Долли Аамес, иначе Ире пришлось бы быстро уехать.
Это не просто страсть. Если бы так! Со страстью легко справиться. Но любовь...
Лиза желала ее, но любила ли она? Разве она не дала ей понять, что завязала с серьезными отношениями? Разве не шутила, что покончила с браком окончательно, потому что однажды полюбила не ту женщину? Такую женщину, как ее мать.
Но я не такая, как моя мать, подумала Ира, плача. Она впервые поняла, что знает это наверняка. Я не такая, как моя мать.
Несколько часов спустя Ира сидела на роскошном восточном ковре в кабинете Лизы.
Она хотела быть ближе к ней, даже когда её не было дома. А в этой комнате два дня назад она провела самые страстные минуты своей жизни.
Джинни сидела рядом. Около них лежали фотоальбомы. Ира хотела впитать в себя каждую деталь жизни Лизы, жизни её семьи.
Все фотографии были подписаны. Пока Ира рассматривала их, Джинни открыла страницу, где была надпись «Пасха». В кулачке она держала новое пенни, которое ей принесла Ира.
— Посмотри, у мамы был рождественский кролик, — сказала она. — Я тоже хочу крольчонка.
— У тебя нет рождественского кролика?
— Нет. Я хочу кролика и крольчиху.
— То есть ты хочешь уже двух кроликов? — улыбнувшись, спросила Ира.
— Только так можно получить крольчонка, со знанием дела проговорила Джинни.
Ира решила перевести разговор в другое русло. Она сказала:
— Дай-ка мне посмотреть на фотографию твоей мамы в детстве.
Джинни развернула альбом, а Ира стала внимательно изучать фотографию Лизы. Подпись гласила: «Пасха, 1966 год». Ей было три года, и она была такой хорошенькой. И точно, у неё в руках был белый рождественский кролик с розовым носом.
За Лизой стояла женщина лет тридцати. У нее были темные глаза, полные губы и черные волосы.
— Бабушка, — указала на нее Джинни.
— Правда?
— Мама рассказывала мне, — сказала она. Затем девочка указала на фигуру в отдалении и добавила: — Там Сэл. Она была тогда маленькая. Но не такая маленькая, как я.
Ира присмотрелась повнимательнее. Ей пришлось поверить Джинни на слово, что это и вправду Сэл. Женщине можно было дать лет двадцать. Но фотография была нечеткой, и ее лица не было видно.
Ира посмотрела в других альбомах и нашла Рождество с 1960-го по 1970 год. Первой фотографией был снимок родителей Лизы. Они стояли напротив елки в гостиной, улыбались друг другу и держались за руки. Лицо его отца светилось добротой. Роста он был невысокого. Очевидно, Лиза статью пошла в одного из своих далеких предков. Она перелистала дальше и нашла фотографию 1963 года. «Первое Рождество Лизы», — гласила надпись под снимком.
Первое Рождество Лизы. Она знала, что она родилась летом. Значит, здесь ей месяцев пять-шесть. Ира внимательно всматривалась в лица на фотографии. Вся семья собралась за праздничным столом. Она узнала тетушек Лизы. Такие молодые! Её родители сидели ближе всего к камере. Молодая женщина повернулась к Лизе, сидевшей на высоком детском стульчике. На ее шее была отчетливо видна небольшая темная родинка. Мурашки пробежали по спине Иры. Это была та же женщина, что и на фотографии 1966 года. Сэл.
— Что с тобой? — спросила Джинни.
— Ничего, милая.
Пэнси Миллер сказала, что в декабре 1963 года у них останавливалась женщина. Больная молодая женщина. Кто-то звонил в их дом и интересовался Долли Аамес. А теперь в альбоме Лизы она нашла фотографию женщины с родинкой. Да, у нее были темные волосы вместо рыжих. Но волосы легко покрасить. Ира стала быстро просматривать другие альбомы, чтобы найти более удачный снимок. И наконец нашла.
Внезапно дверь кабинета открылась. И на секунду, решив, что Лиза вернулась домой, она забыла о своем открытии.
Но это была не Лиза. В дверях стояла Сэл.
— Джинни, Грейс зовет тебя, — сказала она. Но ее голос предательски задрожал, когда она увидела, чем занимались Ира и Джинни. Джинни отложила в сторону альбом, вскочила на ножки и выбежала из комнаты. Ира ожидала, что и Сэл быстро уйдет, но пожилая женщина не сдвинулась с места.
— Мы просто разглядывали старые семейные фотографии, — сказала Ира.
— Вы вынюхивали.
— Нет. Джинни и я просто смотрели старые фотографии Лизы. Мне было... интересно.
Она замолчала и почувствовала, как горят ее щеки. А вдруг ее чувство к Лизе можно прочесть по лицу?
— И что же вам было интересно?
— Семья Лизы.
— Ха!
Решившись на отчаянный шаг, Ира произнесла:
— Раньше у вас была родинка на шее, не так ли?
Рука Сэл метнулась к шее, и Ира заметила маленький шрам.
— Много лет назад еще старший Уиллер удалил мне ее. И что?
— У Долли было родимое пятно на этом же самом месте.
Напряженная тишина воцарилась в комнате.
— Вы знали о том, что в декабре шестьдесят третьего года кузен Долли Аамес звонил в гостиницу Тангента, потому что искал ее? Ваш кузен, Сэл.
Глаза Сэл расширились.
Еле дыша, она прошептала:
— Натан? Натан звонил?
— Он звонил каждый вечер в течение недели.
— Я не думала о нем многие годы, — произнесла Сэл, но тут же сжала губы, не желая больше ничего говорить.
Ира подождала несколько секунд, а затем спросила:
— Почему, Сэл? Почему вы изменили свое имя, прежде чем приехали в этот город? Почему вы прятались все эти годы? Ведь все, что я хочу, это дать знать о вас своей бабушке.
— Разве твоей бабушке не все равно? Прошло столько времени.
— Я думаю, что она чувствует себя виноватой перед вами. Она волнуется за вас.
— Прошло столько времени, — повторила Сэл.
Ира понизила голос:
— Я не могу заставить вас повидаться с моей бабушкой — это должно быть только ваше решение. Я просто хочу облегчить ее совесть. Я не хочу причинять вам неприятности...
— Вы только и делаете, что причиняете мне неприятности, с тех пор как приехали! — прервала ее Сэл.
— Я не хотела.
— Оз звонил сегодня утром, — холодно произнесла Сэл. — Ваша машина готова.
Не сказав больше ни слова, она вышла из комнаты.
— Проклятье, — пробормотала Ира. Так близко... Она вновь вернулась к альбомам. Долли Аамес и Сэлли Коллинс — один человек. Сэл приехала в Тангент в 1963 году, сняла комнату у Пэнси Миллер. Затем стала работать в семье Андрияненко. У нее был кузен по имени Натан. Может, его фамилия была такой же? Натан Коллинс.
Вопрос в том, почему Сэл лгала. И что более важно: как вся эта ложь связана с Лизой?
Через час она поставила альбомы на место.
Грейс занималась с Джинни. Карл подбросил Иру до города. Ей нужно было забрать свою машину.
Ира услышала смех до того, как вошла в мастерскую Оза. Открыв дверь, она увидела счастливое семейство. Ника сидела на стуле и качала на руках одну из дочурок. Оз держал вторую. Ника наклонилось над малышкой и поцеловала ее.
Оз отказался взять деньги.
— Док и вы помогли мне и Нике. Я буду чувствовать себя неловко, если возьму деньги у её... подруги.
Пауза перед словом «подруга» говорила о том, что весь город знает, что между ней и Лизой нечто большее, чем просто дружба.
Ира припарковала машину около ювелирного магазина. Она надеялась, что Пэнси Миллер все еще там. Так оно и было.
— Вы вернулись! — воскликнула Пэнси, посмотрев поверх газеты. — Что-то не так с призом? Вы привезли свою маленькую девочку с собой?
На этот раз Ира исправила ее:
— Джинни не моя дочь. Я ее няня. А с призом все в порядке. Я просто хотела задать вам несколько вопросов о той женщине, что останавливалась у вас в доме.
— О боже.
— Я знаю, что уже прошло почти сорок лет.
— Нет-нет. Дело не в этом. Я помню все хорошо. Такая грустная девушка.
— Грустная? Мне казалось, вы сказали, что она была больна.
Пэнси понизила голос:
— Грустная, больная, все одно. Она была подавлена. Она кое-что поведала мне однажды. И я ни единой душе об этом не говорила, но мое сердце разрывалось, когда я узнала ее историю.
— У нее был секрет, — сказала Ира, думая о том, как бы попросить Пэнси рассказать об этом.
Но упрашивать не пришлось.
— Это было очень давно, — добавила Пэнси. — У той молодой женщины был незаконнорожденный ребенок. К несчастью, ребенок родился мертвым.
У Иры перехватило дыхание. Это и была трагедия в жизни Сэл, о которой упомянула Лиза.
— Не могу передать, как я была рада за нее, когда док Андрияненко и его жена предложили ей работать у них. У них только недавно родился мальчик. Как раз то, что ей нужно, подумала я. У нее не было семьи. Родители скончались, а затем ее беременность и такой исход. Я понятия не имею, здесь ли она еще. Но думаю, что моя внучка может вам об этом рассказать.
— Это совсем не обязательно, — отозвалась Ира. Ей не нужно было подтверждение. Но Ира привыкла проверять факты дважды. — Как вы думаете, почему док Андрияненко предложил ей работу экономки, если она была так подавлена?
— Жаль, что вам не посчастливилось знать дока, — пояснила Пэнси. — Добрее человека не найти. Знаете, он послал свою жену к родственникам в Северную Калифорнию. Сказал, что при ее состоянии здесь для нее слишком жарко. Вот каким внимательным он был. Она, кажется, там и родила, а потом они все вместе приехали сюда.
Ира кивнула. Лиза рассказывала, что родилась в Калифорнии.
— А эта женщина, о которой я говорю, ее звали Сэлли, рассказала мне, что тоже приехала с Севера.
Ира увидела, что к магазину направляется Лиза.
Поблагодарив Пэнси, она вышла на улицу. Она видела Лизу впервые после того, как поняла, что к ней чувствует. Ира хотела оказаться в её объятиях, целовать её и сказать, что она её любит. И ей хотелось знать, что чувствует она. Она хотела поговорить с ней об их будущем — как они смогут жить на расстоянии, об их карьерах. Должно же быть какое-то решение.
— Какая встреча! — проговорила она, беря ее за руку и ведя к машине. — На сегодня я закончила. Нэнси Кауфман звонила мне в клинику и сообщила, что Тереза приедет через день. И ты будешь свободна. Я позвонила домой. Сэл в плохом настроении. Она настаивает на разговоре со мной. Ты не знаешь, что происходит?
— Сэл расстроена?
— Мягко говоря.
Она нежно посмотрела на нее.
— Сэл рассердилась на меня из-за того, что я рассматривала старые альбомы.
— С чего бы это?
— Лиза, я знаю о трагедии в жизни Сэл.
— Она рассказала тебе?
— Нет, кое-кто другой.
— Я не думала, что кто-то еще знает об этом. Теперь ты понимаешь, почему она не хочет рассказывать о своем прошлом. Потеряв и мужа и ребенка в автокатастрофе, она отчаялась. Она едва перенесла это.
Ира не стала рассказывать, что узнала совершенно иную историю. Какой еще погибший муж? Какая автокатастрофа? Что происходит?
Она подумала о кузене Долли Натане.
Лиза наклонилась и поцеловала ее.
— Давай дадим горожанам пищу для сплетен, — сказала она, усмехнувшись.
— Для этого нужно нечто больше, чем поцелуй в щеку, — прошептала она.
— Как насчет того, чтобы заняться любовью вон на той скамейке?
Ира прикусила губу.
— Лиза, тебе лучше поехать домой и поговорить с Сэл. Я скоро приеду.
Она наклонилась еще ближе и прошептала ей на ушко:
— Я наконец нашла выход. Сегодня мы можем проехать на студию. Мы будем там одни, Ира. Только ты и я.
— О, Лиза...
— Не упрямься, милая, — добавила она.
— Мне нужно доехать до радиостанции и кое-кому позвонить.
— Только не задерживайся, — сказала она, поцеловав ее в губы. Затем повернулась и пошла к своей машине.
Как сильно она любит её!
— Я уезжаю, — сказала Сэл, закончив собирать чемоданы. Она окинула взглядом комнату, в которой прожила тридцать восемь лет. — За остальными своими вещами пришлю, когда окончательно поселюсь где-нибудь.
Лиза стояла в дверном проеме, ничего не понимая.
— Ты уезжаешь? Что происходит?
— Я не стану терпеть, что за мной постоянно шпионят в месте, которое я считала своим домом.
— Конечно, это твой дом.
— Уже нет. Он перестал им быть с тех пор, как Ирина Лазутчикова стала здесь все вынюхивать.
— Сэл, пожалуйста, успокойся. Ты преувеличиваешь, — сказала Лиза, пытаясь взять ситуацию под контроль. — Я поговорю с Ирой...
— Уверена, что поговоришь. И уверена, что обо мне. Ты никогда ничего не спрашивала о моем прошлом, пока не появилась эта женщина.
Она знала, что Сэл некуда ехать. Она не могла представить себе, что она станет бездомной.
— Я не могу позволить тебе уехать. Твое здоровье...
— Мое здоровье больше не должно тебя волновать.
— Скажи мне, чего ты хочешь? — пытаясь сохранять спокойствие, спросила Лиза.
— Я хочу, чтобы мы жили, как раньше. До того, как приехала Ира. Я не хочу, чтобы ты говорила обо мне у меня за спиной.
— Я никогда этого не делала!
Она бросила на неё гневный взгляд.
— Послушай, — сказала Лиза серьезно. — Я обещаю, что никогда не спрошу тебя о твоем прошлом.
— А Ира тоже не спросит?
— Ира к этому не имеет отношения. Она согласилась, чтобы я поговорила с тобой.
— Она солгала тебе, Лиза. Все эти дни она только и пыталась выведать что-нибудь. Она спросила меня о родимом пятне на шее. Она разглядывала старые альбомы. Она постоянно смотрит на меня, пытаясь подловить... Она вмешивается во все. Ладно, ладно. Да, я Долли Аамес. И что теперь? Посмотри правде в глаза, моя девочка, она использует тебя. Ты ведь плохо разбираешься в женщинах.
— Она бы не стала мне лгать, — сказала она. В её голове вертелась одна мысль — Сэл и Долли один и тот же человек?
Сэл взяла свой чемодан.
— Она воспользовалась твоей добротой, — сказала она, выходя из комнаты. — Я не буду здесь жить и смотреть, как ты вновь портишь себе жизнь.
— Сэл, а как насчет Джинни? Ты забудешь ее?
Пожилая женщина вернулась в комнату и сказала, плача:
— Я никогда не забуду Джинни.
И тут же поспешила прочь. Через секунду Лиза услышала, как хлопнула кухонная дверь, затем завелась машина.
Сэл уехала.
И Ира была причиной этого.
А чего она ожидала? Она была идиоткой, доверившись телевизионщику, человеку, способному дойти до сути вещей любой ценой. Она думала, что она отличается от Николь. Но так ли это? Она оказалось лживой и двуличной.
Вот к чему приводят чувства к женщине. Ира разрушила мир в её доме. Мир, который она так отчаянно пыталась сохранить в течение последних нескольких лет. Она обещала не трогать Сэл. Но она нарушила свое слово. Сэл это Долли? Сэл лгала? Ну и что?
Это все её вина. Этого бы не произошло, если бы она не подпустила Иру так близко. Она потеряла контроль не только над своими эмоциями, но и над всей своей жизнью.
Она доверяла Ире...
Машина Сэл пронеслась мимо Иры. Она ей помахала, но Сэл даже не оглянулась. Тревога охватила Иру.
Дома она не удивилась бедламу на кухне.
Лиза держала на руках заплаканную Джинни.
— Почему она даже не попрощалась со мной? — повторяла девочка. Ира хотела взять и успокоить малышку. Но Лиза взглядом пригвоздила ее к месту. Еще час назад её глаза были такими добрыми, теперь же она смотрела на нее с яростью.
— Лиза, что происходит?..
На кухне появились Грейс и Карл.
— Карл рассказал мне, что случилось, — прошептала Грейс. — Мне очень жаль, что Джинни слышала наш разговор. Пойдем, Джинни. Пойдем ко мне в комнату.
Лиза благодарно кивнула Карлу, когда тот взял Джинни. Грейс слабо улыбнулась Ире, прежде чем закрыла дверь. Лиза и Ира остались наедине.
— Лиза...
— Сэл уехала, — сказала она. — Ты оказалась права. Она действительно Долли Аамес. Но ты это уже знаешь. Ты ведь выспрашивала у нее все за моей спиной. Звони своей бабушке. Я уверена, что она обрадуется находке. Ты выполнила ее задание. А то, что этим ты разрушила мою семью, тебя не трогает?
— Лиза, мне очень жаль. Я не могла себе представить...
— Не могла себе представить, — с издевкой произнесла она. — Сэл ушла. Она как бабушка для Джинни, а теперь из-за тебя она покинула дом, в котором прожила почти сорок лет. Я не уверена, что она захочет вернуться.
У Иры комок застрял в горле. Теперь она знала секрет Сэл, но если она скажет об этом Лизе, то причинит ей еще больше боли.
— Я не хотела, — пробормотала она.
— Не имеет значения, хотела ты или нет.
— Я надеялась, что для тебя это имеет значение, — медленно произнесла она.
Она помолчала немного и потом сказала:
— Твоя девушка была права, Ира, тебя волнует только твоя собственная выгода. Ты такая же, как твоя мать.
Её слова были ядовитыми стрелами. И они достигли цели. В ее глазах стояли слезы.
Она пошла в свою комнату, собрала чемодан и вернулась в пустую кухню. Дом затих. Ира вышла и оглядела такой знакомый дворик. Она переборола желание вернуться в дом, заставить Лизу выслушать ее, обнять Джинни и никогда не расставаться с ними. У нее была гордость.
Слезы текли по щекам, когда она ехала в город. Лиза была права не во всем, но во многом. Она позволила своим амбициям зайти слишком далеко. Она позволила страху за свою бабушку выйти за рамки разумного. И самое худшее, из-за своего любопытства она омрачила жизнь стольких людей.
Она старалась сделать мир лучше, искала местных героев, а смогла только разрушить гармонию в доме женщины, которую полюбила.
Добравшись до города, она остановилась в мотеле. Ей надо вернуться домой как можно скорее. Надо как можно скорее покинуть Тангент.
Но только после того, как придумает, как исправить все, что она натворила.