Лекарство

Свет лучистыми паутинками просачивается сквозь закрытые веки. Заставляю глаза открыться, но еще пару секунд смотрю в пустоту, не понимая, где нахожусь. Словно пробудилась после тяжелой комы. Вижу темную кляксу, но никак не могу сфокусироваться. Пытаюсь понять, не сломано ли что. Шевелю стопами, бедрами... Ух... Левое предплечье вспыхивает огнем. Поочередно к нему добавляется резь в боку и щиколотке. И рука... не могу разогнуть. Почти не чувствую ног. Онемели. Видимо, я была в отключке довольно долго. Судя по смóгу над головой, не меньше четырех часов. Сумерки. Ночь не за горами.

Лежу на чем-то мягком. Куча листвы? Куст? Зрение понемногу проясняется. Теневое пятнышко обрастает деталями, сливаясь в очертания человеческой фигуры. Плечи, руки, торс и лицо, такое бледное на фоне рыхлой почвы. Левый висок разбит, щеки в грязи, из носа хлещет кровь. Не без усилия узнаю в этих чертах Блэквуда. Конечно, кто же еще. Но как мы здесь оказались? Что произошло? Пытаюсь сосредоточиться, но это так же больно, как пошевелить ушибленным предплечьем. Голова раскалывается на части. Никак не могу собрать их воедино. Вижу только отдельные фрагменты воспоминаний. Пещера, моровы. Мы провалились в их логово! Помню, как спускались по лестнице. Помню стену из костей и темноту. А потом, что было потом? Каждая попытка спазмом отдается в висках. Ну же, сосредоточься. Что было после? Коридор, мрак, проход... Точно! Мы пробирались по какому-то туннелю. Блэквуд и я. Старая вентиляция. Помню чувство тесноты, сдавливающее кости до хруста и смрад. Люк, морозный воздух, высота. А потом все обрывается, как старая кассетная пленка. Боже. Неужели мы это сделали? Мы бросились с обрыва. Жжение на щеках тому подтверждение. Удивительно. Мы спрыгнули с такой высоты и выжили! Неудивительно, ведь удар пришелся на Блэквуда. Я еще легко отделалась. Наверное, ветки смягчили падение... Вот только... я вовсе не прыгала! Он меня столкнул! Вот мерзавец! Я же могла погибнуть!

Изо рта Блэквуда вырывается сдавленный хрип. Он приходит в себя. Осматривается, соображая, где находится, затем замечает меня. Смотрит, не моргая, оценивает степень полученных ранений. Внезапный проблеск озаряет меня, как метеоритный дождь. Все кусочки вдруг склеиваются воедино. И я вспоминаю все, что произошло накануне. Вспоминаю темницу, зал и самодовольное лицо Даниила, когда твари схватили меня. И все это из-за Блэквуда! Он сдал меня! Даже глазом не моргнул, когда моровы тащили меня по коридору! Как он мог? Как я могла ему доверять? Как мы вообще оказались вместе? Поднимаюсь так резко, что ноги чуть не подкашиваются, но я не обращаю на это внимания.

– Ты хотел от меня избавиться.

Он медленно поднимается, вытирает краем руки струйку крови под носом, отряхивает одежду. Похоже, ничего не сломал, хоть вид у него и неважный.

– Это была уловка.

– Неужели? Только не говори, что не ликовал бы, если б меня сожрали моровы!

Не отвечает. Ну конечно! А я-то наивная думала, что наши отношения пойдут на лад, что он... я... Да пошел он. Оборачиваюсь и иду куда глаза глядят, только они ничего не видят потому, что окружающий мир поплыл, как акварельный рисунок, на который пролили стакан воды.

– Ты куда?

– Подальше от тебя!

Беру всю гордость, злость и обиду в кулак, мысленно запираю в стальной ящик.

– Не глупи.

Сохраняй спокойствие. Не слушай его. Он того не стоит.

– Нельзя разделяться.

От одного только звука его голоса все мое нутро словно затягивается в тугой узел. Когда он уже заткнется?

– Ты поступаешь нецелесообразно.

Металлическая коробка трещит по швам. Весь гнев норовит вырваться наружу.

– Блум! Сейчас не время для сцен. Возьми себя в руки.

– Не время для сцен?!

Стены коробки с треском разлетаются вместе с остатками моего самообладания. Ну все, ты сам открыл ящик Пандоры. Теперь я за себя не ручаюсь.

– Ты хотел сдать меня предводителю моровов, а я должна молчать? Знаешь, мне надоело, что ты постоянно командуешь! Ведешь себя так, словно я пустое место! Словно меня можно вот так взять и вручить моровам в качестве рождественского подарка. Кто ты такой, чтоб решать все за меня? Может, для сиринити ты и Верховный Жрец, но для меня ты всего лишь самодовольный кретин!

На его лице не дергается ни одна мышца.

– Это все? – он небрежно поправляет воротник. – А теперь пора идти. Нужно найти место для ночлега.

– Я с тобой никуда не пойду.

Скрещиваю руки на груди и отворачиваюсь. Боковым зрением ощущаю, как натягивается ниточка его терпения.

– Пойдешь.

– Нет!

Он хватает меня за рукав и тащит в сторону.

– Мне больно! Отпусти! Я же сказала, никуда с тоб...

– Что ты будешь делать? – резко замирает он. – Самостоятельно найдешь падших, вернешься к Даниилу? Пора уяснить: без меня ты ни на что не способна. Поэтому хватит ныть. Нужно убираться отсюда, пока моровы не напали на след.

Не верю ушам. Кем он себя возомнил? Может, я не страж и не боец, но уж точно не беспомощная!

– Пошел ты.

Он хватает меня за куртку и получает пощечину.

– Не смей меня трогать, ты, бесчувственный кусок камня! В тебе нет ни капли человечности. Откуда тебе знать, что такое чувства? У тебя ведь нет сердца!

Блэквуд хватает меня за плечи, чтоб успокоить, но это только сильнее выводит из себя. Бью его по плечам, груди, стараюсь попасть в место, где еще не затянулась рана.

– В тебе нет ничего живого! Неудивительно, что все держатся от тебя подальше! Ты все только портишь. Ненавижу тебя! – замахиваюсь по его лицу, но его ладонь тут же сдерживает меня за запястье.

Он вжимает меня в ствол дерева. Костлявые пальцы, словно кандалы, прибивают кисти к стволу. Не могу ни пошевелиться, ни вдохнуть. Словно одним движением мне перекрыли вены, заставив кровь остановиться. Но я все равно вырываюсь. Дергаю ногами, выворачиваю руки, нашептывая только одно слово: «Ненавижу». Правда, без толку. Блэквуд сильнее, и это он еще, можно сказать, не в лучшей форме. Ладони онемели, а от плеч по спине спустилась тоненькая струйка боли. Больше... не могу... Истратив последние капли энергии, обессиленно прекращаю попытки. Смотрю на него в упор, представляя, какое ему удовольствие приносят мои страдания. Только сейчас понимаю, как он близко. Всего в паре сантиметров. Я могу даже рассмотреть свое отражение в его зрачках. Круглое, бледное, исковерканное гневом лицо – вот как я сейчас выгляжу со стороны. Злость постепенно тает, на ее место приходит неловкость. Когда уже он меня отпустит? Чего он хочет? Почему не скажет? Но он не говорит. Просто смотрит, заставляя мою неловкость вырастать сотню раз за секунду. Смотрит в глаза, лицо, на шею... Что он делает? С чего это он вдруг меня рассматривает? Словно раньше не видел. Так пристально, неотрывно, будто пытается проникнуть ко мне в голову и понять, что за хаос там творится. Если бы я сама знала. Неловкую тишину ломает стук. Ровный, приглушенный, ритмичный, словно метроном, затерявшийся в сплетении нашего неловкого дыхания. Спустя мгновение понимаю, что он раздается не со стороны леса, а из его груди. Ритмичный, тихий стук, доказывающий, что у Блэквуда все же есть сердце, хоть и каменное.

– Закончила? – пальцы соскальзывают с запястья. – Сбереги силы. Они тебе еще понадобятся.

Он уходит, но неприятный осадок так и повисает в воздухе, будто вытряхнутая из старого покрывала пыль. Осадок обиды, злости, огорчения. Из-за чего, его хамского поведения? Нет, характер Блэквуда для меня не новость. А вот надежда на то, что наши отношения могли изменить, – удар ниже пояса. Отношения. Какое мерзкое слово. Мое отношение к Блэквуду можно выразить лишь одним словом – ненавижу. Как я только могла быть настолько слепой? Наивная, простодушная тупица! Самодовольство, властность, эгоизм – разные грани одного и того же камня преткновения. Чем больше о нем узнаю, тем сильнее хочу забыть о его существовании. Нас ничего не связывает, кроме лекарства. Найду его и забуду о существовании Блэквуда. Лишь бы только в голове не всплывало это заносчивое лицо, этот испепеляющий взгляд и глаза, переполненные всеми оттенками ненависти. А я ему еще раны перевязывала. Сжалилась... Позаботился ли он бы обо мне, если бы меня сцапал моров? Дважды думать не приходится. Блэквуд никого не жалеет. Ему все одинаково безразличны. Все, что имеет значение, – это лекарство. Исполнить приказ, ценой смертей, ценой жизней. Любой ценой кроме той, которую я готова заплатить. Никогда не думала, что можно так сильно кого-то ненавидеть. Дориан Блэквуд – мое персональное наказание. Теперь я знаю, что ненавижу больше всего в мире. Осталось выяснить, что для меня дороже.