глава 7
Ты самая настоящая дура, Хван Йеджи, и ты прекрасно это знаешь!
Йеджи уткнулась лицом в подушку и шмыгнула носом, словно маленькая девочка. Она же знала, что это неправильно. Осознавала, что это мерзко. Понимала, что это Хван, мать его. Йеджи не верила, что это произошло именно с ней.
Сразу же, влетев в свою комнату, как безумная, тря губы, пытаясь убрать с себя его вкус, она поняла, что это конец. Он уничтожит ее. Втопчет в грязь по самые уши.
Дырка. Дырка. Дырка.
Так он сказал? Так унизил?
Дура!
Почему она не оттолкнула его? Почему не накричала, не обозвала, не поступила здраво? Не поступила так, как поступает обычно?
Потому что едва ли не задохнулась от ярких ощущений. Потому что коленки подкашивались. Потому что, если бы не его руки на запястье и шее, она бы упала. Потому что она никогда не чувствовала подобного.
Потому что это был ее первый поцелуй.
Она всегда мечтала, что это будет так красиво. С тем, кто ее будет любить. На, получай, жри, давись! Захлебывайся в этих разочарованных чувствах, потому что теперь ничего не изменить. Совершенно.
Хотелось разрыдаться, но она не могла позволить себе такую слабость перед ним. Она обещала. Клялась себе. Что не будет плакать из-за него. Что он больше не сможет ее унизить, задеть. Фригидная сука. Но, посмотрите-ка, ему удалось. Снова. В глазах отчаянно закололо, но Йеджи не позволила соленым каплям вырваться наружу.
Не позволяй себе стать еще более жалкой.
Иззи тихо запрыгнула на кровать и удивленно муркнула, потершись симпатичной мордочкой о щеку девушки, словно успокаивая хозяйку. Пальцы растворились в пушистой белой шерстке кошечки. Такая мягкая и нежная.
Руки снова потянулись к губам и потерли их до опухоли, до красноты. Чтобы выжечь всего его оттуда. Чтобы не чувствовать легкий, терпкий привкус табака и чего-то горького, но такого дурманящего. Может, черный шоколад?
Холодный душ должен, обязан все исправить, но приближаться к комнате Хвана ближе, чем сейчас совершенно не хотелось. А он услышит. Он все слышит, как и она. Каждый шаг, каждое движение за стенкой. Чертовы тонкие стены.
А она слышит каждый стон. Каждый крик. Каждый толчок.
Гребанные тонкие стенки.
Тихонько открыв дверь в общую ванну, Йеджи ступила на плитку босыми ногами и быстро закрылась со всех сторон. Судорожно. Едва не запутавшись в совсем простеньким замочке. Только тогда смогла спокойно выдохнуть, чувствуя себя в подобии безопасности. Она ненавидела себя за это. За свою слабость перед ним.
За слабость перед всем на свете.
Сбивчивое дыхание, протяжный стон раздались из-за соседней двери, заставляя Йеджи зажмурится. Неужели именно сейчас? Сколько можно так издеваться? Кажется, судя по стонам, которые Йеджи, к своему собственному ужасу стала различать, девушкой, которая там получала сказочное удовольствие, была совсем не Энж.
Мерзость. Он не боится получить венерическое заболевание?
Черт, Йеджи, ты умудряешься включать заучку даже сейчас.
Ком подступил к горлу. Просто не обращай на это совершенно никакого внимания. Она тихо, стараясь громко не топать, зашла в душевую кабинку и стянула с себя одежду.
Она была вся пропитана его запахом. Он въелся в кожу, впитывался в самую душу.
Его дурманящим запахом, который она так ненавидела.
Прохладные струи воды успокаивали, заставляли на мгновение забыть произошедшее несколько минут назад, если такое вообще возможно. Если такое реально забыть. Йеджи представляла, как сейчас темными струйками стекают с ее бледной кожи, затекая во впадины ключиц, прикосновения Хван Хенджина. Стекает его ненавистный запах. Стекает он сам. Она верила в это.
Нужно просто выбросить это из головы.
Он не посмеет унижать ее этим, потому что… потому что это низко. Черт, ты серьезно такая наивная? Забыла, с кем имеешь дело? Это чертов Хван, для которого нет ничего святого. Он посмеет. Обязательно придумает, как использовать это против нее.
Хван.
Она поцеловала Хвана.
Черт. Но он же первый прикоснулся к ее губам, хотя кричал с пеной у рта, что никогда в жизни не позволит себе прикоснутся к такой, как она. Но Йеджи сама понимала, что сказала много лишнего. Много ранящего. Много мерзкого. В отличие от Хвана, у нее есть совесть. Несмотря ни на что, ей было стыдно за себя. Она не может говорить такие гадости. Но сказала, не сдержалась, это просто вырвалось с ядом из глотки.
Нужно было просто промолчать. Просто сделать так, как она делала всегда. Молча глотать все, что он говорит.
Все гадости, пошлости, мерзости. Просто перетерпеть его один год. Один чертов год, и она была бы свободна, но теперь он не даст ей просто перетерпеть его.
Сделала все только хуже. Как же ее великая идея о полном игнорировании Хвана? Вот она была хорошей. Была здравой. Если смотреть с другой стороны, она в любом случае должна была подойти к нему, чтобы передать то, что сказала Сонхва.
Вот именно. Она просто должна была передать информацию. И плевать, как он ее воспримет. Ее дело передать.
Нужно просто лечь спать, воткнув наушники в уши. Включить музыку настолько громко, чтобы заглушить все пошлые звуки из соседней комнаты и собственные неутешительные мысли. А завтра все будет, как прежде. Как там говорится в пословице? Утро вечера мудренее?
***
Звуки громкого лая заставили Хенджина сонно продрать глаза, уставившись на знакомую вытянутую морду Демона, которые непонятно каким образом оказался в его комнате. Что пес тут забыл?
…просила передать, что твою… твоего питомца привезут завтра, и нам необходимо присутствовать…
Противный голос Йеджи зазвенел в голове. Сука говорила, что Демона привезут сегодня, но он не обратил на это внимания. Обратил внимание только на то, что она произнесла своим грязным ртом «нам необходимо», и снесло крышу.
А потом он как будто сошел с гребанного ума, зажав ее у стены. Ничьи слова еще не выбешивали его настолько, насколько его выбесила Йеджи вчера. Просто до ручки. До грани. Как бы не была хороша была вчерашняя девушка-однодневка, он не мог выбросить из мыслей сладкий вкус губ этой идиотки. Грубо трахая ее, он впервые представлял на ее месте мышь. Он представлял, как она будет плакать, верещать, стонать, прося еще.
Это мерзко.
Он не должен был вжираться в ее губы, как сумасшедший. И уж тем более, не должен был получать от этого процесса удовольствие. У него встал. Встал, блять, от одного гребанного поцелуя этой суки.
Сука.
Спровоцировала. Он бы выбил из нее всю дурь, потому что она позволяет себе то, что никто не смеет. Схерали она вообще открыла рот? Схерали она не боится? Схерали она ответила на этот гребанный поцелуй?
Бля-я-я.
Демон преданно смотрел своими маленькими практически-черными глазами. Последний подарок отца.
Он был идеальным. Демон полностью соответствовал своему хозяину. Черный, страшный, опасный.
— Кто тебя пустил, мелкий ублюдок? — прохрипел Хван, глядя на недоумевающего пса.
Оглядевшись, он прислушался к звукам из соседней комнаты. Но их не было. Видимо, Йеджи все еще спала, потому что ему необходимо было бегать каждое утро, чтобы поддерживать себя в форме. Он вставал чертовски рано. Буквально с первыми петухами. Но, учитывая, что его сейчас разбудил Демон, значит, он проспал.
Не могли же его привезти в пять утра, так?
Часы показывали семь тридцать утра, а Хвану оставалось лишь мысленно выругаться, потому что он проспал гребанный завтрак. Хотелось завыть от безысходности, потому что такого никогда не было.
Никогда не пропускал пробежку, за исключением грандиозных попоек, которые тоже не состыковывались с его спортивным образом жизни, как и, впрочем, курение. Йеджи, небось, впустила Демона в комнату, хотя вряд ли бы осмелилась.
Интересно было бы посмотреть на ее выражение лица, когда она увидела его спящего. Учитывая, что этой ночью он спал абсолютно нагим.
Поднявшись и подтянувшись, Хенджин начал сразу собираться на первый урок, как дверь комнаты резко распахнулась, заставив его едва заметно вздрогнуть. В двери показался взъерошенный Лино. Выглядел он, мягко говоря, потрепано, так, словно не спал всю ночь.
Может, так все и было.
— Хай, Демон, — отсалютовал он псу, побоявшись даже руку протянуть к собаке, удобно расположившемуся на кровати Хвана. — Ты что проспал? Я не знал, сколько тебе нужно выпить, чтобы ты пропустил гребанную утреннюю пробежку, Хен.
Хван спокойно продолжал одеваться, совершенно не обращая на вошедшего друга никакого внимания. Он знал, насколько бесит Хо, когда его игнорируют.
Лино ненавидит, когда его не замечают.
А сейчас Хвану совершенно не понравился тон Минхо, с которым он обратился к нему. Если он встал не с той ноги, пускай вымещает свою злость на какой-нибудь шлюхе, а не на лучшем друге.
— Хван, твою мать, — прошипел он, когда понял, что на него не обращают внимания. — Я с тобой разговариваю.
Какой-то он напряжённый. Хван не мог этого не отметить, потому что Минхо редко бывал в подобном состоянии. Всегда прикрывался за масками самоуверенности и веселости, но только один Хенджин всегда знал горькую правду о его отце, трахающего каждый столб, о матери, предавшей его, обо всем…
Минхо тоже много чего знал. Он единственный знал хоть что-то личное о Хване. Он доверял ему что-то личное, и это что-то, да значило.
Самый настоящий человек.
— Попроще, Лин.
Просто. Односложно. На отъебись.
Что бы там у него не произошло, даже он не имеет права разговаривать с ним в таком тоне. С таким выражением лица.
— Помнишь, я говорил о том, что Джун попросил приглядеть за его малой? — поинтересовался он, а Хенджин лишь нетерпеливо кивнул, ожидая продолжения истории, которую собирался вылить на него Ли. — Вчера ее чуть не трахнул этот бухой индивид в коридоре. Типа парень ее. Они, видимо, поссорились, потому что она была против. Блять, Хен, я думал, что вскрою ему ебальник.
Это было, как минимум, странно, учитывая ходившие слухи о Яне. Галантен, добр, привлекателен. Все слухи до блевотины тошнотворны и слащавы. Будто бы он идеален. Сложно представить такого джентльмена, пытающегося присунуть своей сопротивляющейся девушке.
Но не это удивило Хенджина больше всего.
Почему Лино не сделал этого? Почему не пересчитал кости ублюдку, если хотел?
Странно было, что он сдержался, учитывая, что Дживон упомянул его мать. Обычно Минхо разукрашивал морды и за меньшие проступки. У Хвана было только одно мнение на этот счет.
Девчонка.
Она каким-то непостижимым образом влияет на него, хотя он сам этого не понимает. Хван видел это со стороны, но ему хотелось услышать и версию Ли по этому поводу.
— Почему ты не сделал это? — спросил он, скептически приподняв бровь.
— Потому что она попросила, Хен, — выдохнул Минхо. — А я не могу отказать ей. Сам не знаю почему. В этом вся проблема. Она посмотрела на меня своими глазищами полными слез, и я просто не мог думать ни о чем другом, кроме как, что хочу отнести ее в безопасность. Это, блять, ненормально.
Лино выглядел сейчас, словно раненный зверь, которому хотелось выть от отчаяния. И Хван понимал его. Понимал, что девчонка будит в нем то, чего Минхо совсем не хотелось отвлекать ото сна. Черен не тот вариант, который нужен сейчас Линоу.
И Хенджин знал, как помочь ему. Знал, что ему надо.
Хорошая драка всегда помогает расслабиться и забыться, практически так же, как и первоклассный секс.
— Я знаю, Лино, что тебе поможет, — ухмыльнулся Хен, перекидывая фирменную черную сумку через плечо. — Как насчет сорвать злость на одном придурке? Помнишь того выскочку, который задел меня в коридоре?
Ухмылка, которая украсила губы Минхо, давала понять, что он полностью согласен с Хваном. Он никогда не был против начистить кому-то морду. Хван узнавал старого друга.
***
Йеджи не видела ни Бома, ни Вона, ни даже Черен в течение всего дня. Это давило на нее тяжелым грузом. Они так же не появились на обеде, и Йеджи начала переживать еще больше, когда не заметила на обеде еще и Ким Донхена.
Куда они могли деться?
Это было так странно, будто бы все разом куда-то исчезли, а ее никто не предупредил. Как всегда. С Черен они мало знакомы, но по ней все равно трудно сказать, что она ярая прогульщица, чего и, впрочем, нельзя было сказать об Доне. А вот Бом и Вон не стали бы прогуливать, потому что прекрасно понимают, что потом Йеджи зачитает им нотации на весь день.
Все еще больше усугубилось тем фактом, что на последнем совместном с А-классом уроке, она не заметила Хвана и Ли. Мозг начал активную деятельность. Сложить эти все пропажи было просто, как дважды два.
Чертов Хван.
ХванХванХван.
В последнее время мысли заняты только этим ублюдком, он будто бы постоянно держит ее за горло, подавая кислород маленькими дозами, чтобы она не задохнулась. Он не позволяет вздохнуть полной грудью. Не позволяет быть счастливой. Он знает, что она боится его и пользуется этим.
Черт, да он пользуется абсолютно всеми ее слабостями. Словно читает ее, как открытую книгу.
Громко встав из-за стола так, что все ученики пансиона, мирно обедающие в столовой, с удивлением на нее посмотрели, Йеджи поспешила в комнату Бома и Вона. Необходимо было убедиться, что с ними все в порядке, что ее опасения просто напрасны, и они просто проспали, а Черен лишь простудилась, ходя в коротких шортах вчера на отборе.
Я просто-напросто себя накручиваю.
Все знают, что те, кто перечит Хван Хенджину, недолго потом улыбаются и живут спокойно. Сердце забилось чаще, думая о том, что может Хван сделать с ребятами, а ноги непроизвольно стали передвигаться быстрее.
Что ты сделаешь? Спешишь так, будто сможешь чем-то помочь.
Она не знает, как сможет помочь. Она не такая смелая, как Черен, не такая совсем. Ее прерогатива — это постоянно дрожать от каждого ледяного презрительного взгляда, брошенного на нее. Она не сможет остановить Хвана. Черт, да никто не сможет остановить его. Разве что Минхо, но и это вряд ли. Он не захочет делать этого, учитывая их разборки с Воном.
Ворвавшись в комнату к парням, она выглядела, словно фурия. Первым, что бросилось в глаза — это разбитая губа Вона, к которой прилагалась и разбитая бровь. Йеджи резко вскрикнула от ужаса, заставив парня удивленно на нее посмотреть.
Это все Хван. Из-за нее.
Это она его разозлила.
Потому что у него не было причин бить Вона. Разве что Донхена. Хотя, это же Хван. Ему не нужна особая причина, чтобы начистить кому-то лицо, потому что он может это сделать. Видеть Вона таким было до ужаса больно, потому что он всегда был сильным и улыбчивым.
Лицо опухло, да и сам парень выглядел помятым и уставшим.
— Что… — голос Йеджи некстати охрип. — Что случилось?
В комнату вошел Ёнбом, который до этого сидел в ванной. Видимо, принимал душ, судя по мокрым волосам и оголенному влажному торсу. Щеки девушки мгновенно окрасились в красный цвет.
Бом лишь ухмыльнулся на одну сторону и прошествовал к креслу, стоящего около небольшого шкафчика с книгами и учебниками. Со светлых крашенных волос вода капала на пол или стекала по торсу парня.
Кто-нибудь объяснит, что происходит?
— Ли Минхо случился, — протянул Дживон.
Что?
Не Хван?
Ах, да, Вон и Лино здорово сцепились на отборе, так что вполне логично, что остановленный Черен Минхо хотел продолжения разборок. И он получил его, поймав Вона сегодня.
Черен его прикончит, когда узнает.
— Йеджи, это я вполне заслужил, — прохрипел Дживон, приподнявшись на локтях. — Мы с Черен серьезно повздорили после нашей стычки с Минхо. Я выпил лишнего.
Она прикрыла рот ладошкой, в ужасе глядя на друга, потому что она прекрасно знала о его проблемах с алкоголем. Она знала, каким он становится по его влиянием, поэтому испугалась. Если Черен нет, значит…
Не-е-ет.
Вон бы никогда не тронул бы девушку. Тем более, Черен. Он слишком ей дорожит, чтобы посметь причинить хоть какой-нибудь вред малышке.
Трезвым не тронул бы.
Ян, словно издеваясь, молчал, только открыл рот, будто бы хотел что-то сказать, но боялся. Йеджи окинула его нетерпеливым взглядом.
Давай, скажи, что не сделал ничего.
— Я чуть было не изнасиловал Черен, — выдохнул Вон. — Если бы не Ли…
Вон запустил руки в волосы. По нему видно было, что сейчас он хотел вырвать все волосы на своей голове, вспоминая о том, что натворил. Он жалел, чертовски жалел об этом. Его душили эти воспоминания, вновь и вновь прокручиваясь в воспаленной голове. Но он же знал.
Прекрасно знал, что с ним делает алкоголь. Знал, что ему нельзя пить. В том, что он натворил, виноват не совсем алкоголь. В этом виноват сам Вон.
Бедная Черен. Вот почему она не появилась сегодня на уроках, на завтраке, на обеде. Она просто не может выйти из своей комнаты. Йеджи сделала у себя в мысленном ежедневнике пометку о том, что необходимо навестить ее.
Йеджи никогда не умела успокаивать людей.
Как бы не был виноват Дживон, сейчас ему требовалась поддержка. Чтобы кто-то подошел и похлопал по плечу и сказал, что все будет замечательно. Но Йеджи чувствовала себя неловко.
— Вон, — позвала она его, легонько коснувшись пальчиками его плеча.
— Я же смогу извиниться перед ней, верно? — прошептал он, подняв на подругу глаза. — Йеджи, я такой придурок, она никогда меня не простит.
— Не будь таким самокритичным, — возмущенно произнесла Йеджи. — Ты же не сделал то… что хотел сделать, верно? Ты недооцениваешь свое обаяние.
Вон натянуто улыбнулся, а ранка на губе разошлась, а оттуда снова полилась кровь. Вон облизнул выступающие капельки крови и потянулся за полотенцем. В глазах Йеджи слегка потемнело от вида крови, но она быстро взяла себя в руки.
— Спасибо, Джи, — произнес Вон, прикладывая полотенце к лицу.
Йеджи улыбнулась уголками губ, глядя на парня. Бом слушал их короткий откровенный разговор с легким напряжением на лице, будто бы она сейчас просто взорвалась, накричала на них, но, видимо, удивился, что она отреагировала вполне сносно. Не знал он, что на самом деле творилось у нее внутри.
Они оба еще такие мальчишки, хотя и считают себя взрослыми.
Но ее все еще волновал Хван, потому что он не мог оставить так просто Кима после того, что тот сделал. Он не мог проигнорировать это. Не мог спустить это с рук, и Йеджи прекрасно понимала, что Донхен не отделается просто так, а она ничем толком не может помочь. А, может, она снова лишь накручивает себя, а на самом деле все не так уж и плохо, как она думает.
Необходимо было найти Дона, чтобы убедиться, что все в порядке. Она еще ни за кого так не переживала, как за этого обаятельного блондина.
Только вот где его искать?
***
Черен не собиралась вообще выходить сегодня из своей комнаты, несмотря на уговоры соседок пойти перекусить. Она не хотела видеть ни Вона, ни Лино, это было бы слишком больно. Какой бы сильной она не была, вчерашний инцидент был ударом под дых.
Вон сделал больно.
Нет, не физически. На ней не осталось ни следа от его прикосновений. Но он своими действиями оставил серьезную моральную травму. Это больнее. Ведь она доверяла ему. Черт, да она любила его.
Даже не верится. Неужели он не остановился, если бы вовремя не вмешался Минхо? Лино… Она и не думала, что сможет его остановить. Она не думала, что он ее послушает. Что позволит Дживону просто уйти в свою комнату, особо не пострадав.
Но…
Он послушался.
Он, блять, просто оставил его, бросил, словно он был заразным. Лин никогда в своей жизни никого не слушал, разве что Хвана. Потому что не слушать Хвана опасно для жизни.
А тут лишь она.
Та, которую он никогда и не воспринимал всерьез, считая наивной маленькой сестренкой Ли Соджуна.
Но выйти из комнаты было жизненно необходимо, потому что желудок возмущенно урчал, требуя пищи. Рён выбрала такое время, когда обычно все сидят по комнатам или в библиотеке, делая уроки, а в столовой или кафешке вряд ли кто-то есть, так что можно пойти и нормально поесть.
Надев на себя модные джинсовые шорты с завышенной талией и черный топ, потому что искать какие-либо «приличные» вещи было слишком лень, как, впрочем, и наносить хоть какой-то макияж на лицо. Пусть эти «элитные» говорят о ней все, что вздумается. Сейчас просто плевать.
Идя по пустому коридору, она думала о том, что будет дальше.
С ней и Воном.
Она понимала, что он совсем не контролировал себя. Она прекрасно знала, что в здравом уме Ян никогда не навредил бы ей. Но он выпил. Он нарушил свое собственное слово. Он клялся, что не будет пить.
Чего же стоят его клятвы, обещания?
Ничего.
— Отец, Хван совершенно не поддается, — послышался чей-то знакомый голос. — Самый близкий человек ему это, как я успел понять, Ли Минхо, но и с одной ничтожной он тоже близок. Хван Йеджи.
Черен остановилась, как вкопанная, прислушиваясь к разговору. О чем это они разговаривают? Она не могла посмотреть, кто это говорит, потому что так она бы выдала себя, а ей хотелось послушать. Она могла поклясться, что слышала уже этот голос.
Он был знаком ей.
И похож на чей-то знакомый.
Плевать.
— Я понимаю, отец, — снова послышался злополучный голос. — Я постараюсь сделать так, чтобы это можно было выдать за несчастный случай. Может быть, тогда он заговорит.
Внутри у Черен все похолодело, потому что до нее медленно начинало доходить, что имеет в виду парень, говоривший по телефону. Черт, нужно узнать, кто это. Только вот ноги стали ватными, не способными сделать ни шагу. И Черен презирала себя за этот страх.
Только шаг.
Одно гребанное движение, Рён.
Давай же!
— Я сделаю это, отец, — снова проговорил голос. — Только дай мне время.
Сейчас!
Черен сделала коронный шаг, только вот она была уже одна в пустом коридоре, слыша только удаляющиеся тихие шаги. Сердце пропустило несколько ударов. И что же ей делать с тем, что она только что услышала?
Девушка так и продолжала тихо стоять посреди коридора, совершенно ничего не понимая.