homicipher

Мистер Сильвер, словно бесшумная тень, плавно скользнул в комнату, и как только он оказался внутри, дверь с тихим скрипом захлопнулась за его спиной. Этот звук, казалось, прозвенел в звенящей тишине, словно колокол, возвещающий о начале чего-то неизбежного. Девушка почувствовала, как ее сердце начинает биться быстрее, как в животе сжимается ледяной комок страха.

Мистер Сильвер стоял неподвижно, словно изваяние, его высокий, почти исполинский силуэт заслонял собой свет из единственного окна. Его длинные белые волосы, словно серебряная река, ниспадали на плечи, а темная повязка, скрывавшая его глаза, придавала его облику еще больше таинственности и зловещего очарования. Он казался не человеком, а каким-то древним божеством, пришедшим из глубин времени.

И вот, он заговорил. Его голос был низким, бархатистым, но в нем чувствовалась какая-то странная сила, которая заставляла кровь стынуть в жилах. Его слова, словно ледяные капли, проникали в сознание девушки, заставляя ее тело дрожать от страха.

– Беда, – произнес он, и от этого слова все внутри девушки перевернулось, – Беда, – повторил он, словно наслаждаясь звуком этого слова, – По всему особняку уже ходят… очень громкие слухи.

Он сделал паузу, словно давая им время осознать всю серьезность его слов. Девушка почувствовала, как ее ладонь вспотела от напряжения, как ее дыхание стало прерывистым.

– Слухи о том, что… здесь есть человек, – закончил он, и в его голосе прозвучало что-то зловещее, что-то, что заставило ее еще больше испугаться.

И тут, медленно, с какой-то зловещей неторопливостью, он повернул свою голову в сторону Кроулинга. Его лицо, скрытое повязкой, было невозможно разглядеть, но девушка чувствовала, что его взгляд, хотя и невидимый, направлен именно на него.

Кроулинг, словно понимая всю опасность ситуации, приобнял девушку, прижимая ее к себе еще крепче. Он, словно отчаянно пытался оградить ее от того, что, как он знал, было неизбежным. Его руки, дрожали, но в его глазах горел огонь защиты, огонь отчаяния.

Тишина в комнате снова стала звенящей, давящей, словно перед грозой. Девушка чувствовала, как ее сердце бьется в унисон с каждым ее вздохом, словно барабан, отсчитывающий секунды до ее гибели. Она понимала, что в этом взгляде, в этом молчании, таилась какая-то угроза, какая-то неизбежность, которая, словно нависшая туча, вот-вот разразится.

Она не понимала, чего хочет от них мистер Сильвер, но она чувствовала, что эта встреча — это не просто случайность, что все происходит не просто так. Она ощущала, как ее душа наполняется каким-то мрачным предчувствием, предчувствием беды, которое было намного страшнее, чем все, что она пережила в этом проклятом поместье.

Она чувствовала, что все зависит от следующего слова, от следующего жеста, от следующего движения мистера Сильвера. И это ожидание, это томительное напряжение, казалось, длилось целую вечность.

Она ждала, словно пленница, ожидающая своей участи, с сердцем, полным страха и безысходности.

Тишина, повисшая в комнате, казалось, сгустилась, словно темный туман, заставляя сердца девушки и Кроулинга биться в унисон со стуком их собственных нервов. Мистер Сильвер, казалось, наслаждался их страхом, наслаждался той властью, которую он имел над ними. Он стоял неподвижно, словно каменное изваяние, но за его молчанием чувствовалась угроза, которая была намного страшнее, чем любые крики.

– Она уже не сбежит, – произнес он, и его голос, низкий и бархатистый, пронзил тишину, словно ледяная игла, – Она уже не сможет.

Его слова, словно приговор, повисли в воздухе, заставляя девушку почувствовать, как ее надежда, словно хрупкая птица, вырывается из ее рук. Она посмотрела на Кроулинга, ища в его глазах утешение, но он смотрел на мистера Сильвера, словно на какого-то зловещего демона.

– Почему? – спросил Кроулинг, его голос дрожал, но в нем чувствовалась отчаянная решимость, – Почему она не может сбежать?

Мистер Сильвер повернул голову в сторону Кроулинга, и от этого простого движения по комнате словно пробежал холодок. Его темная повязка скрывала его глаза, но девушка чувствовала, что он видит их насквозь, видит все их страхи, все их надежды, все их намерения.

– Потому что, – ответил он, и его голос стал еще более низким, более зловещим, – Потому что за ней уже пришли…

Он сделал паузу, словно давая им время осознать всю глубину его слов, и сердце девушки замерло в груди.

– За ней уже пришли мистер Худ и мистер Мачете, – закончил он, и в его голосе прозвучало что-то похожее на мрачное удовлетворение.

Он произнес эти имена, словно проклятия, и от них по телу девушки пробежал холодок. Она не знала, кто эти люди, но почему-то почувствовала, что это не те, кого они хотели бы повстречать.

– Мистер Худ, – продолжил он, словно читая ее мысли, – Несмотря на свой устрашающий вид, напоминающий Мрачного Жнеца, он проявляет неожиданную доброту. Он всегда готов помочь, и верен своему слову.

Его слова, звучавшие так загадочно, не принесли ей ни капли утешения. Она почувствовала, что здесь, в этом проклятом поместье, доброта может оказаться еще более опасной, чем зло.

– А вот мистер Мачете, – сказал мистер Сильвер, и его голос стал еще более жестким, – Он… Властный человек, олицетворяющий афоризм «Сила порождает право». 

И в этом описании был какой-то вызов, какая-то скрытая угроза, которая пронизывала каждую его фразу.

– Так что, – сказал мистер Сильвер, и в его голосе прозвучала мрачная торжественность, – Уйти вы не сможете. И ее, – он указал на девушку, – Её уже ищут.

Он замолчал, и тишина снова опустилась на комнату, словно саван, давя на них своей тяжестью. Девушка чувствовала, как ее надежда, словно хрупкая бабочка, окончательно угасает. Она понимала, что она попала в ловушку, и что выхода из нее, возможно, не существует.

Она, словно птица в клетке, ждала своей участи, с сердцем, полным страха и отчаяния.

Отчаяние, словно горькая желчь, заполнило сердце Кроулинга. Слова мистера Сильвера, словно приговор, звучали в его голове, словно зловещий марш, предвещающий неминуемую гибель. Но, вместе с тем, в нем проснулась какая-то дикая решимость, какое-то первобытное желание защитить ту, что была рядом с ним.

– Я… я смогу защитить тебя, – произнес он, и его голос, несмотря на дрожь, звучал с твердостью, – Я не позволю им забрать тебя.

Он посмотрел на девушку, и в его глазах горел огонь надежды, огонь отчаяния, огонь любви. В этот момент она поняла, что он, словно дикий зверь, готов пойти на все, чтобы защитить ее, что он не отдаст ее, даже если это будет стоить ему жизни.

Мистер Сильвер, словно не замечая его слов, словно не видя их отчаянной борьбы, плавно подошел к двери. Его длинный сюртук, казалось, струился, словно темная вода, и каждый его шаг отдавался эхом в зловещей тишине комнаты.

Он остановился у порога, и его силуэт, огромный и неподвижный, заслонил собой дверной проем. Он повернул голову, словно в последний раз взглянув на них, и его голос, низкий и бархатистый, прозвучал словно прощальное напутствие.

– Я не буду вам мешать, – произнес он, и в его тоне, казалось, не было ни злорадства, ни сочувствия, лишь какая-то отстраненность, словно все происходящее его не касалось, – Это не моя игра.

И, не говоря больше ни слова, он вышел из комнаты, оставив их наедине со своим страхом, со своим отчаянием, со своей неминуемой судьбой. Дверь за ним закрылась, и тишина, словно саван, снова накрыла их, давя на них своим мраком.

Кроулинг и девушка остались одни, в этой темной, жуткой комнате, и тишина, словно натянутая струна, звенела между ними. Они молчали, словно потеряли дар речи, словно не могли найти слов, чтобы выразить все то, что они чувствовали.

Медленно, словно в замедленной съемке, они повернули головы друг к другу, и их взгляды встретились. В глазах девушки, словно в темном омуте, отражался страх, ужас, отчаяние, но, вместе с тем, в них пробивался слабый луч надежды, надежды, что, может быть, они смогут пережить все это.

В глазах Кроулинга же, читалось отчаянное желание защитить ее, безграничная любовь, и готовность пожертвовать собой ради ее спасения.

И в этом молчании, в этом взгляде, в этой тишине, было все то, что они не могли сказать словами. Они понимали, что их ждет впереди, что опасность приближается, но, вместе с тем, они осознавали, что они не одни, что они есть друг у друга.

И эта мысль, словно слабый огонек во тьме, давала им силы, давала им надежду, давала им отчаянное желание бороться.

Их взгляды, словно переплелись, и эта связь, эта искра, была всем, что у них было в этот мрачный момент.