2.
Весна выдалась холодной даже несмотря на то, что Лика приехала в город в последних числах апреля. Монотонные одинаковые дни было бы неплохо разбавить хотя бы прогулками у моря под музыку в одиночестве — но тащиться туда днём, когда было более-менее тепло и даже иногда выглядывало солнце, некогда, да и слишком высокая вероятность встретить знакомых, потому что кроме как по набережной или в Бухте гулять в Коктебеле негде. А вечерами долго не пройдёшься — сырой морской ветер пробирает до самых костей, и попытки тепло одеваться с треском проваливаются. После восьми месяцев жизни в солнечном Краснодаре, где девушка училась, Коктебель казался совсем холодным и серым. Либо же он просто стал чужим по причине совершенно не связанной с погодой.
Лика действительно не появлялась тут всё это время — когда все одноклассники приехали в Коктебель на новогодние каникулы, она не нашла в себе силы встретиться с городом, где прошли все на тот момент восемнадцать лет её жизни. Но тогда дело было, конечно, по большей части вовсе не в городе, а в одном определённом человеке, который на новогодние каникулы не стал исключением и приехал тоже. Правда вот, в отличие от остальных, вновь разъехавшихся к концу января, Кислов остался в родных краях, и точную причину этого его решения Лика не знала до сих пор. Лучшая подружка — Ритка — тогда дико злилась, что не увидится с Ликой из-за «этого психованного», но девушка, даже несмотря на её уговоры, приехать и отпраздновать Новый год вместе не согласилась. Рита ещё долго припоминала Лике этот случай, и как-то на эмоциях даже предложила ей больше вообще не показываться в Коктебеле из-за угрозы пересечься тут с Кисой; Лика отшутилась, не озвучив, что такому раскладу была бы очень рада, будь он возможен.
Тогда она ориентировалась на приезд в родной город летом, после сессии, и успокаивала себя фактом, что в городе будут Рита и Егор, так что одиночества вполне удастся избежать. В самых смелых мечтах Лика представляла даже возможное примирение с Хэнком, который тоже должен приехать после сессии — или что вообще сдают в Академии МВД? — но здравый смысл тут же затыкал эти фантазии сухим фактом: Хэнк заблокировал в соц. сетях и Мела, и Кису, и даже саму Лику ещё в конце лета — сразу же, как только все разъехались на учёбу после поступления. И хотя тяжело после всего случившегося было каждому из компании в своей степени, окончательно вычеркнуть дружбу длиной в несколько лет решился только Боря. Ну и Гена, если можно назвать решением вычеркнуть друзей его уезд из Коктебеля в принципе ещё до того переломного дня. Лика бы даже не преувеличила, если бы сказала кому-то, что думает о Зуеве практически каждый день — но он никак не выходил на связь и вообще не давал даже знака, что с ним всё нормально. Девушке хотелось верить в это, и ещё больше хотелось обсудить это с Кисой — потому что ей с первого дня исчезновения Гены казалось, что Кислов знает больше, чем говорит. А даже если не знает — только он мог в своей «клоунской» — со слов всех близко знающих Кису — манере убедить, что такой человек как Гена не пропадёт. А Лика надеялась на встречу с бывшим другом так сильно, что для полной картины не хватало только сходить в церковь: поставить свечку за здравие.
Вишня постоянно одёргивала себя, запрещая себе думать о каких-то несбыточных чрезмерно приторных вещах — никаких примирений быть не может, как, скорее всего, и возвращения Гены. А если забивать голову таким бредом дальше, можно и начать представлять что-то в подобном роде с Кисой — а это уж точно не та история, где возможен хэппи-энд. Никакого хорошего исхода у всей их компании быть не может, и это давно стало ясно. Всё может оставаться более-менее нормальным только лишь у каждого поодиночке, и потребовалось восемь месяцев, чтобы убедить себя в этом — поэтому никак нельзя позволить серому городу изменить это мнение. Пусть даже воспоминания о хороших моментах сейчас угрожают разорвать сердце изнутри.
Подойдя к своему дому, девушка постояла на улице ещё минут пять, смотря на небо, которое снова заволокли тучи. На и без того унылые промозглые после зимы панельки опускались сумерки. Под давно выученные наизусть треки любимой группы Лика поднялась по ступенькам пятиэтажки до последнего этажа и повернула замёрзшими руками ключ в дверном замке.
— Мам, я дома, — развязывая шнурки на кроссовках, негромко оповестила девушка на случай, если она спит; но в проходе появился Сергей — отец Лики. — Привет. Я думала, ты на работе допоздна сегодня.
— Привет. Мама в ванной, а я завтра в утреннюю, так что вечер дома. Ты, кстати, не раздевайся, сходим с тобой в магазин. Холодильник пустой, а я как всегда куплю не то что-нибудь, — пробурчал мужчина и, не дожидаясь ответа, скрылся на кухне. Лика закатила глаза, радуясь, что отец этого заметить не мог; никуда идти ещё раз ей не хотелось — и так вывели из себя внезапно сломавшиеся наушники, что и заставило пойти в единственное подобие торгового центра в Коктебеле за новыми. Но отец с его слегка тираническими замашками ставил перед фактом похода в супермаркет, а не задавал вопрос.
Скинув куртку, Лика мельком посмотрела на себя в зеркало. Ветер растрепал и так никогда не пребывающие в порядке тёмные локоны; привычным движением поправив чёлку, она прошла на кухню, где, допив чай и встав из-за стола, находился отец. Девушка, не обращая на него внимания, помыла руки и вытащила из холодильника молоко, делая себе кофе и смотря на не убранную со стола колбасу и сыр. Отец ушёл — видимо, переодеваться, и Лика была рада остаться на кухне одна. После её приезда прошло уже несколько дней, но отношения их были такими же холодными, как и во время её жизни в Краснодаре, где если с мамой она общалась постоянно, хоть и по большей части дежурными вопросами по типу «как дела» и «как учёба»; то отец разговаривал с дочерью по телефону только тогда, когда трубку ему чуть ли не насильно передавала мать Лики, и то не больше, чем минуту. А по большим праздникам вроде Нового года и Дня рождения — две.
Вишня уныло ела бутерброд, запивая растворимым кофе, когда на телефон пришло сообщение от Риты. Ответа от подруги она ждала часов пять, если не больше, и, увидев уведомление, сразу же открыла Телеграм.
Риточка♥ : «Найти нормальную машину, а не корыто по цене самолёта, оказалось сложнее, чем я думала»
«Больше никогда не проебу билеты на автобус, как в этот раз»
«Но ради тебя хоть звезда с неба, хоть поездка в Коктебель на майские за дохера денег»
«Жди завтра ♥»
Лика еле сдержалась, чтобы не завизжать от радости. Она была безмерно благодарна подруге — когда они созванивались на днях, Вишня жаловалась на одиночество в родном городе без неё и Мела и в целом ныла о возвращении сюда, Рита пообещала, что постарается приехать на длинные майские выходные. Лика не особо на это рассчитывала: Рита ещё до слёзных речей Вишни говорила, что денег на визит домой у неё нет, а от майских до конца учёбы не так уж и много времени, чтобы кататься туда-сюда. А на следующее утро после разговора Рита сообщила, что все билеты на автобусы из Симферополя, где она училась, до Коктебеля на эти выходные уже раскуплены. Вся надежда Лики в тот момент и умерла, хотя подруга сказала, что попробует найти такси; но Лика почему-то решила, что сказанное было просто поводом подбодрить её, и ничего реально искать Рита не будет — тем более после того, как сама Вишня на Новый год в Коктебель ради встречи с ней не приехала.
Чувствуя, как сердце сжимается не от тоски и ностальгии, как перманентно сжималось последние дни, а от радости и предвкушения хоть чего-то хорошего за последнее время, она быстро напечатала ответ:
Вишня: «Лягу спать сегодня ещё в девять вечера, чтобы завтра поскорее наступило»
«А если серьёзно, то ты не представляешь, как я тебя люблю»
Риточка♥ : «А почему аж в девять, а не прямо сейчас?»
Лика усмехнулась, а Рита прислала стикер с наглой улыбкой. Лика даже про бутерброд и недопитый кофе забыла, тоже выбирая стикер для ответа подруге, когда на кухню зашёл отец девушки.
— С кем это ты переписываешься с такой улыбкой до ушей? — поинтересовался он, недовольно смотря на оставленную еду.
— С Ритой. Она на праздники приедет, увидимся наконец-то, — Лика была так рада, что выдала этот факт даже не раздумывая.
Риточка♥ : «А вообще, я приеду ближе к вечеру, но по плану у меня сначала часа два пролежать в ванне. На втором месте после тебя среди причин приехать домой у меня стоит несколько дней без тошнотворного общажного душа»
— Ты бы лучше ела нормально и побыстрее, а потом уже своим Ритам написывала, — буркнул мужчина, абсолютно не разделяя радости дочери и даже не попытавшись сделать вид, что ему интересно. Заблокировав телефон, мысленно делая заметку не забыть ответить Рите позже, Вишня откусила от бутерброда, запивая его кофе уже без былого энтузиазма. — А точно Рите? — смотря прямо в глаза дочери, добавил он.
— Тебе что, переписку показать? — не понимая, к чему он клонит, вопросом на вопрос ответила Лика, доедая последний кусок. Даже ответь он положительно, ничего она, конечно, показывать не собиралась, но суть внезапной отцовской мнительности была интересна.
— Просто переживаю, чтобы ты снова не связалась со своим наркоманом, — не отводя взгляда всё так же сухо сказал Сергей. Сердце Лики, кажется, пропустило удар, после отозвавшись резкой болью. Надеясь, что эмоции на её лице никак не отразились, она намеренно сделала глоток горячей жидкости из кружки. Проглотить его было сложно из-за подступившего к горлу кома. Девушка мимолётно удивилась, что дыхание перехватило будто она сейчас заплачет: но ни слёз, ни причин для них не было. Поставив кружку на стол, она всё же ответила:
— Мы не разговаривали с Ваней с августа. Зря переживаешь, — постаралась сказать как можно увереннее, и даже сама удивилась, насколько холодно звучал её голос. Почти так же холодно, как у родителя.
— И не о чем тебе разговаривать с такими, как этот отморозок. По малолетке чудом не сел, так всё равно по нему колония плачет. Люди не меняются, — договорив, Сергей встав из-за стола. — Пойду покурю. Жду тебя внизу, — не дожидаясь ответа дочери, он вышел в коридор. Вскоре послышалось, как хлопнула входная дверь. Лика пустым взглядом смотрела на стену перед собой, всё ещё сжимая в пальцах ручку бокала.
Слова отца звенели в ушах, и дело было не только в Кислове — хоть и в нём тоже; больше всего хотелось ответить отцу, что о том, что люди не меняются, он отлично знает по себе. Но эта фраза стала бы началом скандала, повлекши за собой аргументы; и в этот момент открылась дверь ванной, и через минуту на кухню вошла единственная причина для девушки промолчать:
— Ой, а я думала, вы вместе ушли, — мать девушки в халате и с полотенцем на голове улыбнулась при виде дочери и села на стул напротив. Лика вымученно улыбнулась в ответ:
— Папа курит на улице, а я уже спускаюсь. Что купить? Фруктов каких-нибудь хочешь может? — Вишня обняла маму за плечи, встав чуть позади её стула, чтобы она тоже не заметила ничего странного в поведении дочери.
— Нет, ты себе возьми чего-нибудь, а то бледная совсем, — погладив её по рукам, мягко ответила женщина. Лика еле сдержалась, чтобы не съязвить, что бледная она вовсе не от нехватки витаминов, а от заботы вперемешку с излишней подозрительностью её отца. Хотя в таких случаях у матери ответ всегда был одинаковый: «это издержки профессии». Только вот Лика была его ребёнком, а не подозреваемым в его кабинете с табличкой на двери с каким-то там званием сотрудника полиции.
— Ладно, я пойду. Если что надумаешь, позвони. — Отпустив маму, она вышла в коридор, взяв с вешалки свою куртку.
— Главное в аптеку не забудьте зайти, папа в курсе, что брать, — крикнула женщина, когда Лика уже выходила. Вздохнув, она пошла по лестнице, и вскоре в полной тишине шагала нога в ногу с отцом до небольшого супермаркета через пару дворов от их дома.
Спустя минут двадцать нудных катаний тележки по залу и выбора продуктов, Вишня шла к длинной очереди на кассу, пока отец отошёл взвешивать овощи и фрукты. За всё время «семейного шопинга» они перебрасывались только вопросами по типу с каким ароматом должно быть средство для мытья посуды или какую брать марку сыра. Отец не возвращался к диалогу про круг общения Лики, и это радовало, потому что без присутствия мамы она боялась не сдержаться и наговорить лишнего.
Время для похода в супермаркет отец выбрал великолепное: после рабочего дня все покупали продукты к ужину, а единственный кассир явно никуда не торопилась — у неё-то рабочий день до одиннадцати — и пробивала товары еле-еле. Лика стояла в конце вереницы людей и, вспомнив, что так и не ответила Рите, вытащила телефон из кармана, принявшись печатать подруге, не поднимая глаз на происходящее вокруг.
Очередь почти не двигалась, отца всё ещё не было, а кассир в упор не хотела продавать кому-то сигареты, и низким прокуренным голосом сказала громко:
— Молодой человек, вы всю очередь задерживаете! Без паспорта сигареты не продам, я не знаю, есть ли вам восемнадцать!
— Да сука, по мне не видно, что ли?! — в тон кассиру ответил вызывающий сомнения, и Лика чуть телефон из рук не выронила, делая маленький шаг вбок, чтобы рассмотреть говорившего. Она не ошиблась, да и не могла ошибиться; эти агрессивные ноты в его обычно уверенном и хрипловатом голосе она бы узнала из тысячи. На кассе, ища в рюкзаке документ, стоял Киса. И если в разговоре с отцом сердце пропустило удар при его упоминании, то при появлении Кислова собственной персоной заколотилось как бешеное. Кассир ещё громче сказала, что сейчас позовёт охрану, но парень наконец нашёл паспорт и кинул его на монетницу, не сказав ни слова. Кассир проверила возраст и, тоже ничего не говоря, пробила пачку Винстона и банку Ред Булла. Лика не могла отвести от него взгляд, пока Кислов прикладывал карту для оплаты к терминалу и нервно закидывал в рюкзак энергетик и сигареты. Вопреки ожиданиям, в голову не ударило ни огромное количество чувств, ни огромное количество мыслей. Глупо, но думала сейчас девушка только о том, что младше восемнадцати Киса действительно не выглядел. За те месяцы, что они не пересекались, ничего кардинально в его внешности не поменялось: те же растрёпанные кудри, те же две серьги в ухе, одну из которых ему дарила Лика, даже стиль одежды тот же. Но что-то в нём было иначе, что делало его намного взрослее — может, она бы даже поняла, что именно, если бы стоящая в очереди сразу за ним бабка не начала что-то сварливо говорить про «нынешнюю молодёжь», заставив уже собирающегося уходить Ваню обернуться. Он уже буквально открыл рот, чтобы ответить, потому что вселенная бы моментально схлопнулась, реши Кислов промолчать. Лика не успела слиться с толпой возле ленты, и их взгляды тут же пересеклись. В глазах Кисы, на которые привычно падали кудрявые пряди волос, промелькнула настоящая боль, и даже нахмуренные брови чуть поднялись в удивлении, но он отвёл взгляд и быстро взял себя в руки, видимо решив, что ни ругань с бабкой, ни девушка его внимания не стоят. Закинув чёрный рюкзак на плечо, он резко развернулся и пошёл к выходу, вскоре скрывшись за раздвижными дверьми на улице.
Через несколько секунд рядом оказался отец, ставя пакеты с овощами на ленту, и Лика спешно спрятала дрожащие руки в карманы, стараясь никак не показывать, что её буквально затрясло от такой неожиданной, пусть и короткой, встречи. Конечно, следовало предусмотреть, что произойти это может в любой момент и в любом месте, и супермаркет, расположенный через несколько домов от дома Кисы очень подходит на роль злополучной локации. Но, как ни настраивай себя и ни готовься к какому-то событию, оно всё равно произойдёт в момент самый неподходящий и застанет врасплох — это за свою недолгую жизнь Вишня хорошо прочувствовала на своём опыте. Сейчас оставалось только молиться всем существующим богам, чтобы Кислова не успел заметить отец, когда подходил к кассе; но судя по его отрешенному хмурому лицу, парня он не видел.
Когда продукты наконец были оплачены, и Лика с отцом покинули здание, успевший стать ещё более холодным воздух обдал лицо девушки, снова путая недлинные волосы. Сергей с полными пакетами в обеих руках шёл чуть впереди, и Вишня, намеренно немного отстав, обернулась на парковку, расположенную справа от входа в магазин, одновременно надеясь и боясь увидеть там Кису. И парень действительно стоял чуть поодаль от единственного фонаря — так, что не приглядываясь заметить его было невозможно. На его лицо падали тени, скрывая глаза и вообще эмоции, а возле губ горел красным огонёк зажжённой сигареты. Он смотрел прямо на девушку и, очевидно, не просто остановился покурить в слабо освещённом месте — ждал, пока они с отцом выйдут из магазина. Судя по всему, он и вышел так быстро потому, что ещё там увидел приближающегося к кассе Сергея. Лика резко отвернулась, спеша поравняться с отцом и изо всех сил заставляя себя не обернуться на Кислова ещё раз.
Ваня провожал глазами её силуэт, пока они не свернули с дороги и не скрылись за пятиэтажкой. Сделав последнюю затяжку и выключив играющую в наушниках музыку, он с силой пнул ногой по маленькой уличной урне, рявкнув:
— Сука! — урна была пустая, и кроме противного скрипа зашатавшегося на петлях металлического цилиндра, никакого результата не было. Последние сомнения в собственной адекватности развеялись как дым: это действительно была она.
Кинув бычок на асфальт и остервенело затоптав его ногой, Киса быстрым нервным шагом пошёл по улице, на ходу открывая контакты в телефоне и нажимая на иконку телефона напротив имени «Мел». В трубке слышались монотонные длинные гудки.
— Отвечай, конспиратор ёбаный! — рыкнул Кислов, но друг телепатические волны не услышал, и после ещё пары гудков механический голос оповестил, что абонент временно не может ответить на звонок. Киса продолжал быстро шагать по давно выученной дороге, чувствуя, как сильно сжимается свободная от телефона рука в кулак.
Он впервые за последнее время чувствовал настолько сильную агрессию, от которой даже в глазах мутнело, но стоило их прикрыть хоть на секунду, как в голове сразу же всплывала её фигура в объёмной куртке, тёмно-зелёные глаза и растрепанные тёмные волосы, которые он так давно не видел. И был бы счастлив не видеть ещё столько же, если не всю жизнь. Киса разблокировал телефон, повторив последний вызов, и через несколько гудков в трубке всё же раздался голос Меленина:
— Кис, мне ща не особо удобно...
— А мне удобно было встретить Вишню в ебучем супермаркете? Какого хуя ты не сказал мне, пидрила, что она реально приехала?! — на всю улицу заорал Ваня, чем напугал страстно целующуюся на лавочке парочку подростков.
— Бля, — выдохнул Мел, и неудобства, мешающие разговору, по всей видимости, испарились. — Сорри, бро, я просто...
— Предатель ты ёбаный просто! Я несколько последних дней думал, что мне уже не в рехаб, а в дурку надо ложиться! Что мне она теперь не только снится чуть ли не каждую ночь, а ещё и наяву мерещится! — продолжал орать Кислов, совершенно не обращая внимания на недовольные взгляды редких прохожих.
— Кис, я сам только на днях узнал... — мямлил Егор, отодвигая телефон подальше от уха, чтобы не оглохнуть от яростных воплей на том конце.
— Я бы тебе сразу сказал про твою Анжелку, случись такая херня с тобой! Может ты крысятничеством от ментёныша заразился воздушно-капельным, и скоро чё-нить похлеще выкинешь?! — Киса, как и всегда, даже не пытался думать над своими словами прежде, чем сказать их, и если бы он хоть на один процент из ста возможных включил здравый смысл, то поступок Хэнка в своё время и замалчивание приезда Вишни Мелениным сейчас не сравнивал. Но к таким вещам как анализ ситуаций Киса обращался не так часто, как хотелось бы окружающим.
— Кис, мне жаль... — Егор тут же был перебит:
— Всё, я дошёл до работы, некогда мне больше слушать твои всратые извинения! Я и так опоздал нахуй из-за вас! — рявкнув последнюю фразу, Киса отключил вызов, заходя через служебный вход в небольшое здание бара. Из раздевалки выглянул парень чуть старше Кислова — Денис, работающий тут охранником:
— О! Услышал, что кто-то орёт — сразу догадался, что ты пришёл. Чё случилось?
— Вот тебя ебёт? — на той же громкости спросил Киса, зайдя в раздевалку и швыряя рюкзак на лавочку. Через полминуты следом полетела куртка.
— Вообще-то и правда не ебёт, — задумчиво произнёс парень. К перепадам настроения Кислова небольшой коллектив давно привык и внимания уже не обращал. Просто существовало негласное правило — когда Киса приходит злым, лезть к нему с расспросами не нужно, а лучше вообще особо на глаза не попадаться. — А опоздал почему? Это не я, а Лёха спрашивал.
— Призрака, блять, увидел, — шикнул в ответ он, и вышел из комнаты, заканчивая разговор. Посмотрев на время на телефоне, Ваня увидел какие-то сообщения от Мела, но, не читая, смахнул уведомления и вообще поставил телефон на режим «в самолёте», обрубая возможность связаться с ним в принципе.
Как ни старался он отвлекаться на пьяных посетителей бара, на работу и на мысли о чём угодно, только бы не о ней, получалось из ряда вон плохо. Чувства не унимались ни на секунду, и Киса ухмыльнулся сам себе: зато купленный в чёртовом супермаркете энергетик не пригодился. Хоть он и не спал практически всю прошлую ночь, агрессия бодрила куда лучше кофеина. Но больше всего Кислова выводило то, что злился он на Меленина, на себя почти в той же степени, а к ней, как ни старался, злобу найти не мог.
Время, казалось, вообще не двигается, и когда смена наконец была окончена, он на ходу натягивая куртку вышел из бара, ни с кем не попрощавшись. В пятом часу утра уже светлело; и, включив музыку в наушниках на всю громкость, он быстрым шагом пошёл в сторону своего дома. В рюкзаке, висевшем на одном плече, стучала об алюминиевую банку начатая бутылка дешёвого виски. Не доходя до своего дома пару дворов, Киса перешагнул через низенький забор детской площадки, кинув рюкзак на землю, предварительно бутылку из него вытащив. Он сел на старые качели, ногой раскачивая те и делая большой глоток алкоголя. Парень уставился на розоватое небо, окрашенное первыми лучами солнца, морщась от обжигающей жидкости. Даже алкоголь сегодня, как назло, был отвратительным — в дни получше он выносил из бара не такое дешёвое пойло. С отвращением посмотрев на этикетку, он сделал ещё глоток и вытащил телефон из кармана, всё-таки включая на том мобильный интернет. Пришла смс-ка о двух пропущенных от Мела и ещё несколько сообщений от него же в мессенджере. Открыв диалог с ним, Ваня пробежался глазами по сообщениям, не вдумываясь в их смысл. Последними были два:
Мел: «Кис, давай поговорим, когда ты освободишься. Я постараюсь объяснить»
«Я не думал, что для тебя всё так серьёзно»
— Не серьёзно, сука, — делая ещё глоток, прохрипел Киса, сплюнув на землю. Остановив качели, он поставил бутылку на землю, зажмурив глаза и потерев переносицу. И так болевшая голова сейчас будто стремилась расколоться: наверное, сказывались сутки без сна. Но идти домой всё равно не хотелось.
Похлопав по карманам куртки, он вытащил пачку сигарет, и, зажав одну губами, поджёг зажигалкой. Сидел, бесцельно смотря вперёд, и затягивался, не вслушиваясь даже в текст песен в наушниках. То ли от качелей, то ли от выпитого на голодный желудок алкоголя сомнительного качества уже начинало тошнить. Докурил сигарету и выкинул бычок под ноги, переводя взгляд на дисплей телефона со всё ещё открытым диалогом с Мелениным. Не ответив на сообщения, открыл Инстаграм, вводя в поиске ник, который он бы и с закрытыми глазами набрал без единой ошибки за пару секунд. Чёрный фон и бездушная надпись на пол экрана:
«Это закрытый аккаунт. Подпишитесь на пользователя, чтобы смотреть публикуемые здесь фото и видео»
Киса зажал палец на аватарке, увеличивая ту и смотря на фото, будто видит его впервые. Что-то внутри противно ныло, и попытка заглушить это алкоголем вряд ли будет успешной, но Киса сделал последний глоток янтарного цвета жидкости, и, кинув пустую бутылку на землю, продолжил смотреть на фотографию. В наушниках заиграла строчка, на текст которой он внимание обратил, в отличие от предыдущих слов:
«Что будет, если ты со мной заговоришь?»