глава 5
Злость, подкатывающая к горлу и грозящаяся вылиться во что-то необратимое, была чувством, к которому Хенджин успел привыкнуть.
Для Йеджи было верхом тупости заявиться сюда.
Еще и вырядилась.
Для кого?
Для этих двух болванов, у которых напрочь отсутствует инстинкт самосохранения? От одного явно попахивает пидорством, а у второго есть девушка, а это значит, что не для них. А, может, Йеджи решила отбить своего дружка у его подружки? От одной только мысли об этом ему хотелось запрокинуть голову и расхохотаться.
Тут следом в зал забежал этот… полнейший недоумок, который посмел что-то сказать Хвану в ответ.
Ха-ха, блять. Скоро, совсем скоро он забьется в угол, чтобы спрятаться, чтобы хоть как-то укрыться от его гнева. Такие смельчаки нечасто появлялись, но если и были, то теперь они знают, что и к чему и не высовываются.
Этот… Ким?
Хван совершенно точно был уверен, что он не протянет в этой школе и несколько недель, если продолжит такое вытворять. В лучшем случае, его парни подловят его в каком-то углу и отпиздят. Это было бы лучшим вариантом для него.
Хван не любил марать руки о всякое дерьмо, коим и являлся для него Ким Донхен. Да и думать об ублюдке сейчас совершенно не хотелось, потому что присутствовали более важные для него проблемы.
Шесть.
Еще шесть игроков необходимо для идеальной команды. Только вот набирать было некого, а пренебрегать своими принципами Хван был не намерен. Только не с командой. Только не сейчас.
Отец никогда не любил баскетбол.
Черт, почему именно это сейчас всплывает в твоей голове, а, Хван? Кто там грозился никогда не позволять себе думать об отце?
— Даю десять минут на разминку, — прокричал он, и все мгновенно заткнулись.
Будь немного другая ситуация он бы даже ухмыльнулся подобному подчинению, но сейчас он был слишком зол. Блять, да он постоянно зол. Злость вперемешку с раздражением в последнее время стала нормой.
Пятерка ребят, которые остались из прошлой команды, стояли в стороне ото всех остальных. Они были и будут теми, к которым Хенджин чувствует хоть каплю уважения, так что их присутствие в команде неоспоримо. Они заслужили эти места. Потом и кровью.
Хенджин только лишь пугал их тем, что им предстоит участвовать в отборе, на самом деле он и так знает, что они впятером легко сделают всех присутствующих здесь парней.
Тут его взгляд снова зацепился за светлую шевелюру.
Черт, какого хера она распустила свои патлы?
Отвращение накатило с новой силой, стоило ему только посмотреть на Хван Йеджи , которая, как ни странно, смеялась над какой-то шуткой Ли Черен. Некоторые парни даже бросали на нее заинтересованные, что было еще более странным, взгляды.
Что, блять, в ней такого появилось, что они все жрут ее глазами?
Как и была, так и осталась ничтожным существом.
Раздражение.
Вот оно. Пробирающее каждую клеточку тела, подкатывающее к горлу, вытекающее в громкий крик:
— Я сказал, блять, разминаться, а не на баб пялиться.
От такого крика Йеджи едва заметно вздрогнула, а улыбка мгновенно сошла с ее лица. Грубый, грозный тон, так искусно подобранный Хваном, сразу же будто бы выключил весь смех, все разговоры в спортивном зале. Будто бы кто-то нажал кнопку на пульте. И эта тишина, которая длилась всего несколько секунд, давила. Потом зашумели парни, начиная свою разминку.
Йеджи кожей чувствовала взгляд Хвана, но всеми силами старалась игнорировать его. Она чувствовала, что он злится. Что он в ярости.
Что его нереально контролировать.
И она переживала за ребят.
Ведь Хван — монстр.
Самый настоящий.
Йеджи позволила себе посмотреть на него. Ничто в нем не показывало, что он злится, кроме глаз. Они пылали от ярости, раздражения. Этот взгляд заставляет каждого сторониться, даже если на губах у Хвана запечатлена улыбка. Этот взгляд пробирает до дрожи.
Такой холодный.
Ледяной.
Иногда Йеджи казалось, что взгляд Хвана вполне материален, потому что стоит ему окинуть ее презрительным взглядом, как по спине пробегают предательские мурашки.
Необходимо просто-напросто взять себя в руки и показать ему, что он ничуточки ее не пугает. Что ей совершенно не страшно. Он должен понять, что она уже не боится. Йеджи сможет справиться со своими страхами потом, когда останется одна в своей комнате, где есть небольшая возможность подумать. Понять, почему она трясется от одного только взгляда холодных серых глаз.
— Йеджи, — позвала Черен, помахав перед глазами рукой. — Сейчас начнется.
Если быть до конца честной, то она не смыслила ровным счетом ничего в правилах баскетбола, поэтому Йеджи лишь сделала вид, что наблюдает за ходом игры, а не за ее игроками.
Донхен приветственно помахал ей рукой, снова вогнав в краску, но на этот раз она не растерялась, а помахала в ответ. Странно, Донхен так добр к ней, учитывая, что она что-то вроде изгоя, хотя и это слишком громкое слово.
Она та, кого презирает Хван Хенджин.
Вот так будет правильнее сказать.
Во время их первой встречи она придумала лишь одно оправдание его поведения. Он не в курсе о здешней политике, но даже когда он уже вошел в классный коллектив, Ким не перестал проявлять к ней интерес. Это было чертовски странно.
Даже решил попросить помощи в математике, хотя и в А-классе достаточно умных девушек, которые бы с радостью ему помогли. Интересно, почему она? Йеджи и в голову не приходило, что она может кому-то понравиться. Это слишком для нее.
Она посмотрела на Черен, сидящую рядом. Девушка едва ли ногти все не искусала, переживая за своего парня. Может, это и есть любовь? Когда за тебя переживают и заботятся? Она не знала никакой любви, помимо родительской, возможно, и это делало ее в какой-то степени странной. Ведь ее ровесники уже давно пережили и первую любовь, и первое предательство, разочарование.
— Хван поделил их на команды и заставил играть друг с другом, — прошептала Черен ей на ухо, информируя ее о событиях на баскетбольной площадке.
Но Йеджи абсолютно не следила за тем, что происходило на поле, потому что в который раз погрузилась в самоанализ, не понимая, почему так сильно отличается от девушек своего возраста.
Может, она просто не верит в любовь?
Бом и Вон как-то пытались свести ее с парнем, тогда он учился в одиннадцатом классе, но как только дошло до того, что он настырно хотел ее поцеловать — Йеджи убежала и больше не хотела с ним встречаться. Может, она и вправду сумасшедшая, как говорят ее соседки по комнате?
Нет! У тебя просто голова на плечах имеется!
Хочешь стать такой, как Энж?
Взгляд переместился на Энж, которая активно строила глазки Хвану, махая длиннющими ресницами. Понятное дело, что ублюдок даже и не замечал ее, так как был полностью сконцентрирован на игре. Только от одного взгляда на брюнетку, Йеджи презрительно скривила губы, вспоминая пошлые стоны из соседней комнаты сегодня ночью.
Оставалось только молиться, чтобы этой ночью ей дали нормально поспать. Хотя наивно было полагать, что Хван просто так простил ей ту пощечину. Он мстит. Так как только умеет мстить Хван. Медленно. Заставляя умирать медленно от его махинаций. Только Хван может морально унизить, не сказав ни одного гребанного слова. Только он может отомстить, не прикоснувшись ни пальцем.
Физически ты будешь в порядке, а вот морально истощена, унижена, сломана.
Вырвал ее от размышлений вскрик Черен, резко вставшей на ноги.
Что?
Что произошло, пока она на несколько минут замкнулась в себе?
Судорожно взглянув на поле, она прикрыла рот ладошкой. Ли Минхо прижал к стенке запыхавшегося от игры Вона. Глаза Ли буквально излучали ярость и злость, а рука, сжимающая горло Дживона побелела от напряжения.
Йеджи замерла от страха, не представляя, что может сделать с ее другом Ли Минхо. Из-за чего они вообще сцепились? Небось, опять из-за какой-то мелочи, вроде баскетбола. Но испугала Йеджи лишь одна вещь. Взгляд зеленых глаз Ли отдаленно напомнил ей яростный взгляд Хвана.
Всего на секунду.
На мгновение.
Заставляя в ужасе попятиться назад.
Черен, в отличие от испуганной девушки, среагировала практически мгновенно, перепрыгнув через перила и с глухим стуком приземлившись на баскетбольной площадке. По сравнению с высокими баскетболистами, Черен казалась совсем маленькой. Но и ее яростный взгляд внушал уважение.
— Лино, — она схватила его за плечо, но Ли и не шелохнулся.
— Следи за своим грязным языком, еблан, — прорычал Ли Минхо, заставляя Волкову ужаснуться.
Она знала Минхо достаточно долгое время, так как ее брат часто тусовался с ним и Хваном в одной компании, да и Влад ее брал с собой, но таким злым она не видела его еще никогда.
Он всегда дрался с ухмылкой на губах.
Черт, эта ухмылка никогда не сходила с его губ, а глаза всегда горели энтузиазмом. Проблема в том, что Черен не имела ни малейшего понятия, что делать с таким Минхо. От него она бы лучше убежала, если бы под прицелом был бы не ее парень. Что такого мог сделать или сказать Вон, что вызвал такую реакцию?
— Отъебись, — прохрипел Дживон, не имея возможности вырваться.
— Лино, — снова позвала его Черен, с большим напором, — оставь его.
Тот даже и не шелохнулся. Странным был еще один факт. Хван не вмешался. Хенджин никогда не позволял устраивать драки и разборки на тренировке. Даже Минхо. Почему же позволил сейчас?
Хенджин наблюдал за происходящим с напряженным взглядом. Черен прекрасно осознавала, что если Ли слетит с катушек, то только Хван сможет его тормознуть. Но станет ли он делать это для вона?
— Волчонок, не лезь, — он скинул ее руку с напряженного плеча.
Черен не могла не заметить, как смягчился его тон, поэтому она решила, что у нее получится заставить его отпустить Вона, однако страх все равно присутствовал. То, что Лино никогда в жизни не посмеет ее тронуть, она знала наверняка. Даже не потому, что она сестра Ли Соджуна, а потому, что они вместе с детства.
Он не тронет.
— Лино, я прошу тебя, — вырвалось у нее.
— Ч-черен, уйди, — снова прохрипел Вон, отчаянно пытаясь вырваться.
Она поискала глазами Ёнбома, но того уже держали несколько человек, дабы он не вмешивался. Бом рычал, вырывался, но это все было настолько бесполезно, что выглядело смешным. Она понимала, что никто не сможет остановить Ли Минхо, если не она.
Если не она, то никто и никогда.
— Впервые в жизни я солидарен с ним, Волчонок, уйди, иначе придется тебя выставить отсюда. Зрелище не для детей.
Ну, уж нет.
В этот раз ты так просто не избавишься от меня.
— Ну, так, давай, Лин, выстави меня, — вызывающе прикрикнула она.
Ну же!
Давай, Лино! Сделай это, покажи, какой ты на самом деле. Хватит уже прятаться за своей вечной ухмылкой.
Рука разжалась, а Вон, кашляя, упал на колени. Черен едва ли не позволила себе выпустить выдох облегчения, потому что она действительно думала, что Минхо просто-напросто пошлет кого-то из своих «псов», чтобы выкинули ее отсюда и изобьет Вона до полусмерти.
— Имей в виду, Ян, — прошипел Минхо сквозь зубы. — Если бы не она, ты бы уже валялся без сознания.
Черен мгновенно оказалась возле Дживона, помогая ему встать на ноги. Губы Лино скривились в презрительной усмешке, но Черен было плевать. Важно было сейчас помочь Вону. Но Дживон по какой-то причине легонько оттолкнул ее, вставая самостоятельно и выходя их зала, не сказав ни единого слова в ее адрес.
Что за чертовщина с ним происходит?
— Сообщи, когда тебе надоест играть со своей игрушкой, Волчонок, — хмыкнул Ли. — Мы примем тебя обратно.
— Не нуждаюсь, — произнесла Черен, выходя за Дживоном.
Йеджи потрясенно глядела в след удаляющейся девушки. Она и не могла предположить, что эта маленькая девочка окажется такой отважной. Хотя было бы удивительно, если бы она, находясь в А-классе, сумела остаться слабохарактерной. Она сейчас чувствовала себя такой слабой и жалкой, что становилось противно от самой себя. Ведь она ничем не смогла помочь другу. Просто остолбенела, будто бы у Хвана действительно получилось заморозить ее своим ледяным взглядом. Нет. Это глупо.
Но теперь она посмотрела на Черен по-новому. Открыла эту девушку с другой стороны. Она не такая уж и беспомощная, какой кажется на первый взгляд.
Она сильная.
Полная противоположность ей, Йеджи.
Что было бы, если бы Черен не вмешалась?
Ты бы продолжала так стоять, пока били Вона?
Подсознание язвительно усмехнулось, презирая хозяйку за такое проявление слабости. Она же ударила Хвана только за то, что он посмел оскорбить ее друзей. Она не такая уж и слабая.
Я не слабая!
— Хван, — послышался хрипловатый голос с противоположных трибун, — судя по показательной игре, которую ты тут устроил, все понятно. Я выбрал нам еще шестерых игроков. В команду приняты Пак Сумин, Ким Донхен, О Минхек, Со Ёнбом, Ян Дживон и Гу Мин. Это решение не обговаривается, потому что в этом году нереально сложная игра будет, если мы пройдем в финал состязаний. В прошлом году мы проиграли «Барсам», я не допущу, чтобы в этом году это повторилось.
— Тренер, я не собираюсь учить играть этих недоумков правильно бить мячик об пол, — прорычал Хван, что вся радость, которая охватила Йеджи, когда назвали фамилии друзей, мгновенно испарилась.
— У тебя нет выбора, Хван, — отрезал тренер, а по совместительству и преподаватель физической культуры. — Либо вы пытаетесь сработаться, либо снова терпите поражение. Но тогда перед Сон Чонхвой будешь оправдываться именно ты, Хван.
Такой взгляд, который бросил Хван на тренера, Йеджи бы не выдержала. Рассыпалась бы. Испепелилась. Но, надо признать, он выдержал этот леденящий душу взгляд со строгим выражением лица. Похоже, что у тренера школьной баскетбольной команды иммунитет ко взглядам своего капитана.
Йеджи тоже было бы неплохо выработать такой иммунитет. Пригодился бы в жизни.
— Отлично, блять, — возмутился Хван, запустив руку в жесткие черные волосы, — сели все на скамью, придурки. Где этот олух? Ким, где, я спрашиваю?
Йеджи видела, что Донхен выходил из спортзала еще до того, как Лино и Вон сцепились. Но куда? Возможно, ему стало плохо, или он вышел попить воды?
Хван его прикончит на месте, если он не придет прямо сейчас. Ах, и еще он разнесет весь спортзал, испепелит, пока не найдет того, кто довел его до ручки.
Скрипнула входная дверь, и показалась светлая макушка. Йеджи не сдержала выдоха облегчения. Ким Донхен зашел в спортзал, привычно дружелюбно улыбаясь.
— Отбор закончен? — поинтересовался он, будто бы не замечая разъяренного взгляда, брошенного на него.
Сейчас Йеджи заметила насколько различны Донхен и Хван. И насколько второй превосходит первого. Хван был выше Дона, из-за чего его презрительный взгляд сверху вниз выглядел более устрашающе, унижающе. Он всегда смотрел на людей, словно они пыль на его дорогущих ботинках. Мало того, что Хван выше Кима, так он еще и шире. Рядом с ним Донхен выглядит юнцом, хотя сам неплохо сложен.
— Пошел и отжался на кулаках пятьдесят раз, — совершенно спокойно, что шло в разрез с полным ненависти взглядом, произнес Хван. — Добро пожаловать в команду, ублюдки!
***
— Вон! — крикнула Черен ему в след, а парень продолжал идти по коридору, не обращая на брюнетку ровным счетом никакого внимания. — Да остановись ты!
Видимо, Ян решил полностью игнорировать свою девушку. Но что она такого сделала, что заслужила такое отношение? Вступилась за него? Помогла? Но разве не так поступают с дорогими людьми?
О них заботятся.
Наконец, Черен догнала его и развернула к себе за плечо. Вон всегда был очень крупного телосложения, поэтому Волкова, пытающаяся остановить его, смотрелась комично, если не глупо.
Да, что с ним происходит, черт возьми?
— вон! — снова попыталась она обраться.
— Что, Рен? — прикрикнул он, заставляя Черен отшатнуться от него. — Нахера ты вообще вылезла? Я бы сам разобрался с этим ублюдком. Что на тебя нашло, что ты полезла меня защищать? Я просил о помощи? Нет! Я промолчал тогда, в коридоре, но ты сейчас ты поступила совсем не так, как нужно было поступить.
Черен ошарашенно смотрела ему в глаза. Вон никогда и ни при каких условиях не смел повышать на нее голос, и уж тем более говорить таким тоном. Именно это и привлекло Черен в нем. Доброта и уравновешенность.
А теперь, казалось, будто бы Вон просто-напросто слетел с катушек, посылая эту самую уравновешенность нахер.
— Как я поступила, Дживон? — она тоже повысила голос, глядя прямо ему в глаза. — Спасла твою задницу? Лино бы покалечил тебя, и ты это прекрасно понимаешь.
— Лучше бы он меня покалечил, — выплюнул Вон, со злостью, с горечью, с обидой. — Всяко лучше, чем потом говорили, что меня защищает девчонка.
— Что ты ему сказал? — прошептала Черен так угрожающе спокойно, что Вон даже поубавил свой пыл.
— Что?
— Что ты ему сказал, Вон? Из-за чего он на тебя набросился? — терпеливо повторила она, хотя внутри все горело от гнева.
— Я уже и не помню, что-то про его мать, — мотнул головой Ян. — Да и это не важно.
Черт подери! Он просто-напросто задел самую болезненную ниточку души Минхо, сам и не подозревая об этом. Да, это действительно было чудом, что Черен удалось вовремя остановить его. Он бы убил его. Без всяких там слов и прелюдий. Вот, значит, почему Хенджин стоял в стороне все это время и не вмешивался. Он понимал. Понимал, что бесполезно.
Осознавал, что, если он попробовал вмешаться, то Лино не простил бы ему это.
Мать Минхо бросила его еще тогда, когда Ли было лет одиннадцать, если верить рассказам Соджуна. Она бросила отца, из-за того, что тот изменил. После этого Лино презирает своего отца и ненавидит бросившую его мать. И Черен вполне его понимала.
Она даже и не знала толком своих родителей, воспитанием занимались няньки всякие и брат. У него похоже врожденная гиперопекаемость.
Почему он послушался меня? Почему остановился, если ему мешала только я?
Задумываться о Лино не имеет совершенно никакого смысла, потому что понять, почему он совершил то или иное действие практически нереально. Может, только Хенджин понимает его, да и то не во всех случаях. У каждого свои тараканы в голове, а вот у Минхо их целый рой.
— Отлично, Вон, — Черен картинно захлопала в ладоши. — В следующий раз я просто дам ему тебя избить.
Хотелось высказать Вон все, что она думает об этой ситуации в целом, но она так же понимала, что не имеет совершенно никакого права рассказывать тайну Ли. Это было бы слишком гадко с ее стороны.
Она бы чувствовала, что… предала его? Пускай он и невыносим, и бесит ее, и порой есть отчетливое желание придушить ублюдка, она не посмеет предать его. Слишком долго она его знает.
Еще одно осознание буквально шандарахнуло ее по голове, когда она возвращалась в спортзал, чтобы посмотреть на отбор новеньких в команду болельщиц.
Она впервые так крупно поссорилась с Воном, и от этого на душе было мерзко.
***
Хван никогда не задумывался, почему он начал курить. Может, это был просто, как способ показать родителям, тогда еще живому отцу, что он не подчиняется им? А, может, просто захотелось попробовать что-то убивающее, вредное? То, что шло в разрез с его образом жизни.
То, что никак не вписывается в образ. То, что портит идеальную картинку, выстроенную отцом.
Думать о баскетбольной команде ему сейчас совершенно не хотелось, потому что это только злило, раздражало. Как можно было набрать в команду этих отбросов? Лучше уже совсем не играть, чем играть с этими.
Идиотами, не умеющими и мяч нормально держать в руках.
Блять.
Просто блять.
Поведение Минхо заставило Хвана задуматься о том, что было бы не плохо поговорить с другом. Он знал, что Ммнхо никогда не станет скрывать от него что-то важное, разве что просто не будет рассказывать, чтобы не показывать свои слабости, делая вид, что все хорошо.
Я-то знаю, что нихрена не хорошо.
Пускай сколько его душе угодно играет в эти кошки-мышки, но Хенджин один раз схватит за шкирку и потребует объяснений. Он ведь видел сегодня, что до срыва оставалось совсем немного. Одному Богу известно, как этой маленькой девчонке удалось вывести его из этого состояния. Хван наблюдал, как с каждым словом, вырывающемся изо рта Черен, Лино постепенно приходил в себя.
И это было необъяснимо.
Она имела над ним некое влияние, которого Хенджин не замечал ни у кого другого, за исключением самого себя.
В своей собственной комнате есть и свои плюсы, такие как небольшой балкончик, на который можно выйти покурить. Только вот этот балкон, к величайшему сожалению был общим к Йеджи, которая, кстати говоря, до сих пор еще не появилась в своей комнате.
Хорошая девочка, называется.
Его бесил этот факт, так как он подготовил ей еще один спектакль этой ночью. Мирэя. Замечательная рыжая бестия с прекрасными голосовыми связками, которые должны будут порадовать соседку за стеной своей громкостью. Секс с ней потрясен. Не такой страстный, как с Энж, конечно, но, без сомнения, минет она делает превосходно.
Где эта Йеджи?
Небось, отсасывает там где-то в пыльном коридоре этому Киму, поздравляя его с получением места в команде. Воображение так живописно нарисовало эту картину, что парню хотелось блевануть прямо с балкона пятого этажа.
Мерзость.
А потом его руки опускаются на ее маленькую задницу, сжимая ее в своих ручищах, а она поднимается с колен, целуя его, не переставая возбуждать его уверенными движениями по стволу…
Ты что, блять, творишь? Совсем последние мозги растерял? Ты серьезно, Хен?
Порнушка с участием этой суки?
Докатились.
Едва слышно скрипнула дверь. А вот и пришла, значит, можно набирать Мирэю. Как ни странно, шаги приближались к балкону, да и сама девушка оказалась на нем. А не боится полететь отсюда ласточкой, только лишь сказав Хвану что-то лишнее?
Йеджи чуть ли не дрожала от страха, выходя на балкон, однако, ей необходимо было передать Хвану то, что сказала ей Сон Чонхва, иначе она останется виновата в том, что не проинформировала. Хван даже не удостоил ее своего привычного презрительного взгляда, видимо, считал, что она его просто-напросто недостойна.
Он гармонично смотрится с сигаретой.
Это осознание заставило Йеджи мысленно дать себе подзатыльник, пускай ее подсознание и было право, но это не значит, что ей позволительно думать так об этом человеке.
Он стоял, оперившись о стенку, а зажатая между указательным и средним пальцами сигарета была скурена уже наполовину.
— Хван, — выдохнула она. — Сон Чонхва просила передать, что твою… твоего питомца привезут завтра, и нам необходимо присутствовать на собрании старост, чтобы организовать праздничный бал, который назначили на четырнадцатое сентября.
Хван выдохнул струйкой дыма и, запрокинув голову, расхохотался. Йеджи недоуменно подняла одну бровь, с непониманием глядя на парня. Что это он вытворяет?
Злость постепенно начинала закипать внизу живота девушки.
— Я сказала что-то смешное? — поинтересовалась Йеджи, уперев руки в бока.
— Никаких «нам» не существует, Хван Йеджи, — усмехнулся Хенджин, обдавая девушку дымом, отчего она закашлялась. — Есть я и есть ты, доступно? Это тебе надо пойти на собрание старост и тебе надо организовать праздничный бал.
Он затушил сигарету в стенку и выкинул с пятого этажа бычок.
А Йеджи нутром чувствовала, что сейчас все, что она так долго копила в себе выплеснется наружу.